Load
18-02-2014 09:24:25
Предлагаем вашему вниманию рецензию на недавно выпущенный фильм об Иване Хуторском от его близкого товарища. 17 февраля Ивану исполнился бы 31 год.
Для меня Ваня был человеком, который сопровождал, учил, поддерживал меня, помогал сделать первый концерт и написать первую курсовую. Мы прошли вместе многое: от того, когда он заново учился ходить, до самых лучших моментов жизни. Когда убили Ваню, для меня не стало старшего брата. Пустота, которая образовалась, останется, думаю, на всю жизнь. Ваня – один из лучших людей, кого я когда-либо знала, мне невероятно повезло, что он был моим другом.
Каждый раз, когда я вижу маму, бабушку или сестру Вани, они искренне благодарят всех, кто его помнит, приходит на кладбище и просто не забывает о том, что он был. Но на самом деле этот человек вложил во всех нас частицу себя, и память о нем будет жить в нас.
Почти четыре года назад в Москве был убит Иван Хуторской (Костолом), а в 2013 году независимая студия «Sad but true» начала съемки фильма о нем. Фильм «Иван. В память о нашем друге» качественно превосходит многие видео, снимавшиеся в России на тему антифашизма. с одной стороны, цель фильма – рассказ о жизни убитого антифашиста; одновременно с этим он предназначен для сбора денежных средств для семьи Ивана: его матери и бабушки. Фильм освещает не только жизнь одного человека, значимого для всего антифашистского движения в России, но и историю появления и развития субкультурного антифашизма. Это объясняется тем, что фильм ориентирован на зрителей, не знакомых детально с историей формирования антифашистской субкультуры в России, – например, зарубежные антифашисты не представляют российской реальности, в которой за убеждения можно лишиться жизни.
Большая часть фильма рассказывает о появлении антифашистских идей в панк- и скинхед-тусовках Москвы, которые неразрывно связаны с музыкальной сценой. Поэтому логично, что в эту часть включены интервью с известными музыкантами: баем (группа «Distemper»), Чача (группа «Наив»), Сид (группа «тараканы») и другими более молодыми участниками московских групп. В фильме снялись некоторые друзья Ивана, а также хорошие знакомые, для которых он много значил.
Участники фильма говорят об Иване
«В жизни может быть только один друг, и он был моим другом. Он остался верен своим принципам, идеалам, и наши воспоминания о нем все равно светлые. И поэтому пройдет десять-двадцать лет – и все равно с большим светом мы будем вспоминать его».
«С одной стороны, когда теряешь такого человека, то понимаешь, что его заменить абсолютно некем будет. Большая пустота образовывается, когда такой человек уходит. С другой стороны, люди, ты понимаешь, что люди, которые совершают такие глупые поступки, как убийства других, – они убийством Ивана подняли его в статус легенды и сделали его борьбу гораздо сильнее, борьбу его друзей».
«Уже прошло три с небольшим года, когда Вани с нами нету, – чувствуешь все равно, что нету огромного куска в этом движении, который заменял все и держал все. Вот таким был Иван, он был, он есть и он будет нашим другом всегда. Лично я ставлю его многим в пример».
«Человека с более высокими моральными качествами, с более твердыми моральными принципами я больше не встречал».
«вообще по-человечески он был очень добрым человеком, отзывчивым, нереально гостеприимным, я проводил очень много времени у него».
«Он был неким идеалом панк-рока и всех вещей, связанных с панк-роком, – дружба, юнити, взаимоуважение, помощь».
Семья
Мало кто знал членов Ваниной семьи, многие впервые увидели их именно в этом фильме. Очень важно, что мама, бабушка и сестра Вани приняли участие в съемках, это — прекрасные люди, которые не только поддерживают его идеи, но и никогда не отзывались плохо о его друзьях, антифашизме и субкультуре. Они гордятся Ваней и уважают те принципы, по которым он жил.
«Сначала мы к этому относились осторожно, а потом привыкли и просто поняли, что ничего плохого в этом нет, просто человек выделяется из общей массы и то, что он выглядит экстравагантно, — в этом нет ничего плохого».
Ваня не хотел, чтобы близкие люди переживали за него. Его семья узнала о том, что он был неформальным лидером антифашистского движения, только после убийства – из новостей и газет, от друзей, которые приезжали к ним домой.
«Чем он занимается – мы ведь ничего не знали, ничего. И вот когда его порезали, я ничего не знала. Он боялся меня расстроить», – говорит бабушка. Он очень любил семью и заботился о ней, особенно после смерти отца, когда он полностью взял на себя обязанности главы семьи.
Характер
Ваня многим запомнился очень хорошим, добрым, справедливым и отзывчивым человеком.
«Пользовался он непреклонным авторитетом, и никогда ему не приходилось для этого делать ничего: он просто говорил – и люди делали, именно потому, что человек пользовался безграничным уважением своих товарищей. Я считаю, что это классический пример анархического неформального лидера, который обладает не навязанным, а действительно настоящим авторитетом, который может повести за собой людей и который вел за собой людей».
«Несмотря на все свои физические данные человек был очень спокойный, уравновешенный. Не помню я, чтобы он когда-то особо на кого-то повышал голос».
«он всегда создавал вокруг себя чувство безопасности».
«Ваня всегда был очень открытым, и его большая заслуга в том, что он очень много занимался с молодыми ребятами, – занимался спортом, чему-то их учил, о чем-то с ними говорил. И это была его большая заслуга, что он так прозорливо с ними общался, пока другие играли в элитарность. Это было очень важно».
«Ваня всегда поддерживал своих друзей, поддерживал сцену, всегда пытался сделать что-то, чтобы объединить, сгладить какие-то конфликты».
«Мне кажется, что он просто попал в такую ситуацию, в которой, к сожалению, ему приходилось действовать посредством насилия. Отстаивать свои права и права своих друзей. А вообще он был добрым и мягким человеком. У меня о нем остались крайне положительные впечатления».
Сцена
«Если честно, ту роль, которую он сыграл в становлении сцены, тяжело недооценить».
«Первоначально я про Ваню Костолома скорее услышал, чем увидел. Услышал о том, что в Москве появились ребята, которые осуществляют на концертах своего рода селф-секьюрити».
«Человек в своем роде легендарный… Когда он ехал в метро, определенные личности сворачивали шею, чтобы посмотреть на него и увидеть вживую Костолома» «вообще я, конечно, сначала услышал о Ване Костоломе, а только потом с ним познакомился. Это такая ходила байка о здоровом панке с двумя ирокезами, который ходит на панк-концерты, и он такой здоровый и сильный, что он просто всех нацистов выгоняет с концертов».
«Это был первый панк, который начал защищать свою сцену. В то время это был невероятно смелый шаг, потому что никто этого не делал».
«В тот момент у правых ходила такая легенда о том, что появился такой панк-рокер Ваня, – то есть зиговать на концертах больше нельзя, потому что придет Ваня Костолом и сломает руку».
Прозвище Костолом появилось еще задолго до панк-рока, Ваня получил его еще в школе, когда случайно сломал мальчику руку.
«Сложно человеку со стороны увидеть объективную разницу – мы никогда не пропагандировали насилие как метод околополитической борьбы или еще что-то в этом духе».
«я думаю, что в 90-е никто особо не понимал, кто такие правые, кто такие левые. На панк-концерты довольно часто приходила так называема правая молодежь. Это приводило к столкновениям. и Ваня Хуторской был одним из тех, кто, осознав эту угрозу как реально существующую угрозу и проблему для развития панк-сцены, занялся обороной не только себя, но и панк-концертов».
«Иван занимался тем, что охранял концерты не только «Дистемпера», но очень большого количества групп, и люди сами звонили ему, просили об этом. И когда ты знаешь, что такой человек, как Иван, находится в зале, то ты понимаешь, что публике сегодня ничего не будет угрожать, потому что есть ответственный человек со своими друзьями, который всегда за них заступится и окажет им помощь».
Сначала Ваня ходил на панк-рок, скинхед-культура и музыка в то время еще не были достаточно известны в России, но через несколько лет он стал скинхедом. Эта субкультура в большей мере соответствовала принципам, которыми он руководствовался: «скинхед для меня это — .. стоять за свои идеалы, за свои принципы, за своих людей до конца».
«В принципе, он, может, изменил свой внешний вид, но идеи свои он не менял».
«самые главные для него были ценности социальной справедливости, взаимопомощи, дружбы, вот этого юнити».
Смерть и героизм
«Он понимал в последние два года, что рано или поздно он уйдет, и назад он отступать не хотел. Он знал, что ребята отдают свою жизнь, – обыватель скажет, просто так, на самом деле они пытались сопротивляться насилию, националистическому насилию, насилию против людей с другим цветом кожи, других взглядов. Это ущемление свободы, в конце концов. И для Вани это было очень много, это очень громко было для Вани, и он считал, что отдать свою жизнь ради того, чтобы защищать людей, — это правильно».
«Мне кажется, было бы лучше, если бы он в какой-то момент куда-нибудь уехал и остался бы жив. он не мог этого сделать в силу того, что это было бы предательством в его собственных глазах, предательством собственных убеждений. И он так этого никогда и не сделал».
«Я неоднократно с ним говорил на эту тему: чтобы он переехал, чтобы он был осторожен, как мог. Как мог, он был осторожен. Он не мог просто представить, что дойдет до такого».
«Когда произошло все это с Федей, мне кажется, он как сталь стал, его было уже ничем не пробить».
«Смерть Вани — это следствие того, что он казался его врагам настолько большим, сильным, непобедимым, несломимым, что они не нашли ничего другого, кроме как убить его»
«Мне очень повезло, что он был моим другом»
Совету Жуковского «не говори с тоской – «их нет!», но в благодарности – «были»» очень трудно следовать. Смерть близкого человека – это всегда не только боль, но и ужас, отчаяние, часто, к сожалению, обида. Иррациональная и бессмысленная обида на то, что умер, ушел, оставил нас, – даже когда человек совсем не хотел умирать. Особенно сильны эти чувства тогда, когда погибает человек молодой. А если причиной этой страшной потери стало убийство, зло, – то главным становится желание обличить, а то и отомстить.
Мы не раз видели фильмы или книги, сделанные в память о трагически погибших антифашистах, о молодых людях, чьи жизни отняты не просто злыми людьми, но ненавистной всем разумным существам идеологией фашизма. Неудивительно, что большую часть этих фильмов и книг занимал разговор об этих убийцах, об их убийственных идеях. а о самих жертвах – особенно когда это совсем молодые люди 20-25 лет – часто сказать было почти нечего. Огромная боль родителей и скупые, фрагментарные воспоминания друзей. Биография – родился (или родилась), рос, учился, хотел, мечтал, планировал… И героическая, трагическая смерть, как яма в самом начале этого еще лишь начинавшегося пути… все заслонивший ужас.
Трудно было ожидать чего-то другого и от воспоминаний об Иване Хуторском. Хотя его авторитет в среде антифашистов и могучий вид на опубликованных фотографиях и заставляют воспринимать его не как «мальчика, но мужа», все-таки мы же знаем – 26 лет… Да и репутация, точнее расхожее мнение, тиражируемое как некоторыми журналистами, так – что много хуже – иной раз и правозащитниками: «Ваня-Костолом», этакий антифа-молодец, гора мускулов и агрессии.
А лично знавшие его люди помнят его добрым и веселым, всегда готовым защитить, но вовсе не агрессивным. Не столько даже какие-то факты и истории, сколько общее впечатление от этих воспоминаний наполняет собой и сам фильм, и статью о нем близко знавшего Ваню автора.
Поразительно, когда о погибшем уже несколько лет назад молодом человеке другой – еще более молодой, а в период дружбы с Хуторским, можно сказать, юный – человек говорит с такой благодарностью: «Мне очень повезло, что он был моим другом». Редкий случай, когда память светится благодарностью, теснящей боль, поднимаясь до этой почти недостижимой высоты, о которой писал Жуковский.
Самое удивительное в той памяти, которую оставил по себе Иван и которую отразил отчасти фильм, – это значительность фигуры молодого антифашиста. Во всех смыслах. Воспоминания о нем друзей и знакомых – это рассказы именно об антифашистской деятельности, в фильме вовсе нет обычной биографии – детства, школы, ВУЗа. В жизни, конечно, все это было, но речь ведь не об этом… Даже члены семьи говорят о сыне, внуке и брате как об участнике движения и борьбы, хотя узнали они о многом лишь после смерти Вани.
Фильм о Хуторском и получился, и не получился. Думаю, он получился для тех, кто его делал, в нем звучит то, что они хотели сказать и услышать. Он, наверное, будет интересен очень многим людям, которые совсем мало или почти ничего не знают о той среде, той музыкально-антифашистской «сцене», к которой относился Иван. В фильме много музыкантов, организаторов концертов, для которых Иван был, в первую очередь, защитник. Надежный человек, который обеспечивал возможность провести концерт, тем самым помогая найти свою публику, создать нужную атмосферу.
В фильме есть и люди, для которых Иван был другом. Человеком, которому можно было доверять, с которым было весело, хорошо и тепло. За которого они боялись, зная о постоянной смертельной опасности, грозящей ему. Есть товарищи, другие антифашисты, видевшие в Иване в первую очередь смелого, сильного и решительного борца с ультраправыми. Все они говорят об огромной роли Ивана в тот момент, в том движении, в той ситуации. Все они говорят о его смелости и доброте, стильности и веселье, готовности принять вызовы и опасности на себя.
В фильме показана, видимо, только одна сторона жизни Ивана и только одна сторона антифашистского движения. Возможно, авторам она кажется единственно важной, это – их сторона. Другим людям не хватает в этом всем разговора о реальных антифашистских ценностях, о спорах и проблемах в движении, о таких вещах, как необходимость настоящего уважения и товарищеского отношения к женщинам (девушкам) в антифа-среде, о защите прав меньшинств, права на всевозможное разнообразие, а не только на свою «субкультуру».
Спасает лишь «бонус» в самом конце, точнее, уже почему-то после конца фильма: видео-интервью с Иваном, где он говорит о причинах антифашистского выбора, об ответственности за других, о необходимости защищать свой мир – и просто окружающий мир – от фашизма.
Иван говорил об этом не раз – во всех сохранившихся интервью он призывал преодолевать мачизм и всевозможные предрассудки, он деятельно боролся с такими вещами в самой антифашистской среде.
Мне кажется, фильм об Иване нужно посмотреть всем тем, кто его не знал или очень мало знал. И подумать о том, как хорошо, что «он был» и как ужасно, что его больше нет. А все проблемы – остались…
https://avtonom.info/2014/02/ivan-v-pam ... hem-druge/
Для меня Ваня был человеком, который сопровождал, учил, поддерживал меня, помогал сделать первый концерт и написать первую курсовую. Мы прошли вместе многое: от того, когда он заново учился ходить, до самых лучших моментов жизни. Когда убили Ваню, для меня не стало старшего брата. Пустота, которая образовалась, останется, думаю, на всю жизнь. Ваня – один из лучших людей, кого я когда-либо знала, мне невероятно повезло, что он был моим другом.
Каждый раз, когда я вижу маму, бабушку или сестру Вани, они искренне благодарят всех, кто его помнит, приходит на кладбище и просто не забывает о том, что он был. Но на самом деле этот человек вложил во всех нас частицу себя, и память о нем будет жить в нас.
Почти четыре года назад в Москве был убит Иван Хуторской (Костолом), а в 2013 году независимая студия «Sad but true» начала съемки фильма о нем. Фильм «Иван. В память о нашем друге» качественно превосходит многие видео, снимавшиеся в России на тему антифашизма. с одной стороны, цель фильма – рассказ о жизни убитого антифашиста; одновременно с этим он предназначен для сбора денежных средств для семьи Ивана: его матери и бабушки. Фильм освещает не только жизнь одного человека, значимого для всего антифашистского движения в России, но и историю появления и развития субкультурного антифашизма. Это объясняется тем, что фильм ориентирован на зрителей, не знакомых детально с историей формирования антифашистской субкультуры в России, – например, зарубежные антифашисты не представляют российской реальности, в которой за убеждения можно лишиться жизни.
Большая часть фильма рассказывает о появлении антифашистских идей в панк- и скинхед-тусовках Москвы, которые неразрывно связаны с музыкальной сценой. Поэтому логично, что в эту часть включены интервью с известными музыкантами: баем (группа «Distemper»), Чача (группа «Наив»), Сид (группа «тараканы») и другими более молодыми участниками московских групп. В фильме снялись некоторые друзья Ивана, а также хорошие знакомые, для которых он много значил.
Участники фильма говорят об Иване
«В жизни может быть только один друг, и он был моим другом. Он остался верен своим принципам, идеалам, и наши воспоминания о нем все равно светлые. И поэтому пройдет десять-двадцать лет – и все равно с большим светом мы будем вспоминать его».
«С одной стороны, когда теряешь такого человека, то понимаешь, что его заменить абсолютно некем будет. Большая пустота образовывается, когда такой человек уходит. С другой стороны, люди, ты понимаешь, что люди, которые совершают такие глупые поступки, как убийства других, – они убийством Ивана подняли его в статус легенды и сделали его борьбу гораздо сильнее, борьбу его друзей».
«Уже прошло три с небольшим года, когда Вани с нами нету, – чувствуешь все равно, что нету огромного куска в этом движении, который заменял все и держал все. Вот таким был Иван, он был, он есть и он будет нашим другом всегда. Лично я ставлю его многим в пример».
«Человека с более высокими моральными качествами, с более твердыми моральными принципами я больше не встречал».
«вообще по-человечески он был очень добрым человеком, отзывчивым, нереально гостеприимным, я проводил очень много времени у него».
«Он был неким идеалом панк-рока и всех вещей, связанных с панк-роком, – дружба, юнити, взаимоуважение, помощь».
Семья
Мало кто знал членов Ваниной семьи, многие впервые увидели их именно в этом фильме. Очень важно, что мама, бабушка и сестра Вани приняли участие в съемках, это — прекрасные люди, которые не только поддерживают его идеи, но и никогда не отзывались плохо о его друзьях, антифашизме и субкультуре. Они гордятся Ваней и уважают те принципы, по которым он жил.
«Сначала мы к этому относились осторожно, а потом привыкли и просто поняли, что ничего плохого в этом нет, просто человек выделяется из общей массы и то, что он выглядит экстравагантно, — в этом нет ничего плохого».
Ваня не хотел, чтобы близкие люди переживали за него. Его семья узнала о том, что он был неформальным лидером антифашистского движения, только после убийства – из новостей и газет, от друзей, которые приезжали к ним домой.
«Чем он занимается – мы ведь ничего не знали, ничего. И вот когда его порезали, я ничего не знала. Он боялся меня расстроить», – говорит бабушка. Он очень любил семью и заботился о ней, особенно после смерти отца, когда он полностью взял на себя обязанности главы семьи.
Характер
Ваня многим запомнился очень хорошим, добрым, справедливым и отзывчивым человеком.
«Пользовался он непреклонным авторитетом, и никогда ему не приходилось для этого делать ничего: он просто говорил – и люди делали, именно потому, что человек пользовался безграничным уважением своих товарищей. Я считаю, что это классический пример анархического неформального лидера, который обладает не навязанным, а действительно настоящим авторитетом, который может повести за собой людей и который вел за собой людей».
«Несмотря на все свои физические данные человек был очень спокойный, уравновешенный. Не помню я, чтобы он когда-то особо на кого-то повышал голос».
«он всегда создавал вокруг себя чувство безопасности».
«Ваня всегда был очень открытым, и его большая заслуга в том, что он очень много занимался с молодыми ребятами, – занимался спортом, чему-то их учил, о чем-то с ними говорил. И это была его большая заслуга, что он так прозорливо с ними общался, пока другие играли в элитарность. Это было очень важно».
«Ваня всегда поддерживал своих друзей, поддерживал сцену, всегда пытался сделать что-то, чтобы объединить, сгладить какие-то конфликты».
«Мне кажется, что он просто попал в такую ситуацию, в которой, к сожалению, ему приходилось действовать посредством насилия. Отстаивать свои права и права своих друзей. А вообще он был добрым и мягким человеком. У меня о нем остались крайне положительные впечатления».
Сцена
«Если честно, ту роль, которую он сыграл в становлении сцены, тяжело недооценить».
«Первоначально я про Ваню Костолома скорее услышал, чем увидел. Услышал о том, что в Москве появились ребята, которые осуществляют на концертах своего рода селф-секьюрити».
«Человек в своем роде легендарный… Когда он ехал в метро, определенные личности сворачивали шею, чтобы посмотреть на него и увидеть вживую Костолома» «вообще я, конечно, сначала услышал о Ване Костоломе, а только потом с ним познакомился. Это такая ходила байка о здоровом панке с двумя ирокезами, который ходит на панк-концерты, и он такой здоровый и сильный, что он просто всех нацистов выгоняет с концертов».
«Это был первый панк, который начал защищать свою сцену. В то время это был невероятно смелый шаг, потому что никто этого не делал».
«В тот момент у правых ходила такая легенда о том, что появился такой панк-рокер Ваня, – то есть зиговать на концертах больше нельзя, потому что придет Ваня Костолом и сломает руку».
Прозвище Костолом появилось еще задолго до панк-рока, Ваня получил его еще в школе, когда случайно сломал мальчику руку.
«Сложно человеку со стороны увидеть объективную разницу – мы никогда не пропагандировали насилие как метод околополитической борьбы или еще что-то в этом духе».
«я думаю, что в 90-е никто особо не понимал, кто такие правые, кто такие левые. На панк-концерты довольно часто приходила так называема правая молодежь. Это приводило к столкновениям. и Ваня Хуторской был одним из тех, кто, осознав эту угрозу как реально существующую угрозу и проблему для развития панк-сцены, занялся обороной не только себя, но и панк-концертов».
«Иван занимался тем, что охранял концерты не только «Дистемпера», но очень большого количества групп, и люди сами звонили ему, просили об этом. И когда ты знаешь, что такой человек, как Иван, находится в зале, то ты понимаешь, что публике сегодня ничего не будет угрожать, потому что есть ответственный человек со своими друзьями, который всегда за них заступится и окажет им помощь».
Сначала Ваня ходил на панк-рок, скинхед-культура и музыка в то время еще не были достаточно известны в России, но через несколько лет он стал скинхедом. Эта субкультура в большей мере соответствовала принципам, которыми он руководствовался: «скинхед для меня это — .. стоять за свои идеалы, за свои принципы, за своих людей до конца».
«В принципе, он, может, изменил свой внешний вид, но идеи свои он не менял».
«самые главные для него были ценности социальной справедливости, взаимопомощи, дружбы, вот этого юнити».
Смерть и героизм
«Он понимал в последние два года, что рано или поздно он уйдет, и назад он отступать не хотел. Он знал, что ребята отдают свою жизнь, – обыватель скажет, просто так, на самом деле они пытались сопротивляться насилию, националистическому насилию, насилию против людей с другим цветом кожи, других взглядов. Это ущемление свободы, в конце концов. И для Вани это было очень много, это очень громко было для Вани, и он считал, что отдать свою жизнь ради того, чтобы защищать людей, — это правильно».
«Мне кажется, было бы лучше, если бы он в какой-то момент куда-нибудь уехал и остался бы жив. он не мог этого сделать в силу того, что это было бы предательством в его собственных глазах, предательством собственных убеждений. И он так этого никогда и не сделал».
«Я неоднократно с ним говорил на эту тему: чтобы он переехал, чтобы он был осторожен, как мог. Как мог, он был осторожен. Он не мог просто представить, что дойдет до такого».
«Когда произошло все это с Федей, мне кажется, он как сталь стал, его было уже ничем не пробить».
«Смерть Вани — это следствие того, что он казался его врагам настолько большим, сильным, непобедимым, несломимым, что они не нашли ничего другого, кроме как убить его»
«Мне очень повезло, что он был моим другом»
Совету Жуковского «не говори с тоской – «их нет!», но в благодарности – «были»» очень трудно следовать. Смерть близкого человека – это всегда не только боль, но и ужас, отчаяние, часто, к сожалению, обида. Иррациональная и бессмысленная обида на то, что умер, ушел, оставил нас, – даже когда человек совсем не хотел умирать. Особенно сильны эти чувства тогда, когда погибает человек молодой. А если причиной этой страшной потери стало убийство, зло, – то главным становится желание обличить, а то и отомстить.
Мы не раз видели фильмы или книги, сделанные в память о трагически погибших антифашистах, о молодых людях, чьи жизни отняты не просто злыми людьми, но ненавистной всем разумным существам идеологией фашизма. Неудивительно, что большую часть этих фильмов и книг занимал разговор об этих убийцах, об их убийственных идеях. а о самих жертвах – особенно когда это совсем молодые люди 20-25 лет – часто сказать было почти нечего. Огромная боль родителей и скупые, фрагментарные воспоминания друзей. Биография – родился (или родилась), рос, учился, хотел, мечтал, планировал… И героическая, трагическая смерть, как яма в самом начале этого еще лишь начинавшегося пути… все заслонивший ужас.
Трудно было ожидать чего-то другого и от воспоминаний об Иване Хуторском. Хотя его авторитет в среде антифашистов и могучий вид на опубликованных фотографиях и заставляют воспринимать его не как «мальчика, но мужа», все-таки мы же знаем – 26 лет… Да и репутация, точнее расхожее мнение, тиражируемое как некоторыми журналистами, так – что много хуже – иной раз и правозащитниками: «Ваня-Костолом», этакий антифа-молодец, гора мускулов и агрессии.
А лично знавшие его люди помнят его добрым и веселым, всегда готовым защитить, но вовсе не агрессивным. Не столько даже какие-то факты и истории, сколько общее впечатление от этих воспоминаний наполняет собой и сам фильм, и статью о нем близко знавшего Ваню автора.
Поразительно, когда о погибшем уже несколько лет назад молодом человеке другой – еще более молодой, а в период дружбы с Хуторским, можно сказать, юный – человек говорит с такой благодарностью: «Мне очень повезло, что он был моим другом». Редкий случай, когда память светится благодарностью, теснящей боль, поднимаясь до этой почти недостижимой высоты, о которой писал Жуковский.
Самое удивительное в той памяти, которую оставил по себе Иван и которую отразил отчасти фильм, – это значительность фигуры молодого антифашиста. Во всех смыслах. Воспоминания о нем друзей и знакомых – это рассказы именно об антифашистской деятельности, в фильме вовсе нет обычной биографии – детства, школы, ВУЗа. В жизни, конечно, все это было, но речь ведь не об этом… Даже члены семьи говорят о сыне, внуке и брате как об участнике движения и борьбы, хотя узнали они о многом лишь после смерти Вани.
Фильм о Хуторском и получился, и не получился. Думаю, он получился для тех, кто его делал, в нем звучит то, что они хотели сказать и услышать. Он, наверное, будет интересен очень многим людям, которые совсем мало или почти ничего не знают о той среде, той музыкально-антифашистской «сцене», к которой относился Иван. В фильме много музыкантов, организаторов концертов, для которых Иван был, в первую очередь, защитник. Надежный человек, который обеспечивал возможность провести концерт, тем самым помогая найти свою публику, создать нужную атмосферу.
В фильме есть и люди, для которых Иван был другом. Человеком, которому можно было доверять, с которым было весело, хорошо и тепло. За которого они боялись, зная о постоянной смертельной опасности, грозящей ему. Есть товарищи, другие антифашисты, видевшие в Иване в первую очередь смелого, сильного и решительного борца с ультраправыми. Все они говорят об огромной роли Ивана в тот момент, в том движении, в той ситуации. Все они говорят о его смелости и доброте, стильности и веселье, готовности принять вызовы и опасности на себя.
В фильме показана, видимо, только одна сторона жизни Ивана и только одна сторона антифашистского движения. Возможно, авторам она кажется единственно важной, это – их сторона. Другим людям не хватает в этом всем разговора о реальных антифашистских ценностях, о спорах и проблемах в движении, о таких вещах, как необходимость настоящего уважения и товарищеского отношения к женщинам (девушкам) в антифа-среде, о защите прав меньшинств, права на всевозможное разнообразие, а не только на свою «субкультуру».
Спасает лишь «бонус» в самом конце, точнее, уже почему-то после конца фильма: видео-интервью с Иваном, где он говорит о причинах антифашистского выбора, об ответственности за других, о необходимости защищать свой мир – и просто окружающий мир – от фашизма.
Иван говорил об этом не раз – во всех сохранившихся интервью он призывал преодолевать мачизм и всевозможные предрассудки, он деятельно боролся с такими вещами в самой антифашистской среде.
Мне кажется, фильм об Иване нужно посмотреть всем тем, кто его не знал или очень мало знал. И подумать о том, как хорошо, что «он был» и как ужасно, что его больше нет. А все проблемы – остались…
https://avtonom.info/2014/02/ivan-v-pam ... hem-druge/