Tiratore
03-01-2018 21:09:52
Ослепляя циклопов, разрушая паноптикум: охота на камеры в МетрополисеПовесть о личной войне против государства-надзирателя, безусловно выдуманная, предложенная анонимом /CrimethInc. ex-Workers’ Collective/ за авторством Seldom Seem Simpson (Редко Видимая Симпсон)
1. Я, подозреваемая…
С тех пор как камеры стали достаточно мобильными, чтобы можно было снимать людей без их согласия, избиение фотографов стало у американцев замечательным развлечением. Известные люди, преследуемые папарацци; обычные граждане, возмущенных новыми ордами, вторгающимися в их частную жизнь , и демонстранты, не желающие попасть на карандаш - все любят навешать человеку, который тычет камерой им в лицо.
Но что делать, если человека, которой тычет тебе камерой в лицо нет, а есть только камеры и ты сам? Всякий раз, когда я заворачиваю за угол и вижу камеру, наставленную на меня, я нет-нет, да и услышу в голове «Попалась!». Даже самым невинным из нас трудно не чувствовать себя подозреваемыми. Еще бы, для спецов по безопасности, наблюдающих за всем через камеру слежения, все - подозреваемые.
Эти мысли крутились у меня в голове с того дня, когда я наткнулась на Youtube на видео под названием «Camover 2013». Я смотрела, как немцы носятся по всему городу, срывая, разбивая и закрашивая камеры слежения. Они говорили, что это новая игра и бросали вызов другим. «Я рада, что кто-то это делает», - подумала я и пошла спать.
2. Камера №1
Несколько недель спустя я была на улице с другом – искали точки для вывешивания баннеров и вообще исследовали редко посещаемые высокие точки Спрингфилда. Когда мы добрались до самого края крыши, поглядывая через край на основную улицу центра города, то обнаружили, что мы не одни. Так же через край здания глядела камера слежения, провода от которой уходили через дыру в стене бог знает куда. Мой друг прокомментировал это, но я проигнорировала и сменила тему, решив, что если собираюсь сюда вернуться, то мне лучше не продолжать.
Каждое воскресенье мои друзья собираются, чтобы посмотреть «Шоу Щекотки и Царапки». Мне вообще наплевать на него, так что когда пришло воскресенье, я сказала, что мне надо убрать мою комнату, украдкой выскользнула и вернулась домой. Там я надела старую ветровку, которую кто-то оставил давным-давно, черные хлопчатобумажные перчатки, бейсболку и какие-то темно-синие джинсы. Я захватила холщовую сумку для покупок и положила туда кусачки, которые я взяла из кладовки на работе ранее на той неделе. Я доехала на велике до точки в паре домов от цели, припарковала его там и дальше двинулась пешком, надев капюшон и натянув кепку пониже, чтобы не попасться другими камерам слежения.
Я залезла по пожарной лестнице на кондиционер и, наконец, на крышу. Подкралась сзади камеры, схватила её обеими руками, свернула её с кронштейна и перекусила провод с помощью кусачек. Поскольку я никогда так раньше не делала, я не знала, не сработала ли какая-то тихая сигнализация или не прервался ли вдруг «ужастик» у кого-то, кто наблюдал за экраном, так что я запихала камеру и кусачки в сумку и ретировалась к своему велику.
Когда я вернулась домой, я была как будто наэлектризована адреналином. Я знала, что собираюсь сделать это еще раз в следующие выходные, и я точно знала, что за камера это будет.
3. Камеры №2 и №3
Моя работа находится по соседству с «зеленым» яппи-кафе, которое делает деньги на моде нескольких последних лет на местную еду. Дела владельцев идут для них достаточно успешно, но есть одна вещь, которая возвращает их назад из их «экотопии». Она заключается в том, что кафе расположено рядом с «Красти Бургером», где тусит куча чёрной молодежи, так что владельцы кафе понатыкали снаружи камеры слежения. Одна из этих камер смотрела как раз на то место, где я устраивала перекур по дороге обратно домой. Каждый день камера пялилась на меня, пока я курила и старалась не пялиться в ответ.
Единственной загвоздкой в моем плане было то, что камера была установлена рядом с другими и, естественно, они попадали в поле зрения друг друга. Необходимо было попасть на крышу, но единственное место, с которого я могла это сделать, находилось прямо под той камерой, которую я хотела убрать. Всю неделю я провела, прокручивая в голове возможные сценарии. К тому моменту как начались «Щекотка и Царапка», я чувствовала себя так, как будто делала это уже много раз. Я извинилась, забралась на велик, припарковалась за один дом до и добралась уже пешком.
Прежде чем я дошла до места, я спряталась за забором и повязала на лицо бандану. Даже в капюшоне и кепке в прошлый раз я чувствовала себя неуверенно. Свернуть и выломать камеру – все произошло так быстро, что размышляя об это потом, я не могла быть уверена, что я не направила её на свое лицо, прежде чем перекусить провода. Что если последнее, что увидел человек, просматривавший запись, было мое глупое лицо? Возможно, это и не случилось, но штука была в том, что любая моя ошибка будет записана.
Замаскировавшись, я быстро приблизилась, придвинула стопку стульев позади кафе к стене и забралась за камеру. Как только я оказалась на крыше, я сделала короткий крюк к другой камере, которая смотрела на ту же аллею, перекусила провод и крутила ее, пока не сломался кронштейн, а потом повторила все тоже самое с первой камерой. Затем я слезла и зачем-то вернула стулья туда, где нашла их.
Я уехала на велике, убрала камеры и переоделась. После этого я пошла в бар напротив и стала там ждать, чтобы увидеть, не приедут ли копы. Я хотела узнать, не соединены ли камеры с какой-то сигнализацией. Никто не приехал.
4. Конспирация одиночки
У меня поехала крыша. Всю неделю я проводила строя планы и мысленно репетируя ко времени начала «Щекотки и Царапки». К этому моменту проявились 2 изменения в моем образе мышления.
Во-первых, изменились мои взаимодействия с камерами слежения. Раньше, если я заворачивала за угол и видела красный круг светодиодов, который присутствует спереди большинства современных камер, я могла поразмышлять о том, насколько это выглядит похоже на HAL из «2001 год: Космическая Одиссея» и пошла бы дальше, ворча о все увеличивающемся вторжении индустриального капитализма в мою частную жизнь, чувствуя себя оскорбленной. Теперь, если я видела камеру, я немедленно начинала придумывать лучший способ, как убрать её.
Второй сдвиг - как это все поменяло то, как я проводила время, когда мои мысли не были заняты чем-то. Это давало всей неделе перспективу. Всякий раз, когда я занималась на работе каким-то заданием, не требующим шевеления мозгами, мои мысли перемещались на цель этой недели. Это делало последующие задания, которые требовали всего моего внимания, чем-то раздражающим. Но, с другой стороны, штуки, которые раньше бесили меня, такие как плохие водители, тупые клиенты, ломающиеся или теряющиеся вещи, в моих мыслях больше не задерживались. У меня была миссия.
5. Помощь при стихийных бедствиях: камеры №4, 5 и 6
Началась зима, загнавшая меня домой. Как и во многих других частях страны, у нас была «экстремальная» зима. Я смотрела в окно, слушая радио, которое заклинало людей идти домой и не уезжать никуда. Я ждала с нетерпением, когда вернется теплая погода, чтобы я смогла выйти и снова играть. Смотрел видео с восстающей Украины. Люди на улице, дерущиеся с полицией, использующие самодельные катапульты для того, чтобы перебрасывать коктейли молотова через баррикады. Баррикады сделанные из… снега. На видео было показано, как они набивали мешки снегом, и я поняла очевидное. Эти люди сражались день и ночь в разгар русской зимы. Как комфортно я себя внезапно почувствовала – слишком комфортно! Мне надо было подтолкнуть себя. Меня осенило: пока население смотрит Netflix, включив отопление на полную, а полиция занимается ДТП и прочими вызовами по 911, связанными с погодой, любой, у кого хватит духа ринуться навстречу стихии, получит весь город в свое распоряжение.
В тот вечер я надела на себя все свое термобелье, шарф, большие перчатки и большую ветровку поверх зимней куртки и направился проверять свою гипотезу. Две камеры, которые я искала, были не на главной улице, но на сильно загруженной транспортом парковочной зоне возле нескольких баров, обычно наполненной людьми и совсем открытой. Они были на подоконнике – так не дотянуться, но не то чтобы совсем. Я припарковала свой велик за рестораном, замаскировалась и взяла контейнер для молока, который, как я думала, позволит мне дотянуться до цели. На месте точно никого не было. Я забралась на контейнер и не смогла дотянуться. Фак.
Методичное планирование в течение недели позволяло мне избегать стресса импровизации в компрометирующих обстоятельствах. Там была третья, гораздо большая камера для другого дела, на которую у меня были планы, но на день попозже. Если бы кто-то посмотрел запись с этой камеры тем вечером, он бы увидел следующее: черная зефирка с банданой на лице приближается к паре камер, ставит контейнер на землю под ними, достает кусачки, тянется к камерами, не может их достать, спрыгивает и лихорадочно озирается. Затем названная зефирка принимается бегать вокруг каждого из ресторанов и баров в переулке и наконец вытаскивает деревянную паллету из-за одного из них, прислоняет к стене, взбирается к камерам, перекусывает провода и пытается свернуть кронштейн первой камеры. Камера остается по-прежнему крепко прикреплена к оконному подоконнику; зефирка упирается обеими ногами в стену ниже камеры и дергает камеру туда-сюда, прикладывая силу всей верхней половины тела, пока камера не поддается, отравив зефирку в полет спиной вперед, так что она практически приземлилась на задницу. Она встает на ноги, лихорадочно озирается и направляется попробовать проделать тот же самый маневр с другой камерой.
В такие моменты тяжело оценивать время, но я достаточно уверена в том, что это дело заняло несколько минут, в отличие от прошлых акций, на которые точно уходило несколько секунд. Пока я упиралась обеими ногами в стену и тянула обеими руками, мой взгляд упал на небольшой винт в месте, где камера соединялась с опорой. Ах вот чё.
Возвращаясь к виду с третьей камеры: зефирка перестает тянуть туда-сюда, ставит ноги обратно на паллету, спокойной откручивает камеру, слезает, возвращает деревянную паллету и уходит.
Несколько дней спустя, в разгар снежного бурана, парализовавшего город, я вернулась, на этот раз на хорошо обозреваемую крышу во время, которое должно было быть часом пик, но вместо этого всюду, куда хватило глаз, был только пустынный город под снежным покровом. Да, я была там; держась за спутниковую тарелку для равновесия, я скинула пинком камеру сверху. Я с нетерпением ждала сезона наводнений.
6. Дислокация, дислокация, дислокация
После легкой расправы с первыми камерами, которые были просто расположены, решение, какие камеры убрать, должно было быть подкреплено планом. Я решила, что должна избегать появления на камерах во время моих маленьких прогулок просто в силу характера преступления. Определить время его совершения по просмотру видео было просто, а владельцы других камер вполне могут сочувствовать и скооперироваться, чтобы проследить, кто находился поблизости в то время. Кроме того, если такие действия по какой-либо причине будут названы политическими – появится ли коммюнике или в результате работы хитроумной полиции – для дальнейшего расследования станут доступны деньги федерального бюджета. Это серьезно ограничивало мои возможности по перемещению и список возможных целей.
Я сразу же припомнила одно из правил городской герильи: любое действие должно давать возможность делать что-то, что раньше было тебе недоступно. Держа это в уме, я решила создать «коридоры приватности» в моем городе: дорожки, по которым можно будет ходить, не попадая на камеры.
7. Примитивное будущее*
(прим. переводчика: здесь отсылка к названию сборнику фантастических экотопий)
Я бродила будто в другом мире. Секрет бойца-одиночки, который я хранила, заставлял меня чувствовать себя, как будто я была супергероем или злодеем. Когда теперь я видела пялящиеся на меня камеры, я все еще чувствовала то изначальное беспокойство. Исследования показали, что люди ведут себя совсем по-другому, когда они знают, что за ними наблюдают: они больше стараются соответствовать социальным нормам, не выделяться. Они становятся беспокойными и раздражительными, принимая, однако, в конечном счете слежку и беспокойство как норму. Я сам вела себя также: смотреть вперед, продолжать идти, неосознанно оценивая, как мои движения могут быть интерпретированы. Теперь все по-другому: после первого шевеления беспокойства я вспоминаю, что я - секретный агент, и оглядываюсь, уже замышляя.
Во все усложняющемся обществе пространства для индивидуальных девиаций становится все меньше и меньше, от нас требуют все больше конформности. Я имею в виду не такие поверхностные формы самовыражения, как стиль одежды, музыкальный вкус, рекреационное использование наркотиков или даже религиозные и сексуальные предпочтения – это все принимается в той мере, в какой это не разрушает производство, потребление или социальный контроль. Я имею в виду в большей степени нашу свободу передвижений, нашу свободу выражать себя, предпринимать действия по всему миру, саму нашу автономность – вот это все обычно урезается. Наш разум приспособляется к этим ограниченным наборам опций: служба, благотворительность, голод или купить, снять, быть бездомным или быть под наблюдением, прятаться, подчиняться или быть игнорируемым.
Но иногда наш разум и тело вспоминают, что однажды был другой набор возможностей: самозащита, атака, разрушение. И это были те возможности, которые я считаю достойными. Когда сейчас я играю на камеру, моя улыбка искренна, а не вымучена. Я знаю, что я вернусь, чтобы уничтожить её.
8. Удваиваю ставки*: камеры №7 и №8
(*прим.переводчика: в заголовке имеет место игра слов: double down – это и удвоение ставок, и вовлечение человека в какую-то рискованную деятельность. Мне подобрать аналог в русском не удалось. Можно еще «Играем по-крупному», так часто переводят)
Мне нравилось работать в одиночку. Так я чувствовала себя в безопасности и в то же время сильной, придумывая как все провернуть и исполняя планы, которые требовали серьезных решений с реальными последствиями без того, чтобы обсуждать с кем-то еще, доверяя только себе самой.
Поэтому мне трудно сказать вам, почему я решила втянуть в это еще одного человека. Может быть, я думала, что мне нужен будет кто-то на шухере для более дерзких акций, которые я надеялась провести. Может быть, просто нужно было идею, находившуюся внутри одной моей головы, вынуть из нее и увидеть перспективу. В любом случае, я решила сблизиться с Бартом. Я доверяла ему, а он как-то сделал пару замечаний на тему того, что ему хотелось бы поступать схожим образом. Я поначалу симулировала безразличие, как делала всегда, когда всплывала тема камер.
Мое приглашение привело его в восторг. Для того, чтобы попрактиковаться, я отвела его к заброшенному торговому центру, где камеры еще были целы и, возможно, работали. Я хотела, чтобы он научился движениям в нестрессовой обстановке, чтобы он мог фокусироваться на окружающей обстановке во время миссий, чтобы избежать такой неловкой ситуации, как приключилась со мной на прошлом выходе.
Мы спрятались в кусках, замаскировались и быстро приблизились к первой камере сзади. Барт поставил ногу на замок из моих рук, и я подтолкнула его вверх. Он положил руки на стену, чтобы придать себе устойчивости.
- Теперь используй кусачки, чтобы перекусить провод, а затем просто тяни камеру, и ты увидишь, когда она сломается.
- Не ломается.
- ОК, возможно, там есть ручной винт на шарнире, который можно просто раскрутить?
Тишина.
- Получилось!
Он спрыгнул на землю. Мы проделали тоже самое со второй и пошли домой.
9. Барт и Лиза выходят на улицы: камера №9
Несколько дней спустя я взяла Барта на простую миссию, которую и так планировала, но мне пришлось ее отложить, поскольку бар продержался до более позднего часа, чем я. Я наконец-то нашла ночь, когда он был закрыт, и тогда остальное было раз плюнуть. Мы подняли капюшоны и натянули пониже шапки, когда подходили к зданию, затем забрались по забору из рабицы сзади него на крышу. Мы покружили за камерой, замаскировались и произвели еще одно «анатомирование камеры», обрезали провода, запихали это все в карман моей куртки, слезли и покинули зону до того, как сняли перчатки и капюшоны.
Мы пробирались задними дворами по направлению к моему дому. «Хочешь, попробуем ее одну? Как эксперимент?» - спросила я. «Даа, звучит отлично». Я нацелилась на камеру, которая была на въезде на стоянку, на уровне лица; она снимала вид на то, куда заезжают машины, а также на тротуар. Камера была закрыта стеклянным колпаком, для того чтобы скрыть направление, куда она смотрит.
Я достала молоток из кармана куртки.
- Давай согласуем план: мы тут покружим, замаскируемся в дальнем углу, подберемся с сзади. Ты смотри в оба, потому что движение тут достаточно интенсивное. Я ударю колпак молотком, он расколется, я постараюсь выдрать камеру, а если это не сработает, я шандарахну еще пару раз молотком по ней. Потом смоемся вдоль улицы во дворы. Возражения, пожелания?
- Идет.
Сообщать, что я собираюсь делать, и выносить это на обсуждение – это вызывало странные эмоции. Мне казалось, что это мой проект, и когда столько стоит на карте – готова ли я принять чей-то еще вклад? Я полагаю, что если бы он сказал «нет» или мы бы не смогли договориться о каком-то одном плане, я могла бы вернуться другой ночью и сделать это самостоятельно. Мы поэтапно следовали плану, но когда я замахнулась молотком, он только слегка задел колпак. Замахнулась снова и результат тот же. Я отступила в сторону, чтобы удар получился прямым и обрушила молоток прямо на колпак. Он отскочил обратно на меня, как будто я ударила по резине. Мы остановились, пожали плечами и постарались как можно лучше стереть отметины, рекламирующие нашу неудачную попытку, а потом потрусили прочь, размаскировавшись за зданием.
10. Camover *
(прим.переводчика: не перевожу, т.к. это отсылка к видео на ютубе)
Мы обсудили варианты, как нам разделаться с колпаком. Мы исключили огонь из-за непропорционально высокого наказания за поджог в США. Мы также исключили вариант закрасить купол, поскольку он был бы временным, а нашей целью было полное уничтожение камер. В отличие от некоторых текстов на эту тему, в которых утверждается, что защитная краска, перекусывание проводов или даже просто наклеивание пластиковых пакетов на линзы – это достаточно, я считаю необходимым максимальное повреждение. Если мы временно выводим из строя камеру, ее быстро починят и нам придется возвращаться снова и снова. Это определенный паттерн поведения: он дает врагу шанс адаптироваться, и так ты попадаешься.
Когда однажды вечером мы прогуливались, Барт поделился со мной своими новыми изысканиями: «Я поискал информацию о колпаках, они рекламируются как антивандальные. В рекламном ролике их переезжают на машине и поджигают. Чтобы раскрутить винты требуются собственные ключи. Но есть инструмент, который может справиться с материалом, из которого сделан колпак. Такой длинный, тонкий и острый, можно заказать в интернете, так что мы можем купить его анонимно с помощью подарочной карты Visa… Я только все равно не знаю, на какой адрес заказать».
Мы решили пока что отложить эту тему. Тем временем, я разрабатывала свой собственный особый инструмент и с нетерпением ждала возможности опробовать его в полевых условиях. Я была в туристическом отделе Congolomo-Mart, когда наткнулась на на небольшой девайс, называвшийся «пила диверсанта». Это было несколько черных проволок, переплетенных между собой с тканевой петлей на каждом конце. Я засунула ее в штаны, положила в карман паракордовый шнур в 50 футов*(прим.перевод: 15 метров) и ушла.
Когда я пришла домой, я отрезала два куска по 20 футов*( прим.перевод: 6 метров) от паракордового шнура и привязала их на оба конца «пилы диверсанта», добавив тяжелое стальное звено от цепи на один из концов. Я воображала себе, как бросаю это звено через камеру, направляя так, чтобы проволока была строго наверху, а затем двигаю туда-сюда, чтобы пропилить пластиковый кронштейн.
Я объяснила Барту про инструмент и он пришел в восторг: «Отлично! Я наблюдал за точкой, которую ты упомянула на прошлой неделе, и пешеходы там исчезают вскоре после того, как закрывается торговый центр. Камеры там вне досягаемости, но это новое приспособление – самое то».
. . .