Olorin
13-02-2013 18:14:42
Статья "Свобода как необходимое условие существования общества" (стр. 1)
Проанализированные проблемы свободы и особенности ее проявления в обществе. Свобода в обществе - это не что другое, как жить открыто, храня собственное достоинство. В пределах общества не бывают "свободы от", а могут быть лишь понятие и проявление "свободы из". Осознание принципа "свободный из" способствует свободе. Освобождаясь от неизвестного, личность все более становится свободной. Человек может быть свободным лишь в середине схемы природы. Чувство свободы приходит тогда, когда человек становится достаточно умным, чтобы анализировать как себя непосредственно, так и собственное окружение.
Избрав функциональный подход, попробуем определить содержание понятия "свобода" через ее творческую функцию. Известный педагог Е. Линдеман в 1926 году сделал вывод о том, что люди должны способность творить лишь при условии свободных отношений друг с другом. Чувство свободы прибывает тогда, когда личность становится настолько умной, что может критически анализировать себя и свое окружение. Оба условия могут проектироваться, как эволюция. "Свобода является творческим сосуществованием между личностью и управляемыми аспектами вселенной". Все имеет свою сущность лишь благодаря сопоставлению с чем-то другим. Следовательно, свобода становится существенной, когда ее трактуют относительно соответствующих субъектов.
Человек наделен свободой найти и реализовать содержание жизни, даже если ее действия (свобода) заметно ограничены объективными обстоятельствами. По мнению известного теоретика психологии личности В. Франкла, "необходимость и свобода локализованы не на одном уровне; свобода надстроена над любой необходимостью". Человек является свободным относительно своих вкусов, наследственности и факторов внешней среды.
Свобода относительно собственных вкусов проявляется в способности выбрать, принять или отклонить их. Даже во время влияния непосредственной потребности на действие человека лицу разрешено определить свое поведение, сохранить свободу выбора. Аналогично выглядит ситуация и тогда, когда идет речь о детерминацию человеческого поведения стоимостями или моральными нормами. Человек позволяет или не позволяет себе быть ими детерминированной.
(стр. 2)
Свобода относительно наследственности - это отношение к ней как к материалу, возможность свободного духа строить из этого материала то, что ему необходимо. Она в данном случае выступает инструментом, средством, которым пользуется личность для реализации собственной цели.
Свобода человека относительно внешних обстоятельств хотя и неограничена, но существуют, воплощаясь в возможность занять относительно них ту или другую позицию. Таким образом, само влияние обстоятельств на человека опосредствует позицией человека относительно них.
Человек свободен потому, что его поведение определяется прежде всего стоимостями и содержанием, локализованными в неэтичном измерении: "Человек - это больше чем психика; человек - это дух. В этом качестве лицо характеризуется двумя фундаментальными онтологическими характеристиками: а) способностью к самой трансценденции; б) способностью к самому отчуждению".
Первая - проявляется в постоянном выходе человека за пределы самой себя, в направленности на то, которое существует вне пределов ее опыта.
Вторая - выражается в возможности человека подняться над собой и над ситуацией, посмотреть на себя сбоку. Эти два свойства дают возможность человеку быть самодетерминированным существом (не абсолютно, а в определенных пределах). Механизмы этой детерминации находятся в неэтичных человеческих измерениях.
Важным условием понимания свободы является вопрос: для чего человек наделен свободой? В первую очередь это связано с тем, что лицо в любую минуту готово отвечать за собственную судьбу, готовая слушать голос своей совести и принимать решение относительно своих действий. Человек - это существо, которое постоянно решает, кем-чем она будет в следующий момент. Свобода - это не то, что человек имеет, а то, чем она является. Человек сам решает. Любое решение - это такое решение, а такое решение всегда способствует личному формированию.
Принятие собственного решения - акт не только свободы, но и ответственности. Свобода, которая лишена ответственности, вырождается в все разрешенность.
(стр. 3)
Свобода - это не что другое, как возможность жить открыто, храня собственное достоинство, оставаясь на протяжении всей жизни самим собой. Это понятие является центральным при исследовании освободительной традиции, которая в разных проявлениях присутствует у каждого народа. Общим в ней является то, что она предлагает людям поддерживать друг друга, чтобы устранить препятствия, которые стоят на пути индивидуальной и коллективной свободы. Это дает возможность создать окружение, в котором мы можем быть свободными и выразить себя.
А. Камю утверждает, "свобода - дело угнетаемых, и ее традиционными защитниками всегда были выходцы из угнетаемого народа. В феодальной Европе ферментами свободы были общины, в 1783 году ее господства, пусть ненадолго, добились обитатели городов, а начиная с ХІХ века честь единственной борьбы и за свободу, и за справедливость взяли на себя рабочие движения, не видя в этих двух понятиях ни малейшей несовместимости". Освободительная традиция направлена на поиск баланса между личным и социальным, между индивидуальными и коллективными обязанностями. Свободный человек в ее понимании есть та, у которой все активные стремления имеют возможность реализоваться.
Парадоксом является то, что и сегодня продолжая обсуждать и отстаивать проблему свободы когда завоевываем и используем "власть - над", которая служит для подавления свободы. Возможно, это происходит в результате неправильного представления людей о свободе.
Ошибку в этом можно отследить по меньшей мере в трех основных направлениях:
• а) осмысление свободы в терминах отсутствия контроля как исключительно негативное понятие;
• б) сочетание свободы с необоснованной теологической доктриной свободы воли;
• в) использование практических средств достижения свободы, в которых разделились недостатки единства: личность и общество, гражданин и страна, воля и инстинкт, другое.
То есть, на протяжении истории люди последовательно пытались быть свободными от вещей, которые считали препятствия. Ж. Ж. Руссо искал освобождения от цивилизации, Едвардс пытался приписать человеческой природе волю, которая должна освободить человека от всех телесных и духовных принуждений, а Д. С. Милл представлял себе личность, свободную от принуждений общественного мнения. Примитивизм и само наличие таких взглядов относительно стремления свободы сразу становятся заметными на практике. Разве можно представить индивида, отрезанного от цивилизации в свое время, который имеет волю, отделенную от его тела, и существует в обществе, которое принимает во внимание лишь собственные взгляды.
(стр. 4)
Следовательно, начинаем осознавать: человек никогда не может быть свободным от чего-нибудь, за исключением случаев в наиболее поверхностном значении. Индивиды не могут быть частями естественной вселенной, цивилизации и общества и в то же время быть отделенными от целесностей, частью которых является. Нет "один и много", есть "много отдельных в одном". Доктрина "свободы от" не только статическая и отрицательная, а также нерациональная и вредная.
Человеческая сущность не может нарушить природу. Лица существуют внутри естественного окружения. Все их поведение является функцией и ответом на многочисленные стимулы, которые появляются в теле или за его пределами, и действуют в соответствии с законами природы, не всегда понятных для людей.
Мы можем быть свободными лишь внутри схемы природы. Успешная человеческая корректировка никогда не есть полностью "для" или "против" природы, однако всегда частично "с". Таким образом, мы можем быть свободными от себя или естественных объектов, которые окружают нас, а следовательно, единственным видом свободы, который целесообразно рассматривать, является свобода "с".
Лишь умные люди могут быть свободными. Для достижения личной свободы наличие знаний облегчает открытие препятствий и дает инструментарий для их устранения. Осознание принципа быть "свободным из" способствует свободе. Люди свободны в пропорции к тому количеству вещей, которое могут создать (это не получение чего-то нового из ничего) или изобрести, с помощью использования существующего. Мы не отбрасываем старые формы поведения в интересах новых - мы объединяем старые с результатом, который возникает при применении новых форм. Шаг за шагом освобождаемся от неизвестного, перерастаем в свободу.
Правда, существуют мысли о том, что свобода может быть найдена или куплена с помощью определенного политического или законодательного приема.
Одним из первых шагов на пути к освобождению есть процесс осознания собственной несвободы и того, которое является препятствием освобождению. Мы придерживаемся позиции освобождения, начиная осознавать, что желаем свободы и что мешает реализации нашего желания. Большинство препятствий к свободе создано самими людьми. В первую очередь это происходит в результате неосознания ее стремления. Известно, что большое количество стремлений, желаний и их препятствий происходит в результате доведения, раскрытия, опровержения конфликтов на уровне сознания. Тогда можем утверждать, что свобода - это сознательное поведение.
(стр. 5)
Другой подход основывается на понимании того, что человек становится свободным, открывая для себя ограничение величины собственных возможностей. Наибольшее разочарование наблюдается, когда становится понятным, что идеал, за который постоянно боролись, находится за пределами личных возможностей. С другой стороны, если принимаем жизнь таким, которым оно является, и начинаем экспериментировать относительно поведения в терминах возможных и реальных идеалов, мы будем всегда осознавать рост и возобновление.
Следовательно, в данном исследовании оптимальным будет третий вариант, когда цель достижения свободы будет находиться внутри сферы реальности и возможной. Ограничение свободы происходит лишь тогда, когда использованы все возможности в пределах растущих возможностей. "Каждый важный случай удовлетворения старой потребности создает новую", - говорит Джон Дьюи. То есть, каждое достижение относительно благоустройства нашего сознательного поведения приводит к новым возможностям.
Внимание к источникам свободы, которые находятся внутри человеческой личности, не должно закрывать глаза на тот факт, что много из тех сил, которые порабощают нас, являются экологическими. Старая дискуссия о противопоставлении окружения и наследственности (или организму) потеряли значение теперь, когда мы пришли к осознанию, что организм - среда с двумя частями унифицированного уравнения, которые взаимодействуют между собой. Окружение должно быть динамическим, потому что в статическом окружении индивиды не могут измениться в направлении к свободе. Мы сможем прогрессировать, уделяя внимание организму и окружению в то же время, а не каждому из них в частности, или отношению друг к другу.
Чувство свободы приходит тогда, когда человек становится достаточно умным, чтобы анализировать как себя непосредственно, так и собственное окружение. Что-нибудь приобретает значимость благодаря сопоставлению с чем-либо другим. Следовательно, напрашивается вывод, что свобода становится существенной, когда ее рассматривают относительно соответствующих субъектов в реальном мире. Первичным является быть свободным от зависимости. Динамическая свобода развивает личность по направлению к радикальной, творческой активности, которая является основной функцией свободы.
(стр. 6)
Кто может считаться свободным? По нашему мнению, свободными являются те индивиды, которые осознают свои сильные стороны и возможности, а также и собственные недостатки и ограничения, которые стремятся найти тот образ жизни, который может помочь полностью реализовать свои потенциальные возможности; которые стремятся изменить собственное поведение в соответствии с изменением в окружении, в котором видят себя активным субъектом. Каждый из этих компонентов свободы зависит от уровня интеллекта и отображенный в образовательной терминологии. Уровень интеллекта, содержание учебы, необходимые для свободного саморазвития каждого индивида, являются разными. Свобода никогда не может быть абсолютной. Никто из нас не является самодостаточным. Одно лицо существует только в отношении к другому лицу и окружающей среде. Человек является свободным лишь осознавая определенный уровень самого направления, которое является пропорциональным к нашим возможностям.
Очень часто понятие свободы трактуется, как понятие независимости. Последняя может быть понятна лишь в социальных или политических сроках. Она воплощается в законодательных документах, контрактах, формулировке прав личности. Независимость определяет отрасль, где существует возможность альтернативного свободного выбора.
Относительно свободы, то в Исаии Берлина это чувство предусматривает "отсутствие препятствий к возможным альтернативам и деятельности - отсутствие преград на дорогах, вдоль которых человек может осмелиться ходить" Среди этих проблем, которые могут быть устраненными лишь в результате активного действия (желательно социального характера), есть такие, которые возникают в результате бедности, болезней, недостаточного образовательного уровня. Следует заметить, что устранение препятствий для "возможных альтернатив и деятельности" может (во многих случаях) привести к преобладанию меньшинства и закрытие доступа к возможностям для большинства. Также известно, что, даже при наличии условий независимости, многие люди не действуют согласно их свободе. Они рискуют стать другими, уступают, часто подчиняются.
(стр. 7)
Следующий тип связи, вокруг которого ведутся дискуссии, - это связь между свободой и автономией. По мнению многих ученых, автономия является одной из первичных характеристик образованной личности. Быть автономным - это не что другое, как самнаправить и быть ответственным, быть достаточно аналитическим, чтобы познать и понять свои собственные импульсы, мотивы и влияние своего собственного прошлого. Другие научные работники приписывают автономному лицу свободную рациональную волю, способную создать рациональное ощущение расширенного объективного мира. Такие стоимости, как независимость, самодостаточность и подлинность, ассоциируются с автономией через непредсказание, что автономное лицо должно быть восприимчивым к внешнему манипулированию и принуждениям. Действительно, она может с помощью поддержки спокойного и рационального отношения поднять себя над принуждениями, комплексами.
Известно, что достижение автономии характеризует наивысшее состояние в формах развития. Эти понятия исследовал Жан Пиаже, а позже Лоренс Колберг. Пиаже увидел автономию возникающей из опыта взаимности и взаимного внимания. Он писал, что жизнь (жизненный план) является "утверждением автономии", а "жизненный план является прежде всего шкалой стоимостей, которая размещает некоторые идеалы над другими и подчиняет стоимости среднего ряда к цели, которая считается постоянной".
Для Колберга первичный интерес заключался в моральном развитии. Он считал, что люди, которые достигают достаточно высокой когнитивной стадии развития, становятся достаточно автономными, чтобы руководить их альтернативами, принципами справедливости и доброжелательности. "То, что благосостояние и справедливость, - писал научный работник, - является руководящими принципами как для законодательства, так и индивидуального морального действия, указывает тот факт, что принцип является всегда убеждением или правилом, для создания как правил или законов, так и принципа индивидуального ситуационного поведения".
(стр. 8)
Если существует предположение, что автономия связывается с мышлением "высшего порядка" и способностью концептуализировать такие абстракции, как появление права личности и справедливости, если действительно такие принципы становятся принципами индивидуального поведения, многие из исследователей придут к выводу, что автономные лица могут считаться свободными лицами.
Джон Дьюи говорил о привычке хотеть общественного образа жизни как об одной из черт индивидуума, "изолированного природой, почти на столько же, скажем, как тенденцией к объединению с другими для того, чтобы получить защиту против чего-либо, которое угрожает своему собственному частному ЕГО". Он считал, существенно рассматривать проблему свободы внутри контекста культуры, несомненно внутри контекста многоразовых трансакций и связей. Часть трудностей для ученого и его последователей была связана с принятием за основу "свободы воли", ассоциируемого с таинственными внутренними свойствами человека.
Ханна Арендт нашла некоторые самые глубокие противоречия в отличиях, проведенных между "внутренней" свободой и чем-то вроде внешней "несвободы" или причинности, описанной И. Кантом и его последователями. Поиск свободы внутри, по мнению Х. Арендт, отрицает понятие практики и общественного пространства. Для этой мислительницы свобода равняется пространственные, который предоставлял свободное место для человеческого действия и взаимодействия. Ученая считала, что свобода была главной причиной установления лицами политических связей; это стало "смыслом политики" и противоположным "внутренней свободе". Последнюю она назвала внутренним пространством, где люди могут спастись от внешнего принуждения и чувствовать себя свободными.
Все эти напряженные размышления являются весомыми доказательствами того, чтобы представить в философии и гуманитарных науках некоторую трансформацию центральных стоимостей, некоторую перестройку обществ на данном этапе. Повторно обращается внимание на важные аспекты "дружбы", которые в аристотелевском качественно моральному значении является отношениями между теми, кто желает друзьям добра ради самих друзей (безразлично, насколько отличным это "добро" может быть от того, которое выбирает и преследует компаньон). В известной степени, это метод подтверждения q уважения свободы другого выбирать между возможностями, поскольку он предусматривает желание поощрить осуществление этого выбора, njve что другой является другом.
(стр. 9)
Также говорят о "солидарности". Данное понятие рассматривается, как смысл, который человек предоставляет своему существованию, очутившись в более широком окружении. Существует два метода достижения этого. Первый - "с помощью рассказов, историй собственного вклада к обществу". Второй - "с помощью описания себя как такого, которое находится в непосредственном отношении к нечеловеческой реальности". В первом случае Ричард Горти рассматривает пример желания солидарности, во втором - пример желания объективности. "Пока лицо хочет солидарности, он или она не спрашивают об отношении между практиками выбранного общества и чем-то внешним для граждан". Горти ассоциирует понятие солидарности с прагматизмом, особенно, когда делается предположение, что единственной основой для чувства общества "разделены надежда и доверие, которые создаются таким обменом". Это устраняет не только объективизм, но и абсолютизм; это возвращает нас к идеям общение и открытия, которые обеспечивают контекст, в котором (соответственно противоположной точке зрения, которая рассматривается) не должна преследоваться свобода.
"Именно через проникновение людей в память и историю, через их начальное чувство общества, свобода в образовательном процессе не может быть понятна то ли как автономное достижение, то ли как один из принципов, которые лежат в основе нашей моральной жизни, олицетворенных в формах рациональных страстей", - утверждает Г. С. Питерс.
Если ситуации видимы, то они могут поощрить индивидов к интерпретации. Лишь тогда, когда уполномоченные интерпретировать ситуации переживают их вместе, они становятся состоятельными к опосредствованию связи между объективными миром и их собственным сознанием, способными разместить себя так, чтобы могла появиться свобода.
Исходя из того, что особенности связаны с тем, что их окружает, именно из-за того, что индивиды снова и снова формируют отношение с миром, для нас единственным методом, чтобы осознать этот факт, есть приостановить возникающую активность, чтобы защитить ее от влияния.
(стр. 10)
Отмечаем то, что свобода имеет творческий научный характер. Заниматься поисковой работой значит взять инициативу, отказаться от статистической и одномерности простой жизни. Да, когда пересказчик говорит, что он был поглощен будничностью, его поиск касается, очевидно, такого другого виденья, которое откроет то, чего он никогда не замечал. Даже, чтобы осознать, что индивид может быть "направленным на что-либо", значит начать замечать недостатки в собственной жизни. А вопрос о том, которое находится по соседству" и какое оно имеет значение для личности, остается открытым. Индивид может пожелать "покрутитися вокруг", чтобы обратили на него внимание, потому что он "в первый раз появился на открытом воздухе". Если это так, то он может получить пространство, которое освободит его от среды будничности.
Вопросы относительно свободы или, возможно, ее отсутствия в процессе получения образования, понимаются как простые ограничения и принуждения, порой даже установлены правила для гарантии порядка. Очевидное отсутствие тревоги о том, каким образом личность чувствует своя жизнь предопределенной, определенной, даже обреченной обстоятельствами, которые преобладают.
Нашим общим заданием является привлечение наибольшего количества молодых людей к сторонникам мышления относительно понятия "свобода". Закрытость и неспособность назвать то, которое находится вокруг нас, препятствуют критическому анализу и учебе. Дьюи имел подобные мысли, когда отмечал опасности "повторения полного однообразия", "рутины и механичности". Ученый называл "наркотиком" в опыте то, которое вызывает у людей оцепенение и мешает им раскрыться внешнему мировые, начать поиск. Для Дьюи опыт становится полностью сознательным лишь тогда, когда значения, сдержанные от более раннего опыта, вступают в действие через вправление способности к богатому воображению.
Образование для свободы должно бесспорно сосредоточиться на том количестве человеческих интеллектов, многих языков и символических систем, какая пригодная к благоустройству и умному осмыслению заселенного мира. Дьюи отрицал антиинтеллектуальные тенденции в культуре и часто выражал "призыв к отклонению той интеллектуальной стыдливости, которая препятствует крылом воображения, призывом к смелости мышления, к большей вере в идее, отклонение трусливого доверия к тем половинчатым идеям, какие мы называем фактами".
(стр. 11)
Критическое мышление, как это видно из больших традиций, совмещается с воображением и критикой в единственной форме мышления. В науке, истории, философии или технологии свободный поток контролируется критикой и критика превращается в новый метод взгляда на вещи.
Если мы серьезно заинтересованы в образовании как для свободы, так и для открытия когнитивного виденья, то важно найти такой метод развития практики с последствиями для образования, который открывает пространства, необходимые для превращения демократического общества. Для того, чтобы это случилось, необходимые, конечно, новая преданность интеллекту, новая верность в общении, новое внимание к воображению.
Это будет означать предоставление значимости многочисленным голосам, которые редко звучали раньше, и сразу работе со всеми категориями молодежи, которую призывают усвоить многомерность, нужную для структуризации современного опыта.
Допустимо, идет процесс изучения истории. Очевидно, должны присутствовать правила, которые касаются трактовки хронологической записи. Нужно делать выбор между источниками, выделять среди детерминант те же, которые могут быть представлены, как каузальные, находить места, где случай граничит с необходимостью, распознавать те моменты, когда вычисления соответствующие и когда они не являются такими. Все это требует критическое понимание норм, которые руководят дисциплиной истории. Но оно не завершает или полностью вычерпывает такое исследование. На современном этапе развития доминирует точка зрения, о важности изучения истории "снизу доверху", проникновение так называемой "культуры молчания" для открытия мнений рядовых личностей относительно тех или других событий.
Использование инструментов и методов истории для ресурсов этого вида часто означает открытие новых пространств для исследования, иногда метафорических пространств, пространств для "умозрительной смелости". Такие усилия могут обеспечить опыт свободы для изучения истории, потому что дают волю воображению неожиданными путями. Они обращают мысль на то, которое находится по ту сторону привыкших границ, а часто - к тому, чего еще вообще не существует. Такие усилия действуют в то время, когда лица становятся каждый раз осведомленнее с вопросами, которые остаются без ответа. Они выступают препятствиями, которые необходимо преодолеть, для достижения понимания. И именно в преодолении замкнутости, в трансценденции, как мы проанализировали выше, часто достигается свобода.
(стр. 12)
Это указывает на то, что ни одно положение, ни одна отчетность любого характера никогда не могут быть законченными или всеобъемлющими. Всегда существуют больше, то есть существует новая возможность. И именно там открывается пространство для преследования свободы.
Получение образования для того, чтобы стать свободным, должно выйти за пределы функции, за пределы подчинения лиц внешним целям. Этот процесс не должен ограничиваться простым выполнением, а предусматривает действие инициативного характера. Это не должно значить, что работа с эстетикой (из-за того, что она присутствует в параметрах свободы) должна настолько отделять или отчуждать учеников от заданий миру, что они становятся неспособными к непосредственной работе. Г. Маркузо рассматривает эстетичное превращение как аппарат распознавания, который отвлекает наблюдателя от "мистифицирующей власти реальности".
Раскрыв содержание ситуации, можем перейти к практике. Итальянский философ Антонио Грамши говорит, что гегемония - это управление путем морального и интеллектуального убеждения, а не физического принуждения. Именно это и является предметом тревоги тех, кто интересуется образованием в рамках свободы. Убеждение часто является таким спокойным, соблазнительным, таким замаскированным, что делает молодежь покорной к власти без их осознания этого факта.
Мы ведем речь о возможностях построения сообщества на принципах доверия и диалога, где имеет возможность проявиться потенциал лица и ее волеизъявление. Общество является самой благоприятной средой в котором люди творят себя общими действиями.http://politartilces.ru/index980c.html
Проанализированные проблемы свободы и особенности ее проявления в обществе. Свобода в обществе - это не что другое, как жить открыто, храня собственное достоинство. В пределах общества не бывают "свободы от", а могут быть лишь понятие и проявление "свободы из". Осознание принципа "свободный из" способствует свободе. Освобождаясь от неизвестного, личность все более становится свободной. Человек может быть свободным лишь в середине схемы природы. Чувство свободы приходит тогда, когда человек становится достаточно умным, чтобы анализировать как себя непосредственно, так и собственное окружение.
Избрав функциональный подход, попробуем определить содержание понятия "свобода" через ее творческую функцию. Известный педагог Е. Линдеман в 1926 году сделал вывод о том, что люди должны способность творить лишь при условии свободных отношений друг с другом. Чувство свободы прибывает тогда, когда личность становится настолько умной, что может критически анализировать себя и свое окружение. Оба условия могут проектироваться, как эволюция. "Свобода является творческим сосуществованием между личностью и управляемыми аспектами вселенной". Все имеет свою сущность лишь благодаря сопоставлению с чем-то другим. Следовательно, свобода становится существенной, когда ее трактуют относительно соответствующих субъектов.
Человек наделен свободой найти и реализовать содержание жизни, даже если ее действия (свобода) заметно ограничены объективными обстоятельствами. По мнению известного теоретика психологии личности В. Франкла, "необходимость и свобода локализованы не на одном уровне; свобода надстроена над любой необходимостью". Человек является свободным относительно своих вкусов, наследственности и факторов внешней среды.
Свобода относительно собственных вкусов проявляется в способности выбрать, принять или отклонить их. Даже во время влияния непосредственной потребности на действие человека лицу разрешено определить свое поведение, сохранить свободу выбора. Аналогично выглядит ситуация и тогда, когда идет речь о детерминацию человеческого поведения стоимостями или моральными нормами. Человек позволяет или не позволяет себе быть ими детерминированной.
(стр. 2)
Свобода относительно наследственности - это отношение к ней как к материалу, возможность свободного духа строить из этого материала то, что ему необходимо. Она в данном случае выступает инструментом, средством, которым пользуется личность для реализации собственной цели.
Свобода человека относительно внешних обстоятельств хотя и неограничена, но существуют, воплощаясь в возможность занять относительно них ту или другую позицию. Таким образом, само влияние обстоятельств на человека опосредствует позицией человека относительно них.
Человек свободен потому, что его поведение определяется прежде всего стоимостями и содержанием, локализованными в неэтичном измерении: "Человек - это больше чем психика; человек - это дух. В этом качестве лицо характеризуется двумя фундаментальными онтологическими характеристиками: а) способностью к самой трансценденции; б) способностью к самому отчуждению".
Первая - проявляется в постоянном выходе человека за пределы самой себя, в направленности на то, которое существует вне пределов ее опыта.
Вторая - выражается в возможности человека подняться над собой и над ситуацией, посмотреть на себя сбоку. Эти два свойства дают возможность человеку быть самодетерминированным существом (не абсолютно, а в определенных пределах). Механизмы этой детерминации находятся в неэтичных человеческих измерениях.
Важным условием понимания свободы является вопрос: для чего человек наделен свободой? В первую очередь это связано с тем, что лицо в любую минуту готово отвечать за собственную судьбу, готовая слушать голос своей совести и принимать решение относительно своих действий. Человек - это существо, которое постоянно решает, кем-чем она будет в следующий момент. Свобода - это не то, что человек имеет, а то, чем она является. Человек сам решает. Любое решение - это такое решение, а такое решение всегда способствует личному формированию.
Принятие собственного решения - акт не только свободы, но и ответственности. Свобода, которая лишена ответственности, вырождается в все разрешенность.
(стр. 3)
Свобода - это не что другое, как возможность жить открыто, храня собственное достоинство, оставаясь на протяжении всей жизни самим собой. Это понятие является центральным при исследовании освободительной традиции, которая в разных проявлениях присутствует у каждого народа. Общим в ней является то, что она предлагает людям поддерживать друг друга, чтобы устранить препятствия, которые стоят на пути индивидуальной и коллективной свободы. Это дает возможность создать окружение, в котором мы можем быть свободными и выразить себя.
А. Камю утверждает, "свобода - дело угнетаемых, и ее традиционными защитниками всегда были выходцы из угнетаемого народа. В феодальной Европе ферментами свободы были общины, в 1783 году ее господства, пусть ненадолго, добились обитатели городов, а начиная с ХІХ века честь единственной борьбы и за свободу, и за справедливость взяли на себя рабочие движения, не видя в этих двух понятиях ни малейшей несовместимости". Освободительная традиция направлена на поиск баланса между личным и социальным, между индивидуальными и коллективными обязанностями. Свободный человек в ее понимании есть та, у которой все активные стремления имеют возможность реализоваться.
Парадоксом является то, что и сегодня продолжая обсуждать и отстаивать проблему свободы когда завоевываем и используем "власть - над", которая служит для подавления свободы. Возможно, это происходит в результате неправильного представления людей о свободе.
Ошибку в этом можно отследить по меньшей мере в трех основных направлениях:
• а) осмысление свободы в терминах отсутствия контроля как исключительно негативное понятие;
• б) сочетание свободы с необоснованной теологической доктриной свободы воли;
• в) использование практических средств достижения свободы, в которых разделились недостатки единства: личность и общество, гражданин и страна, воля и инстинкт, другое.
То есть, на протяжении истории люди последовательно пытались быть свободными от вещей, которые считали препятствия. Ж. Ж. Руссо искал освобождения от цивилизации, Едвардс пытался приписать человеческой природе волю, которая должна освободить человека от всех телесных и духовных принуждений, а Д. С. Милл представлял себе личность, свободную от принуждений общественного мнения. Примитивизм и само наличие таких взглядов относительно стремления свободы сразу становятся заметными на практике. Разве можно представить индивида, отрезанного от цивилизации в свое время, который имеет волю, отделенную от его тела, и существует в обществе, которое принимает во внимание лишь собственные взгляды.
(стр. 4)
Следовательно, начинаем осознавать: человек никогда не может быть свободным от чего-нибудь, за исключением случаев в наиболее поверхностном значении. Индивиды не могут быть частями естественной вселенной, цивилизации и общества и в то же время быть отделенными от целесностей, частью которых является. Нет "один и много", есть "много отдельных в одном". Доктрина "свободы от" не только статическая и отрицательная, а также нерациональная и вредная.
Человеческая сущность не может нарушить природу. Лица существуют внутри естественного окружения. Все их поведение является функцией и ответом на многочисленные стимулы, которые появляются в теле или за его пределами, и действуют в соответствии с законами природы, не всегда понятных для людей.
Мы можем быть свободными лишь внутри схемы природы. Успешная человеческая корректировка никогда не есть полностью "для" или "против" природы, однако всегда частично "с". Таким образом, мы можем быть свободными от себя или естественных объектов, которые окружают нас, а следовательно, единственным видом свободы, который целесообразно рассматривать, является свобода "с".
Лишь умные люди могут быть свободными. Для достижения личной свободы наличие знаний облегчает открытие препятствий и дает инструментарий для их устранения. Осознание принципа быть "свободным из" способствует свободе. Люди свободны в пропорции к тому количеству вещей, которое могут создать (это не получение чего-то нового из ничего) или изобрести, с помощью использования существующего. Мы не отбрасываем старые формы поведения в интересах новых - мы объединяем старые с результатом, который возникает при применении новых форм. Шаг за шагом освобождаемся от неизвестного, перерастаем в свободу.
Правда, существуют мысли о том, что свобода может быть найдена или куплена с помощью определенного политического или законодательного приема.
Одним из первых шагов на пути к освобождению есть процесс осознания собственной несвободы и того, которое является препятствием освобождению. Мы придерживаемся позиции освобождения, начиная осознавать, что желаем свободы и что мешает реализации нашего желания. Большинство препятствий к свободе создано самими людьми. В первую очередь это происходит в результате неосознания ее стремления. Известно, что большое количество стремлений, желаний и их препятствий происходит в результате доведения, раскрытия, опровержения конфликтов на уровне сознания. Тогда можем утверждать, что свобода - это сознательное поведение.
(стр. 5)
Другой подход основывается на понимании того, что человек становится свободным, открывая для себя ограничение величины собственных возможностей. Наибольшее разочарование наблюдается, когда становится понятным, что идеал, за который постоянно боролись, находится за пределами личных возможностей. С другой стороны, если принимаем жизнь таким, которым оно является, и начинаем экспериментировать относительно поведения в терминах возможных и реальных идеалов, мы будем всегда осознавать рост и возобновление.
Следовательно, в данном исследовании оптимальным будет третий вариант, когда цель достижения свободы будет находиться внутри сферы реальности и возможной. Ограничение свободы происходит лишь тогда, когда использованы все возможности в пределах растущих возможностей. "Каждый важный случай удовлетворения старой потребности создает новую", - говорит Джон Дьюи. То есть, каждое достижение относительно благоустройства нашего сознательного поведения приводит к новым возможностям.
Внимание к источникам свободы, которые находятся внутри человеческой личности, не должно закрывать глаза на тот факт, что много из тех сил, которые порабощают нас, являются экологическими. Старая дискуссия о противопоставлении окружения и наследственности (или организму) потеряли значение теперь, когда мы пришли к осознанию, что организм - среда с двумя частями унифицированного уравнения, которые взаимодействуют между собой. Окружение должно быть динамическим, потому что в статическом окружении индивиды не могут измениться в направлении к свободе. Мы сможем прогрессировать, уделяя внимание организму и окружению в то же время, а не каждому из них в частности, или отношению друг к другу.
Чувство свободы приходит тогда, когда человек становится достаточно умным, чтобы анализировать как себя непосредственно, так и собственное окружение. Что-нибудь приобретает значимость благодаря сопоставлению с чем-либо другим. Следовательно, напрашивается вывод, что свобода становится существенной, когда ее рассматривают относительно соответствующих субъектов в реальном мире. Первичным является быть свободным от зависимости. Динамическая свобода развивает личность по направлению к радикальной, творческой активности, которая является основной функцией свободы.
(стр. 6)
Кто может считаться свободным? По нашему мнению, свободными являются те индивиды, которые осознают свои сильные стороны и возможности, а также и собственные недостатки и ограничения, которые стремятся найти тот образ жизни, который может помочь полностью реализовать свои потенциальные возможности; которые стремятся изменить собственное поведение в соответствии с изменением в окружении, в котором видят себя активным субъектом. Каждый из этих компонентов свободы зависит от уровня интеллекта и отображенный в образовательной терминологии. Уровень интеллекта, содержание учебы, необходимые для свободного саморазвития каждого индивида, являются разными. Свобода никогда не может быть абсолютной. Никто из нас не является самодостаточным. Одно лицо существует только в отношении к другому лицу и окружающей среде. Человек является свободным лишь осознавая определенный уровень самого направления, которое является пропорциональным к нашим возможностям.
Очень часто понятие свободы трактуется, как понятие независимости. Последняя может быть понятна лишь в социальных или политических сроках. Она воплощается в законодательных документах, контрактах, формулировке прав личности. Независимость определяет отрасль, где существует возможность альтернативного свободного выбора.
Относительно свободы, то в Исаии Берлина это чувство предусматривает "отсутствие препятствий к возможным альтернативам и деятельности - отсутствие преград на дорогах, вдоль которых человек может осмелиться ходить" Среди этих проблем, которые могут быть устраненными лишь в результате активного действия (желательно социального характера), есть такие, которые возникают в результате бедности, болезней, недостаточного образовательного уровня. Следует заметить, что устранение препятствий для "возможных альтернатив и деятельности" может (во многих случаях) привести к преобладанию меньшинства и закрытие доступа к возможностям для большинства. Также известно, что, даже при наличии условий независимости, многие люди не действуют согласно их свободе. Они рискуют стать другими, уступают, часто подчиняются.
(стр. 7)
Следующий тип связи, вокруг которого ведутся дискуссии, - это связь между свободой и автономией. По мнению многих ученых, автономия является одной из первичных характеристик образованной личности. Быть автономным - это не что другое, как самнаправить и быть ответственным, быть достаточно аналитическим, чтобы познать и понять свои собственные импульсы, мотивы и влияние своего собственного прошлого. Другие научные работники приписывают автономному лицу свободную рациональную волю, способную создать рациональное ощущение расширенного объективного мира. Такие стоимости, как независимость, самодостаточность и подлинность, ассоциируются с автономией через непредсказание, что автономное лицо должно быть восприимчивым к внешнему манипулированию и принуждениям. Действительно, она может с помощью поддержки спокойного и рационального отношения поднять себя над принуждениями, комплексами.
Известно, что достижение автономии характеризует наивысшее состояние в формах развития. Эти понятия исследовал Жан Пиаже, а позже Лоренс Колберг. Пиаже увидел автономию возникающей из опыта взаимности и взаимного внимания. Он писал, что жизнь (жизненный план) является "утверждением автономии", а "жизненный план является прежде всего шкалой стоимостей, которая размещает некоторые идеалы над другими и подчиняет стоимости среднего ряда к цели, которая считается постоянной".
Для Колберга первичный интерес заключался в моральном развитии. Он считал, что люди, которые достигают достаточно высокой когнитивной стадии развития, становятся достаточно автономными, чтобы руководить их альтернативами, принципами справедливости и доброжелательности. "То, что благосостояние и справедливость, - писал научный работник, - является руководящими принципами как для законодательства, так и индивидуального морального действия, указывает тот факт, что принцип является всегда убеждением или правилом, для создания как правил или законов, так и принципа индивидуального ситуационного поведения".
(стр. 8)
Если существует предположение, что автономия связывается с мышлением "высшего порядка" и способностью концептуализировать такие абстракции, как появление права личности и справедливости, если действительно такие принципы становятся принципами индивидуального поведения, многие из исследователей придут к выводу, что автономные лица могут считаться свободными лицами.
Джон Дьюи говорил о привычке хотеть общественного образа жизни как об одной из черт индивидуума, "изолированного природой, почти на столько же, скажем, как тенденцией к объединению с другими для того, чтобы получить защиту против чего-либо, которое угрожает своему собственному частному ЕГО". Он считал, существенно рассматривать проблему свободы внутри контекста культуры, несомненно внутри контекста многоразовых трансакций и связей. Часть трудностей для ученого и его последователей была связана с принятием за основу "свободы воли", ассоциируемого с таинственными внутренними свойствами человека.
Ханна Арендт нашла некоторые самые глубокие противоречия в отличиях, проведенных между "внутренней" свободой и чем-то вроде внешней "несвободы" или причинности, описанной И. Кантом и его последователями. Поиск свободы внутри, по мнению Х. Арендт, отрицает понятие практики и общественного пространства. Для этой мислительницы свобода равняется пространственные, который предоставлял свободное место для человеческого действия и взаимодействия. Ученая считала, что свобода была главной причиной установления лицами политических связей; это стало "смыслом политики" и противоположным "внутренней свободе". Последнюю она назвала внутренним пространством, где люди могут спастись от внешнего принуждения и чувствовать себя свободными.
Все эти напряженные размышления являются весомыми доказательствами того, чтобы представить в философии и гуманитарных науках некоторую трансформацию центральных стоимостей, некоторую перестройку обществ на данном этапе. Повторно обращается внимание на важные аспекты "дружбы", которые в аристотелевском качественно моральному значении является отношениями между теми, кто желает друзьям добра ради самих друзей (безразлично, насколько отличным это "добро" может быть от того, которое выбирает и преследует компаньон). В известной степени, это метод подтверждения q уважения свободы другого выбирать между возможностями, поскольку он предусматривает желание поощрить осуществление этого выбора, njve что другой является другом.
(стр. 9)
Также говорят о "солидарности". Данное понятие рассматривается, как смысл, который человек предоставляет своему существованию, очутившись в более широком окружении. Существует два метода достижения этого. Первый - "с помощью рассказов, историй собственного вклада к обществу". Второй - "с помощью описания себя как такого, которое находится в непосредственном отношении к нечеловеческой реальности". В первом случае Ричард Горти рассматривает пример желания солидарности, во втором - пример желания объективности. "Пока лицо хочет солидарности, он или она не спрашивают об отношении между практиками выбранного общества и чем-то внешним для граждан". Горти ассоциирует понятие солидарности с прагматизмом, особенно, когда делается предположение, что единственной основой для чувства общества "разделены надежда и доверие, которые создаются таким обменом". Это устраняет не только объективизм, но и абсолютизм; это возвращает нас к идеям общение и открытия, которые обеспечивают контекст, в котором (соответственно противоположной точке зрения, которая рассматривается) не должна преследоваться свобода.
"Именно через проникновение людей в память и историю, через их начальное чувство общества, свобода в образовательном процессе не может быть понятна то ли как автономное достижение, то ли как один из принципов, которые лежат в основе нашей моральной жизни, олицетворенных в формах рациональных страстей", - утверждает Г. С. Питерс.
Если ситуации видимы, то они могут поощрить индивидов к интерпретации. Лишь тогда, когда уполномоченные интерпретировать ситуации переживают их вместе, они становятся состоятельными к опосредствованию связи между объективными миром и их собственным сознанием, способными разместить себя так, чтобы могла появиться свобода.
Исходя из того, что особенности связаны с тем, что их окружает, именно из-за того, что индивиды снова и снова формируют отношение с миром, для нас единственным методом, чтобы осознать этот факт, есть приостановить возникающую активность, чтобы защитить ее от влияния.
(стр. 10)
Отмечаем то, что свобода имеет творческий научный характер. Заниматься поисковой работой значит взять инициативу, отказаться от статистической и одномерности простой жизни. Да, когда пересказчик говорит, что он был поглощен будничностью, его поиск касается, очевидно, такого другого виденья, которое откроет то, чего он никогда не замечал. Даже, чтобы осознать, что индивид может быть "направленным на что-либо", значит начать замечать недостатки в собственной жизни. А вопрос о том, которое находится по соседству" и какое оно имеет значение для личности, остается открытым. Индивид может пожелать "покрутитися вокруг", чтобы обратили на него внимание, потому что он "в первый раз появился на открытом воздухе". Если это так, то он может получить пространство, которое освободит его от среды будничности.
Вопросы относительно свободы или, возможно, ее отсутствия в процессе получения образования, понимаются как простые ограничения и принуждения, порой даже установлены правила для гарантии порядка. Очевидное отсутствие тревоги о том, каким образом личность чувствует своя жизнь предопределенной, определенной, даже обреченной обстоятельствами, которые преобладают.
Нашим общим заданием является привлечение наибольшего количества молодых людей к сторонникам мышления относительно понятия "свобода". Закрытость и неспособность назвать то, которое находится вокруг нас, препятствуют критическому анализу и учебе. Дьюи имел подобные мысли, когда отмечал опасности "повторения полного однообразия", "рутины и механичности". Ученый называл "наркотиком" в опыте то, которое вызывает у людей оцепенение и мешает им раскрыться внешнему мировые, начать поиск. Для Дьюи опыт становится полностью сознательным лишь тогда, когда значения, сдержанные от более раннего опыта, вступают в действие через вправление способности к богатому воображению.
Образование для свободы должно бесспорно сосредоточиться на том количестве человеческих интеллектов, многих языков и символических систем, какая пригодная к благоустройству и умному осмыслению заселенного мира. Дьюи отрицал антиинтеллектуальные тенденции в культуре и часто выражал "призыв к отклонению той интеллектуальной стыдливости, которая препятствует крылом воображения, призывом к смелости мышления, к большей вере в идее, отклонение трусливого доверия к тем половинчатым идеям, какие мы называем фактами".
(стр. 11)
Критическое мышление, как это видно из больших традиций, совмещается с воображением и критикой в единственной форме мышления. В науке, истории, философии или технологии свободный поток контролируется критикой и критика превращается в новый метод взгляда на вещи.
Если мы серьезно заинтересованы в образовании как для свободы, так и для открытия когнитивного виденья, то важно найти такой метод развития практики с последствиями для образования, который открывает пространства, необходимые для превращения демократического общества. Для того, чтобы это случилось, необходимые, конечно, новая преданность интеллекту, новая верность в общении, новое внимание к воображению.
Это будет означать предоставление значимости многочисленным голосам, которые редко звучали раньше, и сразу работе со всеми категориями молодежи, которую призывают усвоить многомерность, нужную для структуризации современного опыта.
Допустимо, идет процесс изучения истории. Очевидно, должны присутствовать правила, которые касаются трактовки хронологической записи. Нужно делать выбор между источниками, выделять среди детерминант те же, которые могут быть представлены, как каузальные, находить места, где случай граничит с необходимостью, распознавать те моменты, когда вычисления соответствующие и когда они не являются такими. Все это требует критическое понимание норм, которые руководят дисциплиной истории. Но оно не завершает или полностью вычерпывает такое исследование. На современном этапе развития доминирует точка зрения, о важности изучения истории "снизу доверху", проникновение так называемой "культуры молчания" для открытия мнений рядовых личностей относительно тех или других событий.
Использование инструментов и методов истории для ресурсов этого вида часто означает открытие новых пространств для исследования, иногда метафорических пространств, пространств для "умозрительной смелости". Такие усилия могут обеспечить опыт свободы для изучения истории, потому что дают волю воображению неожиданными путями. Они обращают мысль на то, которое находится по ту сторону привыкших границ, а часто - к тому, чего еще вообще не существует. Такие усилия действуют в то время, когда лица становятся каждый раз осведомленнее с вопросами, которые остаются без ответа. Они выступают препятствиями, которые необходимо преодолеть, для достижения понимания. И именно в преодолении замкнутости, в трансценденции, как мы проанализировали выше, часто достигается свобода.
(стр. 12)
Это указывает на то, что ни одно положение, ни одна отчетность любого характера никогда не могут быть законченными или всеобъемлющими. Всегда существуют больше, то есть существует новая возможность. И именно там открывается пространство для преследования свободы.
Получение образования для того, чтобы стать свободным, должно выйти за пределы функции, за пределы подчинения лиц внешним целям. Этот процесс не должен ограничиваться простым выполнением, а предусматривает действие инициативного характера. Это не должно значить, что работа с эстетикой (из-за того, что она присутствует в параметрах свободы) должна настолько отделять или отчуждать учеников от заданий миру, что они становятся неспособными к непосредственной работе. Г. Маркузо рассматривает эстетичное превращение как аппарат распознавания, который отвлекает наблюдателя от "мистифицирующей власти реальности".
Раскрыв содержание ситуации, можем перейти к практике. Итальянский философ Антонио Грамши говорит, что гегемония - это управление путем морального и интеллектуального убеждения, а не физического принуждения. Именно это и является предметом тревоги тех, кто интересуется образованием в рамках свободы. Убеждение часто является таким спокойным, соблазнительным, таким замаскированным, что делает молодежь покорной к власти без их осознания этого факта.
Мы ведем речь о возможностях построения сообщества на принципах доверия и диалога, где имеет возможность проявиться потенциал лица и ее волеизъявление. Общество является самой благоприятной средой в котором люди творят себя общими действиями.http://politartilces.ru/index980c.html
- На мой взгляд - весьма интересная статья.