Mednoi
27-09-2010 15:51:55
Я проснулся. Грязносерый цвет потолка, трещина, ползущая по стыку плит. Пора вставать. Нашарив ногою тапки, небрежно брошенные под кроватью вечером, я прошлепал на кухню, спотыкаясь о пыльную ковровую дорожку. На столе стояла открытая банка консервов и в мутной жиже рассола плавали огурцы. Засунув руку поглубже, я выудил самый большой и скользкий. Хрустя огурцом я подошел к окну. Грязное стекло, давно не крашенная рама, пыльный подоконник. Все как всегда. На улице - пусто. Ни души. На потрескавшемся асфальте видны следы растительности. Вот это воля к жизни. Пробиться сквозь несколько слоев щебенки и гудрона, для того, чтобы увидеть солнышко. Тополя во дворе стали выше. Или мне так кажется. Тишина. Как здорово было бы открыть окно и пустить свежий воздух в затхлую квартиру, но рама заколочена. Заколочена даже форточка со стародавними потеками краски на стекле.
Воды не было. И к этому я давно привык. Нужно будет принести. Умывшись мутными остатками на дне тазика, я посмотрел на себя в зеркало. Худое, бледное лицо, запавшие глаза, в темном ореоле. Щетина. Нужно побриться. Ладно. Потом когда-нибудь. И уткнулся в серое полотенце, словно в подол матери блудный сын, а потом небрежно повесил его на трубу в ванной.
Я переоделся, надел куртку, проверил ключи в кармане. Нашел старый, полностью разрядившийся мобильный телефон. Я положил его на тумбочку рядом с другим, вечно молчащим, красным, со смешным и неудобным барабаном. Обрывки бумаги с карандашными набросками, цифры, номера, кусочек из телефонной книги, заметки с рисунками на полях. Как давно это было. Может просто взять трубку и сделать вид,что набираю номер. Просто поговорить сам с собой, представить, что на том конце провода есть кто-то, кого волнуют мои проблемы, кто хочет рассказать последние новости и пригласиьт прогуляться. Прогуляться я себя и сам могу пригласить.
Тишина подъезда. Старые надписи. Еще я писал. Маркером на зеленой краске, которая отпадает вместе со штукатуркой. Рок группы. Сколько лет я не слышал их треки. Это был: туф... ту-ду-ду-туф. А это писали моей соседке сверху.
"Динка, я люблю тебя. Я люблю этот мир, потому, что в нем ты". А это уже из жанра "юмор": "Не бейте мух, они как птицы"! или "Бейте мух, сдавайте шкуры!" Даже улыбнулся. Надо же этих людей давно нет, а надписи остались. Гулко шагаю вниз. Солнце слепит. У подъезда стоит побитая, старая, ржавая соседская колымага. Сколько себя помню тут и стоит. Прямехонько тут, не давая проходу.
Я люблю заглядывать в окна. Вот бежевые обои с уютным рисунком, абажурчик и газета на окне. Пенсонеры. Вот куча игрушек на подоконнике. Дети. Вот красивые шторы и гербарий в горшках. Да черт знает кто! Многие любят цветочки. Будь -то одинокая девушка бальзаковского возраста или семья из пяти человек. Вот ваза с конфетами. Праздник. Праздник длинною в вечность. Иногда представляешь, что там до сих пор живут люди. Ссорятся, мирятся, смотрят телевизор, готовят еду, растят детей...
А вечером здесь снова не зажгутся фонари, не будут тусклым светом привлекать мошкару подъездные лампочки, не загориться нажатая кнопка лифта...
Треснутый, заросший асфальт, сломанный серый поребрик с кучей мусора на обочине , Соседский дом, полностью превратившийся в развалину. Пиная впереди себя пластиковую бутылку я иду в сквер. Здесь мы пили после выпускного и зажимали Светку и параллельного класса. А тут курили тайком от матери, одну сигарету на всех. А потом жевали листики с соседнего куста, чтобы перебить приторный запах никотина. Ах, ах, ах. Когда-то здесь было много народу, а сейчас только я один. Один, во всем мире. Нет никого, кто придет и скажет: "Кир, пошли посидим!" или "Давай соберемся у тебя". Здесь уже я никому не нужен. И они мне не нужны. Не нужны суетливые, вечно ищущие выгоду, подлые, безответственные. Не нужны девушки, которые смотрят на твой кошелек и трепят нервы, глупыми комедиями. Не нужны друзья, которые готовы продать тебя "за так", а потом будут ползать на брюхе и пытаться загладить вину. Все так, как должно быть. Их нет. Их больше нет. Никого нет. В моем маленьком, замечательном мире.
Ветер поднимал пыль и шелестел мусором. Вокруг сновали тысячи людей, но он их не видел. Для него они были давно мертвы....
Воды не было. И к этому я давно привык. Нужно будет принести. Умывшись мутными остатками на дне тазика, я посмотрел на себя в зеркало. Худое, бледное лицо, запавшие глаза, в темном ореоле. Щетина. Нужно побриться. Ладно. Потом когда-нибудь. И уткнулся в серое полотенце, словно в подол матери блудный сын, а потом небрежно повесил его на трубу в ванной.
Я переоделся, надел куртку, проверил ключи в кармане. Нашел старый, полностью разрядившийся мобильный телефон. Я положил его на тумбочку рядом с другим, вечно молчащим, красным, со смешным и неудобным барабаном. Обрывки бумаги с карандашными набросками, цифры, номера, кусочек из телефонной книги, заметки с рисунками на полях. Как давно это было. Может просто взять трубку и сделать вид,что набираю номер. Просто поговорить сам с собой, представить, что на том конце провода есть кто-то, кого волнуют мои проблемы, кто хочет рассказать последние новости и пригласиьт прогуляться. Прогуляться я себя и сам могу пригласить.
Тишина подъезда. Старые надписи. Еще я писал. Маркером на зеленой краске, которая отпадает вместе со штукатуркой. Рок группы. Сколько лет я не слышал их треки. Это был: туф... ту-ду-ду-туф. А это писали моей соседке сверху.
"Динка, я люблю тебя. Я люблю этот мир, потому, что в нем ты". А это уже из жанра "юмор": "Не бейте мух, они как птицы"! или "Бейте мух, сдавайте шкуры!" Даже улыбнулся. Надо же этих людей давно нет, а надписи остались. Гулко шагаю вниз. Солнце слепит. У подъезда стоит побитая, старая, ржавая соседская колымага. Сколько себя помню тут и стоит. Прямехонько тут, не давая проходу.
Я люблю заглядывать в окна. Вот бежевые обои с уютным рисунком, абажурчик и газета на окне. Пенсонеры. Вот куча игрушек на подоконнике. Дети. Вот красивые шторы и гербарий в горшках. Да черт знает кто! Многие любят цветочки. Будь -то одинокая девушка бальзаковского возраста или семья из пяти человек. Вот ваза с конфетами. Праздник. Праздник длинною в вечность. Иногда представляешь, что там до сих пор живут люди. Ссорятся, мирятся, смотрят телевизор, готовят еду, растят детей...
А вечером здесь снова не зажгутся фонари, не будут тусклым светом привлекать мошкару подъездные лампочки, не загориться нажатая кнопка лифта...
Треснутый, заросший асфальт, сломанный серый поребрик с кучей мусора на обочине , Соседский дом, полностью превратившийся в развалину. Пиная впереди себя пластиковую бутылку я иду в сквер. Здесь мы пили после выпускного и зажимали Светку и параллельного класса. А тут курили тайком от матери, одну сигарету на всех. А потом жевали листики с соседнего куста, чтобы перебить приторный запах никотина. Ах, ах, ах. Когда-то здесь было много народу, а сейчас только я один. Один, во всем мире. Нет никого, кто придет и скажет: "Кир, пошли посидим!" или "Давай соберемся у тебя". Здесь уже я никому не нужен. И они мне не нужны. Не нужны суетливые, вечно ищущие выгоду, подлые, безответственные. Не нужны девушки, которые смотрят на твой кошелек и трепят нервы, глупыми комедиями. Не нужны друзья, которые готовы продать тебя "за так", а потом будут ползать на брюхе и пытаться загладить вину. Все так, как должно быть. Их нет. Их больше нет. Никого нет. В моем маленьком, замечательном мире.
Ветер поднимал пыль и шелестел мусором. Вокруг сновали тысячи людей, но он их не видел. Для него они были давно мертвы....