Карсожиз
15-03-2013 09:00:24
Это произведение не нацелено на гармоничное пережевывание своей желчи в отношении Церкви. Прошу все воспринять исключительно неформально и иронично.
1
Утром мокрым к остановке
Городишки небольшого
Подъезжал автобус желтый,
Тормозя колодкой жженной.
Из автобуса, споткнувшись,
Индюком слетев, ругнувшись,
Парень выпал. За стеклом
Гоготал народ конем.
В городишке этом малом
Монастырь был очень старый.
Только местные зачем-то
Невзлюбили это место.
И при случае при всяком,
Будь то местные ребята,
Или просто алкаши,
Стекла били от души
Монастырских корпусов.
Вот туда-то, в монастырь,
Прихватив с собой псалтырь,
Одежонку и деньжат,
Парень Фёдор приезжат.
И весь грязный от паденья
(Что ж такое невезенье..?)
Входит поступью кота
В монастырские врата.
2
Вот что было с ним доселе…
Проучившись еле-еле
В ВУЗе сельского хозяйства,
По причине распиздяйства
Он экзамены не сдал,
Да и денег задолжал
Всем вокруг и даже бабке
У которой Flat снимал.
И с друзьями мал-помалу
Оказался на кинжалах.
Только в комнате лежал
Всеми днями, и читал
Православные глаголы,
Жития и протоколы
Сионистских мудрецов,
Откровения отцов.
Только вечер приближался,
Федя вяло одевался,
Черный брал с собой пакет
И за пивом шел в буфет.
В темной комнате затем,
Захмелев в гавно совсем,
Погружался в откровенья,
Доходя до исступленья.
Переполненный идеей
О враждебности евреев,
Кулаком по шкафу бил,
Бормоча под нос ходил
Взад-вперед с бутылкой пива.
В состоянии порыва
Иудеев проклинал,
Их звезду и весь кагал.
Эх! Родители не знали
Про него, что он бухает,
Что отбился он от рук -
Бросил грызть гранит наук.
И что ел он бичпакеты,
Кильку, шпротные паштеты.
И на кухне все кастрюли
В жире, в плесени тонули.
Даже ванна (нету слов)
Была полная носков.
Если б знал про то отец,
Был бы Фёдору пиздец.
А узнай про это мать…
(Лучше и не вспоминать.)
Шутка ль, вложено трудов…
Шесть забили штук голов
Крупного рогатого,
Тридцать штук пернатого.
Экономили на всём,
Ели лишь один раз днём.
Федя, это понимая,
Вдруг решенье принимает,
Ехать в монастырь мужской,
Там найти себе покой,
Ибо там земля святая.
Страсти все одолевая
Уподобиться святым
Хочет он. Как Серафим,
Лишь вкушая травку снедку
И просфору скушав редко,
Таким образом спасаться
И на небе оказаться.
Да к тому же и по ныне
Нету тут жидов в помине.
Мол жиды в миру живут,
Миром правят и всё ждут
Своего они Мессию,
(А по-сути, то бишь змия,
Что антихристом зовется,
Что над миром посмеется).
Так что выбор невелик;
В этом мире сгинешь вмиг.
Ну а коль того не знаешь,
То рабом евреев станешь.
В вечер, что перед отъездом
Федя был подвержен стрессам.
И чтоб сильно не страдать,
Пива взял бутылок пять.
И напившись, взял гитару.
Слезно затянул на пару
С изнывающей душой
Песню – «Город Золотой».
3
Войдя на территорию спасенья,
Узрев всей чистоты порядок тротуаров,
Внезапно братец наш однако ж был смущен.
И широко раскрыв глаза от удивленья,
И с чуть трясущейся башкою от волненья,
Был зрелищем убийственным сражен.
По-праву сторону от входа, у стены
Игумен в теле полном, жирными пальцами
Держал у уха аппарат внушительных размеров.
А из под рясы синие видать штаны.
Он ставил слог как «Уралмаша» братаны,
Вздымая пыль земли ногой меж тем, как боров.
Окончив разговор, и спрятав телефон
Он Федю мановеньем пальца пригласил.
- Чего хотел? Меня что ль ждешь? – спросил.
И разузнав что нужно, выпытав резон,
Отправил в корпус братский (трудников загон).
Ну в общем, на хуй не послал, благословил.
Держа свой путь к бараку, вдоль собора,
На паперти приметил Федя черный силуэт
Монаха, восседающего на высоком стуле.
Но Боже мой!
Не старца седовласого увидел Федя вскоре,
А карлика калмыцкого в безбрадии позоре,
Препровождающего свое время в карауле.
А чуть подальше, возле корпуса уже,
Над горкой чурбаков клубился сизый дым.
Вдруг показалась чья-то голова (в бейсболке «California, USA»).
И вот уже их пятеро. Длинноволосые мужи
Как сурикаты встав, по пояс в неглиже,
Держа в руках своих дрова, на Федю щурили глаза.
Продолжение на след. неделе.
1
Утром мокрым к остановке
Городишки небольшого
Подъезжал автобус желтый,
Тормозя колодкой жженной.
Из автобуса, споткнувшись,
Индюком слетев, ругнувшись,
Парень выпал. За стеклом
Гоготал народ конем.
В городишке этом малом
Монастырь был очень старый.
Только местные зачем-то
Невзлюбили это место.
И при случае при всяком,
Будь то местные ребята,
Или просто алкаши,
Стекла били от души
Монастырских корпусов.
Вот туда-то, в монастырь,
Прихватив с собой псалтырь,
Одежонку и деньжат,
Парень Фёдор приезжат.
И весь грязный от паденья
(Что ж такое невезенье..?)
Входит поступью кота
В монастырские врата.
2
Вот что было с ним доселе…
Проучившись еле-еле
В ВУЗе сельского хозяйства,
По причине распиздяйства
Он экзамены не сдал,
Да и денег задолжал
Всем вокруг и даже бабке
У которой Flat снимал.
И с друзьями мал-помалу
Оказался на кинжалах.
Только в комнате лежал
Всеми днями, и читал
Православные глаголы,
Жития и протоколы
Сионистских мудрецов,
Откровения отцов.
Только вечер приближался,
Федя вяло одевался,
Черный брал с собой пакет
И за пивом шел в буфет.
В темной комнате затем,
Захмелев в гавно совсем,
Погружался в откровенья,
Доходя до исступленья.
Переполненный идеей
О враждебности евреев,
Кулаком по шкафу бил,
Бормоча под нос ходил
Взад-вперед с бутылкой пива.
В состоянии порыва
Иудеев проклинал,
Их звезду и весь кагал.
Эх! Родители не знали
Про него, что он бухает,
Что отбился он от рук -
Бросил грызть гранит наук.
И что ел он бичпакеты,
Кильку, шпротные паштеты.
И на кухне все кастрюли
В жире, в плесени тонули.
Даже ванна (нету слов)
Была полная носков.
Если б знал про то отец,
Был бы Фёдору пиздец.
А узнай про это мать…
(Лучше и не вспоминать.)
Шутка ль, вложено трудов…
Шесть забили штук голов
Крупного рогатого,
Тридцать штук пернатого.
Экономили на всём,
Ели лишь один раз днём.
Федя, это понимая,
Вдруг решенье принимает,
Ехать в монастырь мужской,
Там найти себе покой,
Ибо там земля святая.
Страсти все одолевая
Уподобиться святым
Хочет он. Как Серафим,
Лишь вкушая травку снедку
И просфору скушав редко,
Таким образом спасаться
И на небе оказаться.
Да к тому же и по ныне
Нету тут жидов в помине.
Мол жиды в миру живут,
Миром правят и всё ждут
Своего они Мессию,
(А по-сути, то бишь змия,
Что антихристом зовется,
Что над миром посмеется).
Так что выбор невелик;
В этом мире сгинешь вмиг.
Ну а коль того не знаешь,
То рабом евреев станешь.
В вечер, что перед отъездом
Федя был подвержен стрессам.
И чтоб сильно не страдать,
Пива взял бутылок пять.
И напившись, взял гитару.
Слезно затянул на пару
С изнывающей душой
Песню – «Город Золотой».
3
Войдя на территорию спасенья,
Узрев всей чистоты порядок тротуаров,
Внезапно братец наш однако ж был смущен.
И широко раскрыв глаза от удивленья,
И с чуть трясущейся башкою от волненья,
Был зрелищем убийственным сражен.
По-праву сторону от входа, у стены
Игумен в теле полном, жирными пальцами
Держал у уха аппарат внушительных размеров.
А из под рясы синие видать штаны.
Он ставил слог как «Уралмаша» братаны,
Вздымая пыль земли ногой меж тем, как боров.
Окончив разговор, и спрятав телефон
Он Федю мановеньем пальца пригласил.
- Чего хотел? Меня что ль ждешь? – спросил.
И разузнав что нужно, выпытав резон,
Отправил в корпус братский (трудников загон).
Ну в общем, на хуй не послал, благословил.
Держа свой путь к бараку, вдоль собора,
На паперти приметил Федя черный силуэт
Монаха, восседающего на высоком стуле.
Но Боже мой!
Не старца седовласого увидел Федя вскоре,
А карлика калмыцкого в безбрадии позоре,
Препровождающего свое время в карауле.
А чуть подальше, возле корпуса уже,
Над горкой чурбаков клубился сизый дым.
Вдруг показалась чья-то голова (в бейсболке «California, USA»).
И вот уже их пятеро. Длинноволосые мужи
Как сурикаты встав, по пояс в неглиже,
Держа в руках своих дрова, на Федю щурили глаза.
Продолжение на след. неделе.