Graswurzel
25-10-2009 20:18:58
yo, спасу ещё один текст, который некогда висел на почившей в бозе странице ярославских антифа. не суть жизненный материал, скорее банальный, but it cant be said enough - all u need is love 
Фетиш демократии
Глава из брошюры «Аушвитц как алиби. Критика буржуазного (гражданского) анитифашизма», изданной коллективом Revolution Times в 2001 году.
Та, часть левых, которая говорит о необходимости защищать «демократию» и «гражданское общество», по нашему мнению, заставляет нас уделить немного внимания образованию мифов «демократии». Так, PDS (партия Демократического Социализма Германии) преподносит себя верной конституции и называет NPD (Национально-демократическая партия Германии) «антиконституционной». В [журнале] «Reinblick», №1, январь 2001 г. PDS вопрошает: «насколько распространяются конституционные права на врагов демократии?» и доказывает тем самым в очередной раз своё полнейшее политическое банкротство перед буржуазной конструкцией «демократии».
Политическая форма или маска, которую надел капитализм, это – парламенская демократия. «Демократия» служит условным наименованием или маской-характером капитализма. Однако, как демократия, так и фашизм являются лишь формами организации капиталистического общества. Они покоятся на тех же самых противоречиях, и экономическая ( а следовательно, и политическая) власть находятся в тех же руках. Каждое капиталистическое государство – это диктатура, фашистское - более открыто, демократическое – более скрыто. Большая часть людей лишена права экономических и политических решений и отстранена от контроля над своей жизнью и её вопросами. Парламентские выборы представляют собой только демократическое алиби власти капитала в ФРГ. Мы можем приобрести действительное влияние на наши жизни, только если нарушим правила и станем заботится о своих делах сами.
В отличие от фашизма или времён военных диктатур парламентская демократия предоставляет рабочим, вообще-то, определённые гражданские права и свободы. Использование многих из этих свобод и прав остаётся, однако, для большей части рабочего класса лишь мечтой, т.к. отсутствуют необходимые для этого деньги или необходимые возможности. Кроме того, демократический сектор кончается при капитализме буржуазно-демократической фазы у ворот фабрики, за ними царит командование шефа или менеджера. Хотеть изменить это в рамках системы, т.е. добиться «настоящей демократии» - это иллюзия, которая скрывает классовый характер буржуазной демократии, и на которую опираются власть имущие. Т.е. они хотят даже касательно нашей борьбы диктовать нам условия и правила игры.
Если «левые», наблюдая за поползновениями «правых», рассуждают о «защите демократии» - они преувеличивают, т.к., во-первых, не предвидится никакого фашистского захвата власти и, во-вторых, в системе нет ничего, что стоило бы защищать, разве что по отношению к нашим врагам, короые хотят урезать наши немногочисленные политические права. Кивать здесь на нацистов, как на «врагов демократии», т.е. наших из без того малых прав и свобод, - слишком близоруко, ибо капитал сохранил свою власть как в буржуазно-демократическую, так и в фашистскую фазу. Вместо того, чтобы защищать демократию и делать её таким образом фетишем, революционеры должны использовать свои возможности и анализировать её и разъяснять массам.
Самозванные (временные) демократы состоят в тактическом отношении с расизмом и фашизмом, что подтверждает история поддержкой нацистов промышленностью, расистскими гонениями со стороны демократов во время дебатов о праве на убежище и ориентированных исключительно на капиталистические критерии дискуссий о законе на въезд [в страну] и «зелёной карте».
Кампании последних месяцев, согласно новой роли Германии, должны заставить людей в этой стране присягнуть доктрине государства и капитала, буржуазно-парламентской демократии (фетиш демократии и «антифашизм» уже показали себя эффективными средствами против классовой борьбы; не смотря на все отличия от 30-ых годов, образующая общность идеология «антифашизма» во имя государства используется сегодня и в Германии). Демократия и все её ухищрения легитимируются в отстранении от настоящих и предполагаемых нацистов. Во имя демкратии, собственно ради её защиты, как поучают нас политики, в виде первого шага должна быть ограничена свобода собраний. «Защищающаяся демократия», таким образом, выстраивает под предлогом защиты демократии полицейское государство и ограничивает наши права и свободы (как, например, свободу собраний, тайну переписки, неприкосновенность жилища и т.д.).
Реальность и демократического капитализма раскрывает, что те, кого решения касаются, не имеют никакого влияния на эти решения и, тем самым, – на свои жизни. Поэтому тот, кто рассуждает о демократии в смысле «власти народа» при капиталистических условиях, тот не знает о чём говорит.
Мистификация демократии переживает в эти дни новый бум. Бывшие враги прощают ей все грехи, тем что она отделяется, как противоположная фашизму, от своих экономических и социальных основ. «Демократия, как форма правления, стала совместима с абсолютным отграничиванием большинаства населения. То, что это возможно, это, по моему мнению, является качественно новым в истории... Между тем, собственно, стало вполне совместимым, что кто-то совершенно открыто может называть себя антинацистом или анитфашистом и одновременно совершенно открыто проводить расистскую политику». То, что открывает для себя один антифа в «Zeck» не является «качественно новым», но существенной чертой как буржуазной, так и античной демократии. Одна отстраняет людей иного происхождения (беженцев и «иностранных» рабочих, но ни в коем случае не «иностраных» менеджеров и т.д.) от политических решений (если не говорить о социальном отграничивании куда более широких частей населения), другая отграничивала женщин, иностранцев и рабов. «Демократия» отделяется от своих социальных условий. Так конструируется фальшивое противоречие «демократия/диктатура», предоставляющее государству возможность выглядеть нейтральной, стоящей над классами инстанцией. Однако то, что «демократический» как и «фашистский» капитализм означает власть, эти антифа сбросили, как идеологический баласт, ради упрощённого противоречия «лево/право» и таким образом, эти антифа забаррикадировали выходящую за пределы капитализма перспективу. Процитированный выше антифа одержим той же старой мистификацией демократии, как и многие его соратники, которые распрощались с вербально-радикальными анализами в духе «за фашизмом стоит капитал» ради защиты «гражданского общества». Эта мистификация имеет традиции и имела серьёзные последствия во Второй Мировой войне, когда она была представлена как война демократии против фашизма и, к сожалению, так многими левыми и понята.
Часть левых раскрывает своё новое «призвание» и свои иллюзии о гражданском обществе и реформировании капитализма, когда говорит о том, что надо защищать демократию. Это новая мода многих левых - защищать демократию, вместо своего класса. Они рассуждают о фашизме, чтобы не пришлось рассуждать о капитализме и властных отношениях. Такое может себе позволить только тот, кто не знает, что делает, либо тот, ко нашёл свою нишу в системе. Для нас, как для рабочих и коммунистов, подобная позиция не только неприемлема, но и является ещё одной идеологической цепью для нашего класса.
Фетиш демократии
Глава из брошюры «Аушвитц как алиби. Критика буржуазного (гражданского) анитифашизма», изданной коллективом Revolution Times в 2001 году.
Та, часть левых, которая говорит о необходимости защищать «демократию» и «гражданское общество», по нашему мнению, заставляет нас уделить немного внимания образованию мифов «демократии». Так, PDS (партия Демократического Социализма Германии) преподносит себя верной конституции и называет NPD (Национально-демократическая партия Германии) «антиконституционной». В [журнале] «Reinblick», №1, январь 2001 г. PDS вопрошает: «насколько распространяются конституционные права на врагов демократии?» и доказывает тем самым в очередной раз своё полнейшее политическое банкротство перед буржуазной конструкцией «демократии».
Политическая форма или маска, которую надел капитализм, это – парламенская демократия. «Демократия» служит условным наименованием или маской-характером капитализма. Однако, как демократия, так и фашизм являются лишь формами организации капиталистического общества. Они покоятся на тех же самых противоречиях, и экономическая ( а следовательно, и политическая) власть находятся в тех же руках. Каждое капиталистическое государство – это диктатура, фашистское - более открыто, демократическое – более скрыто. Большая часть людей лишена права экономических и политических решений и отстранена от контроля над своей жизнью и её вопросами. Парламентские выборы представляют собой только демократическое алиби власти капитала в ФРГ. Мы можем приобрести действительное влияние на наши жизни, только если нарушим правила и станем заботится о своих делах сами.
В отличие от фашизма или времён военных диктатур парламентская демократия предоставляет рабочим, вообще-то, определённые гражданские права и свободы. Использование многих из этих свобод и прав остаётся, однако, для большей части рабочего класса лишь мечтой, т.к. отсутствуют необходимые для этого деньги или необходимые возможности. Кроме того, демократический сектор кончается при капитализме буржуазно-демократической фазы у ворот фабрики, за ними царит командование шефа или менеджера. Хотеть изменить это в рамках системы, т.е. добиться «настоящей демократии» - это иллюзия, которая скрывает классовый характер буржуазной демократии, и на которую опираются власть имущие. Т.е. они хотят даже касательно нашей борьбы диктовать нам условия и правила игры.
Если «левые», наблюдая за поползновениями «правых», рассуждают о «защите демократии» - они преувеличивают, т.к., во-первых, не предвидится никакого фашистского захвата власти и, во-вторых, в системе нет ничего, что стоило бы защищать, разве что по отношению к нашим врагам, короые хотят урезать наши немногочисленные политические права. Кивать здесь на нацистов, как на «врагов демократии», т.е. наших из без того малых прав и свобод, - слишком близоруко, ибо капитал сохранил свою власть как в буржуазно-демократическую, так и в фашистскую фазу. Вместо того, чтобы защищать демократию и делать её таким образом фетишем, революционеры должны использовать свои возможности и анализировать её и разъяснять массам.
Самозванные (временные) демократы состоят в тактическом отношении с расизмом и фашизмом, что подтверждает история поддержкой нацистов промышленностью, расистскими гонениями со стороны демократов во время дебатов о праве на убежище и ориентированных исключительно на капиталистические критерии дискуссий о законе на въезд [в страну] и «зелёной карте».
Кампании последних месяцев, согласно новой роли Германии, должны заставить людей в этой стране присягнуть доктрине государства и капитала, буржуазно-парламентской демократии (фетиш демократии и «антифашизм» уже показали себя эффективными средствами против классовой борьбы; не смотря на все отличия от 30-ых годов, образующая общность идеология «антифашизма» во имя государства используется сегодня и в Германии). Демократия и все её ухищрения легитимируются в отстранении от настоящих и предполагаемых нацистов. Во имя демкратии, собственно ради её защиты, как поучают нас политики, в виде первого шага должна быть ограничена свобода собраний. «Защищающаяся демократия», таким образом, выстраивает под предлогом защиты демократии полицейское государство и ограничивает наши права и свободы (как, например, свободу собраний, тайну переписки, неприкосновенность жилища и т.д.).
Реальность и демократического капитализма раскрывает, что те, кого решения касаются, не имеют никакого влияния на эти решения и, тем самым, – на свои жизни. Поэтому тот, кто рассуждает о демократии в смысле «власти народа» при капиталистических условиях, тот не знает о чём говорит.
Мистификация демократии переживает в эти дни новый бум. Бывшие враги прощают ей все грехи, тем что она отделяется, как противоположная фашизму, от своих экономических и социальных основ. «Демократия, как форма правления, стала совместима с абсолютным отграничиванием большинаства населения. То, что это возможно, это, по моему мнению, является качественно новым в истории... Между тем, собственно, стало вполне совместимым, что кто-то совершенно открыто может называть себя антинацистом или анитфашистом и одновременно совершенно открыто проводить расистскую политику». То, что открывает для себя один антифа в «Zeck» не является «качественно новым», но существенной чертой как буржуазной, так и античной демократии. Одна отстраняет людей иного происхождения (беженцев и «иностранных» рабочих, но ни в коем случае не «иностраных» менеджеров и т.д.) от политических решений (если не говорить о социальном отграничивании куда более широких частей населения), другая отграничивала женщин, иностранцев и рабов. «Демократия» отделяется от своих социальных условий. Так конструируется фальшивое противоречие «демократия/диктатура», предоставляющее государству возможность выглядеть нейтральной, стоящей над классами инстанцией. Однако то, что «демократический» как и «фашистский» капитализм означает власть, эти антифа сбросили, как идеологический баласт, ради упрощённого противоречия «лево/право» и таким образом, эти антифа забаррикадировали выходящую за пределы капитализма перспективу. Процитированный выше антифа одержим той же старой мистификацией демократии, как и многие его соратники, которые распрощались с вербально-радикальными анализами в духе «за фашизмом стоит капитал» ради защиты «гражданского общества». Эта мистификация имеет традиции и имела серьёзные последствия во Второй Мировой войне, когда она была представлена как война демократии против фашизма и, к сожалению, так многими левыми и понята.
Часть левых раскрывает своё новое «призвание» и свои иллюзии о гражданском обществе и реформировании капитализма, когда говорит о том, что надо защищать демократию. Это новая мода многих левых - защищать демократию, вместо своего класса. Они рассуждают о фашизме, чтобы не пришлось рассуждать о капитализме и властных отношениях. Такое может себе позволить только тот, кто не знает, что делает, либо тот, ко нашёл свою нишу в системе. Для нас, как для рабочих и коммунистов, подобная позиция не только неприемлема, но и является ещё одной идеологической цепью для нашего класса.