afa-punk-23
26-12-2016 20:16:51
Обыкновенный фашизм или анатомия власти
Слово “фашизм” давно превратилось в ругательство, оскорбительный штамп, который можно навесить на оппонента. Особенно активно используется этот прием в политической пропаганде. Особенно российской. В то время как заместителем председателя российского правительства является человек весьма фашистских взглядов, один из основателей “русских маршей”; в то время как российские неонацисты воюют на Донбассе за интересы государства российского, а западные фашисты пользуются финансовой поддержкой Кремля и оказывают взаимную публичную поддержку, а в России при посредстве членов правящей партии проходят международные съезды фашистов и нацистов, и в государственной думе перед депутатами выступают соратники неонацистских боевиков с докладами об опасности “левых экстремистов” – российские СМИ продолжают клеймить “фашистами” всех несогласных с политикой Кремля. Между тем, широкое участие фашистов и нацистов в жизни российского государства должно напомнить нам, что фашизм – это не группы маргинальной хулиганистой молодежи. Фашизм – это политический режим, со своей политикой и своими особенностями, своими принципами. Если абстрагироваться от пропагандистских клише и взглянуть на изначальный смысл данного термина, то мы сможем убедиться в том, что фашизм – вот он, здесь. Вся политическая и экономическая система российского государства является фашистской. Конечно, этот режим несколько более мягок, нежели режим итальянских или немецких фашистов, здешним репрессиям и террору против инакомыслящих не хватает должного размаха, а демократические декорации пусть и рушатся с каждым днем, и уже никого не обманывают, но продолжают сохраняться. Но в целом же, если рассмотреть основные принципы фашистских режимов и режим российский, то вряд ли мы найдем какие-то другие отличия.
Фашизм в политике
В политическом плане фашизм представляет из себя несомненную диктатуру. Ключевой фигурой является фигура вождя – дуче или иного фюрера. Как правило авторитет государства целиком держится на авторитете “отца нации”. Различные институты государства или правящая фашистская партия не имеют столько авторитета, сколько имеет правитель. Все это ведет к тому, что подобные системы зачастую распадаются после смерти правителя. Правящая партия редко пользуется любовью населения, и уж точно не может похвастаться тем же авторитетом, что вождь государства. В принципе, и политическая пропаганда таких режимов нацелена именно на возбуждение любви и почтительности к “национальному лидеру”. “Национальный лидер” необязательно носитель гордого особого титула вроде “дуче” или “фюрер”. Так например, португальский лидер Антониу Салазар был “всего лишь” скромным премьер-министром. Впрочем, и дуче, и фюрер также по факту занимали аналогичные должности – Муссолини был премьер-министром, Гитлер – канцлером. Что важно в нашем случае понимать, фашистские режимы вовсе не отрицают парламентаризм. Изначально фашистская теория Муссолини действительно выступала за отмену всех политических партий и системы парламентаризма. Фактически, однако, ни в фашистской Италии, ни в нацистской Германии, полностью эти положения выполнены не были. Там существовали однопартийные системы, существовали правящие партии – Итальянская Фашистская Партия и НСДАП. Формально, чисто юридически, фашистские режимы представляют собой обычные республики с парламентом. Другое дело, что реальное положение сил таково, что вся власть сосредоточена в руках одной партии, которая продолжает удерживать её при помощи откровенного террора, “правильной” организации выборов или принятии соответствующих законов и постановлений. Так, в фашистской Италии парламент просто принял закон, по которому партия, набравшая больше всего голосов на выборах, получала бы 2/3 мест в парламенте. Спустя годы остальные партии просто запретили, но сами выборы сохранились. Просто-напросто выборы состояли в выборе между различными кандидатами, одобренными фашистами. В Германии же нацисты поглотили все правые партии и запретили остальные, а также аналогичным образом приняли удобные для себя законы, позволяющие им творить все, что вздумается. Сам парламент при этом также никто не отменял. Суть политической диктатуры при фашизме сводится к созданию политической системы, завязанной на “вожде нации”, и создании культа личности этого вождя, к организации однопартийной системы и полному контролю над парламентом и проведением выборов. Можно ли утверждать, что все это имеет место в России? Однозначно, да. Культ личности правителя, обладающего беспрекословным авторитетом. Абсолютно декоративная роль выборов. Принятие соответствующих законов, делающих смену власти “законным” путем абсолютно нереальной. Фактически однопартийная система, когда существует “партия власти”, а “оппозиционные” парламентские партии, по сути, играют декоративную подчиненную роль.
В политике фашизм можно определить как однопартийную диктатуру, с культом личности вождя, обладающего непререкаемым авторитетом, и полностью подконтрольным парламентом, “единодушным” в своей преданности действующей власти, при которой система выборов сознательно организована таким образом, законодательно и через административный и/или силовой ресурс, при котором проигрыш правящей партии на выборах фактически невозможен. Мы утверждаем, что все это относится и к действующему российскому режиму, и к классическим фашистским режимам.
Фашизм в экономике
Но политическая диктатура вовсе не есть синоним фашизма. Есть множество диктатур, не являющихся фашистскими. Есть множество однопартийных систем, также не являющихся фашистскими. Это важные части фашистского режима, но они характерны и для многих иных режимов, и вовсе не исчерпывают собой фашистский режим. Не менее важной является и экономическая составляющая фашизма. В экономике фашизм проповедует корпоративизм – слияние государства и крупного капитала. При корпоративизме экономическая политика государства определяется интересами отраслевых корпораций. Речь здесь идет не о международных корпорациях, управляющих современной экономикой, а о государственных корпорациях, тесно связанных с государством, являющихся, фактически, частью государственного аппарата. Такие корпорации представляют из себя спайку из государственной бюрократии и олигархов, представителей крупного капитала. Как заявляла пропаганда итальянских фашистов, такие корпорации должны были примирить интересы труда и капитала, интересы рабочих и их хозяев. Контроль над экономикой переходил к государству. Но, в отличие от большевистского режима, эта экономика оставалась рыночной в полном смысле этого слова. Государство не национализировало экономику, а создавало отраслевые корпорации, управляемые бюрократией и крупными капиталистами в интересах этих самых крупных капиталистов. Таким образом, они становились частью государственного аппарата, и ощущали за собой его силу и поддержку. Одним из самых первых шагов государственного корпоративизма был запрет профсоюзов и пресечение рабочей активности и попыток борьбы рабочих за свои интересы. Регулировать отношения работника и капиталиста должно было государство. Взамен создавались контролируемые государством синдикаты рабочих и предпринимателей, с назначаемыми сверху руководством и уставом. Они объединялись в корпорации. А представители синдикатов, правящей партии и государственной бюрократии образовывали советы корпораций. Все члены этих советов утверждались непосредственно Муссолини. В дальнейшем роль корпораций в жизни государства только росла. К 1930 году был создан Национальный совет корпораций, работающий при правительстве. А в 1939 году парламент и вовсе был заменен палатой фашистских организаций и корпораций, все члены которого также назначались Муссолини из числа членов правительства, советов корпораций и руководителей фашистской партии. Вся экономическая политика фашистской Италии контролировалась этими корпорациями, состоящими из крупных капиталистов, государственных чиновников и членов правящей партии.
Немецкие нацисты также пошли по пути спайки крупного капитала с государством. Гитлер с самого начала пришел к власти при поддержке крупных капиталистов, и первыми шагами нацистов у власти также был разгром профсоюзов и рабочих организаций. Экономическая политика нацистов также сводилась к сращиванию государства и крупного капитала, объединив, подобно итальянским фашистам, все крупные компании в отраслевые корпорации (“имперские группы”), во главе которых находились крупные капиталисты. Еще в 1933 нацистами был создан Генеральный совет немецкого хозяйства, определяющий экономическую политику Германии. Естественно, членами совета стали и крупнейшие промышленники и банкиры Германии. Хотя в целом экономика государства определялась “четырехлетним планом” Геринга.
Говоря о нацистской экономике, нельзя не коснуться популярного в России мифа о процветающей при нацистах Германии. Многие сегодня искренне считают, что немецкое общество было сытым и довольным, а экономика демонстрировала настоящее чудо. Однако все это является не более чем пропагандистским мифом. Реальность сильно отличалась от такой радужной картины. На деле немецкая экономика была целиком подчинена интересам армии в ущерб экономическому благополучию простого населения. О чем свидетельствует и один из нацистских лозунгов “пушки вместо масла”. Лозунг активно использовался Герингом и Геббельсом, и означал, что нужно отказаться от излишеств в быту ради процветания военной промышленности. Достаточной иллюстрацией для нацистской экономики будет являться факт введения карточной системы еще в довоенные годы – в тридцатые продукты простым немцам выдавались по карточкам, как в голодные годы в СССР. Карточки на продукты то вводились, то отменялись. А с началом войны и вовсе была введена карточная система на все виды товаров. Мы не будем подробно останавливаться на невысоком уровне нацистской экономики, так как цель статьи совершенно в другом. Всех желающих ознакомиться с вопросом подробнее отошлем к книге Владимира Родионова “Расовые мифы нацизма” (www.e-reading.club/chapter.php/1004913/…, где этот вопрос разбирается достаточно подробно – куда более подробно, чем могли бы мы сделать в этой статье. Для нас здесь куда интереснее невысокий уровень жизни простых немцев при нацистах, что имеет определенное сходство с падением уровня жизни простых россиян после начала перехода российской экономике в середине-конце нулевых к фашистской корпоративистской модели).
Как устроена экономика современной России? Можно утверждать, что она также подчинена интересам государственных корпораций, где тесно сплелись интересы бюрократии и крупного капитала. Уже открыто заявляется, что создание на российском рынке конкуренции корпорациям-монополистам является угрозой для всей российской экономики. Политика государства в экономике целиком подчинена интересам крупного капитала и гос. корпораций. Это видно как из трат бюджета, где нередким явлением будет выделение средств олигархам на ненужную роскошь (например – покупку яхтенных кластеров), так и из принимаемых законов. Достаточно упомянуть закон Ротенберга, предусматривающий компенсацию российскому крупному капиталу убытков от западных санкций, или же введение системы “Платон”, также служащей исключительно личному обогащению Ротенбергов. Это наиболее известные и вопиющие случаи, но далеко не единственные.
Отдельной темой будет являться роль государственных корпораций в экономике. Государственные корпорации в России создаются специальными законами. Госкорпорация – это вовсе не государственная собственность, она не подчинена государству. Не стоит путать корпоративизм с большевизмом. Если большевизм предполагал управление экономики государством, то корпоративизм скорее наоборот, предполагает управление государством в интересах крупного капитала, слияние политических и экономических элит. Государственным корпорациям передается собственность государством, после чего она перестает быть государственной и становится собственностью корпораций, которые юридически никак не отвечают за Российскую Федерацию. Верно и обратное – Российская Федерация никак не отвечает за государственные корпорации. А еще госкорпорации почти никак не отвечают перед государством, и не обязаны отчитываться о своей деятельности никому, кроме непосредственно правительства РФ. Никакие иные государственные органы не могут вмешиваться в деятельность госкорпораций. Не могут запрашивать у них какие-либо документы, выносить какие-либо предупреждения и проводить какие-либо проверки. Ну и вообще госкорпорации имеют ряд законодательных ништяков и привилегий и чувствуют себя весьма вольготно. А руководители корпораций назначаются, как правило, президентом РФ. Чувствуете сходство с итальянскими корпорациями времен Муссолини?
Формально в России таких “государственных корпораций” не так много. Гораздо больше корпораций, которые юридически являются открытыми акционерными обществами, но государство владеет большинством акций. А руководство таких корпораций назначается акционерами. То есть, опять-таки, государством. По сути, такие корпорации тоже являются государственными корпорациями, хотя юридически-правовая форма здесь несколько иная. Наиболее одиозные госкорпорации, такие как “Газпром” или “Роснефть”, являются по своей форме именно такими открытыми акционерными обществами.
Госкорпорации владеют большинством природных ресурсов РФ, а доля госкомпаний в российской экономике составляет 71%. И это тот самый момент, когда власть и крупный капитал переплелись настолько тесно, что уже непонятно, кто кем управляет. Олигархи из окружения президента пользуются средствами государственного бюджета, ведут крайне прибыльный бизнес с государственными корпорациями, а законы как будто пишутся под их интересы. А друзья и окружение президента становятся на государственные должности и посты руководителей госкорпораций. Здесь непонятно, где кончается государство и начинается крупный капитал. Понятно лишь, что государство служит экономическим интересам государственных корпораций, возглавляемых друзьями и подчиненными Путина, и “независимых” олигархов, также из окружения президента. Такую систему многие по ошибке сравнивают с экономической системой СССР. Однако разница колоссальна. Здесь не государство руководит экономикой, подстраивая её под свои интересы, а наоборот, крупный капитал и команда олигархов и руководителей госкорпораций руководит государством, подстраивая его под свои экономические интересы. Естественно, происходит это под руководством того самого вождя, обладающего непререкаемым авторитетом, и назначающего руководителей госкорпораций. Это абсолютно фашистская экономическая система, существовавшая еще при Муссолини. Слившись с государством, корпорации и олигархи обладают колоссальными возможностями по борьбе со своими конкурентами. Как правило, для этого применяется административный аппарат, или же конкуренты просто арестовываются и на них заводятся уголовные дела, а их предприятия поглощаются госкорпорациями или близкими к президенту олигархами. Говорить о мелком и среднем бизнесе и вовсе не приходится. Фашистская система создает идеальные условия для связанного с властью крупного капитала. Мелкий и средний бизнес же давятся, и либо поглощается крупным капиталом, либо служит “дойной коровой” для силовиков среднего и мелкого пошиба, выжимающих из него как можно больше средств. В этом сама суть корпоративистской системы, и изменить положение вещей можно лишь изменив саму систему.
Говоря о фашистской экономике, невозможно не упомянуть об идее фикс фашистских режимов – автаркии. Автаркия это экономическая политика, при которой государство стремится стать максимально “самодостаточным” экономически, ограничить до минимума поставки сырья и товаров из-за границы, и производить все самому. Сейчас то же самое вкладывается в понятие “импортозамещение”, ставшее главной идеей российской экономики в последние годы. Сегодня мировая экономика тесно связана между собой. Не редка ситуация, когда сырье добывается в одной стране, перерабатывается во второй, из него изготовляют детали в третьей стране, а собирают их в четвертой. Мировая экономика сегодня представляет из себя единое целое, и многие товары просто невозможно произвести в национальных рамках. Потому сегодня такие идеи автаркии однозначно отсталы и реакционны, и могут привести только к деградации экономики. Однако фашистские режимы прошлого, и современный российский режим, берут эту политику на вооружение исходя из следующего пункта, общего для всех фашистских экономик.
Милитаризация экономики. Фашистские режимы, как правило, устанавливаются в странах-неудачниках, ощущающих, что их место на мировой сцене не соответствует тому, которое они заслуживают. Зачастую фашистские режимы устанавливаются на обломках бывших империй, стремящихся восстановить былое величие и имперскую мощь, вернуть утраченные территории и свое положение в мире. Никогда “успешные” государства не поворачивались в сторону фашизма. Это удел неудачников. А потому они стремятся к захвату новых территорий, переделу ролей между государствами, и т.д. В общем, готовятся к противостоянию с остальным миром. Для этого происходит милитаризация экономики. Социальные нужды, благополучие простых людей и все остальное приносится в жертву военщине. Выше мы уже писали о лозунге немецких нацистов “пушки вместо масла”. Впрочем, уровень развития армии в нацистской Германии достаточно известен, и нет смысла останавливаться на этом подробнее. Достаточно отметить, что достигнуто это было за счет бедственного положения немецкого народа. То же самое мы видим сегодня в России. Пока российская экономика падает, военное производство только растет. В 2014 году оборот российских военных предприятий вырос в полтора раза, а семь российских компаний вошли в число крупнейших производителей оружия в мире. С 2011 по 2015 год российский военный бюджет вырос в пять раз, в то время как социальные статьи бюджета урезались и происходило уничтожение бесплатных медицины и образования. Лучше всего о приоритетах государства скажут цифры. В период с января по апрель этого года из бюджета было потрачено
252,2 миллиарда рублей на развитие экономики,
124,1 миллиарда – на образование,
98,1 миллиард – на здравоохранение
387,2 миллиарда – на силовые структуры
944,7 миллиарда – на “оборону” и армию.
Именно это и называется милитаризацией экономики.
Подытоживая – в экономике фашизм можно определить как слияние крупного капитала с государственной властью, построение корпоративистской экономической системы с ориентацией на автаркию и, зачастую, с подчинением экономики военным нуждам. Именно это мы и наблюдаем сегодня в России.
Идеология фашизма
Чисто с “практической” стороны дела фашизм представляет из себя политическую диктатуру, однопартийную, с вождем – “отцом нации”, обладающим абсолютным авторитетом, с послушным парламентом и контролируемыми выборами, с корпоративистской экономической моделью, тяготеющей к автаркии. Но картина была бы неполной, если бы мы не рассмотрели саму идею фашизма. Любая политическая система, помимо чисто “практической” стороны, имеет собственное мировоззрение, из которого и вытекает практика фашизма. Или же наоборот – мировоззрение подстраивается под окружающую реальность и необходимость. Идеология фашизма, устройство фашистского общества, внутренняя и внешняя политика фашистских государств – все это не менее важно. Большой вопрос, можно ли считать определенный режим фашистским, если экономически и политически он вполне похож на иные фашистские режимы, но идеологически абсолютно чужд ему.
Что мы имеем в виду под идеологией фашизма? В России под фашизмом зачастую понимают идеи немецких нацистов. В то время как нацизм – лишь подвид фашизма, со своей спецификой и особой идеологией. Нацизм имеет много общего идейно с классическим фашизмом, имеет общий идеологический фундамент, схожие политическую и экономическую систему, но сверх этого имеет целую идеологию, основанную на расовых теориях. Мы не имеем в виду под фашизмом или фашистской идеологией нацистский вариант. Когда речь заходит о нацизме, мы так его и называем. Под фашизмом же мы имеем в виду общую систему взглядов, характерную для всех фашистских режимов, и в первую очередь для итальянского “классического” фашизма. Важно отметить, что итальянский “классический” фашизм в разные периоды своего существования провозглашал диаметрально противоположные взгляды. Лучше всего это характеризуется фразой Муссолини: «Мы позволяем себе роскошь быть аристократами и демократами, консерваторами и прогрессистами, реакционерами и революционерами, сторонниками легальности и нелегальщины в зависимости от обстоятельств времени, места и окружающей среды». А цель, говорил Муссолини, одна – стать властью. В самом начале, только зарождаясь, фашизм прибегал к революционной фразеологии. Потом, становясь все ближе к власти, фашисты провозглашали все более реакционные позиции. И, наконец, придя к власти, начали пропагандировать совершенно иные ценности, чем во время создания движения. В дальнейшем, уже на своем закате, когда итальянское государство ограничивалось “Республикой Сало” на севере Италии, фашисты вновь начали выдвигать демократические и революционные лозунги, которые обещали исполнить в случае победы в войне. Таким образом, мы видим, что фашизм в пропагандистском плане является правым популистским движением, стремящимся к власти для реакционных преобразований под революционными прогрессивными лозунгами. Находясь у власти, фашизм ведет политику диктатуры и обслуживания крупного капитала. Когда же фашизм сражается за власть, он выдвигает прямо противоположные лозунги социальной справедливости и борьбы с диктатурой. Отчасти это произошло и в России – вспомните, с какими лозунгами пришел во власть Владимир Путин. Он пропагандировал борьбу с олигархами, коррупцией, равенство всех перед законом и прочее. Но сегодня государство руководится в интересах приближенных к президенту олигархов, уровень коррупции достиг размеров национальной катастрофы, а в равенство всех перед законом никто уже не верит – достаточно вспомнить историю с Евгенией Васильевой. Этот популизм – еще одна неизменная черта фашизма. Но сейчас мы говорим не о нем. Речь идет о том, что понимать под идеологией фашизма – лозунги, провозглашаемые фашистами в оппозиции, или политику, которую они проводят находясь у власти? Очевидно, что наиболее правильным будет понимать под идеями фашизма именно то, что они осуществляют, находясь у власти, а не то, что обещают осуществить. А потому мы будем рассматривать именно фашизм у власти. Идеология фашизма затрагивает многие сферы, а потому здесь мы подробно рассмотрим каждую из них – общественную жизнь, внутреннюю и внешнюю политику и мифологию фашизма.
Фашизм в общественной жизни
Этатизм
Краеугольный камень фашизма – государство. Еще в “Доктрине фашизма” Муссолини государству отводится главенствующая роль. Государство возводится в абсолют, постулируется, что государство есть жизнь, человек вне государства отрицается, отрицаются все интересы и деятельность человека вне государства. Государство есть коллективное выражение народа, и истинная реальность каждого отдельного индивида. Муссолини пишет: “Для фашиста все в государстве и ничто человеческое или духовное не существует и тем более не имеет ценности вне государства”. Таким образом, мы можем охарактеризовать фашизм как крайний этатизм.
Наиболее емко фашизм можно выразить фразой Муссолини «все в государстве, ничего против государства и ничего вне государства». Как данный принцип осуществлялся в фашистских Италии и Германии, было описано чуть выше. В политическом плане это означало абсолютную диктатуру вождя и партии, являющейся проводником воли вождя. В общественной жизни это означало, что она должна полностью регулироваться государством. Работа, политика, спорт, отдых, воспитание – все должно регулироваться государством. В обществе не остается ничего, что выходило бы за сферу государственного контроля. О том, как регулировались экономика, труд и политическая сфера, мы писали выше. Означало это отмену и всех “прав и свобод” западного общества. Фашистская газета “Имперо” писала в 1926 году: «Начиная с этого вечера, нужно положить конец дурацкой мысли, будто каждый может думать своей собственной головой. У Италии единственная голова и у фашизма единственный мозг, это — голова и мозг вождя. Все головы изменников должна быть беспощадно снесены». Были запрещены все оппозиционные газеты и партии. Печать должна была подчиняться исключительно государству.
Фашистские государства стремились объединить всех граждан в подконтрольных фашистам организациях. Были детские и молодежные организации, женские и мужские организации, организации профессиональные и классовые, организации по досугу и прочие. Главная задача заключалась в контроле всей жизни простого гражданина, начиная от работы и заканчивая отдыхом, все должно было регулироваться государством и не выходить из поля зрения государства.
В наше время общество и общественные коммуникации стали гораздо более сложными, и организовать полный контроль над ними – задача крайне сложная и трудоемкая. Сегодня СМИ не ограничиваются лишь газетами, а современные технологии представляют людям куда больший выбор самостоятельного досуга. Впрочем, технологии предоставляют и государству гораздо больше средств для контроля над обществом. И работа в этом направлении идет с самого начала правления Путина. Первые его шаги на посту власти были направлены на создание фундамента собственной безграничной власти. В политической сфере это означало подчинение себе парламента, правительства и крупного бизнеса, борьба с имеющими вес независимыми олигархами и политиками, подчинение их себе или же разорение, вытеснение на отшиб политической жизни, аресты или убийства. В общественном плане первым делом состоялись захваты независимых СМИ – в первую очередь, крупных телеканалов. “Отжим” ОРТ и захват НТВ – яркие события, характеризующие начало правления Путина. В дальнейшем произошло подчинение и большинства независимых печатных СМИ. С началом второго десятилетия двадцать первого века власть обратила внимание и на интернет. В условиях цензуры и зависимости СМИ, интернет стал местом, где сосредотачивались протестные настроения, происходило распространение невыгодной для власти информации и координировались всевозможные недовольные. После протестов 2011-2012 года, где интернет сыграл серьезную роль в координации протестующих, власть поняла, насколько важно контролировать и это средство общественной коммуникации. Подчиняются крупнейшие сайты, как “ВКонтакте”, вводятся специальные органы, как “Роскомнадзор”, увеличивается цензура в интернете, усиливается контроль над провайдерами, людей конвеером осуждают за высказывания в интернете, блокируются целые ресурсы, переносятся в Россию серверы иностранных ресурсов… Работа по уничтожению свободного независимого интернета идет до сих пор, но в целом уже можно говорить о подчинении интернета государству, интернет-цензуре и государственном контроле.
Впрочем, принцип абсолютизации государства проявляется не только в сфере политики и контроля над информацией. Стремление государства к регулированию абсолютно всей общественной жизни действительно поражает. Постоянно принимаются новые законы, предусматривающие контроль над той или иной сферой общественной жизни, или же ужесточение такого контроля. Необходимость принятия таких законов, как правило, объясняется отсутствием государственного регулирования в этой сфере. Зачастую доходит до абсурда – так, в феврале этого года руководитель Роскомнадзора заявил в интервью “Российской Газете”, что рассматриваются варианты регулирования… онлайн-игр. Это вопрос государственной важности, сказал руководитель Росконадзора, и отсутствие в этой сфере государственного регулирования – большое упущение. Пример с онлайн-играми – смешной и гротескный, но он не является исключением. Так, в данный момент депутатами обсуждаются варианты регулирования сбора грибов, ягод и орехов. Регионам предлагается разрешить устанавливать определенное время, когда собирать дикорастущие ягоды, грибы и орехи разрешается. А в конце предыдущего года был принят законопроект, регулирующий концертную деятельность, согласно которому все организаторы концертов обязаны состоять в отраслевых организациях. Но самый вопиющий пример – это закон о волонтерах. В 2012 году, когда произошел потоп в Крымске, государственные чиновники бежали из города. Организацией помощи пострадавшему городу и его жителям занялись волонтеры – независимые гражданские активисты разных политических взглядов (по большей части – либеральных) или же совершенно аполитичные. Их помощь городу была весьма эффективна, но эта эффективность развитого гражданского общества контрастировала с той государственной неэффективностью, которую показали сбежавшие чиновники. После этого был принят закон, по факту запрещающий независимую волонтерскую деятельность. Отныне волонтеры были обязаны вставать под контроль государства, а вся такая деятельность – контролироваться властными органами. Вспоминать все подобные законопроекты, принятые в последнее время, потребовало бы написания отдельной огромной статьи. Констатируем лишь желание государства полностью регулировать всю жизнь общества. Подобный неуемный этатизм сам по себе свойственен тоталитарным режимам вообще, но именно фашизм открыто провозглашает его своим основополагающим принципом. А соединяясь с остальными элементами фашистской политики, этатизм лишь подчеркивает направленность современного российского режима.
Единство нации и классовое сотрудничество
Еще одним идеологическим столпом фашистских режимов является “единство нации”. Важно, что в классическом фашизме нация вовсе не носит того смысла, что в немецком нацизме. В нацизме нация образует государство. В фашизме наоборот – государство образует нацию. В немецком нацизме нация сама по себе является высшей ценностью. В фашизме же высшей ценностью является государство, и никакая нация вне государства немыслима. Государство это и есть нация. Конструкт “россияне”, как видно, гораздо ближе к классическому фашистскому определению, чем к его немецкому варианту. В нацистском варианте “россияне” вытесняются “русскими”. Такая разница в понимании нации – первая причина противостояния российских уличных нацистов с российским фашистским государством. Вторая причина заключается в исторической мифологии, и её мы коснемся в дальнейшем.
“Единство нации” в фашизме толкуется в ключе, логично вытекающем из этатизма, корпоративистской экономической структуры фашистского государства и определении нации, как государства. Единство нации – это единство всех граждан государства под руководством “отца нации”, строгая иерархия (или, если хотите, “вертикаль власти”), охватывающая общество. Единство нации – это строгий порядок, где все граждане объединены через корпоративистское государство, в котором каждый знает свое место.
Но главный смысл такого “единства нации” – это классовое сотрудничество, пропагандируемое фашизмом. Фашизм в свое время выявился как реакция обеспеченных слоев общества на революционный подъем в мире, рост левых движений и угрозу социальной революции. Левым, с их идеей классовой борьбы, была противопоставлена идея классового сотрудничества. Фашизм признавал классовое неравенство, но утверждал, что оно полезно и справедливо для всех. Каждый находится на своем месте. Рабочий в цеху, крестьянин на пашне, солдат в казарме, начальник в кабинете, правитель во дворце. Таким образом, полагали фашисты, когда каждый знает свое место и выполняет отведенную ему роль, государство цветет и развивается, а рост благосостояния отражается как на высших, так и на низших слоях общества. История показала, насколько такие идеи не соответствуют реальности – обогащение правящих классов нисколько не приводит к обогащению простого народа в ситуации, когда простой народ не может ни заявить свои права на общественные богатства, ни организоваться в борьбе за эти богатства. В обществе подобного “классового сотрудничества” низшие классы целиком и полностью зависят от милости высших классов. Потому в данной идее важную роль выполняет государство – оно, в теории, должно сглаживать классовые противоречия, регулировать отношения между различными классами и решать конфликты, выступая посредником. По этой причине запрещались какие-либо независимые классовые организации и самостоятельные способы борьбы за свои права, как забастовки. Однако в действительности государство возглавлялось представителями крупного капитала, сросшегося с официальной властью, и в чью пользу такое государство принимало решения – представить не сложно.
В современной России “национальное единство” давно стало одним из основных идеологических столпов современной пропаганды. В честь “национального единства” учреждаются праздники, премии, проводятся политические мероприятия. В чем смысл российского “единства нации”? Первый, и самый очевидный – это объединение всех народностей, проживающих в России, на основе общего подданства российскому государству – независимо от веры и национальности. Активное использование темы “национального единства” режимом началось в период подъема исламского радикализма, кавказского сепаратизма и русского нацизма. Русские нацисты придерживались нацистской схемы “мы высшая нация, мы должны объединяться по национальному признаку, подчинить своей воле иные нации и строить свое государство”. Российское государство ответило фашистской схемой “мы подданные одного государства, мы должны объединяться по признаку подданства, подчинить своей воле иные государства и строить свою нацию”.
Второй, менее очевидный, но гораздо более важный смысл – это обеспечение единства не между различными народностями, населяющими Россию, но между простыми людьми и властью. Сам президент неоднократно заявлял, что имеет в виду под “единством”. Так, в апреле этого года он заявил на медиафоруме “Правда и справедливость”:
“Больше всего наших оппонентов беспокоит единство и сплоченность российской нации, многонационального российского народа. В этой связи предпринимаются попытки раскачать изнутри, сделать нас более покладистыми, и причесать нас так, как им хочется. Самый простой способ — внести какое-то недоверие внутри общества к органам власти, органам управления, настроить одних против других — это с блеском было применено в трагические годы Первой мировой войны, когда страну просто довели до распада”.
Еще лучше мысль выразил российский вице-премьер Игорь Шувалов (владелец особняка в Лондоне стоимостью в 1,3 миллиарда рублей):
«Выдержим любые лишения, которые будут внутри страны — меньше потреблять продуктов, меньше электричества, я не знаю, еще какие-то вещи, к которым мы все привыкли. Но если мы будем ощущать, что кому-то извне хочется поменять нашего лидера и это не наша воля, что это влияние на нашу волю, мы будем просто едины как никогда».
Таким образом, “единство нации” понимается не только как межнациональное единство народов России, но и как то самое “классовое сотрудничество” – единство простых людей с правящими элитами. Нарушение такого “единства” – есть угроза всему государству. Любой, выступающий против властей или просто критикующий их – подрывает “единство нации”. Отсюда и путинская “вертикаль власти”, подразумевающая, по сути, все ту же самую фашистскую иерархию. Логика “вертикали” проста – каждый должен находиться на своем месте и подчиняться вышестоящему. Начальник всегда прав – тот принцип, по которому живет российское государство. Не только живет, но и держится – в случае, если подчиненный позволит себе идти против начальства, держава распадется. Такова логика вертикали. И мы можем видеть это на примере, например, полицейского насилия. Все знают о беспределе полиции, избивающей и пытающей невиновных задержанных, но это не представляет для государства такой большой проблемы, как человек, который будучи невиновным подвергся задержанию и избиениям, и решивший дать в такой ситуации отпор. Самое страшное преступление в России – это непослушание, нарушение иерархии. Поднять руку на представителя власти – виновный будет пойман и наказан независимо от обстоятельств произошедшего. То же касается и остальных сфер жизни. Действия чоповцев, применяющих самоуправство, действия районных властей, незаконно осуществляющих вырубку парка или точечную застройку – что угодно, вплоть до простой самообороны от агрессивного прохожего. Если ты подвергаешься неправомерным действиям властей или начальства, или вообще кого-угодно, то ты не вправе самостоятельно решать эту проблему и защищать себя. Ты можешь обратиться в соответствующие органы власти с жалобой. Органы власти решат проблему в пользу начальства или государства, но иных методов отстоять свои права, кроме как аппеляция к властям, государство не предусматривает. Государство выступает посредником во всех спорах и конфликтах и регулировщиком всей общественной жизни. Любой посягнувший на монополию государства и действующий в обход государства уже является преступником – пусть не по закону, но по сложившейся практике правоохранительных и судебных органов и государственного аппарата. Такая логика “единства нации” и “властной вертикали” полностью совпадает с логикой фашистского “классового сотрудничества”. Ничего – вне государства…
Традиционализм и клерикализм
Следующий важнейший элемент фашистской идеологии – традиционализм. Эстетически традиционализм может быть оформлен совершенно по-разному. Эстетически фашизм даже может обладать новаторскими обложками. Итальянский фашизм в период завоевания власти имел весьма яркую эстетику бунта, футуризма и авангардизма. Немецкие нацисты использовали передовые достижения своего времени. Современные нацисты могут облачаться в контркультурные одежды и иметь весьма яркие и новаторские обложки. Но содержимое под этими обложками всегда будет одно. Облачено это содержание может быть в модный фашистский “against the modern world”, унылый черносотенный “бог, царь, отечество”, нацистский пещерный “кровь и честь” или иные консервативные и реакционные лозунги. Смысл их – в неприятии современного мира, отрицании его. Это не то отрицание, которое свойственно левым радикалам, желающим уничтожить современный мир со всей его несправедливостью и построить что-то новое. Это не отрицание во имя будущей справедливости. Это отрицание во имя прошлого мира и его несправедливости. Это отрицание прогресса и последних его достижений, желание вернуться в “старые добрые времена” и не допустить дальнейшего “раскрепощения нравов”. Традиционализм привязан к своему времени. Современные ультраправые европейские движения желают вернуться в старую добрую старушку-Европу образца второй половины 20 века. Ультраправые того периода, однако, также были недовольны “современным миром” и апеллировали к еще более старым европейским порядкам, начала-середины века. Ультраправые начала 20 века же обращались к веку 19 или же к старым добрым временам империй. Чем более радикальны в своих взглядах правые, тем к более древним временам они будут обращаться. И, пожалуй, это ключевое различие между правыми и левыми, из чего проистекают все остальные идеологические отличия. Если левые являются сторонниками прогресса и устремляются в будущее, то правые – сторонники реакции и устремляются в прошлое. Фашисты же, как наиболее крайние и радикальные правые, заходят в своем стремлении к прошлому и отрицанию прогресса максимально далеко. Потому их традиционализм заключается не только и не столько в борьбе против перемен, сколько за откат к старым порядкам. В наиболее реакционных и фашистских вариантах это – отрицание завоеваний 19 века. Отрицание гражданских прав и свобод в пользу всевластия правителя и государства. Отрицание культурных изменений в жизни общества. Зачастую – отрицание равных прав для женщин и меньшинств. Взамен равных прав традиционализм предлагает следование традициям. Человек рассматривается не как свободный индивид со свободной волей и возможностью самому творить свою судьбу, а как набор функций, обязательных для исполнения. Есть определенная модель для мужчины, для женщины, для представителей низших и высших классов, для каждого. Фашизм же дополняет модель и набор функций для каждого индивида исходя из своих идеологических установок, таких как этатизм, служение государству, подчинение иерархии и прочее.
Таким образом, фашизм находится на самом реакционном, консервативном фланге. Он стоит в авангарде борьбы против “современного мира” в пользу мира ушедшего. Он стремится сохранить традиции, не допустить изменений в общественной жизни (разве что в пользу прошлого), возродить диктатуры и всевластие государства прошлого, и всегда стоит на пути у перемен. Крайний традиционализм приводит фашизм к клерикализму.
Исторически, многие фашистские режимы носили откровенно клерикальный характер. Наиболее ярко это выразилось в наиболее классическом и образцовом примере фашизма – в Италии времен Муссолини. Хоть итальянские фашисты и пришли к власти под атеистическими лозунгами, на деле они повели совершенно иную политику. В 1929 году между фашистской Италией и католической церковью были подписаны Латеранские соглашения. Суть соглашений сводилась к признанию католицизма единственной официальной религиией фашистской Италии и к созданию католического государства Ватикан. Католическая церковь получает определенный вес и некоторые властные полномочия на территории фашистской Италии, а оскорбление Папы Римского становится уголовно наказуемым деянием. Церковь же открыто поддерживала фашистов и призывала итальянцев голосовать за фашистов на выборах. Папа Римский Пий XI утверждал, что новый фашистский режим имеет массу преимуществ – например, “сотрудничество классов” и подавление левых социалистических движений. Огромную роль играла католическая церковь и в Австрии, где католическая партия, придя к власти, заключила союз с фашистами и сама привела их к власти. Австрийские фашисты же, придя к власти, в свою очередь предприняли шаги по дальнейшей клерикализации Австрии. Тесное сотрудничество фашистских режимов с церковью и клерикализацию общества и государства можно было наблюдать в Испании, Португалии, Румынии, Венгрии. Пожалуй, исключением здесь стоит нацистская Германия, проповедующая откровенно антихристианские идеи и ценности, и неоднократно вступавшая с католической церковью в открытые конфликты.
Пожалуй, обосновывать традиционализм и клерикализм российского режима – дело излишнее. Идет ли речь о законодательном уровне, где консервативные законы штампуются один за другим, или о деятельности провластных массовых движений – мы увидим традиционализм, доходящий до абсурда. Борьба с западной культурой, западными музыкальными группами и современными жанрами музыки, борьба с “гей-пропагандой”, абортами, законопроекты Мизулиной и Милонова – яркий пример традиционализма российского режима. То место, которое занимает сегодня церковь в обществе и государстве, борьба с теорией Дарвина, законопроекты, запрещающие “оскорбления чувств верующих”, повсеместный отъем территорий у заповедников, деревень, парков, городского пространства, больниц, детских садов и приютов под строительство церквей, мощное православное лобби в законодательной власти, всевластие православной церкви и её прямое участие в российком политическом режиме позволяют нам говорить о клерикализации этого режима.
Подытоживая – фашизм в общественной жизни есть крайний этатизм, традиционализм и клерикализм, идея о первичности государства перед обществом или индивидом, о “единстве нации” под властью “вождя нации”, и о иерархичном устройстве общества, где каждый должен находиться на своем месте и подчиняться вышестоящему, а единственным посредником между гражданами является государство, полностью регулирующее общественную жизнь.
Фашизм во внутренней политике
Самыми очевидными чертами внутренней политики фашизма будут репрессии и цензура. Но это свойства любой диктатуры. Фашизм же, помимо чисто полицейских методов, прибегает к низовому насилию и делает ставку на массовые движения. Сломать недовольных можно не только тюрьмами и цензурой – но и прямым насилием, избиениями и убийствами. Фашистское насилие имеет две основы – “легальное” полицейское насилие и “нелегальное” (однако покрываемое государством) уличное насилие.
Исторически, фашизм начинается с уличного контрреволюционного насилия. Отряды чернорубашечников положили начало организованному фашистскому движению, ставящему своей целью борьбу с рабочим и левыми движениями. Под покровительством государства фашисты совершали нападения на бастующих работников, членов профсоюзов и левых партий, атаковали забастовки, рабочие и левые манифестации. После прихода фашистов к власти сквадристы получили легальный статус милиции, что узаконило творимое ими уличное насилие – под защитой государства они получили возможность безнаказанно избивать и убивать недовольных, осуществлять погромы и поджоги. Одним из наиболее резонансных случаев стало похищение и убийство депутата-социалиста Джакомо Маттеотти, произошедшее уже при правительстве фашистов. Одновременно с массовым террором фашисты проводят множество пышных политических демонстраций, куда через систему экономических корпораций и низовых политических организаций фашистов, охватывающих все общество, сгоняются простые итальянцы. Аналогично фашизм действует и в других странах, где ему удалось прийти к власти.
Можно ли утверждать, что российский режим действует аналогично? Вполне, хотя и с меньшим размахом. Впрочем, по мере фашизации режима размах уличного террора со стороны провластных движений только увеличивается. Попытки власти организации низовых провластных массовых движений начались еще в 2000 году, с приходом Владимира Путина к власти, когда было создано движение “Идущие Вместе”. Оно отметилось массовыми акциями в поддержку Владимира Путина, собирая при этом до 10-15 тысяч участников, и акциями против “неправильных” писателей (включив туда Карла Маркса), парламентской оппозиции, враждебных Кремлю олигархов. В дальнейшем “Идущие Вместе” были реорганизованы в движение “Наши”. “Наши” выступали под популистскими лозунгами в защиту “демократии, антифашизма, патриотизма” и Владимира Путина, против которого, уверяли они, объединились фашисты, либералы, международные фонды, террористы, олигархи и западные правительства. Деятельность “Наших” проходила под характерными для фашистских движений популистскими лозунгами и призывами, а основной целью движения была поддержка действующего президента. Среди популистских лозунгов, взятыми на вооружение нашистами, были схожие с фашистским “культом молодости” призывы обновить элиту страны, воспитать молодое поколение управленцев. Также были призывы к борьбе с “олигархическим капитализмом” – сочетание радикальной антикапиталистической риторики с поддержкой капиталистического олигархического режима также свойственно большинству фашистских движений. И, конечно, культ личности “отца нации”, пропагандируемый нашистами, прекрасно вписывается в общую картину. Реальной целью нашистов называли противостояние оппозиционным движениям. Методы – организация многотысячных демонстраций, внедрение агентов в различные оппозиционные движения, нападения на оппозиционных политиков, провокации на оппозиционных мероприятиях, организация лагерей для участников движения, организация специализированных “автономных проектов”, нападения на посольства стран, недружественных режиму. На деятельность движения выделялись крупные средства из бюджета, а само движение поддерживалось Владимирым Путиным, который регулярно проводил встречи с активом нашистов. “Нашисты” исполнили свою роль в 2011 году, после парламентских выборов, которые ввиду своей откровенной сфальсифицированности вызвали массовое недовольство населения. В ответ на уличные протесты москвичей власти вывели на улицы нашистов, которые под бой барабанов и под прикрытием сил полиции занимали площади, на которых должны были собраться противники фальсификаций. Примечательно, что поддержку движению “Наши” высказал норвежский ультраправый террорист Андерс Брейвик – в “Наших” он видел образцовое движение, на которое следует равняться. “Наши” – вовсе не единственное движение подобного рода. В нулевые и начале десятых годов существовало огромное количество подобных движений. Самыми известными помимо “Наших” были “Россия Молодая” и “Молодая Гвардия Единой России”, также отметившиеся довольно агрессивными методами борьбы с оппозицией.
Эти движения активно использовали физическое насилие против оппозиционеров. Нападения на либералов и национал-большевиков покрывались полицией. В случае если подвергнувшиеся нападению оппозиционеры пытались обороняться и применяли ответное насилие, то они заключались в тюрьмы, а против них возбуждались уголовные дела за нанесение побоев прокремлевской молодежи. Так, например, в 2006 году в Таганском суде рассматривалась жалоба национал-большевиков к Минюсту. На место прибыли около сорока активистов прокремлевского движения “Местные” и напали на нацболов. В итоге судили не “местных”, но обороняющихся национал-большевиков – некоторые из них провели в тюрьмах по два года. Все в полном соответствии с классическими фашистскими методами – попытаться сломить оппонента уличным насилием, в случае же получения отпора, прибегнуть к полицейскому насилию. Разнообразие методов позволяет комбинировать их и использовать одни способы там, где не работают другие.
Активное участие в физической борьбе с оппозицией сыграли ультраправые футбольные фанаты, тесно взаимодействующие с провластными движениями. Известно, что охрана штаба движения “Наши” в Москве осуществлялась ультраправыми фанатами, они же совершали нападения на оппозицию. Наиболее громкие случаи – серия нападений в 2005 году на левых, нацболов и членов КПРФ. Были разгромлены штаб НБП (дважды) и офис КПРФ. В одном из случаев нападавших даже задержали сотрудники полиции. Но после звонка от некоего высокопоставленного чиновника МВД задержанные были отпущены. В дальнейшем ультраправые неоднократно использовались властями. В 2010 году, во время противостояния экологов и бандитов в Химкинском лесу, они появились вновь, выступив на стороне городской администрации и избив экологов. А в 2011 году, после выборов, объявились на контрмероприятиях “нашистов”.
Какое-то время в качестве основы для провластных движений рассматривались уличные ультраправые, националистические и нацистские движения. Именно оттуда были завербованы ультраправые фанаты, ставшие уличной боевой силой режима. Крупнейшие националистические движения до определенного периода также находились под крылом властей. Так, первые националистические “Русские Марши” выражали поддержку Владимиру Путину, а организовывались они неонацистскими и националистическими движениями совместно с представителями власти и депутатами государственной думы. Среди выступающих в окружении зигующих нацистов были, например, и такие люди, как будущий заместитель председателя правительства Дмитрий Рогозин. Один из организаторов “русских маршей” – ксенофобное движение ДПНИ. По словам лидера ДПНИ Александра Поткина, в середине нулевых они сотрудничали и финансировались вышеупомянутым движением “Наши”. Ультраправые становились помощниками депутатов, активно занимали должности в прокремлевских движениях и составляли боевое крыло этих движений. По утверждению самих нацистов, ведших в этот период уличную войну с антифа и анархистами, данные об ультралевых противниках им предоставляла полиция – имена, фамилии, паспортные данные, адреса и фотографии.
В конце нулевых это вылилось в создание настоящей ультраправой террористической организации “Боевая организация русских националистов”, специализирующейся на терроре против наиболее заметных леворадикалов. В суде они заявляли, что действовали по указке людей из администрации президента, а левых лидеров устраняли, поскольку те могли возглавить восстание против современной власти. Среди убитых – несколько заметных анархистов и антифашистов, как боевые уличные антифа, так и адвокат и журналистка. В ходе расследования по делу БОРН вскрылся целый пласт ультраправых на различных властных постах и руководящих должностях прокремлевских движений. БОРН был боевым крылом прокремлевского нацистского движения “Русский Образ”. РО пользовался поддержкой властей, организовывал митинги ультраправых и концерты неонацистских групп под стенами Кремля, был связан с прокремлевскими движениями и депутатами государственной думы, и имел своей целью построение “управляемого национализма”. Ныне бывшие участники “Русского Образа” и соратники боевиков БОРН выступают перед депутатами государственной думы с докладами об опасности либералов и левых экстремистов в России.
Подробнее о сотрудничестве ультраправых и Кремля с пруфами и ссылками – vk.com/wall-34380444_73270
Если в начале-середине нулевых власть была весьма благожелательно настроена к уличным ультраправым, то с ростом ультраправого террора против мигрантов эта благожелательность сменилась откровенной репрессивностью. На первые убийства власти закрывали глаза, и зачастую молодые убийцы шли по статье “хулиганство”. Однако когда масштаб нацистского насилия достиг действительно огромных размеров, власть была вынуждена развернуть массовые репрессии против ультраправых. Несогласие с национальной политикой режима и репрессии развернули уличных нацистов против фашистов в кабинетах. Многие правые движения, тяготеющие к монархизму и консерватизму, до сих пор выражают свою поддержку режиму. Радикальные нацистские же движения декларируют свою антисистемность. Особенно это стало ясно после украинского Майдана и войны на юго-востоке Украины. Многие неонацисты приняли сторону Кремля и влились в ополчение юго-востока, где получили боевой опыт, который передают в специальных лагерях провластной молодежи России и Беларуси. Теперь они пользуются покровительством режима. Более маргинальные же нацисты заняли сторону Майдана, что выразилось как в эмиграции русских нацистов в Украину и войне против Кремля, так и просто в “поддержке в интернете”. В целом, сегодня у Кремля с российскими ультраправыми движениями отношения неоднозначные.
Сегодня, помимо ультраправых фанатов, впрочем¸ у властей имеется множество иных “помощников” в деле насилия и борьбы с недовольными. В первую очередь речь идет о кадыровцах. В своей вотчине Кадыров давно организовал образцовую ближневосточную диктатуру, с похищениями недовольных, спецоперациями против недовольных деревень, и публичными унижениями для критикующих власть. Теперь похожие методы он пытается распространить и на территории всей России. Ранее мы уже писали о методах Кадырова –vk.com/wall-34380444_90568 . В самой Чечне крепкие ребята регулярно устраивают погромы и избиения правозащитников. В результате чеченская полиция обвиняет в произошедшем самих правозащитников в духе “они разгромили себя сами”. Похищения и пытки людей, публичные унижения – еще один метод “нелегального” насилия. Наиболее громким примером кадыровского террора является убийство в Москве оппозиционного политика, одного из либеральных лидеров и бывшего премьер-министра Бориса Немцова. Задержанные убийцы оказались людьми из силовых структур Рамзана Кадырова. В России все давно понимают, кто стоит за убийством Немцова, но как водится в фашистских режимах, подобные деяния остаются безнаказанными. Если кто-либо и задерживается в итоге – лишь рядовые исполнители. Показательна реакция президента на это убийство. Он заявил, что если кто-то с ним не согласен – еще не факт, что следует убивать этого человека…
Сам Кадыров не признавал своей причастности к убийству Немцова. Но в начале года он развернул настоящий террор против оппозиции и всех несогласных. Начав с призывов бороться и уничтожать “врагов народа”, критикующих режим, он довольно быстро перешел к действиям. Люди, неодобрительно высказавшиеся о Кадырове, зачастую сталкивались с бригадой крепких чеченских ребят с камерами, приезжающих на дом к неудачливым комментаторам. Люди подвергались унижениям и были вынуждены извиняться перед Рамзанов Кадыровым. Эта участь не обошла даже красноярского депутата, нелестно высказавшегося о Кадырове. Правитель Чечни также публиковал в своем инстаграмме фото одного из либеральных лидеров, первого путинского премьера, Михаила Касьянова, находящегося под прицелом. В дальнейшем Касьянов неоднократно подвергался нападениям и унижениям со стороны молодых чеченцев, остававшихся безнаказанными.
Исходит подобный террор и со стороны русских “патриотов”. Некоторые антимайданные движения давно избрали своим методом нападения на мероприятия оппозиции и тех, кто кажется им “пятой колонной”. И, как водится, нападавшие остаются безнаказанными. Зато известны случаи, когда оборонявшиеся от них люди становились обвиняемыми за свою самооборону. В лучших фашистских традициях – уличное насилие провластных движений прикрывается насилием полицейским и обеспечивается государством. Но подобный террор осуществляется не только в отношении активных оппозиционеров. На специальных сайтах собираются данные о простых людях, неодобрительно высказавшихся о власти. В дальнейшем они подвергаются моральному давлению и физическим нападениям со стороны неизвестных. Полиция, как водится, отказывает в возбуждении уголовных дел против нападавших. Подробнее об этом читайте в материале “Медузы”: https://meduza.io/feature/2016/06/08/na ... peterburge
Таким образом, мы можем выделить четыре основных столпа организованного уличного насилия со стороны Кремля – ультраправые фанаты, кадыровские “эскадроны смерти”, провластные антимайданные движения и неизвестные борцы с недовольными властью пользователями социальных сетей.
Помимо массового организованного уличного насилия, фашистские режимы характеризуются и ставкой на массовые движения и любовью к пышным манифестациям. И российский режим и здесь не отстает от своих идейных собратьев. Два основных способа мобилизации людей на массовые акции у российского режима все те же самые, что и у классических фашистских режимов. Это административный ресурс – своз работников бюджетных мероприятий на мероприятия в поддержку власти. В итальянском варианте это была принудительная мобилизация итальянцев через массовые организации и корпоративистскую экономическую систему. И ресурс провластных движений – от “Идущих Вместе” и “Наших” начала-середины нулевых, до современных антимайданных, кадыровских, ультраправых и иных прокремлевских движений. И, действительно, провластные демонстрации отличаются своей пышностью и массовостью, в то время как все оппозиционные демонстрации постепенно выдавливаются на окраины городов, и в дальнейшем запрещаются. Конечно, такая “монополия” в проведении массовых мероприятий характерна для большинства авторитарных режимов, но вкупе с массовым уличным насилием, покрываемым государственным насилием, против недовольных, эта характеристика режима все больше напоминает нам о фашистских режимах прошлого века. Отдельным эпизодом здесь стоят постоянные попытки “Единой России” создать “партийную милицию”, патрулирующую улицы и обладающую полицейскими полномочиями. Подобные структуры присутствовали и во всех фашистских режимах. Однако в России эти попытки заканчиваются не созданием патрулей суровых уличных штурмовиков, а шайками пьяной молодежи, которую ввиду их неэффективности и несерьезности быстро расформировывают. Хотя в южных регионах это компенсируется приданием казакам полицейских функций.
Подытоживая: фашизм в области внутренней политики – это совмещение методов полицейского, государственного насилия, пропаганды и цензуры с методами мобилизации масс в поддержку режима и уличного насилия со стороны провластных движений. Все это мы наблюдаем в современной России.
(продолжение ниже...)
Слово “фашизм” давно превратилось в ругательство, оскорбительный штамп, который можно навесить на оппонента. Особенно активно используется этот прием в политической пропаганде. Особенно российской. В то время как заместителем председателя российского правительства является человек весьма фашистских взглядов, один из основателей “русских маршей”; в то время как российские неонацисты воюют на Донбассе за интересы государства российского, а западные фашисты пользуются финансовой поддержкой Кремля и оказывают взаимную публичную поддержку, а в России при посредстве членов правящей партии проходят международные съезды фашистов и нацистов, и в государственной думе перед депутатами выступают соратники неонацистских боевиков с докладами об опасности “левых экстремистов” – российские СМИ продолжают клеймить “фашистами” всех несогласных с политикой Кремля. Между тем, широкое участие фашистов и нацистов в жизни российского государства должно напомнить нам, что фашизм – это не группы маргинальной хулиганистой молодежи. Фашизм – это политический режим, со своей политикой и своими особенностями, своими принципами. Если абстрагироваться от пропагандистских клише и взглянуть на изначальный смысл данного термина, то мы сможем убедиться в том, что фашизм – вот он, здесь. Вся политическая и экономическая система российского государства является фашистской. Конечно, этот режим несколько более мягок, нежели режим итальянских или немецких фашистов, здешним репрессиям и террору против инакомыслящих не хватает должного размаха, а демократические декорации пусть и рушатся с каждым днем, и уже никого не обманывают, но продолжают сохраняться. Но в целом же, если рассмотреть основные принципы фашистских режимов и режим российский, то вряд ли мы найдем какие-то другие отличия.
Фашизм в политике
В политическом плане фашизм представляет из себя несомненную диктатуру. Ключевой фигурой является фигура вождя – дуче или иного фюрера. Как правило авторитет государства целиком держится на авторитете “отца нации”. Различные институты государства или правящая фашистская партия не имеют столько авторитета, сколько имеет правитель. Все это ведет к тому, что подобные системы зачастую распадаются после смерти правителя. Правящая партия редко пользуется любовью населения, и уж точно не может похвастаться тем же авторитетом, что вождь государства. В принципе, и политическая пропаганда таких режимов нацелена именно на возбуждение любви и почтительности к “национальному лидеру”. “Национальный лидер” необязательно носитель гордого особого титула вроде “дуче” или “фюрер”. Так например, португальский лидер Антониу Салазар был “всего лишь” скромным премьер-министром. Впрочем, и дуче, и фюрер также по факту занимали аналогичные должности – Муссолини был премьер-министром, Гитлер – канцлером. Что важно в нашем случае понимать, фашистские режимы вовсе не отрицают парламентаризм. Изначально фашистская теория Муссолини действительно выступала за отмену всех политических партий и системы парламентаризма. Фактически, однако, ни в фашистской Италии, ни в нацистской Германии, полностью эти положения выполнены не были. Там существовали однопартийные системы, существовали правящие партии – Итальянская Фашистская Партия и НСДАП. Формально, чисто юридически, фашистские режимы представляют собой обычные республики с парламентом. Другое дело, что реальное положение сил таково, что вся власть сосредоточена в руках одной партии, которая продолжает удерживать её при помощи откровенного террора, “правильной” организации выборов или принятии соответствующих законов и постановлений. Так, в фашистской Италии парламент просто принял закон, по которому партия, набравшая больше всего голосов на выборах, получала бы 2/3 мест в парламенте. Спустя годы остальные партии просто запретили, но сами выборы сохранились. Просто-напросто выборы состояли в выборе между различными кандидатами, одобренными фашистами. В Германии же нацисты поглотили все правые партии и запретили остальные, а также аналогичным образом приняли удобные для себя законы, позволяющие им творить все, что вздумается. Сам парламент при этом также никто не отменял. Суть политической диктатуры при фашизме сводится к созданию политической системы, завязанной на “вожде нации”, и создании культа личности этого вождя, к организации однопартийной системы и полному контролю над парламентом и проведением выборов. Можно ли утверждать, что все это имеет место в России? Однозначно, да. Культ личности правителя, обладающего беспрекословным авторитетом. Абсолютно декоративная роль выборов. Принятие соответствующих законов, делающих смену власти “законным” путем абсолютно нереальной. Фактически однопартийная система, когда существует “партия власти”, а “оппозиционные” парламентские партии, по сути, играют декоративную подчиненную роль.
В политике фашизм можно определить как однопартийную диктатуру, с культом личности вождя, обладающего непререкаемым авторитетом, и полностью подконтрольным парламентом, “единодушным” в своей преданности действующей власти, при которой система выборов сознательно организована таким образом, законодательно и через административный и/или силовой ресурс, при котором проигрыш правящей партии на выборах фактически невозможен. Мы утверждаем, что все это относится и к действующему российскому режиму, и к классическим фашистским режимам.
Фашизм в экономике
Но политическая диктатура вовсе не есть синоним фашизма. Есть множество диктатур, не являющихся фашистскими. Есть множество однопартийных систем, также не являющихся фашистскими. Это важные части фашистского режима, но они характерны и для многих иных режимов, и вовсе не исчерпывают собой фашистский режим. Не менее важной является и экономическая составляющая фашизма. В экономике фашизм проповедует корпоративизм – слияние государства и крупного капитала. При корпоративизме экономическая политика государства определяется интересами отраслевых корпораций. Речь здесь идет не о международных корпорациях, управляющих современной экономикой, а о государственных корпорациях, тесно связанных с государством, являющихся, фактически, частью государственного аппарата. Такие корпорации представляют из себя спайку из государственной бюрократии и олигархов, представителей крупного капитала. Как заявляла пропаганда итальянских фашистов, такие корпорации должны были примирить интересы труда и капитала, интересы рабочих и их хозяев. Контроль над экономикой переходил к государству. Но, в отличие от большевистского режима, эта экономика оставалась рыночной в полном смысле этого слова. Государство не национализировало экономику, а создавало отраслевые корпорации, управляемые бюрократией и крупными капиталистами в интересах этих самых крупных капиталистов. Таким образом, они становились частью государственного аппарата, и ощущали за собой его силу и поддержку. Одним из самых первых шагов государственного корпоративизма был запрет профсоюзов и пресечение рабочей активности и попыток борьбы рабочих за свои интересы. Регулировать отношения работника и капиталиста должно было государство. Взамен создавались контролируемые государством синдикаты рабочих и предпринимателей, с назначаемыми сверху руководством и уставом. Они объединялись в корпорации. А представители синдикатов, правящей партии и государственной бюрократии образовывали советы корпораций. Все члены этих советов утверждались непосредственно Муссолини. В дальнейшем роль корпораций в жизни государства только росла. К 1930 году был создан Национальный совет корпораций, работающий при правительстве. А в 1939 году парламент и вовсе был заменен палатой фашистских организаций и корпораций, все члены которого также назначались Муссолини из числа членов правительства, советов корпораций и руководителей фашистской партии. Вся экономическая политика фашистской Италии контролировалась этими корпорациями, состоящими из крупных капиталистов, государственных чиновников и членов правящей партии.
Немецкие нацисты также пошли по пути спайки крупного капитала с государством. Гитлер с самого начала пришел к власти при поддержке крупных капиталистов, и первыми шагами нацистов у власти также был разгром профсоюзов и рабочих организаций. Экономическая политика нацистов также сводилась к сращиванию государства и крупного капитала, объединив, подобно итальянским фашистам, все крупные компании в отраслевые корпорации (“имперские группы”), во главе которых находились крупные капиталисты. Еще в 1933 нацистами был создан Генеральный совет немецкого хозяйства, определяющий экономическую политику Германии. Естественно, членами совета стали и крупнейшие промышленники и банкиры Германии. Хотя в целом экономика государства определялась “четырехлетним планом” Геринга.
Говоря о нацистской экономике, нельзя не коснуться популярного в России мифа о процветающей при нацистах Германии. Многие сегодня искренне считают, что немецкое общество было сытым и довольным, а экономика демонстрировала настоящее чудо. Однако все это является не более чем пропагандистским мифом. Реальность сильно отличалась от такой радужной картины. На деле немецкая экономика была целиком подчинена интересам армии в ущерб экономическому благополучию простого населения. О чем свидетельствует и один из нацистских лозунгов “пушки вместо масла”. Лозунг активно использовался Герингом и Геббельсом, и означал, что нужно отказаться от излишеств в быту ради процветания военной промышленности. Достаточной иллюстрацией для нацистской экономики будет являться факт введения карточной системы еще в довоенные годы – в тридцатые продукты простым немцам выдавались по карточкам, как в голодные годы в СССР. Карточки на продукты то вводились, то отменялись. А с началом войны и вовсе была введена карточная система на все виды товаров. Мы не будем подробно останавливаться на невысоком уровне нацистской экономики, так как цель статьи совершенно в другом. Всех желающих ознакомиться с вопросом подробнее отошлем к книге Владимира Родионова “Расовые мифы нацизма” (www.e-reading.club/chapter.php/1004913/…, где этот вопрос разбирается достаточно подробно – куда более подробно, чем могли бы мы сделать в этой статье. Для нас здесь куда интереснее невысокий уровень жизни простых немцев при нацистах, что имеет определенное сходство с падением уровня жизни простых россиян после начала перехода российской экономике в середине-конце нулевых к фашистской корпоративистской модели).
Как устроена экономика современной России? Можно утверждать, что она также подчинена интересам государственных корпораций, где тесно сплелись интересы бюрократии и крупного капитала. Уже открыто заявляется, что создание на российском рынке конкуренции корпорациям-монополистам является угрозой для всей российской экономики. Политика государства в экономике целиком подчинена интересам крупного капитала и гос. корпораций. Это видно как из трат бюджета, где нередким явлением будет выделение средств олигархам на ненужную роскошь (например – покупку яхтенных кластеров), так и из принимаемых законов. Достаточно упомянуть закон Ротенберга, предусматривающий компенсацию российскому крупному капиталу убытков от западных санкций, или же введение системы “Платон”, также служащей исключительно личному обогащению Ротенбергов. Это наиболее известные и вопиющие случаи, но далеко не единственные.
Отдельной темой будет являться роль государственных корпораций в экономике. Государственные корпорации в России создаются специальными законами. Госкорпорация – это вовсе не государственная собственность, она не подчинена государству. Не стоит путать корпоративизм с большевизмом. Если большевизм предполагал управление экономики государством, то корпоративизм скорее наоборот, предполагает управление государством в интересах крупного капитала, слияние политических и экономических элит. Государственным корпорациям передается собственность государством, после чего она перестает быть государственной и становится собственностью корпораций, которые юридически никак не отвечают за Российскую Федерацию. Верно и обратное – Российская Федерация никак не отвечает за государственные корпорации. А еще госкорпорации почти никак не отвечают перед государством, и не обязаны отчитываться о своей деятельности никому, кроме непосредственно правительства РФ. Никакие иные государственные органы не могут вмешиваться в деятельность госкорпораций. Не могут запрашивать у них какие-либо документы, выносить какие-либо предупреждения и проводить какие-либо проверки. Ну и вообще госкорпорации имеют ряд законодательных ништяков и привилегий и чувствуют себя весьма вольготно. А руководители корпораций назначаются, как правило, президентом РФ. Чувствуете сходство с итальянскими корпорациями времен Муссолини?
Формально в России таких “государственных корпораций” не так много. Гораздо больше корпораций, которые юридически являются открытыми акционерными обществами, но государство владеет большинством акций. А руководство таких корпораций назначается акционерами. То есть, опять-таки, государством. По сути, такие корпорации тоже являются государственными корпорациями, хотя юридически-правовая форма здесь несколько иная. Наиболее одиозные госкорпорации, такие как “Газпром” или “Роснефть”, являются по своей форме именно такими открытыми акционерными обществами.
Госкорпорации владеют большинством природных ресурсов РФ, а доля госкомпаний в российской экономике составляет 71%. И это тот самый момент, когда власть и крупный капитал переплелись настолько тесно, что уже непонятно, кто кем управляет. Олигархи из окружения президента пользуются средствами государственного бюджета, ведут крайне прибыльный бизнес с государственными корпорациями, а законы как будто пишутся под их интересы. А друзья и окружение президента становятся на государственные должности и посты руководителей госкорпораций. Здесь непонятно, где кончается государство и начинается крупный капитал. Понятно лишь, что государство служит экономическим интересам государственных корпораций, возглавляемых друзьями и подчиненными Путина, и “независимых” олигархов, также из окружения президента. Такую систему многие по ошибке сравнивают с экономической системой СССР. Однако разница колоссальна. Здесь не государство руководит экономикой, подстраивая её под свои интересы, а наоборот, крупный капитал и команда олигархов и руководителей госкорпораций руководит государством, подстраивая его под свои экономические интересы. Естественно, происходит это под руководством того самого вождя, обладающего непререкаемым авторитетом, и назначающего руководителей госкорпораций. Это абсолютно фашистская экономическая система, существовавшая еще при Муссолини. Слившись с государством, корпорации и олигархи обладают колоссальными возможностями по борьбе со своими конкурентами. Как правило, для этого применяется административный аппарат, или же конкуренты просто арестовываются и на них заводятся уголовные дела, а их предприятия поглощаются госкорпорациями или близкими к президенту олигархами. Говорить о мелком и среднем бизнесе и вовсе не приходится. Фашистская система создает идеальные условия для связанного с властью крупного капитала. Мелкий и средний бизнес же давятся, и либо поглощается крупным капиталом, либо служит “дойной коровой” для силовиков среднего и мелкого пошиба, выжимающих из него как можно больше средств. В этом сама суть корпоративистской системы, и изменить положение вещей можно лишь изменив саму систему.
Говоря о фашистской экономике, невозможно не упомянуть об идее фикс фашистских режимов – автаркии. Автаркия это экономическая политика, при которой государство стремится стать максимально “самодостаточным” экономически, ограничить до минимума поставки сырья и товаров из-за границы, и производить все самому. Сейчас то же самое вкладывается в понятие “импортозамещение”, ставшее главной идеей российской экономики в последние годы. Сегодня мировая экономика тесно связана между собой. Не редка ситуация, когда сырье добывается в одной стране, перерабатывается во второй, из него изготовляют детали в третьей стране, а собирают их в четвертой. Мировая экономика сегодня представляет из себя единое целое, и многие товары просто невозможно произвести в национальных рамках. Потому сегодня такие идеи автаркии однозначно отсталы и реакционны, и могут привести только к деградации экономики. Однако фашистские режимы прошлого, и современный российский режим, берут эту политику на вооружение исходя из следующего пункта, общего для всех фашистских экономик.
Милитаризация экономики. Фашистские режимы, как правило, устанавливаются в странах-неудачниках, ощущающих, что их место на мировой сцене не соответствует тому, которое они заслуживают. Зачастую фашистские режимы устанавливаются на обломках бывших империй, стремящихся восстановить былое величие и имперскую мощь, вернуть утраченные территории и свое положение в мире. Никогда “успешные” государства не поворачивались в сторону фашизма. Это удел неудачников. А потому они стремятся к захвату новых территорий, переделу ролей между государствами, и т.д. В общем, готовятся к противостоянию с остальным миром. Для этого происходит милитаризация экономики. Социальные нужды, благополучие простых людей и все остальное приносится в жертву военщине. Выше мы уже писали о лозунге немецких нацистов “пушки вместо масла”. Впрочем, уровень развития армии в нацистской Германии достаточно известен, и нет смысла останавливаться на этом подробнее. Достаточно отметить, что достигнуто это было за счет бедственного положения немецкого народа. То же самое мы видим сегодня в России. Пока российская экономика падает, военное производство только растет. В 2014 году оборот российских военных предприятий вырос в полтора раза, а семь российских компаний вошли в число крупнейших производителей оружия в мире. С 2011 по 2015 год российский военный бюджет вырос в пять раз, в то время как социальные статьи бюджета урезались и происходило уничтожение бесплатных медицины и образования. Лучше всего о приоритетах государства скажут цифры. В период с января по апрель этого года из бюджета было потрачено
252,2 миллиарда рублей на развитие экономики,
124,1 миллиарда – на образование,
98,1 миллиард – на здравоохранение
387,2 миллиарда – на силовые структуры
944,7 миллиарда – на “оборону” и армию.
Именно это и называется милитаризацией экономики.
Подытоживая – в экономике фашизм можно определить как слияние крупного капитала с государственной властью, построение корпоративистской экономической системы с ориентацией на автаркию и, зачастую, с подчинением экономики военным нуждам. Именно это мы и наблюдаем сегодня в России.
Идеология фашизма
Чисто с “практической” стороны дела фашизм представляет из себя политическую диктатуру, однопартийную, с вождем – “отцом нации”, обладающим абсолютным авторитетом, с послушным парламентом и контролируемыми выборами, с корпоративистской экономической моделью, тяготеющей к автаркии. Но картина была бы неполной, если бы мы не рассмотрели саму идею фашизма. Любая политическая система, помимо чисто “практической” стороны, имеет собственное мировоззрение, из которого и вытекает практика фашизма. Или же наоборот – мировоззрение подстраивается под окружающую реальность и необходимость. Идеология фашизма, устройство фашистского общества, внутренняя и внешняя политика фашистских государств – все это не менее важно. Большой вопрос, можно ли считать определенный режим фашистским, если экономически и политически он вполне похож на иные фашистские режимы, но идеологически абсолютно чужд ему.
Что мы имеем в виду под идеологией фашизма? В России под фашизмом зачастую понимают идеи немецких нацистов. В то время как нацизм – лишь подвид фашизма, со своей спецификой и особой идеологией. Нацизм имеет много общего идейно с классическим фашизмом, имеет общий идеологический фундамент, схожие политическую и экономическую систему, но сверх этого имеет целую идеологию, основанную на расовых теориях. Мы не имеем в виду под фашизмом или фашистской идеологией нацистский вариант. Когда речь заходит о нацизме, мы так его и называем. Под фашизмом же мы имеем в виду общую систему взглядов, характерную для всех фашистских режимов, и в первую очередь для итальянского “классического” фашизма. Важно отметить, что итальянский “классический” фашизм в разные периоды своего существования провозглашал диаметрально противоположные взгляды. Лучше всего это характеризуется фразой Муссолини: «Мы позволяем себе роскошь быть аристократами и демократами, консерваторами и прогрессистами, реакционерами и революционерами, сторонниками легальности и нелегальщины в зависимости от обстоятельств времени, места и окружающей среды». А цель, говорил Муссолини, одна – стать властью. В самом начале, только зарождаясь, фашизм прибегал к революционной фразеологии. Потом, становясь все ближе к власти, фашисты провозглашали все более реакционные позиции. И, наконец, придя к власти, начали пропагандировать совершенно иные ценности, чем во время создания движения. В дальнейшем, уже на своем закате, когда итальянское государство ограничивалось “Республикой Сало” на севере Италии, фашисты вновь начали выдвигать демократические и революционные лозунги, которые обещали исполнить в случае победы в войне. Таким образом, мы видим, что фашизм в пропагандистском плане является правым популистским движением, стремящимся к власти для реакционных преобразований под революционными прогрессивными лозунгами. Находясь у власти, фашизм ведет политику диктатуры и обслуживания крупного капитала. Когда же фашизм сражается за власть, он выдвигает прямо противоположные лозунги социальной справедливости и борьбы с диктатурой. Отчасти это произошло и в России – вспомните, с какими лозунгами пришел во власть Владимир Путин. Он пропагандировал борьбу с олигархами, коррупцией, равенство всех перед законом и прочее. Но сегодня государство руководится в интересах приближенных к президенту олигархов, уровень коррупции достиг размеров национальной катастрофы, а в равенство всех перед законом никто уже не верит – достаточно вспомнить историю с Евгенией Васильевой. Этот популизм – еще одна неизменная черта фашизма. Но сейчас мы говорим не о нем. Речь идет о том, что понимать под идеологией фашизма – лозунги, провозглашаемые фашистами в оппозиции, или политику, которую они проводят находясь у власти? Очевидно, что наиболее правильным будет понимать под идеями фашизма именно то, что они осуществляют, находясь у власти, а не то, что обещают осуществить. А потому мы будем рассматривать именно фашизм у власти. Идеология фашизма затрагивает многие сферы, а потому здесь мы подробно рассмотрим каждую из них – общественную жизнь, внутреннюю и внешнюю политику и мифологию фашизма.
Фашизм в общественной жизни
Этатизм
Краеугольный камень фашизма – государство. Еще в “Доктрине фашизма” Муссолини государству отводится главенствующая роль. Государство возводится в абсолют, постулируется, что государство есть жизнь, человек вне государства отрицается, отрицаются все интересы и деятельность человека вне государства. Государство есть коллективное выражение народа, и истинная реальность каждого отдельного индивида. Муссолини пишет: “Для фашиста все в государстве и ничто человеческое или духовное не существует и тем более не имеет ценности вне государства”. Таким образом, мы можем охарактеризовать фашизм как крайний этатизм.
Наиболее емко фашизм можно выразить фразой Муссолини «все в государстве, ничего против государства и ничего вне государства». Как данный принцип осуществлялся в фашистских Италии и Германии, было описано чуть выше. В политическом плане это означало абсолютную диктатуру вождя и партии, являющейся проводником воли вождя. В общественной жизни это означало, что она должна полностью регулироваться государством. Работа, политика, спорт, отдых, воспитание – все должно регулироваться государством. В обществе не остается ничего, что выходило бы за сферу государственного контроля. О том, как регулировались экономика, труд и политическая сфера, мы писали выше. Означало это отмену и всех “прав и свобод” западного общества. Фашистская газета “Имперо” писала в 1926 году: «Начиная с этого вечера, нужно положить конец дурацкой мысли, будто каждый может думать своей собственной головой. У Италии единственная голова и у фашизма единственный мозг, это — голова и мозг вождя. Все головы изменников должна быть беспощадно снесены». Были запрещены все оппозиционные газеты и партии. Печать должна была подчиняться исключительно государству.
Фашистские государства стремились объединить всех граждан в подконтрольных фашистам организациях. Были детские и молодежные организации, женские и мужские организации, организации профессиональные и классовые, организации по досугу и прочие. Главная задача заключалась в контроле всей жизни простого гражданина, начиная от работы и заканчивая отдыхом, все должно было регулироваться государством и не выходить из поля зрения государства.
В наше время общество и общественные коммуникации стали гораздо более сложными, и организовать полный контроль над ними – задача крайне сложная и трудоемкая. Сегодня СМИ не ограничиваются лишь газетами, а современные технологии представляют людям куда больший выбор самостоятельного досуга. Впрочем, технологии предоставляют и государству гораздо больше средств для контроля над обществом. И работа в этом направлении идет с самого начала правления Путина. Первые его шаги на посту власти были направлены на создание фундамента собственной безграничной власти. В политической сфере это означало подчинение себе парламента, правительства и крупного бизнеса, борьба с имеющими вес независимыми олигархами и политиками, подчинение их себе или же разорение, вытеснение на отшиб политической жизни, аресты или убийства. В общественном плане первым делом состоялись захваты независимых СМИ – в первую очередь, крупных телеканалов. “Отжим” ОРТ и захват НТВ – яркие события, характеризующие начало правления Путина. В дальнейшем произошло подчинение и большинства независимых печатных СМИ. С началом второго десятилетия двадцать первого века власть обратила внимание и на интернет. В условиях цензуры и зависимости СМИ, интернет стал местом, где сосредотачивались протестные настроения, происходило распространение невыгодной для власти информации и координировались всевозможные недовольные. После протестов 2011-2012 года, где интернет сыграл серьезную роль в координации протестующих, власть поняла, насколько важно контролировать и это средство общественной коммуникации. Подчиняются крупнейшие сайты, как “ВКонтакте”, вводятся специальные органы, как “Роскомнадзор”, увеличивается цензура в интернете, усиливается контроль над провайдерами, людей конвеером осуждают за высказывания в интернете, блокируются целые ресурсы, переносятся в Россию серверы иностранных ресурсов… Работа по уничтожению свободного независимого интернета идет до сих пор, но в целом уже можно говорить о подчинении интернета государству, интернет-цензуре и государственном контроле.
Впрочем, принцип абсолютизации государства проявляется не только в сфере политики и контроля над информацией. Стремление государства к регулированию абсолютно всей общественной жизни действительно поражает. Постоянно принимаются новые законы, предусматривающие контроль над той или иной сферой общественной жизни, или же ужесточение такого контроля. Необходимость принятия таких законов, как правило, объясняется отсутствием государственного регулирования в этой сфере. Зачастую доходит до абсурда – так, в феврале этого года руководитель Роскомнадзора заявил в интервью “Российской Газете”, что рассматриваются варианты регулирования… онлайн-игр. Это вопрос государственной важности, сказал руководитель Росконадзора, и отсутствие в этой сфере государственного регулирования – большое упущение. Пример с онлайн-играми – смешной и гротескный, но он не является исключением. Так, в данный момент депутатами обсуждаются варианты регулирования сбора грибов, ягод и орехов. Регионам предлагается разрешить устанавливать определенное время, когда собирать дикорастущие ягоды, грибы и орехи разрешается. А в конце предыдущего года был принят законопроект, регулирующий концертную деятельность, согласно которому все организаторы концертов обязаны состоять в отраслевых организациях. Но самый вопиющий пример – это закон о волонтерах. В 2012 году, когда произошел потоп в Крымске, государственные чиновники бежали из города. Организацией помощи пострадавшему городу и его жителям занялись волонтеры – независимые гражданские активисты разных политических взглядов (по большей части – либеральных) или же совершенно аполитичные. Их помощь городу была весьма эффективна, но эта эффективность развитого гражданского общества контрастировала с той государственной неэффективностью, которую показали сбежавшие чиновники. После этого был принят закон, по факту запрещающий независимую волонтерскую деятельность. Отныне волонтеры были обязаны вставать под контроль государства, а вся такая деятельность – контролироваться властными органами. Вспоминать все подобные законопроекты, принятые в последнее время, потребовало бы написания отдельной огромной статьи. Констатируем лишь желание государства полностью регулировать всю жизнь общества. Подобный неуемный этатизм сам по себе свойственен тоталитарным режимам вообще, но именно фашизм открыто провозглашает его своим основополагающим принципом. А соединяясь с остальными элементами фашистской политики, этатизм лишь подчеркивает направленность современного российского режима.
Единство нации и классовое сотрудничество
Еще одним идеологическим столпом фашистских режимов является “единство нации”. Важно, что в классическом фашизме нация вовсе не носит того смысла, что в немецком нацизме. В нацизме нация образует государство. В фашизме наоборот – государство образует нацию. В немецком нацизме нация сама по себе является высшей ценностью. В фашизме же высшей ценностью является государство, и никакая нация вне государства немыслима. Государство это и есть нация. Конструкт “россияне”, как видно, гораздо ближе к классическому фашистскому определению, чем к его немецкому варианту. В нацистском варианте “россияне” вытесняются “русскими”. Такая разница в понимании нации – первая причина противостояния российских уличных нацистов с российским фашистским государством. Вторая причина заключается в исторической мифологии, и её мы коснемся в дальнейшем.
“Единство нации” в фашизме толкуется в ключе, логично вытекающем из этатизма, корпоративистской экономической структуры фашистского государства и определении нации, как государства. Единство нации – это единство всех граждан государства под руководством “отца нации”, строгая иерархия (или, если хотите, “вертикаль власти”), охватывающая общество. Единство нации – это строгий порядок, где все граждане объединены через корпоративистское государство, в котором каждый знает свое место.
Но главный смысл такого “единства нации” – это классовое сотрудничество, пропагандируемое фашизмом. Фашизм в свое время выявился как реакция обеспеченных слоев общества на революционный подъем в мире, рост левых движений и угрозу социальной революции. Левым, с их идеей классовой борьбы, была противопоставлена идея классового сотрудничества. Фашизм признавал классовое неравенство, но утверждал, что оно полезно и справедливо для всех. Каждый находится на своем месте. Рабочий в цеху, крестьянин на пашне, солдат в казарме, начальник в кабинете, правитель во дворце. Таким образом, полагали фашисты, когда каждый знает свое место и выполняет отведенную ему роль, государство цветет и развивается, а рост благосостояния отражается как на высших, так и на низших слоях общества. История показала, насколько такие идеи не соответствуют реальности – обогащение правящих классов нисколько не приводит к обогащению простого народа в ситуации, когда простой народ не может ни заявить свои права на общественные богатства, ни организоваться в борьбе за эти богатства. В обществе подобного “классового сотрудничества” низшие классы целиком и полностью зависят от милости высших классов. Потому в данной идее важную роль выполняет государство – оно, в теории, должно сглаживать классовые противоречия, регулировать отношения между различными классами и решать конфликты, выступая посредником. По этой причине запрещались какие-либо независимые классовые организации и самостоятельные способы борьбы за свои права, как забастовки. Однако в действительности государство возглавлялось представителями крупного капитала, сросшегося с официальной властью, и в чью пользу такое государство принимало решения – представить не сложно.
В современной России “национальное единство” давно стало одним из основных идеологических столпов современной пропаганды. В честь “национального единства” учреждаются праздники, премии, проводятся политические мероприятия. В чем смысл российского “единства нации”? Первый, и самый очевидный – это объединение всех народностей, проживающих в России, на основе общего подданства российскому государству – независимо от веры и национальности. Активное использование темы “национального единства” режимом началось в период подъема исламского радикализма, кавказского сепаратизма и русского нацизма. Русские нацисты придерживались нацистской схемы “мы высшая нация, мы должны объединяться по национальному признаку, подчинить своей воле иные нации и строить свое государство”. Российское государство ответило фашистской схемой “мы подданные одного государства, мы должны объединяться по признаку подданства, подчинить своей воле иные государства и строить свою нацию”.
Второй, менее очевидный, но гораздо более важный смысл – это обеспечение единства не между различными народностями, населяющими Россию, но между простыми людьми и властью. Сам президент неоднократно заявлял, что имеет в виду под “единством”. Так, в апреле этого года он заявил на медиафоруме “Правда и справедливость”:
“Больше всего наших оппонентов беспокоит единство и сплоченность российской нации, многонационального российского народа. В этой связи предпринимаются попытки раскачать изнутри, сделать нас более покладистыми, и причесать нас так, как им хочется. Самый простой способ — внести какое-то недоверие внутри общества к органам власти, органам управления, настроить одних против других — это с блеском было применено в трагические годы Первой мировой войны, когда страну просто довели до распада”.
Еще лучше мысль выразил российский вице-премьер Игорь Шувалов (владелец особняка в Лондоне стоимостью в 1,3 миллиарда рублей):
«Выдержим любые лишения, которые будут внутри страны — меньше потреблять продуктов, меньше электричества, я не знаю, еще какие-то вещи, к которым мы все привыкли. Но если мы будем ощущать, что кому-то извне хочется поменять нашего лидера и это не наша воля, что это влияние на нашу волю, мы будем просто едины как никогда».
Таким образом, “единство нации” понимается не только как межнациональное единство народов России, но и как то самое “классовое сотрудничество” – единство простых людей с правящими элитами. Нарушение такого “единства” – есть угроза всему государству. Любой, выступающий против властей или просто критикующий их – подрывает “единство нации”. Отсюда и путинская “вертикаль власти”, подразумевающая, по сути, все ту же самую фашистскую иерархию. Логика “вертикали” проста – каждый должен находиться на своем месте и подчиняться вышестоящему. Начальник всегда прав – тот принцип, по которому живет российское государство. Не только живет, но и держится – в случае, если подчиненный позволит себе идти против начальства, держава распадется. Такова логика вертикали. И мы можем видеть это на примере, например, полицейского насилия. Все знают о беспределе полиции, избивающей и пытающей невиновных задержанных, но это не представляет для государства такой большой проблемы, как человек, который будучи невиновным подвергся задержанию и избиениям, и решивший дать в такой ситуации отпор. Самое страшное преступление в России – это непослушание, нарушение иерархии. Поднять руку на представителя власти – виновный будет пойман и наказан независимо от обстоятельств произошедшего. То же касается и остальных сфер жизни. Действия чоповцев, применяющих самоуправство, действия районных властей, незаконно осуществляющих вырубку парка или точечную застройку – что угодно, вплоть до простой самообороны от агрессивного прохожего. Если ты подвергаешься неправомерным действиям властей или начальства, или вообще кого-угодно, то ты не вправе самостоятельно решать эту проблему и защищать себя. Ты можешь обратиться в соответствующие органы власти с жалобой. Органы власти решат проблему в пользу начальства или государства, но иных методов отстоять свои права, кроме как аппеляция к властям, государство не предусматривает. Государство выступает посредником во всех спорах и конфликтах и регулировщиком всей общественной жизни. Любой посягнувший на монополию государства и действующий в обход государства уже является преступником – пусть не по закону, но по сложившейся практике правоохранительных и судебных органов и государственного аппарата. Такая логика “единства нации” и “властной вертикали” полностью совпадает с логикой фашистского “классового сотрудничества”. Ничего – вне государства…
Традиционализм и клерикализм
Следующий важнейший элемент фашистской идеологии – традиционализм. Эстетически традиционализм может быть оформлен совершенно по-разному. Эстетически фашизм даже может обладать новаторскими обложками. Итальянский фашизм в период завоевания власти имел весьма яркую эстетику бунта, футуризма и авангардизма. Немецкие нацисты использовали передовые достижения своего времени. Современные нацисты могут облачаться в контркультурные одежды и иметь весьма яркие и новаторские обложки. Но содержимое под этими обложками всегда будет одно. Облачено это содержание может быть в модный фашистский “against the modern world”, унылый черносотенный “бог, царь, отечество”, нацистский пещерный “кровь и честь” или иные консервативные и реакционные лозунги. Смысл их – в неприятии современного мира, отрицании его. Это не то отрицание, которое свойственно левым радикалам, желающим уничтожить современный мир со всей его несправедливостью и построить что-то новое. Это не отрицание во имя будущей справедливости. Это отрицание во имя прошлого мира и его несправедливости. Это отрицание прогресса и последних его достижений, желание вернуться в “старые добрые времена” и не допустить дальнейшего “раскрепощения нравов”. Традиционализм привязан к своему времени. Современные ультраправые европейские движения желают вернуться в старую добрую старушку-Европу образца второй половины 20 века. Ультраправые того периода, однако, также были недовольны “современным миром” и апеллировали к еще более старым европейским порядкам, начала-середины века. Ультраправые начала 20 века же обращались к веку 19 или же к старым добрым временам империй. Чем более радикальны в своих взглядах правые, тем к более древним временам они будут обращаться. И, пожалуй, это ключевое различие между правыми и левыми, из чего проистекают все остальные идеологические отличия. Если левые являются сторонниками прогресса и устремляются в будущее, то правые – сторонники реакции и устремляются в прошлое. Фашисты же, как наиболее крайние и радикальные правые, заходят в своем стремлении к прошлому и отрицанию прогресса максимально далеко. Потому их традиционализм заключается не только и не столько в борьбе против перемен, сколько за откат к старым порядкам. В наиболее реакционных и фашистских вариантах это – отрицание завоеваний 19 века. Отрицание гражданских прав и свобод в пользу всевластия правителя и государства. Отрицание культурных изменений в жизни общества. Зачастую – отрицание равных прав для женщин и меньшинств. Взамен равных прав традиционализм предлагает следование традициям. Человек рассматривается не как свободный индивид со свободной волей и возможностью самому творить свою судьбу, а как набор функций, обязательных для исполнения. Есть определенная модель для мужчины, для женщины, для представителей низших и высших классов, для каждого. Фашизм же дополняет модель и набор функций для каждого индивида исходя из своих идеологических установок, таких как этатизм, служение государству, подчинение иерархии и прочее.
Таким образом, фашизм находится на самом реакционном, консервативном фланге. Он стоит в авангарде борьбы против “современного мира” в пользу мира ушедшего. Он стремится сохранить традиции, не допустить изменений в общественной жизни (разве что в пользу прошлого), возродить диктатуры и всевластие государства прошлого, и всегда стоит на пути у перемен. Крайний традиционализм приводит фашизм к клерикализму.
Исторически, многие фашистские режимы носили откровенно клерикальный характер. Наиболее ярко это выразилось в наиболее классическом и образцовом примере фашизма – в Италии времен Муссолини. Хоть итальянские фашисты и пришли к власти под атеистическими лозунгами, на деле они повели совершенно иную политику. В 1929 году между фашистской Италией и католической церковью были подписаны Латеранские соглашения. Суть соглашений сводилась к признанию католицизма единственной официальной религиией фашистской Италии и к созданию католического государства Ватикан. Католическая церковь получает определенный вес и некоторые властные полномочия на территории фашистской Италии, а оскорбление Папы Римского становится уголовно наказуемым деянием. Церковь же открыто поддерживала фашистов и призывала итальянцев голосовать за фашистов на выборах. Папа Римский Пий XI утверждал, что новый фашистский режим имеет массу преимуществ – например, “сотрудничество классов” и подавление левых социалистических движений. Огромную роль играла католическая церковь и в Австрии, где католическая партия, придя к власти, заключила союз с фашистами и сама привела их к власти. Австрийские фашисты же, придя к власти, в свою очередь предприняли шаги по дальнейшей клерикализации Австрии. Тесное сотрудничество фашистских режимов с церковью и клерикализацию общества и государства можно было наблюдать в Испании, Португалии, Румынии, Венгрии. Пожалуй, исключением здесь стоит нацистская Германия, проповедующая откровенно антихристианские идеи и ценности, и неоднократно вступавшая с католической церковью в открытые конфликты.
Пожалуй, обосновывать традиционализм и клерикализм российского режима – дело излишнее. Идет ли речь о законодательном уровне, где консервативные законы штампуются один за другим, или о деятельности провластных массовых движений – мы увидим традиционализм, доходящий до абсурда. Борьба с западной культурой, западными музыкальными группами и современными жанрами музыки, борьба с “гей-пропагандой”, абортами, законопроекты Мизулиной и Милонова – яркий пример традиционализма российского режима. То место, которое занимает сегодня церковь в обществе и государстве, борьба с теорией Дарвина, законопроекты, запрещающие “оскорбления чувств верующих”, повсеместный отъем территорий у заповедников, деревень, парков, городского пространства, больниц, детских садов и приютов под строительство церквей, мощное православное лобби в законодательной власти, всевластие православной церкви и её прямое участие в российком политическом режиме позволяют нам говорить о клерикализации этого режима.
Подытоживая – фашизм в общественной жизни есть крайний этатизм, традиционализм и клерикализм, идея о первичности государства перед обществом или индивидом, о “единстве нации” под властью “вождя нации”, и о иерархичном устройстве общества, где каждый должен находиться на своем месте и подчиняться вышестоящему, а единственным посредником между гражданами является государство, полностью регулирующее общественную жизнь.
Фашизм во внутренней политике
Самыми очевидными чертами внутренней политики фашизма будут репрессии и цензура. Но это свойства любой диктатуры. Фашизм же, помимо чисто полицейских методов, прибегает к низовому насилию и делает ставку на массовые движения. Сломать недовольных можно не только тюрьмами и цензурой – но и прямым насилием, избиениями и убийствами. Фашистское насилие имеет две основы – “легальное” полицейское насилие и “нелегальное” (однако покрываемое государством) уличное насилие.
Исторически, фашизм начинается с уличного контрреволюционного насилия. Отряды чернорубашечников положили начало организованному фашистскому движению, ставящему своей целью борьбу с рабочим и левыми движениями. Под покровительством государства фашисты совершали нападения на бастующих работников, членов профсоюзов и левых партий, атаковали забастовки, рабочие и левые манифестации. После прихода фашистов к власти сквадристы получили легальный статус милиции, что узаконило творимое ими уличное насилие – под защитой государства они получили возможность безнаказанно избивать и убивать недовольных, осуществлять погромы и поджоги. Одним из наиболее резонансных случаев стало похищение и убийство депутата-социалиста Джакомо Маттеотти, произошедшее уже при правительстве фашистов. Одновременно с массовым террором фашисты проводят множество пышных политических демонстраций, куда через систему экономических корпораций и низовых политических организаций фашистов, охватывающих все общество, сгоняются простые итальянцы. Аналогично фашизм действует и в других странах, где ему удалось прийти к власти.
Можно ли утверждать, что российский режим действует аналогично? Вполне, хотя и с меньшим размахом. Впрочем, по мере фашизации режима размах уличного террора со стороны провластных движений только увеличивается. Попытки власти организации низовых провластных массовых движений начались еще в 2000 году, с приходом Владимира Путина к власти, когда было создано движение “Идущие Вместе”. Оно отметилось массовыми акциями в поддержку Владимира Путина, собирая при этом до 10-15 тысяч участников, и акциями против “неправильных” писателей (включив туда Карла Маркса), парламентской оппозиции, враждебных Кремлю олигархов. В дальнейшем “Идущие Вместе” были реорганизованы в движение “Наши”. “Наши” выступали под популистскими лозунгами в защиту “демократии, антифашизма, патриотизма” и Владимира Путина, против которого, уверяли они, объединились фашисты, либералы, международные фонды, террористы, олигархи и западные правительства. Деятельность “Наших” проходила под характерными для фашистских движений популистскими лозунгами и призывами, а основной целью движения была поддержка действующего президента. Среди популистских лозунгов, взятыми на вооружение нашистами, были схожие с фашистским “культом молодости” призывы обновить элиту страны, воспитать молодое поколение управленцев. Также были призывы к борьбе с “олигархическим капитализмом” – сочетание радикальной антикапиталистической риторики с поддержкой капиталистического олигархического режима также свойственно большинству фашистских движений. И, конечно, культ личности “отца нации”, пропагандируемый нашистами, прекрасно вписывается в общую картину. Реальной целью нашистов называли противостояние оппозиционным движениям. Методы – организация многотысячных демонстраций, внедрение агентов в различные оппозиционные движения, нападения на оппозиционных политиков, провокации на оппозиционных мероприятиях, организация лагерей для участников движения, организация специализированных “автономных проектов”, нападения на посольства стран, недружественных режиму. На деятельность движения выделялись крупные средства из бюджета, а само движение поддерживалось Владимирым Путиным, который регулярно проводил встречи с активом нашистов. “Нашисты” исполнили свою роль в 2011 году, после парламентских выборов, которые ввиду своей откровенной сфальсифицированности вызвали массовое недовольство населения. В ответ на уличные протесты москвичей власти вывели на улицы нашистов, которые под бой барабанов и под прикрытием сил полиции занимали площади, на которых должны были собраться противники фальсификаций. Примечательно, что поддержку движению “Наши” высказал норвежский ультраправый террорист Андерс Брейвик – в “Наших” он видел образцовое движение, на которое следует равняться. “Наши” – вовсе не единственное движение подобного рода. В нулевые и начале десятых годов существовало огромное количество подобных движений. Самыми известными помимо “Наших” были “Россия Молодая” и “Молодая Гвардия Единой России”, также отметившиеся довольно агрессивными методами борьбы с оппозицией.
Эти движения активно использовали физическое насилие против оппозиционеров. Нападения на либералов и национал-большевиков покрывались полицией. В случае если подвергнувшиеся нападению оппозиционеры пытались обороняться и применяли ответное насилие, то они заключались в тюрьмы, а против них возбуждались уголовные дела за нанесение побоев прокремлевской молодежи. Так, например, в 2006 году в Таганском суде рассматривалась жалоба национал-большевиков к Минюсту. На место прибыли около сорока активистов прокремлевского движения “Местные” и напали на нацболов. В итоге судили не “местных”, но обороняющихся национал-большевиков – некоторые из них провели в тюрьмах по два года. Все в полном соответствии с классическими фашистскими методами – попытаться сломить оппонента уличным насилием, в случае же получения отпора, прибегнуть к полицейскому насилию. Разнообразие методов позволяет комбинировать их и использовать одни способы там, где не работают другие.
Активное участие в физической борьбе с оппозицией сыграли ультраправые футбольные фанаты, тесно взаимодействующие с провластными движениями. Известно, что охрана штаба движения “Наши” в Москве осуществлялась ультраправыми фанатами, они же совершали нападения на оппозицию. Наиболее громкие случаи – серия нападений в 2005 году на левых, нацболов и членов КПРФ. Были разгромлены штаб НБП (дважды) и офис КПРФ. В одном из случаев нападавших даже задержали сотрудники полиции. Но после звонка от некоего высокопоставленного чиновника МВД задержанные были отпущены. В дальнейшем ультраправые неоднократно использовались властями. В 2010 году, во время противостояния экологов и бандитов в Химкинском лесу, они появились вновь, выступив на стороне городской администрации и избив экологов. А в 2011 году, после выборов, объявились на контрмероприятиях “нашистов”.
Какое-то время в качестве основы для провластных движений рассматривались уличные ультраправые, националистические и нацистские движения. Именно оттуда были завербованы ультраправые фанаты, ставшие уличной боевой силой режима. Крупнейшие националистические движения до определенного периода также находились под крылом властей. Так, первые националистические “Русские Марши” выражали поддержку Владимиру Путину, а организовывались они неонацистскими и националистическими движениями совместно с представителями власти и депутатами государственной думы. Среди выступающих в окружении зигующих нацистов были, например, и такие люди, как будущий заместитель председателя правительства Дмитрий Рогозин. Один из организаторов “русских маршей” – ксенофобное движение ДПНИ. По словам лидера ДПНИ Александра Поткина, в середине нулевых они сотрудничали и финансировались вышеупомянутым движением “Наши”. Ультраправые становились помощниками депутатов, активно занимали должности в прокремлевских движениях и составляли боевое крыло этих движений. По утверждению самих нацистов, ведших в этот период уличную войну с антифа и анархистами, данные об ультралевых противниках им предоставляла полиция – имена, фамилии, паспортные данные, адреса и фотографии.
В конце нулевых это вылилось в создание настоящей ультраправой террористической организации “Боевая организация русских националистов”, специализирующейся на терроре против наиболее заметных леворадикалов. В суде они заявляли, что действовали по указке людей из администрации президента, а левых лидеров устраняли, поскольку те могли возглавить восстание против современной власти. Среди убитых – несколько заметных анархистов и антифашистов, как боевые уличные антифа, так и адвокат и журналистка. В ходе расследования по делу БОРН вскрылся целый пласт ультраправых на различных властных постах и руководящих должностях прокремлевских движений. БОРН был боевым крылом прокремлевского нацистского движения “Русский Образ”. РО пользовался поддержкой властей, организовывал митинги ультраправых и концерты неонацистских групп под стенами Кремля, был связан с прокремлевскими движениями и депутатами государственной думы, и имел своей целью построение “управляемого национализма”. Ныне бывшие участники “Русского Образа” и соратники боевиков БОРН выступают перед депутатами государственной думы с докладами об опасности либералов и левых экстремистов в России.
Подробнее о сотрудничестве ультраправых и Кремля с пруфами и ссылками – vk.com/wall-34380444_73270
Если в начале-середине нулевых власть была весьма благожелательно настроена к уличным ультраправым, то с ростом ультраправого террора против мигрантов эта благожелательность сменилась откровенной репрессивностью. На первые убийства власти закрывали глаза, и зачастую молодые убийцы шли по статье “хулиганство”. Однако когда масштаб нацистского насилия достиг действительно огромных размеров, власть была вынуждена развернуть массовые репрессии против ультраправых. Несогласие с национальной политикой режима и репрессии развернули уличных нацистов против фашистов в кабинетах. Многие правые движения, тяготеющие к монархизму и консерватизму, до сих пор выражают свою поддержку режиму. Радикальные нацистские же движения декларируют свою антисистемность. Особенно это стало ясно после украинского Майдана и войны на юго-востоке Украины. Многие неонацисты приняли сторону Кремля и влились в ополчение юго-востока, где получили боевой опыт, который передают в специальных лагерях провластной молодежи России и Беларуси. Теперь они пользуются покровительством режима. Более маргинальные же нацисты заняли сторону Майдана, что выразилось как в эмиграции русских нацистов в Украину и войне против Кремля, так и просто в “поддержке в интернете”. В целом, сегодня у Кремля с российскими ультраправыми движениями отношения неоднозначные.
Сегодня, помимо ультраправых фанатов, впрочем¸ у властей имеется множество иных “помощников” в деле насилия и борьбы с недовольными. В первую очередь речь идет о кадыровцах. В своей вотчине Кадыров давно организовал образцовую ближневосточную диктатуру, с похищениями недовольных, спецоперациями против недовольных деревень, и публичными унижениями для критикующих власть. Теперь похожие методы он пытается распространить и на территории всей России. Ранее мы уже писали о методах Кадырова –vk.com/wall-34380444_90568 . В самой Чечне крепкие ребята регулярно устраивают погромы и избиения правозащитников. В результате чеченская полиция обвиняет в произошедшем самих правозащитников в духе “они разгромили себя сами”. Похищения и пытки людей, публичные унижения – еще один метод “нелегального” насилия. Наиболее громким примером кадыровского террора является убийство в Москве оппозиционного политика, одного из либеральных лидеров и бывшего премьер-министра Бориса Немцова. Задержанные убийцы оказались людьми из силовых структур Рамзана Кадырова. В России все давно понимают, кто стоит за убийством Немцова, но как водится в фашистских режимах, подобные деяния остаются безнаказанными. Если кто-либо и задерживается в итоге – лишь рядовые исполнители. Показательна реакция президента на это убийство. Он заявил, что если кто-то с ним не согласен – еще не факт, что следует убивать этого человека…
Сам Кадыров не признавал своей причастности к убийству Немцова. Но в начале года он развернул настоящий террор против оппозиции и всех несогласных. Начав с призывов бороться и уничтожать “врагов народа”, критикующих режим, он довольно быстро перешел к действиям. Люди, неодобрительно высказавшиеся о Кадырове, зачастую сталкивались с бригадой крепких чеченских ребят с камерами, приезжающих на дом к неудачливым комментаторам. Люди подвергались унижениям и были вынуждены извиняться перед Рамзанов Кадыровым. Эта участь не обошла даже красноярского депутата, нелестно высказавшегося о Кадырове. Правитель Чечни также публиковал в своем инстаграмме фото одного из либеральных лидеров, первого путинского премьера, Михаила Касьянова, находящегося под прицелом. В дальнейшем Касьянов неоднократно подвергался нападениям и унижениям со стороны молодых чеченцев, остававшихся безнаказанными.
Исходит подобный террор и со стороны русских “патриотов”. Некоторые антимайданные движения давно избрали своим методом нападения на мероприятия оппозиции и тех, кто кажется им “пятой колонной”. И, как водится, нападавшие остаются безнаказанными. Зато известны случаи, когда оборонявшиеся от них люди становились обвиняемыми за свою самооборону. В лучших фашистских традициях – уличное насилие провластных движений прикрывается насилием полицейским и обеспечивается государством. Но подобный террор осуществляется не только в отношении активных оппозиционеров. На специальных сайтах собираются данные о простых людях, неодобрительно высказавшихся о власти. В дальнейшем они подвергаются моральному давлению и физическим нападениям со стороны неизвестных. Полиция, как водится, отказывает в возбуждении уголовных дел против нападавших. Подробнее об этом читайте в материале “Медузы”: https://meduza.io/feature/2016/06/08/na ... peterburge
Таким образом, мы можем выделить четыре основных столпа организованного уличного насилия со стороны Кремля – ультраправые фанаты, кадыровские “эскадроны смерти”, провластные антимайданные движения и неизвестные борцы с недовольными властью пользователями социальных сетей.
Помимо массового организованного уличного насилия, фашистские режимы характеризуются и ставкой на массовые движения и любовью к пышным манифестациям. И российский режим и здесь не отстает от своих идейных собратьев. Два основных способа мобилизации людей на массовые акции у российского режима все те же самые, что и у классических фашистских режимов. Это административный ресурс – своз работников бюджетных мероприятий на мероприятия в поддержку власти. В итальянском варианте это была принудительная мобилизация итальянцев через массовые организации и корпоративистскую экономическую систему. И ресурс провластных движений – от “Идущих Вместе” и “Наших” начала-середины нулевых, до современных антимайданных, кадыровских, ультраправых и иных прокремлевских движений. И, действительно, провластные демонстрации отличаются своей пышностью и массовостью, в то время как все оппозиционные демонстрации постепенно выдавливаются на окраины городов, и в дальнейшем запрещаются. Конечно, такая “монополия” в проведении массовых мероприятий характерна для большинства авторитарных режимов, но вкупе с массовым уличным насилием, покрываемым государственным насилием, против недовольных, эта характеристика режима все больше напоминает нам о фашистских режимах прошлого века. Отдельным эпизодом здесь стоят постоянные попытки “Единой России” создать “партийную милицию”, патрулирующую улицы и обладающую полицейскими полномочиями. Подобные структуры присутствовали и во всех фашистских режимах. Однако в России эти попытки заканчиваются не созданием патрулей суровых уличных штурмовиков, а шайками пьяной молодежи, которую ввиду их неэффективности и несерьезности быстро расформировывают. Хотя в южных регионах это компенсируется приданием казакам полицейских функций.
Подытоживая: фашизм в области внутренней политики – это совмещение методов полицейского, государственного насилия, пропаганды и цензуры с методами мобилизации масс в поддержку режима и уличного насилия со стороны провластных движений. Все это мы наблюдаем в современной России.
(продолжение ниже...)