На фоне потрясавших мир бурных событий 60-х годов, старая добрая Британия, казалось, переболела «молодежной революцией» в самой что ни на есть легкой форме. Когда французские студенты рука об руку с рабочими строили баррикады, Америку потрясали волнения в университетах, а Чехословакию -- события «Пражской весны», молодежь Британии «выпускала пар» под музыку BEATLES.
Но во второй половине 70-х классовая механика капитализма взяла свое. Британская молодежь заговорила -- правда, ее голос разительно отличался от всего того, что звучало ранее.
Во-первых, слово взяли не студенты, а рабочая молодежь: парни, учившиеся в английских путягах и тусовавшиеся по дешевым клубам и пивнушкам. Во-вторых, что гораздо важнее, их протест вовсе не был направлен на борьбу за свои права, во всяком случае -- сознательно. Бывший лидер SEX PISTOLS Джон Лайдон позже вспоминал: «Мы не были заговорщиками на манер людей из среднего класса; всё, что мы делали, было инстинктивно продиктовано нашими рабочими корнями... Нельзя думать, что мы хотели развязать социальную революцию. Если и была у нас цель, то только внести в мэйнстрим нашу собственную классовую точку зрения, которой не было места в поп-музыке той эпохи».
Эти слова, разумеется, не стоит понимать в том смысле, что движение панков представляло собой авангард рабочего класса Британии или хотя бы претендовало на такую роль. Панковская философия нигилизма и некрофилии не может быть близка пролетариату, историческое предназначение которого не в отрицании существующего общества, не в абсолютном разрушении его, а в том, чтобы это общество по возможности перестроить и максимально раскрыть его для жизни свободного человека. Даже те стороны современной жизни, что безусловно обречены на уничтожение, от чистого отрицания и не дрогнут. Для любого здравомыслящего рабочего это очевидно.
Однако панк-культура, распространявшаяся со скоростью эпидемии, естественно, выросла не на пустом месте. Корни ее крылись, с одной стороны, в «обуржуазивании» рока, родившегося исключительно как «плебейская» музыка, а с другой -- в промышленном упадке, сопровождавшемся в те годы и упадком социальной сознательности масс. На улицах британских городов оказались сотни тысяч безработных ребят, разочарованных в позитивной этической программе «мира и любви» бунтарских 60-х. Деморализация, отчаяние, а также отсутствие революционных партий, способных организовать рабочую молодежь -- вот предпосылки, определившие специфическую форму панк-бунта 70-х.
Были, правда, в числе его идеологов и другие люди. Первыми в этом ряду стояли THE CLASH.
Показательно в этом смысле даже место знакомства участников группы -- очередь за пособием по безработице. Правда, завидев наблюдающих за ним Мика Джонса и Пола Саймонона, будущий лидер THE CLASH Джо Страммер решил было, будто они вознамерились отобрать у него скудную правительственную подачку, однако недоразумение разрешилось ко взаимному удовлетворению: оказалось, Мик и Пол накануне присутствовали на концерте первой группы Джо и решили, что этот парень определенно необходим им для совместной работы.
Джо дал согласие. Название музыканты позаимствовали из заголовка статьи, повествовавшей о кровавой автокатастрофе, однако также это был и намек на звук панковских гитар («clash» означает как «столкновение», так и «лязг»). 13 августа 1976 года они дали первый концерт и очень скоро стали одними из главных панк-идолов эпохи.
THE CLASH быстро заслужили звание «самой политизированной панк-группы», и представление о панк-роке как о «музыке социального протеста» в первую очередь связано именно с их творчеством. Много лет спустя Джо Страммер заметил: «Мы тогда еще были сталинистами», -- понимая это определение, может быть, не столько в политическом, сколько в моральном смысле, «сталинистами по отношению к окружающим...»
Впрочем, и гораздо позже, вплоть до самого конца, уже освободившись от старых догм, музыканты не испытывали необходимости в четкой политической привязке. Британская пресса именовала их «большевистской» или «троцкистской» группой. Джо Страммер появлялся на сцене в футболке с символикой «Красных Бригад». Они поддерживали партизанские движения Латинской Америки (альбом 1980 года был назван «Sandinista!») и во время одного из концертов даже пригласили на сцену активистов Фронта национального освобождения им. Фарабундо Марти. А лично для участников группы ближе всего была, скорее, доктрина «государственного капитализма».
Но как бы то ни было, наиболее вдохновенные и страстные творения THE CLASH порождались в первую очередь их обостренной реакцией на социальную несправедливость, чувством протеста, а не политически последовательной программой.
Довольно быстро узкие рамки панк-рока стали тесны для таланта музыкантов. Уже к концу 70-х годов тандем Джонса-Страммера, основная творческая сила THE CLASH, по своему значению можно было поставить на одну ступеньку с таким композиторским дуэтом как Леннон-Маккартни. Альбом 1979г. «London Calling» только подтвердил этот факт.
Этот альбом был выполнен в духе полистилистики, однако в нем не было и тени эклектики.THE CLASH были одной из тех немногих групп, чей запоминающийся и неповторимый стиль состоял именно в презрении к каким бы то ни было стилистическим ограничениям. Их музыка всегда была открыта для любых новаций, а талант не питался из какого-то единственного источника. Музыканты ездили на Ямайку, записывая тамошние уличные ритмы, внимали фольклору негритянских гетто, и никогда не гнались за прибылью.
Так, «Lonon Calling», вышедший на двух дисках, продавался по цене одного, а тройной альбом «Sandinsta!» -- по цене двойного, в ущерб, конечно, карману самих музыкантов.
Альбом 1982 г. «Combat Rock» открывался язвительной декларацией «Know Your Rights», перечислявшей все три права, существующие у раба буржуазной системы: право не быть убитым, право на еду и деньги (если вы не возражаете против некоторых унижений) и право на свободу слова (пока вы не так глупы, чтобы попытаться им воспользоваться). Группа еще продолжала участвовать в разного рода политических акциях, но их боевой потенциал уже бесцельно растрачивался в замкнутом конвейере шоу-бизнеса.
«Хотя мы и поем о том, что волнует каждого из нас, нет и не было у нас планов переустройства мира. Была лишь мечта, -- признавался Джо Страммер. -- Коммерческий успех стал на ее пути, и я вряд ли стану возражать, если вы скажете, что мы стали частью бизнеса.»
То единство индивидуальностей, что носило имя THE CLASH, медленно поползло по швам. После того, как в 1984 году группу покинул Мик Джонс, новый состав выпустил лишь один альбом «Cut The Crap». Несмотря на высокое качество и неплохой прием у слушателей, музыкальные критики и упертые фэны «истинных THE CLASH» отреагировали на эту работу весьма прохладно. В 1985-86 годах группа окончательно прекратила свою деятельность.
После распада THE CLASH участники, как водится, были задействованы во множестве других групп и соло-проектов. Наибольшую активность в этом отношении проявил Мик Джонс, чья поп-ориентированная группа BIG AUDIO DINAMITE пользовалась немалой популярностью в конце 80-х. Тяжелая болезнь Мика привела к распаду B.A.D., хотя в дальнейшем он не раз пытался реанимировать проект под схожими названиями.
Джо Страммер приобрел некоторую известность в мире кино как актер и автор саундтреков. А позже он надолго замолчал. Кабальный контракт с фирмой «Сони» ставил музыканта в рабское положение, и ему пришлось бездействовать до тех пор, пока компания не уверовала в его полную творческую бесплодность.
Освободившись от «Сони», Джо выпустил два альбома со своим новым аккомпанирующим составом THE MESCALEROS. На одном из последних концертов в поддержку недавней забастовки пожарных на сцену поднялся присутствовавший в зале Мик Джонс. И вместе они отыграли небольшой импровизированный сет, состоявший, разумеется, из песен THE CLASH. Это был их последний концерт вместе.
Вечером 22 декабря, вернувшись домой после прогулки с собакой, Джо Страммер скоропостижно скончался от сердечного приступа. Ему было 50 лет..
