Graswurzel
25-10-2009 20:21:35
и ещё одна старая телега от Revolution Times, o5 же с яр.антифа
Характер фашизма и история с точки зрения буржуазии
«Социальный вопрос – это проблема не тарифных договоров,
но проблема воспитания и муштры», Лей, председатель DAF;
«Столь выгодной и замечательной возможности для
развития настоящего предпринимательства непредставлялось
за все последние десятилетия», национал-социалистский
министр экономики Вальтер Функ в феврале 1938 г.
Характер фашизма, который умело связал капиталистческо-индустриальную современность с реакционным мракобесием идеологии «крови и почвы», также укорачивается и лишается своего действительного классового характера в буржуазном представлении, как и многие другие события. Фашистский миф о нации, сплотившейся за Гитлером и располагавшей лишь немногими мужчинами, пытавшимися организовать «восстание совести», должен, также ввиду отсутствия альтернатив, примирять с буржуазной политикой, которая сегодня решительней, чем когда-либо, делает вид, что прошлое нацистской диктатуры было для неё уроком. Тоталираризм экстремистской середины, уравнивающий фашизм и социализм, должен поучать нас, что «свободная рыночная экономика» и «буржуазная демократия» представляют собой наилучшую систему, которая только возможна, и что «нам» ещё никогда не было так хорошо. То, что так же и демократический капитализм означает эксплуатацию, отчуждение, контроль, войну, репрессию и демонтаж социальной системы, это мы, однако, переживаем ежедневно. Но демократический тоталитеризм, несущий чушь о «конце истории», пытается продемонстировать нам безальтернативность капитализма и должен по логике наименьшего зла сделать демократический капитализм приемлемым.
По этому так важно, наперекор всей исторической лжи буржуазии, выявить настоящий (классоывый) характер фашизма. Буржуазные историки и политики имеют обыкновение представлять нам фашизм и его преступления как нечто «необъяснимое» и «иррациональное», что было порождено мозгами нескольких несчастных «глупцов» вроде Гитлера. Это представляется будто Германия была использована «сумашедшим вождём» собственных целях. Вместо того, чтобы говорить о германском империализме, буржуазный историк рассуждает о «Гитлере» или о «немцах». При этом Гитлер – лишь один из представителей германского империализма, вторая мировая война и антисемитизм всё же не были порождениями его мозга. Так же зачастую речь ведётся о фашистской, а не об империалистской агрессии. После 1946 года политика союзников была отмечена тем, что на немецкий народ была взвалена коллективная виновность в фашизме. Он (народ) должен был быть наказан за «свего» диктатора, а не немецкие концерны, оказывавшие NSDAP широкомасштабную поддержку и наживавшиеся на её политике (тут не могут обмануть даже роспуск IG Farben и обвинение некоторых фабрикантов в нюрнбергских процессах).
Такие схемы объяснения как «один народ, одна империя, один сумашедший» не помогают нам и ничего не объясняют. Они сводят всё к личности Гитлера и сохраняют, таким образом, миф нацистов о «великом вожде». А что неизвестно, того ни объяснить, ни бороться сним нельзя. По нашему мнению, для нас должно быть важно не понимание Аушвица (Освенцима), но понимание того, как это могло случиться. Только это понимание поможет нам предотвратить подобные преступления в будущем.
Преступления нацистов, как и сами нацисты, демонизируются и представляются как порождения «человеческой испорченности», а не конкретных общественных условий и интересов (по этому поводу смотри текст Амадео Бордига в приложении). Буржуазные антифашисты не могут понять и объяснить фашизм. Они не могут и не хотят говорить о его причинах, т.е. общественные условия авторитарного, фашистского мышления не становятся темой. Именно это и есть причина, почему он (фашизм) остаётся для них «необъяснимым». Вопрос о причинах и, прежде всего ответ на него подверг бы опасности статус кво и их собственное социальное положение. Но именно только тогда, когда будут исследованы общественные силы, которые активно поддерживали фашизм и наживались на его политике репрессий и войны, будет понятна эта эпоха. Без доверия промышленности NSDAP никогда не пришла бы к власти, без инфраструктуры, которую предоставила помышленность и без заинтересованности промышленности в гарантированной и растущей прибыли политика NSDAP не имела бы шансов на воплощение (садистские преступники и фанатичные расисты были «только» усердными приспешниками политики тех, кто хорошо знал, что планирует).
Фашизм большбшей частью низводится к своим политическим проявлениям и своим невероятным «бесчеловечным» преступлениям». На первом месте среди преступлений называется индустриальное массовое убийство евреев. Прочие миллионы жертв упоминаются лишь между делом. Так же игнорируется и обширное сопротивление рабочего движения (социал-демократическая партия, коммунистическая партия, профсоюзы, анархистские, (лево-)коммунистические и социалистические группы). Вторую мировую войну называют бессмысленной жестокостью, о тех же, кто получал прибыли со смерти и разрушения, молчат. Лицимерной легитимацией империалистской резни мы займёмся в другой части этой брошюры.
Кто оказывал сопротивление, кто уже рано начал поддерживать нацистов, что «народная общность» (Volksgemeinschaft) не была такой гармоничной, какой её зачастую представляют (даже в нацистской Германии были забастовки, к примеру, в 1937/38 гг.), что даже в 1938 было определённое количество безработных, что социальная деятельность всё ещё сводится к строительству дорог, что у западных союзников были планы совместно с германским вермахтом сражаться против Советского Союза, что самоорганизация (в форме анитфашистских и производственных комитетов) после 1945 была уничтожена союзниками, всё это – белые пятна в буржуазных учебниках истории.
Фиксирование на убийстве евреев (шесть миллионов которых, являются лишь частью почти 55 миллионов жертв второй мировой войны и нацизма, число только гражданских жертв, по книге Аллана Буллока «Гитлер и Сталин», составляет более 20 миллионов человек) означает, что прочие, не-еврейские жертвы слишком часто игнорируются или забываются. Евреи были, в конце конов, не единственными жертвами нацизма (и подобное умаление приукрашивает преступный размах Третьего Рейха). Поскольку буржуазные историки и политики не заинтересованы в раскрытии классового характера фашизма, они не занимаются социальной реальностью жизни масс и, таким образом, поддерживают миф нацистов о том, что немецкий народ сплочённо стоял за Гитлером (при этом NSDAP никогда не получала на «свободных» выборах более 50 процентов голосов, на выборах в советы предприятий – лишь 3 жалкие процента). Так же сохраняются и экономические мифы нацистов о том, что Гитлер принёс экономический подъём и собирал безработных с улицы и т.д. (для опровержения этих мифов, в которые страстно верят как раз пожилые люди в этой стране, рекомендуется замечательная книга Клауса Радта «Немецкий фашизм. Мифы и реальность»).
Тот, кто занимается условиями жизни масс при фашизме, быстор распознает непрерывность между кайзерской империей, Ваймарской республикой, Третьим Рейхом и ФРГ. Эта непрерывность заключается уже в сохранениии производственных и имущественных условий. «К тому же преобладающее мышление желает строго разделять демократов и нацистов, наблюдать здесть только изломы, никаких последовательностей и уж тем более не в общей экономической системе. То, что как фашист, так и демократ положительно относятся к рыночной экономике и конкуренции, к часной собственности на средства производства и к прибыли, и негативно ко всему, что можно обозвать коммунизмом, должно заставлять задуматься. То, что демократия и фашизм могут быть так близки, как это подразумевается здесь, для буржуазного мышления непостижимо. Тут сознание сопротивляется. Да, демократия вообще сакрализуется и не может подвергаться принципиальной критике. Она празднуется, как самый высший религиозный сан» (Фриц Шандл в Junge Welt, 23 окт. 1999).
Фашизм атомизировал рабочий класс в Германии. Нацисты расправились с остатками огранизации рабочего движения или, по крайней мере, с тем, что от неё ещё оставалось после социал-демократических и сталинистских реакции и репрессий (подавление ноябрьской революции социал-демократами и «добровольческими отрядами» (праворадикальные вооружённые отряды в основном из ветеранов первой мировой – прим.перев.), сталинизация, огосударствление, (националистский) оппортунизм и т.д.).
Ещё до 1933 года NSDAP поддерживалась финансово различными капиталистами (среди прочих Тюссеном и основателем угольного синдиката Кирдорфом; существовало множество фондов поддержки, скрывавшихся под именами «Круг друзей», «Общество Кепплера» или «Общество Гиммлера»). Концерн IG Farben в 1933 году перечислил самый крупный взнос в размере 400 000 марок на предвыборную борьбу NSDAP. Директор самого крупного сталелитейного концерна сформулировал за многих фабрикантов свои пожелания NSDAP. NSDAP – это, якобы, «отчётливая надежда на спасение концерна от краха через политику понижения зарплат, повышения обороннных заказов и требования всеобщего вооружения» (Радт, стр. 107). Отношени многих капиталистов к демократии становится ясным в высказывании Фрица Тюссона: «Демократия – это для нас пустой звук!»
Капиталисты были единственным классом, который имел выгоду с политики нацистов: частная собственность на средства производства осталась, а рабочий класс подвергался ещё более жестоким репрессиям и лишился своих организаций, так что был вынужден в ужесточившихся условиях (о фашизме можно говорить как об огосударствленной гражданской войне или об осадном положении) продавать капиталу свою рабочую силу. Тарифная автономия была упразднена, место профсоюзов занал Германский Рабочий Фронт (DAF), целью которого было сохранение спокойствия на предприятиях. Так председатель DAF, Лей, заявил 21 ноября 1933 года: «Социальный вопрос – это проблема не тарифных договоров, но проблема воспитания и муштры». «Создание истинной народной общности» означало сокрытие (классовых) противоречий (т.е. в соответствии с фашистской идеологией «естественных различий» и подчинения «нации», т.е. государству, как агенту капиталистов).
Реальные заработные платы понизились с 1929 по 1933 гг. на 10%, цены частично поднялись, рабочий день удлиннился. К этому прибавились одноразовые, идеологически обоснованные взносы. Рационализация в промышленности привела к повышению производительности труда. Капитал сконцентрировался и централизовался, абсолютное число ремесленных предприятий сократилось, а курсы акций и средние дивиденды повысились (так что о «свержении процентного рабства» или об упразднении «притягивающего капитала», к которому нацисты стремились на словах, не может быть и речи). В противоположность к идеологической мишуре нацистов резко возрасли государственные затраты на вооружение и с 1935 года инвестиции в ВПК превышали инвестиции в транспорт, управление, предприятия обеспечения и строительство жилья вместе взятые. В 1938 году затраты на вооружение составляли примерно 75% всех государственных затрат (Радт, стр. 164). Это отчётливо опровергает то, что Германия была вынуждена к войне, напротив: она её планировала.
На «ариизации» еврейских предприятий наварились не только Германский и Дрезденский банки, но и такие концерны как Флик и Маннесманн. «Общие прибыли всех промышленных и торговых предприятий возросли с 6,6 миллиардов марок в 1933 до 15 миллиаров в 1938 гг.; AEG прибавила только на 55%, оборот Siemens увеличился вдвое, у Маннесманна и Круппа – втрое, у АО Филипп Хольцманн – в шесть раз и у АО «Немецкие оружейные и амуниционные фабрики» - в десять раз» (Радт, стр.151).
Это – некоторые из голых фактов, подчёркивающих классовый характер фашизма. Итальянский фашизм, чья история в Германии большей чатью неизвестна, ещё в начале 20-х годов раскрыл свой анти-пролетарский характер отчётливей, чем немецкий (фашизм), когда фашисты врывались в рабочие кварталы и убивали или терроризировали бастующих рабочих. Следующий показатель классового характера – это обращение нацистов с капиталистами в оккупированных странах: национальные буржуазии не подвергались экспроприации и подавлялись лишь в том случае, если поддерживали вражеский империалистский блок. Оккупация не сделала национальные контрреволюционные буржуазии «революционными» или «либеральными», они оставались и далее главным врагом пролетариата в своих станах.
Характер фашизма и история с точки зрения буржуазии
«Социальный вопрос – это проблема не тарифных договоров,
но проблема воспитания и муштры», Лей, председатель DAF;
«Столь выгодной и замечательной возможности для
развития настоящего предпринимательства непредставлялось
за все последние десятилетия», национал-социалистский
министр экономики Вальтер Функ в феврале 1938 г.
Характер фашизма, который умело связал капиталистческо-индустриальную современность с реакционным мракобесием идеологии «крови и почвы», также укорачивается и лишается своего действительного классового характера в буржуазном представлении, как и многие другие события. Фашистский миф о нации, сплотившейся за Гитлером и располагавшей лишь немногими мужчинами, пытавшимися организовать «восстание совести», должен, также ввиду отсутствия альтернатив, примирять с буржуазной политикой, которая сегодня решительней, чем когда-либо, делает вид, что прошлое нацистской диктатуры было для неё уроком. Тоталираризм экстремистской середины, уравнивающий фашизм и социализм, должен поучать нас, что «свободная рыночная экономика» и «буржуазная демократия» представляют собой наилучшую систему, которая только возможна, и что «нам» ещё никогда не было так хорошо. То, что так же и демократический капитализм означает эксплуатацию, отчуждение, контроль, войну, репрессию и демонтаж социальной системы, это мы, однако, переживаем ежедневно. Но демократический тоталитеризм, несущий чушь о «конце истории», пытается продемонстировать нам безальтернативность капитализма и должен по логике наименьшего зла сделать демократический капитализм приемлемым.
По этому так важно, наперекор всей исторической лжи буржуазии, выявить настоящий (классоывый) характер фашизма. Буржуазные историки и политики имеют обыкновение представлять нам фашизм и его преступления как нечто «необъяснимое» и «иррациональное», что было порождено мозгами нескольких несчастных «глупцов» вроде Гитлера. Это представляется будто Германия была использована «сумашедшим вождём» собственных целях. Вместо того, чтобы говорить о германском империализме, буржуазный историк рассуждает о «Гитлере» или о «немцах». При этом Гитлер – лишь один из представителей германского империализма, вторая мировая война и антисемитизм всё же не были порождениями его мозга. Так же зачастую речь ведётся о фашистской, а не об империалистской агрессии. После 1946 года политика союзников была отмечена тем, что на немецкий народ была взвалена коллективная виновность в фашизме. Он (народ) должен был быть наказан за «свего» диктатора, а не немецкие концерны, оказывавшие NSDAP широкомасштабную поддержку и наживавшиеся на её политике (тут не могут обмануть даже роспуск IG Farben и обвинение некоторых фабрикантов в нюрнбергских процессах).
Такие схемы объяснения как «один народ, одна империя, один сумашедший» не помогают нам и ничего не объясняют. Они сводят всё к личности Гитлера и сохраняют, таким образом, миф нацистов о «великом вожде». А что неизвестно, того ни объяснить, ни бороться сним нельзя. По нашему мнению, для нас должно быть важно не понимание Аушвица (Освенцима), но понимание того, как это могло случиться. Только это понимание поможет нам предотвратить подобные преступления в будущем.
Преступления нацистов, как и сами нацисты, демонизируются и представляются как порождения «человеческой испорченности», а не конкретных общественных условий и интересов (по этому поводу смотри текст Амадео Бордига в приложении). Буржуазные антифашисты не могут понять и объяснить фашизм. Они не могут и не хотят говорить о его причинах, т.е. общественные условия авторитарного, фашистского мышления не становятся темой. Именно это и есть причина, почему он (фашизм) остаётся для них «необъяснимым». Вопрос о причинах и, прежде всего ответ на него подверг бы опасности статус кво и их собственное социальное положение. Но именно только тогда, когда будут исследованы общественные силы, которые активно поддерживали фашизм и наживались на его политике репрессий и войны, будет понятна эта эпоха. Без доверия промышленности NSDAP никогда не пришла бы к власти, без инфраструктуры, которую предоставила помышленность и без заинтересованности промышленности в гарантированной и растущей прибыли политика NSDAP не имела бы шансов на воплощение (садистские преступники и фанатичные расисты были «только» усердными приспешниками политики тех, кто хорошо знал, что планирует).
Фашизм большбшей частью низводится к своим политическим проявлениям и своим невероятным «бесчеловечным» преступлениям». На первом месте среди преступлений называется индустриальное массовое убийство евреев. Прочие миллионы жертв упоминаются лишь между делом. Так же игнорируется и обширное сопротивление рабочего движения (социал-демократическая партия, коммунистическая партия, профсоюзы, анархистские, (лево-)коммунистические и социалистические группы). Вторую мировую войну называют бессмысленной жестокостью, о тех же, кто получал прибыли со смерти и разрушения, молчат. Лицимерной легитимацией империалистской резни мы займёмся в другой части этой брошюры.
Кто оказывал сопротивление, кто уже рано начал поддерживать нацистов, что «народная общность» (Volksgemeinschaft) не была такой гармоничной, какой её зачастую представляют (даже в нацистской Германии были забастовки, к примеру, в 1937/38 гг.), что даже в 1938 было определённое количество безработных, что социальная деятельность всё ещё сводится к строительству дорог, что у западных союзников были планы совместно с германским вермахтом сражаться против Советского Союза, что самоорганизация (в форме анитфашистских и производственных комитетов) после 1945 была уничтожена союзниками, всё это – белые пятна в буржуазных учебниках истории.
Фиксирование на убийстве евреев (шесть миллионов которых, являются лишь частью почти 55 миллионов жертв второй мировой войны и нацизма, число только гражданских жертв, по книге Аллана Буллока «Гитлер и Сталин», составляет более 20 миллионов человек) означает, что прочие, не-еврейские жертвы слишком часто игнорируются или забываются. Евреи были, в конце конов, не единственными жертвами нацизма (и подобное умаление приукрашивает преступный размах Третьего Рейха). Поскольку буржуазные историки и политики не заинтересованы в раскрытии классового характера фашизма, они не занимаются социальной реальностью жизни масс и, таким образом, поддерживают миф нацистов о том, что немецкий народ сплочённо стоял за Гитлером (при этом NSDAP никогда не получала на «свободных» выборах более 50 процентов голосов, на выборах в советы предприятий – лишь 3 жалкие процента). Так же сохраняются и экономические мифы нацистов о том, что Гитлер принёс экономический подъём и собирал безработных с улицы и т.д. (для опровержения этих мифов, в которые страстно верят как раз пожилые люди в этой стране, рекомендуется замечательная книга Клауса Радта «Немецкий фашизм. Мифы и реальность»).
Тот, кто занимается условиями жизни масс при фашизме, быстор распознает непрерывность между кайзерской империей, Ваймарской республикой, Третьим Рейхом и ФРГ. Эта непрерывность заключается уже в сохранениии производственных и имущественных условий. «К тому же преобладающее мышление желает строго разделять демократов и нацистов, наблюдать здесть только изломы, никаких последовательностей и уж тем более не в общей экономической системе. То, что как фашист, так и демократ положительно относятся к рыночной экономике и конкуренции, к часной собственности на средства производства и к прибыли, и негативно ко всему, что можно обозвать коммунизмом, должно заставлять задуматься. То, что демократия и фашизм могут быть так близки, как это подразумевается здесь, для буржуазного мышления непостижимо. Тут сознание сопротивляется. Да, демократия вообще сакрализуется и не может подвергаться принципиальной критике. Она празднуется, как самый высший религиозный сан» (Фриц Шандл в Junge Welt, 23 окт. 1999).
Фашизм атомизировал рабочий класс в Германии. Нацисты расправились с остатками огранизации рабочего движения или, по крайней мере, с тем, что от неё ещё оставалось после социал-демократических и сталинистских реакции и репрессий (подавление ноябрьской революции социал-демократами и «добровольческими отрядами» (праворадикальные вооружённые отряды в основном из ветеранов первой мировой – прим.перев.), сталинизация, огосударствление, (националистский) оппортунизм и т.д.).
Ещё до 1933 года NSDAP поддерживалась финансово различными капиталистами (среди прочих Тюссеном и основателем угольного синдиката Кирдорфом; существовало множество фондов поддержки, скрывавшихся под именами «Круг друзей», «Общество Кепплера» или «Общество Гиммлера»). Концерн IG Farben в 1933 году перечислил самый крупный взнос в размере 400 000 марок на предвыборную борьбу NSDAP. Директор самого крупного сталелитейного концерна сформулировал за многих фабрикантов свои пожелания NSDAP. NSDAP – это, якобы, «отчётливая надежда на спасение концерна от краха через политику понижения зарплат, повышения обороннных заказов и требования всеобщего вооружения» (Радт, стр. 107). Отношени многих капиталистов к демократии становится ясным в высказывании Фрица Тюссона: «Демократия – это для нас пустой звук!»
Капиталисты были единственным классом, который имел выгоду с политики нацистов: частная собственность на средства производства осталась, а рабочий класс подвергался ещё более жестоким репрессиям и лишился своих организаций, так что был вынужден в ужесточившихся условиях (о фашизме можно говорить как об огосударствленной гражданской войне или об осадном положении) продавать капиталу свою рабочую силу. Тарифная автономия была упразднена, место профсоюзов занал Германский Рабочий Фронт (DAF), целью которого было сохранение спокойствия на предприятиях. Так председатель DAF, Лей, заявил 21 ноября 1933 года: «Социальный вопрос – это проблема не тарифных договоров, но проблема воспитания и муштры». «Создание истинной народной общности» означало сокрытие (классовых) противоречий (т.е. в соответствии с фашистской идеологией «естественных различий» и подчинения «нации», т.е. государству, как агенту капиталистов).
Реальные заработные платы понизились с 1929 по 1933 гг. на 10%, цены частично поднялись, рабочий день удлиннился. К этому прибавились одноразовые, идеологически обоснованные взносы. Рационализация в промышленности привела к повышению производительности труда. Капитал сконцентрировался и централизовался, абсолютное число ремесленных предприятий сократилось, а курсы акций и средние дивиденды повысились (так что о «свержении процентного рабства» или об упразднении «притягивающего капитала», к которому нацисты стремились на словах, не может быть и речи). В противоположность к идеологической мишуре нацистов резко возрасли государственные затраты на вооружение и с 1935 года инвестиции в ВПК превышали инвестиции в транспорт, управление, предприятия обеспечения и строительство жилья вместе взятые. В 1938 году затраты на вооружение составляли примерно 75% всех государственных затрат (Радт, стр. 164). Это отчётливо опровергает то, что Германия была вынуждена к войне, напротив: она её планировала.
На «ариизации» еврейских предприятий наварились не только Германский и Дрезденский банки, но и такие концерны как Флик и Маннесманн. «Общие прибыли всех промышленных и торговых предприятий возросли с 6,6 миллиардов марок в 1933 до 15 миллиаров в 1938 гг.; AEG прибавила только на 55%, оборот Siemens увеличился вдвое, у Маннесманна и Круппа – втрое, у АО Филипп Хольцманн – в шесть раз и у АО «Немецкие оружейные и амуниционные фабрики» - в десять раз» (Радт, стр.151).
Это – некоторые из голых фактов, подчёркивающих классовый характер фашизма. Итальянский фашизм, чья история в Германии большей чатью неизвестна, ещё в начале 20-х годов раскрыл свой анти-пролетарский характер отчётливей, чем немецкий (фашизм), когда фашисты врывались в рабочие кварталы и убивали или терроризировали бастующих рабочих. Следующий показатель классового характера – это обращение нацистов с капиталистами в оккупированных странах: национальные буржуазии не подвергались экспроприации и подавлялись лишь в том случае, если поддерживали вражеский империалистский блок. Оккупация не сделала национальные контрреволюционные буржуазии «революционными» или «либеральными», они оставались и далее главным врагом пролетариата в своих станах.
Очевидно перестройка и была тем недолгим периодом социализма и свободы которые и есть реалии золотого миллиарда. Наверно эта имитация капитализма и есть вот эти утопии века минувшего. И очевидно например что и Америку не миновала чаша сия, Рузвельт и Голливуд изменили Америку навсегда.