Berbix
31-03-2014 22:34:02
Обращение к жителям государства.
Когда кто-то о ком-то заботится, встаёт вопрос, делает ли он это доля него, или для себя. Если вы заводите собаку/кошку/хомячка, и начинаете о них заботиться для того, чтобы удовлетворить свою потребность в заботе о ком-то, то можно говорить о том, что вы это делаете для них. Но если целью этого было извлечение какой-то материальной выгоды, правильнее всего сказать, что вы это сделали для себя.
В чём отличие заботы о ком-то ради него с заботой о нём ради себя? Представьте обычную ферму, на которой разводят животных. Когда фермер промышляет их разведением, он может любить или не любить заботиться о них, но если он этого не будет делать с определённой добросовестностью, он просто в конечном итоге недополучит в прибыли. Чтобы хозяйство приносило нужный прибыток, животных надо содержать, кормить, охранять, их надо лечить, когда они болеют, предоставлять им кров, тепло, и запасать корм на зиму. И т.д., целый список пунктов, по которым о них надо заботиться. Но если хозяина волнует только прибыль, то, всего этого будет сделано ровно столько, насколько это совпадает с его выгодой. И если ни капли сверх этого не делается, значит, в учёт не принимается ничего, кроме этой выгоды. А когда его волнует только своя выгода, он делает что-то для них только до тех пор, пока ему это выгодно, а когда станет выгодно обратное, он использует их так, как диктует соображение прибыли.
Когда эксплуататор думает только о себе, его не волнуют вопросы, хороши ли для эксплуатируемых навязанные им условия существования. Условия могут совпадать или не совпадать с их благом, но зависеть это будет от ориентировки не на него. Когда в результате деятельности человека условия существования для животных сменяются с одной среды обитания на другую, это, может, и имеет свои плюсы. Существование на ферме в сравнении с обитанием в дикой природе действительно сытнее, теплее и спокойнее. И, в отличие от естественных условий могут быть определённые гарантии стабильности существования. По крайней мере, резать будут не всех, и не сразу, а тем, кого будут, дадут время пожить (подрасти и потолстеть). А до этого момента будут откармливать, охранять, и заботиться. И т.д., целый список относительных преимуществ существования на ферме. При этом в процессе сосуществования животных и человека выводятся породы, которые уже не приспособлены к самостоятельному выживанию в дикой природе. В процессе человеческой деятельности сама окружающая среда может становиться экологически неблагоприятной для полноценного существования в естественных условиях. А в погоне за прибылью могут создаваться такие условия существования, в сравнении с которыми жизнь в дикой природе была бы раем. И тут свой список минусов, которые, не факт, что покрываются плюсами. Но сравнение это хозяина не волнует, потому, что таковы условия положения, навязанного им его волей. И все эти условия сосуществования, со всеми своими плюсами, минусами, сопоставление которых является последним делом для хозяина, и есть классическая модель государства, только в животной версии.
О том, кому и о чём следует волноваться, у каждого обитателя фермы свои резоны, и свои понимания (ну или недопонимания). На ком-то просто ездят/пашут. Кого-то надо стричь, других доить, третьих на мясо резать. Ну, или сначала стричь и доить, а потом на мясо. А кто-то охраняет ресурс этого ходячего мяса, чтобы его не прибрали к рукам хищники, живущие в дикой природе не по законам фермы. И заслуженно стоит на довольствии по нормам потребления своей доли мяса. И о том, кому и что нужно понимать, у разных элементов системы тоже свои соображения. Когда животное ведут на забой, ему, по мере возможностей, стараются не дать своевременно понять/почувствовать, куда его ведут. Чтобы оно не начало брыкаться и создавать дополнительные осложнения в работе мясника. И т.д., целая градация пониманий, где каждый смотрит со своей колокольни, и беспокоится проблемами соразмерно своему пониманию. И целая система соображений, кого и в понимании чего следует ограничить. Того, кого охраняют, кое в чём надо ограничить сильнее, чем того, кто охраняет. Потому, что, во-первых, резон волноваться не о своей жизни не так велик, а во-вторых, если в отношении первого не будут делать то, чего ему знать нежелательно, так это грозит для второго переходом на вегетарианский рацион. Идти против хозяйских интересов собаке не выгодно, и потому, ей и доводится знать и понимать больше. Возможно, овчарка в своём понимании реальности хозяйства более адекватна, чем овца, и в заботе о своей шкуре интересах более последовательна. И вся эта эклектика понимания есть модель менталитета народа в государстве.
Если бы у животных была бы возможность интеллектуально эволюционировать до соответствующего уровня, чтобы адекватно понимать ситуацию и задавать соответствующие вопросы, допустил бы этого хозяин? Нет. Такое могло бы быть интересным учёному или ветеринару; для мясника это лишняя проблема. И никакое всеобщее уравнивание в правах понимать/знать «государственные тайны» ему не выгодно. И потому хозяин бы использовал любые предлоги, чтобы этому воспрепятствовать. А если бы такой эволюции невозможно было бы избежать, то как бы он решал связанные с ней проблемы? Он бы привёл животным целый ряд аргументов в пользу того, что им так лучше. Убеждал бы, что не будь его, то и не было бы ничего того, что он им предоставляет. Что они бы в таком количестве не смогли бы размножиться, если бы он не создавал для этого соответствующие условия. Что кролей съели бы волки, и овец с козами тоже, а если бы и не съели, то зимой последние сами повымирали бы от холода и голода. А коровы бы и до зимы не дожили, потому, как с ума сошли от боли, когда доить их было бы некому. И что выжить им самим вообще невозможно было бы, потому, что окружающая среда в округе сама по себе уже давно экологически неблагоприятная. А он привозит корма с более благоприятной среды и предоставляет им то, чего они не смогли бы добыть сами. И т.д., целый ворох аргументов в пользу того, что они должны быть благодарны, что он у них есть и заботится о них. И на этих доводах фундаментальное основание безоговорочной поддержки установленных хозяином порядков. И под всем этим подвёл бы общую идеологическую базу (провозгласил конституцию), заявляющую, что основной целью их общего сосуществования является забота об их благополучии. А ко всем, кто с этим не согласен был бы, и обнаруживал бы настроение убежать на волю, чтоб жить там законам дикой природы, требовалось отношение как к «нарушителям порядка» и «предателям родины», со всеми вытекающими для них последствиями. Такова типичная модель политики государства.
Установка на безоговорочную лояльность к системе есть допустимый уровень сознательности. Выше допускать нельзя. Выше начались бы вопросы, срывающие покрывала со всей её псевдоправомерности. И тогда бы выяснилось, что домашние животные не приспособлены к самостоятельному выживанию к окружающей среде в результате деятельности человека. И последняя была мотивирована заботой не об их благополучии. И окружающая среда непригодна для полноценного существования в результате деятельности того же человека. И в ней он не думал о благополучии других видов вообще. И корова со своей необходимостью доения всего лишь заложница человеческой потребности в её молоке. И т.д., целый список предъявлений, от которых проще уклониться, чем отвечать по ним. И что стал бы делать хозяин, если бы ему отказали в возможности получать продукцию, потребовав сначала ответить за правомерность каждого действия, оправдания на которые он не знает (и знать не хочет), а прибыль уже рассчитана, и продукты ему нужны сейчас? Возможно, попробовал бы трюк с системой всеобщего голосования, где овца и сторожевой пёс имели бы равное право голоса в вопросе, сколько «на всех» нужно мяса. По итогам которого руководство определит процент, который «правомерно» изъять с тех, чьё мясо наиболее пригодное. Кроме, разумеется, тех, у кого «бронь» от этой повинности в связи со службой по охране фермы. Но если бы и тут он столкнулся с аналогичным ультиматумом? Он бы сказал, что, конечно же, все вопросы будут разобраны, но в установленном порядке, а сейчас, в установленном порядке, ему нужна очередная порция мяса и шкур. А в ответ получил бы то же самое: сначала разбор правомерности такого порядка, а потом уже только разговор о шерсти, молоке и, возможно, яйцах. И попытки что-либо взять в обход этих требований встретили бы сопротивление, и начались беспорядки. Чтобы тогда сделал фермер? Он бы взял ружьё, спустил с цепи псов, и пошёл наводить «закон» и «порядок». Таково назначение закона и порядка в государстве.
Что представляет собой современная тенденция промышленного использования животных? Систему надругательства над природой, где извращениями генной инженерии животных доводят до состояния, когда они уже не смогут нормально двигаться, а могут только сделать несколько шагов, и падать под тяжестью собственного веса. И двигаться им уже ненужно (и некуда), потому, что отведённое для их разведения пространство использовано так, чтобы быть заполненным по максимуму. И в этом режиме животное должно откармливаться и толстеть, пока не примет форму того места, которое оно занимает в этой толчее. И такие условия существования стараются по возможности обычным потребителям не показывать, потому что им будет неприятным не то, что смотреть на это, а просто не захочется есть ту продукцию, которая делается из того, что они увидели.
Если бы параллельно процессу этих извращений имела место вышеупомянутая эволюция, какие бы вопросы ждали бы хозяев такой системы? Для начала, ответить за безвозвратный ущерб генофонду, достигнутого ценой миллионов лет эволюции. И это только надводная часть айсберга. Айсберга очень серьёзных вопросов, столкновения с которым допускать категорически нельзя. Какие бы настроения обнаруживали жертвы такой системы, если бы смогли адекватно понимать ситуацию? Возможно, что предпочли умереть в борьбе, чем позволять с собой такое проделывать. И сделать это не когда-нибудь, а тогда, когда есть ещё возможность двигаться. И что бы предприняли хозяева, чтобы избежать таких проблем? Наверно, предусмотрели бы соответствующие режим и процедуры, совершающие над разумом аналогичное насилие, чтобы как-то сохранить установку на лояльность и отсутствие сопротивления. Такова перспектива вашего будущего в государстве.
Описанная модель сосуществования есть псевдосимбиоз. Псевдосимбиоз – это явление, когда чья-то забота о ком-то ради своей выгоды понимается как забота о нём ради его блага. На псевдосимбиозе держится установка на лояльность к институтам власти в государстве. А что представляет собой государство? Систему, построенную теми, кто в состоянии основать и удержать соответствующий порядок. Так же как и ферма построена теми, кто в состоянии вести хозяйство. Овцы и коровы не могут построить ферму, даже если они заинтересованы в этом. Её может построить только человек. И если он уж возьмётся это делать, то с чего бы ему строить порядок, подогнанный под их интересы, а не свои? Аналогично дело обстоит и с отношениями власти и простого народа. Обычные его представители не могут построить государства. Они не понимают принципов, необходимых для поддержания какого-либо порядка в такой сложной системе. Большинство из них даже не сможет полностью перечислить всей иерархии официально существующих учреждений, поддерживающих порядок их государства. Но зато они уверены, что точно знают, для чего оно существует – для обеспечения их благополучия, свободы и достоинства. С чего они это взяли? С того, что кому-то выгодно, чтобы они так думали.
Когда власть делает что-то, совпадающее с интересами народа, встаёт вопрос, насколько она это делает для себя, и насколько для него? В понимании народа эта разница нивелируется до формулировки «что она делает для государства». Если чиновники занимаются благоустройством своих собственных дворцов и играми в мелких феодалов, значит, такая власть думает только о себе; если правительство занимается строительством школ, больниц и стадионов, значит, власть думает о «государстве». На этом понимание основной массы народа ограничивается. Власть делает то, что народ понимает как делаемое для него. Что ему ещё хотеть? Его дело жить, работать, отдыхать, растить детей, и не отвлекаться на сторонние вопросы. Хотеть и думать о чём-то ещё есть удел избранных и не его ума дело.
Что могут хотеть люди, сосредоточившие в своих руках огромную власть? Ещё больше власти. Что может хотеть человек, достигший наибольшей влиятельности в стране? Быть наиболее влиятельным человеком в мире. А если не первым, то хотя бы не последним среди себе подобных. Для этого нужна система, которая обеспечивала бы ему соответствующие возможности самоутверждения на этом поприще. Т.е. иерархия стоящих за ним сил, которая подомнёт под себя аналогичные иерархии остальных конкурентов. А если и не подомнёт, то хотя бы, не даст подмять себя. Для этого нужна по возможности наиболее сильная (и высокая) иерархия. Чтобы её построить, надо начинать с укрепления фундамента, который выдержал бы на себе максимальную нагрузку. С чего начинается такой путь? Ясно, что не с того, чтобы замыкаться на игре в мелкого феодала. И если государство такую власть не выдвинет, то не выдержит естественного отбора и не сможет долго оставаться на мировой арене. Так обычно начинается забота власти о «сильном государстве».
Если для будущих войн нужно пушечное мясо, значит, нужно строить детские сады, чтобы женщины захотели рожать будущих призывников. Если войны числом не выиграть, а нужны ещё и технологии, значит, нужны ещё школы и последующие за ними вузы, чтобы готовить будущих инженеров. Если боевую технику мало спроектировать, а нужно ещё и изготовить, значит, нужно предусмотреть здоровый и трудоспособный контингент рабочих, которые будут работать на «оборонную» промышленность. И ещё нужно экономически стойкое население, которое тянуло бы на себе все налоги для этой отрасли. При этом нужно, чтобы люди ещё и не повымирали с голоду, от болезней, не разложились пороками, не утратили установку на лояльность, и не потеряли само желание жить и растить детей, которые в последствии займут их место. Значит, нужны слаженная экономика, соответствующий уровень здравоохранения, правопорядка, и морали. И соответствующая система отдыха и развлечений тоже очень важна, потому, что если люди не смогут нормально отдыхать, они не смогут полноценно работать. А ещё нужно подумать о соответствующем иммунитете общества к проискам тех, кто заинтересован в его развале. Т.е., нужна целая армия специалистов, которая обеспечит полноценное функционирование каждой составляющей этой системы. Это опять спецшколы и институты. И т.д., целая система систем, называемая государством, которое направляет общую деятельность в русло своей выгоды, и развивает процесс, ориентируясь на намеченную собой цель.
По мере того, как в институте государственности появилась програма ядерного вооружения, вести войны в привычных масштабах стало опасно. Потенциал агрессии копится, а традиционного выхода в нужном направлении не находит. Правительства гуманнее не стали, просто доводить дело до применения ядерного оружия нерентабельно для хозяйства. Рентабельны экономические войны, информационные, политические, холодные гонки вооружений, и прочие изобретения межгосударственной политики. И дозированные военные конфликты, которые ведутся не для победы, а для самой войны, для испытания вооружений, и ради обогащения тех, кто контролирует и стимулирует их процесс. В рамках всего этого нужна система, адаптированная под такое использование. И в этой системе народ должен быть использован соответствующим образом. Если нужно увеличение влияния власти, потребуется увеличение числа тех, на кого должно распространяться это влияние. Если нужно выжать из народа больше соков, потребуется режим, который позволит ему для этого наполниться этими соками. И каждый раз для народа будет делаться именно то, что нужно власти. Как именно быть народу использованным, решение принимает не он. Но каким бы образом не был использован народ, в государстве всё его благополучие может существовать, лишь, будучи привязанным к интересам власти. И в рамках последнего, кому как повезёт, в основной массе, каждый его представитель может его иметь лишь постольку, поскольку ему случится быть востребованным для соучастия этому процессу. И получать он что-то будет чаще всего соответственно не заслугам, а необходимому стимулу продолжать делать то, что от него требуется. И каждому его представителю придётся работать, чтобы взять от жизни нужное, столько, сколько предопределит система. Система контролирует, какие вещи каждому должны доставаться легко, а какие тяжёлым трудом и лишениями. Какие блага должны быть базовыми, а какие пределом его мечтаний. И всё это определяется лишь совпадением или несовпадением с интересами власти того, которые ориентированы на то, чтобы всегда иметь возможность его использовать по максимуму. Если потребуется заставить какую-то часть населения пойти на вещи, на которые можно вынудить только от безысходности (бедности), значит, нужен соответствующий фактор, накладывающий соответствующие ограничения на возможности народа иметь достаток. Если системе выгодна средняя продолжительность жизни какого-то контингента выше/ниже какой-то отметки, значит, будут созданы соответствующие факторы, влияющие на общую статистику. И т.д., и т.п., целая система вентилей и кранов, которые крутятся, ориентируясь не на благополучие простого человека. И в ней огромные массы народа будут годами труда добиваться того, что могли бы получить гораздо меньшими усилиями, если бы цели власти были иными, и всё только ради того, чтобы кто-то наверху мог продвинулся в своих планах. И вся эта система претендует ещё и на обязательную благодарность ей за то, что она есть – ведь власть же что-то делает для того, чтобы не было войны!
Можете ответить на вопрос: если власть что-то делает для того, чтобы не допустить невыгодных для неё вещей, то не для себя ли только она это делает, а если так, то, что она делает для людей? Ведь если она ничего непосредственно для вас не делает, то вы оказываетесь положении того самого скота, который отличается от домашних любимцев тем, что фермер заботится о нём лишь в меру своей выгоды. А если вы ещё этого и не понимаете, то вы в положении того скота, который не понимает, зачем его откармливают. У народа такого понимания нет. Он обучен смотреть со своей колокольни только в стороны и вниз, и никогда – вверх. И государству не выгодно, чтобы эта колокольня была слишком высокая. И потому народ не заботит вопрос причин и следствий в понимании тех, кто над ним; его волнует только осмысление их в глазах себе подобных. И в рамках своего менталитета он анализирует мотивации всего совершающегося, и меряет, только исходя из логики тех, кто находится в поле его зрения. Т.е., себя же. Поэтому, в его понимании, все средства, которые власть отводит не для своего личного пользования, существуют якобы для него. Если власть укрепляет армию, это оказывается для того, чтобы защитить его. Если следит за тем, чтобы эпидемии не выкосили население, это оказывается для того, чтобы он мог жить, и радоваться жизни. Если власть заботится об образовании, это, несомненно, для того, чтобы ему, народу, сподручней было осознавать смысл своего человеческого существования. И до него как-то не доходит, что вещи, делаемые властью для народа, могут измеряться только тем, что выгодно ему отдельно от её выгоды. И вопрос этот упирается не в то, что сделано властью для поддержания веры в псевдосимбиоз. Не в то, что сделано ей для науки/искусства/спорта и т.д., за которые она сама за так же болеет-переживает, как и остальные люди. Не в то, что сделано для людей какими-то общественными деятелями, не имеющими непосредственное отношение к власти. А что делается самой властью из тех вещей, что нужны непосредственно народу и только народу, и самой ей никакой выгоды не несущих? Т.е., что сделано для развития адекватного понимания вещей, чтобы народ понимал разницу между симбиозом и псевдосимбиозом? Что сделано для обеспечения тех прав и свобод, которые позволят людям добиться иного отношения, чем к скоту, который можно распоряжаться по усмотрению хозяина? Для этого не то, что ничего не сделано, а наоборот, делается всё для того, чтобы у вас даже желания не было задумываться на эту тему.
В рамках грамотно проведённой политики псевдосимбиоза у народа понимание ситуации оказывается примерно на следующем уровне: «Власть борется с беззаконием, вводит законы, ужесточающие ответственность за преступления на мелком уровне, но не делает ничего, чтобы бороться с преступлениями на более глобальном уровне? Власть делает недостаточно, но всё-таки хоть что-то. Поддержим же её хоть как-то тогда – ведь начало положено, надеемся на продолжение…», «Власть вкладывает деньги в нужный для неё объект, а в ненужный ей не вкладывает? Хвалим её те, кому по этому случаю подвернулась возможность заработать, и ругаем те, кто остался без работы». И т.п. понимание – какое тут может быть осмысление вопроса, что ещё власть должна сделать, кроме школ и больниц?
Если вас спросить, что вы думаете по поводу проблемы псевдосибиоза, ответы большинства из вас сведутся к: "А нам не интересно на эту тему задумываться", "Ну и что, зато хоть в чём-то о нас заботятся, и то лучше, чем ничего", и "Плевать на остальных, за то лично я неплохо устроился", и т.п. Народ не понимает простой вещи, что если он позволяет обращаться с собой, как со скотом, то, откуда взяться уважению к нему? А если власть вас не уважает, то, как, по-вашему, это отражается на принятии решений в отношении вас? Когда очередной политик решает продать вас всех ради своих собственных корыстных интересов, то, что, по-вашему, стимулирует в нём это решение? Когда власть думает заказать теракт против своих граждан, чтобы получить повод для дальнейшего строительства полицейского государства, что, по-вашему, влияет на склонение её в пользу этого решения? Когда она думает начать войну, ради расширения своего влияния, и использовать вас как расходный материал, что служит для неё оправданием в своих глазах? Не ваше ли молчаливое согласие с тем, что с вами можно обращаться, как с теми, с кем можно не считаться?
И в этом режиме вы предпочитаете существовать и верить в псевдосимбиоз, и верить в свою страну, и в свою собственную значимость. И с этой позиции вас устраивает ругать/хвалить тех, кто всё за вас решает, и не озадачиваться, как они понимают ситуацию. Зато очень большое значение придавать пониманию тех, кто не решает по сути ничего. И когда народные массы смотрят со своей колокольни на произвол властей, их видение ситуации выражается в претензиях к хозяевам положения «зажрались и обнаглели». А когда хозяева смотрят со своей колокольни, их понимание сводится к формулировкам «опустились и расписались в несостоятельности своих прав и достоинства». Отсюда соответствующее отношение, в рамках которого богатые и власть имущие принципиально не хотят воспринимать простых и бедных как равных в правах и достоинстве. И зачастую не приминают даже в открытую демонстрировать это неприятие. Отсюда соответствующая мораль, в рамках которой народ видится власти виноватым во всех этих проблемах настолько, насколько позволяет себе их создать. И отсюда соответствующая терминология, наиболее образно отражающая все ключевые различия в жизненных позициях. И при этом народ возмущается такому отношению, но продолжает проявлять лояльность к порядкам, которые его порождают. А где отношение и терминология определённые, там и перспективы сосуществования соответствующие.
Когда кто-то о ком-то заботится, встаёт вопрос, делает ли он это доля него, или для себя. Если вы заводите собаку/кошку/хомячка, и начинаете о них заботиться для того, чтобы удовлетворить свою потребность в заботе о ком-то, то можно говорить о том, что вы это делаете для них. Но если целью этого было извлечение какой-то материальной выгоды, правильнее всего сказать, что вы это сделали для себя.
В чём отличие заботы о ком-то ради него с заботой о нём ради себя? Представьте обычную ферму, на которой разводят животных. Когда фермер промышляет их разведением, он может любить или не любить заботиться о них, но если он этого не будет делать с определённой добросовестностью, он просто в конечном итоге недополучит в прибыли. Чтобы хозяйство приносило нужный прибыток, животных надо содержать, кормить, охранять, их надо лечить, когда они болеют, предоставлять им кров, тепло, и запасать корм на зиму. И т.д., целый список пунктов, по которым о них надо заботиться. Но если хозяина волнует только прибыль, то, всего этого будет сделано ровно столько, насколько это совпадает с его выгодой. И если ни капли сверх этого не делается, значит, в учёт не принимается ничего, кроме этой выгоды. А когда его волнует только своя выгода, он делает что-то для них только до тех пор, пока ему это выгодно, а когда станет выгодно обратное, он использует их так, как диктует соображение прибыли.
Когда эксплуататор думает только о себе, его не волнуют вопросы, хороши ли для эксплуатируемых навязанные им условия существования. Условия могут совпадать или не совпадать с их благом, но зависеть это будет от ориентировки не на него. Когда в результате деятельности человека условия существования для животных сменяются с одной среды обитания на другую, это, может, и имеет свои плюсы. Существование на ферме в сравнении с обитанием в дикой природе действительно сытнее, теплее и спокойнее. И, в отличие от естественных условий могут быть определённые гарантии стабильности существования. По крайней мере, резать будут не всех, и не сразу, а тем, кого будут, дадут время пожить (подрасти и потолстеть). А до этого момента будут откармливать, охранять, и заботиться. И т.д., целый список относительных преимуществ существования на ферме. При этом в процессе сосуществования животных и человека выводятся породы, которые уже не приспособлены к самостоятельному выживанию в дикой природе. В процессе человеческой деятельности сама окружающая среда может становиться экологически неблагоприятной для полноценного существования в естественных условиях. А в погоне за прибылью могут создаваться такие условия существования, в сравнении с которыми жизнь в дикой природе была бы раем. И тут свой список минусов, которые, не факт, что покрываются плюсами. Но сравнение это хозяина не волнует, потому, что таковы условия положения, навязанного им его волей. И все эти условия сосуществования, со всеми своими плюсами, минусами, сопоставление которых является последним делом для хозяина, и есть классическая модель государства, только в животной версии.
О том, кому и о чём следует волноваться, у каждого обитателя фермы свои резоны, и свои понимания (ну или недопонимания). На ком-то просто ездят/пашут. Кого-то надо стричь, других доить, третьих на мясо резать. Ну, или сначала стричь и доить, а потом на мясо. А кто-то охраняет ресурс этого ходячего мяса, чтобы его не прибрали к рукам хищники, живущие в дикой природе не по законам фермы. И заслуженно стоит на довольствии по нормам потребления своей доли мяса. И о том, кому и что нужно понимать, у разных элементов системы тоже свои соображения. Когда животное ведут на забой, ему, по мере возможностей, стараются не дать своевременно понять/почувствовать, куда его ведут. Чтобы оно не начало брыкаться и создавать дополнительные осложнения в работе мясника. И т.д., целая градация пониманий, где каждый смотрит со своей колокольни, и беспокоится проблемами соразмерно своему пониманию. И целая система соображений, кого и в понимании чего следует ограничить. Того, кого охраняют, кое в чём надо ограничить сильнее, чем того, кто охраняет. Потому, что, во-первых, резон волноваться не о своей жизни не так велик, а во-вторых, если в отношении первого не будут делать то, чего ему знать нежелательно, так это грозит для второго переходом на вегетарианский рацион. Идти против хозяйских интересов собаке не выгодно, и потому, ей и доводится знать и понимать больше. Возможно, овчарка в своём понимании реальности хозяйства более адекватна, чем овца, и в заботе о своей шкуре интересах более последовательна. И вся эта эклектика понимания есть модель менталитета народа в государстве.
Если бы у животных была бы возможность интеллектуально эволюционировать до соответствующего уровня, чтобы адекватно понимать ситуацию и задавать соответствующие вопросы, допустил бы этого хозяин? Нет. Такое могло бы быть интересным учёному или ветеринару; для мясника это лишняя проблема. И никакое всеобщее уравнивание в правах понимать/знать «государственные тайны» ему не выгодно. И потому хозяин бы использовал любые предлоги, чтобы этому воспрепятствовать. А если бы такой эволюции невозможно было бы избежать, то как бы он решал связанные с ней проблемы? Он бы привёл животным целый ряд аргументов в пользу того, что им так лучше. Убеждал бы, что не будь его, то и не было бы ничего того, что он им предоставляет. Что они бы в таком количестве не смогли бы размножиться, если бы он не создавал для этого соответствующие условия. Что кролей съели бы волки, и овец с козами тоже, а если бы и не съели, то зимой последние сами повымирали бы от холода и голода. А коровы бы и до зимы не дожили, потому, как с ума сошли от боли, когда доить их было бы некому. И что выжить им самим вообще невозможно было бы, потому, что окружающая среда в округе сама по себе уже давно экологически неблагоприятная. А он привозит корма с более благоприятной среды и предоставляет им то, чего они не смогли бы добыть сами. И т.д., целый ворох аргументов в пользу того, что они должны быть благодарны, что он у них есть и заботится о них. И на этих доводах фундаментальное основание безоговорочной поддержки установленных хозяином порядков. И под всем этим подвёл бы общую идеологическую базу (провозгласил конституцию), заявляющую, что основной целью их общего сосуществования является забота об их благополучии. А ко всем, кто с этим не согласен был бы, и обнаруживал бы настроение убежать на волю, чтоб жить там законам дикой природы, требовалось отношение как к «нарушителям порядка» и «предателям родины», со всеми вытекающими для них последствиями. Такова типичная модель политики государства.
Установка на безоговорочную лояльность к системе есть допустимый уровень сознательности. Выше допускать нельзя. Выше начались бы вопросы, срывающие покрывала со всей её псевдоправомерности. И тогда бы выяснилось, что домашние животные не приспособлены к самостоятельному выживанию к окружающей среде в результате деятельности человека. И последняя была мотивирована заботой не об их благополучии. И окружающая среда непригодна для полноценного существования в результате деятельности того же человека. И в ней он не думал о благополучии других видов вообще. И корова со своей необходимостью доения всего лишь заложница человеческой потребности в её молоке. И т.д., целый список предъявлений, от которых проще уклониться, чем отвечать по ним. И что стал бы делать хозяин, если бы ему отказали в возможности получать продукцию, потребовав сначала ответить за правомерность каждого действия, оправдания на которые он не знает (и знать не хочет), а прибыль уже рассчитана, и продукты ему нужны сейчас? Возможно, попробовал бы трюк с системой всеобщего голосования, где овца и сторожевой пёс имели бы равное право голоса в вопросе, сколько «на всех» нужно мяса. По итогам которого руководство определит процент, который «правомерно» изъять с тех, чьё мясо наиболее пригодное. Кроме, разумеется, тех, у кого «бронь» от этой повинности в связи со службой по охране фермы. Но если бы и тут он столкнулся с аналогичным ультиматумом? Он бы сказал, что, конечно же, все вопросы будут разобраны, но в установленном порядке, а сейчас, в установленном порядке, ему нужна очередная порция мяса и шкур. А в ответ получил бы то же самое: сначала разбор правомерности такого порядка, а потом уже только разговор о шерсти, молоке и, возможно, яйцах. И попытки что-либо взять в обход этих требований встретили бы сопротивление, и начались беспорядки. Чтобы тогда сделал фермер? Он бы взял ружьё, спустил с цепи псов, и пошёл наводить «закон» и «порядок». Таково назначение закона и порядка в государстве.
Что представляет собой современная тенденция промышленного использования животных? Систему надругательства над природой, где извращениями генной инженерии животных доводят до состояния, когда они уже не смогут нормально двигаться, а могут только сделать несколько шагов, и падать под тяжестью собственного веса. И двигаться им уже ненужно (и некуда), потому, что отведённое для их разведения пространство использовано так, чтобы быть заполненным по максимуму. И в этом режиме животное должно откармливаться и толстеть, пока не примет форму того места, которое оно занимает в этой толчее. И такие условия существования стараются по возможности обычным потребителям не показывать, потому что им будет неприятным не то, что смотреть на это, а просто не захочется есть ту продукцию, которая делается из того, что они увидели.
Если бы параллельно процессу этих извращений имела место вышеупомянутая эволюция, какие бы вопросы ждали бы хозяев такой системы? Для начала, ответить за безвозвратный ущерб генофонду, достигнутого ценой миллионов лет эволюции. И это только надводная часть айсберга. Айсберга очень серьёзных вопросов, столкновения с которым допускать категорически нельзя. Какие бы настроения обнаруживали жертвы такой системы, если бы смогли адекватно понимать ситуацию? Возможно, что предпочли умереть в борьбе, чем позволять с собой такое проделывать. И сделать это не когда-нибудь, а тогда, когда есть ещё возможность двигаться. И что бы предприняли хозяева, чтобы избежать таких проблем? Наверно, предусмотрели бы соответствующие режим и процедуры, совершающие над разумом аналогичное насилие, чтобы как-то сохранить установку на лояльность и отсутствие сопротивления. Такова перспектива вашего будущего в государстве.
Описанная модель сосуществования есть псевдосимбиоз. Псевдосимбиоз – это явление, когда чья-то забота о ком-то ради своей выгоды понимается как забота о нём ради его блага. На псевдосимбиозе держится установка на лояльность к институтам власти в государстве. А что представляет собой государство? Систему, построенную теми, кто в состоянии основать и удержать соответствующий порядок. Так же как и ферма построена теми, кто в состоянии вести хозяйство. Овцы и коровы не могут построить ферму, даже если они заинтересованы в этом. Её может построить только человек. И если он уж возьмётся это делать, то с чего бы ему строить порядок, подогнанный под их интересы, а не свои? Аналогично дело обстоит и с отношениями власти и простого народа. Обычные его представители не могут построить государства. Они не понимают принципов, необходимых для поддержания какого-либо порядка в такой сложной системе. Большинство из них даже не сможет полностью перечислить всей иерархии официально существующих учреждений, поддерживающих порядок их государства. Но зато они уверены, что точно знают, для чего оно существует – для обеспечения их благополучия, свободы и достоинства. С чего они это взяли? С того, что кому-то выгодно, чтобы они так думали.
Когда власть делает что-то, совпадающее с интересами народа, встаёт вопрос, насколько она это делает для себя, и насколько для него? В понимании народа эта разница нивелируется до формулировки «что она делает для государства». Если чиновники занимаются благоустройством своих собственных дворцов и играми в мелких феодалов, значит, такая власть думает только о себе; если правительство занимается строительством школ, больниц и стадионов, значит, власть думает о «государстве». На этом понимание основной массы народа ограничивается. Власть делает то, что народ понимает как делаемое для него. Что ему ещё хотеть? Его дело жить, работать, отдыхать, растить детей, и не отвлекаться на сторонние вопросы. Хотеть и думать о чём-то ещё есть удел избранных и не его ума дело.
Что могут хотеть люди, сосредоточившие в своих руках огромную власть? Ещё больше власти. Что может хотеть человек, достигший наибольшей влиятельности в стране? Быть наиболее влиятельным человеком в мире. А если не первым, то хотя бы не последним среди себе подобных. Для этого нужна система, которая обеспечивала бы ему соответствующие возможности самоутверждения на этом поприще. Т.е. иерархия стоящих за ним сил, которая подомнёт под себя аналогичные иерархии остальных конкурентов. А если и не подомнёт, то хотя бы, не даст подмять себя. Для этого нужна по возможности наиболее сильная (и высокая) иерархия. Чтобы её построить, надо начинать с укрепления фундамента, который выдержал бы на себе максимальную нагрузку. С чего начинается такой путь? Ясно, что не с того, чтобы замыкаться на игре в мелкого феодала. И если государство такую власть не выдвинет, то не выдержит естественного отбора и не сможет долго оставаться на мировой арене. Так обычно начинается забота власти о «сильном государстве».
Если для будущих войн нужно пушечное мясо, значит, нужно строить детские сады, чтобы женщины захотели рожать будущих призывников. Если войны числом не выиграть, а нужны ещё и технологии, значит, нужны ещё школы и последующие за ними вузы, чтобы готовить будущих инженеров. Если боевую технику мало спроектировать, а нужно ещё и изготовить, значит, нужно предусмотреть здоровый и трудоспособный контингент рабочих, которые будут работать на «оборонную» промышленность. И ещё нужно экономически стойкое население, которое тянуло бы на себе все налоги для этой отрасли. При этом нужно, чтобы люди ещё и не повымирали с голоду, от болезней, не разложились пороками, не утратили установку на лояльность, и не потеряли само желание жить и растить детей, которые в последствии займут их место. Значит, нужны слаженная экономика, соответствующий уровень здравоохранения, правопорядка, и морали. И соответствующая система отдыха и развлечений тоже очень важна, потому, что если люди не смогут нормально отдыхать, они не смогут полноценно работать. А ещё нужно подумать о соответствующем иммунитете общества к проискам тех, кто заинтересован в его развале. Т.е., нужна целая армия специалистов, которая обеспечит полноценное функционирование каждой составляющей этой системы. Это опять спецшколы и институты. И т.д., целая система систем, называемая государством, которое направляет общую деятельность в русло своей выгоды, и развивает процесс, ориентируясь на намеченную собой цель.
По мере того, как в институте государственности появилась програма ядерного вооружения, вести войны в привычных масштабах стало опасно. Потенциал агрессии копится, а традиционного выхода в нужном направлении не находит. Правительства гуманнее не стали, просто доводить дело до применения ядерного оружия нерентабельно для хозяйства. Рентабельны экономические войны, информационные, политические, холодные гонки вооружений, и прочие изобретения межгосударственной политики. И дозированные военные конфликты, которые ведутся не для победы, а для самой войны, для испытания вооружений, и ради обогащения тех, кто контролирует и стимулирует их процесс. В рамках всего этого нужна система, адаптированная под такое использование. И в этой системе народ должен быть использован соответствующим образом. Если нужно увеличение влияния власти, потребуется увеличение числа тех, на кого должно распространяться это влияние. Если нужно выжать из народа больше соков, потребуется режим, который позволит ему для этого наполниться этими соками. И каждый раз для народа будет делаться именно то, что нужно власти. Как именно быть народу использованным, решение принимает не он. Но каким бы образом не был использован народ, в государстве всё его благополучие может существовать, лишь, будучи привязанным к интересам власти. И в рамках последнего, кому как повезёт, в основной массе, каждый его представитель может его иметь лишь постольку, поскольку ему случится быть востребованным для соучастия этому процессу. И получать он что-то будет чаще всего соответственно не заслугам, а необходимому стимулу продолжать делать то, что от него требуется. И каждому его представителю придётся работать, чтобы взять от жизни нужное, столько, сколько предопределит система. Система контролирует, какие вещи каждому должны доставаться легко, а какие тяжёлым трудом и лишениями. Какие блага должны быть базовыми, а какие пределом его мечтаний. И всё это определяется лишь совпадением или несовпадением с интересами власти того, которые ориентированы на то, чтобы всегда иметь возможность его использовать по максимуму. Если потребуется заставить какую-то часть населения пойти на вещи, на которые можно вынудить только от безысходности (бедности), значит, нужен соответствующий фактор, накладывающий соответствующие ограничения на возможности народа иметь достаток. Если системе выгодна средняя продолжительность жизни какого-то контингента выше/ниже какой-то отметки, значит, будут созданы соответствующие факторы, влияющие на общую статистику. И т.д., и т.п., целая система вентилей и кранов, которые крутятся, ориентируясь не на благополучие простого человека. И в ней огромные массы народа будут годами труда добиваться того, что могли бы получить гораздо меньшими усилиями, если бы цели власти были иными, и всё только ради того, чтобы кто-то наверху мог продвинулся в своих планах. И вся эта система претендует ещё и на обязательную благодарность ей за то, что она есть – ведь власть же что-то делает для того, чтобы не было войны!
Можете ответить на вопрос: если власть что-то делает для того, чтобы не допустить невыгодных для неё вещей, то не для себя ли только она это делает, а если так, то, что она делает для людей? Ведь если она ничего непосредственно для вас не делает, то вы оказываетесь положении того самого скота, который отличается от домашних любимцев тем, что фермер заботится о нём лишь в меру своей выгоды. А если вы ещё этого и не понимаете, то вы в положении того скота, который не понимает, зачем его откармливают. У народа такого понимания нет. Он обучен смотреть со своей колокольни только в стороны и вниз, и никогда – вверх. И государству не выгодно, чтобы эта колокольня была слишком высокая. И потому народ не заботит вопрос причин и следствий в понимании тех, кто над ним; его волнует только осмысление их в глазах себе подобных. И в рамках своего менталитета он анализирует мотивации всего совершающегося, и меряет, только исходя из логики тех, кто находится в поле его зрения. Т.е., себя же. Поэтому, в его понимании, все средства, которые власть отводит не для своего личного пользования, существуют якобы для него. Если власть укрепляет армию, это оказывается для того, чтобы защитить его. Если следит за тем, чтобы эпидемии не выкосили население, это оказывается для того, чтобы он мог жить, и радоваться жизни. Если власть заботится об образовании, это, несомненно, для того, чтобы ему, народу, сподручней было осознавать смысл своего человеческого существования. И до него как-то не доходит, что вещи, делаемые властью для народа, могут измеряться только тем, что выгодно ему отдельно от её выгоды. И вопрос этот упирается не в то, что сделано властью для поддержания веры в псевдосимбиоз. Не в то, что сделано ей для науки/искусства/спорта и т.д., за которые она сама за так же болеет-переживает, как и остальные люди. Не в то, что сделано для людей какими-то общественными деятелями, не имеющими непосредственное отношение к власти. А что делается самой властью из тех вещей, что нужны непосредственно народу и только народу, и самой ей никакой выгоды не несущих? Т.е., что сделано для развития адекватного понимания вещей, чтобы народ понимал разницу между симбиозом и псевдосимбиозом? Что сделано для обеспечения тех прав и свобод, которые позволят людям добиться иного отношения, чем к скоту, который можно распоряжаться по усмотрению хозяина? Для этого не то, что ничего не сделано, а наоборот, делается всё для того, чтобы у вас даже желания не было задумываться на эту тему.
В рамках грамотно проведённой политики псевдосимбиоза у народа понимание ситуации оказывается примерно на следующем уровне: «Власть борется с беззаконием, вводит законы, ужесточающие ответственность за преступления на мелком уровне, но не делает ничего, чтобы бороться с преступлениями на более глобальном уровне? Власть делает недостаточно, но всё-таки хоть что-то. Поддержим же её хоть как-то тогда – ведь начало положено, надеемся на продолжение…», «Власть вкладывает деньги в нужный для неё объект, а в ненужный ей не вкладывает? Хвалим её те, кому по этому случаю подвернулась возможность заработать, и ругаем те, кто остался без работы». И т.п. понимание – какое тут может быть осмысление вопроса, что ещё власть должна сделать, кроме школ и больниц?
Если вас спросить, что вы думаете по поводу проблемы псевдосибиоза, ответы большинства из вас сведутся к: "А нам не интересно на эту тему задумываться", "Ну и что, зато хоть в чём-то о нас заботятся, и то лучше, чем ничего", и "Плевать на остальных, за то лично я неплохо устроился", и т.п. Народ не понимает простой вещи, что если он позволяет обращаться с собой, как со скотом, то, откуда взяться уважению к нему? А если власть вас не уважает, то, как, по-вашему, это отражается на принятии решений в отношении вас? Когда очередной политик решает продать вас всех ради своих собственных корыстных интересов, то, что, по-вашему, стимулирует в нём это решение? Когда власть думает заказать теракт против своих граждан, чтобы получить повод для дальнейшего строительства полицейского государства, что, по-вашему, влияет на склонение её в пользу этого решения? Когда она думает начать войну, ради расширения своего влияния, и использовать вас как расходный материал, что служит для неё оправданием в своих глазах? Не ваше ли молчаливое согласие с тем, что с вами можно обращаться, как с теми, с кем можно не считаться?
И в этом режиме вы предпочитаете существовать и верить в псевдосимбиоз, и верить в свою страну, и в свою собственную значимость. И с этой позиции вас устраивает ругать/хвалить тех, кто всё за вас решает, и не озадачиваться, как они понимают ситуацию. Зато очень большое значение придавать пониманию тех, кто не решает по сути ничего. И когда народные массы смотрят со своей колокольни на произвол властей, их видение ситуации выражается в претензиях к хозяевам положения «зажрались и обнаглели». А когда хозяева смотрят со своей колокольни, их понимание сводится к формулировкам «опустились и расписались в несостоятельности своих прав и достоинства». Отсюда соответствующее отношение, в рамках которого богатые и власть имущие принципиально не хотят воспринимать простых и бедных как равных в правах и достоинстве. И зачастую не приминают даже в открытую демонстрировать это неприятие. Отсюда соответствующая мораль, в рамках которой народ видится власти виноватым во всех этих проблемах настолько, насколько позволяет себе их создать. И отсюда соответствующая терминология, наиболее образно отражающая все ключевые различия в жизненных позициях. И при этом народ возмущается такому отношению, но продолжает проявлять лояльность к порядкам, которые его порождают. А где отношение и терминология определённые, там и перспективы сосуществования соответствующие.
