Царь

Царь и царица

Павел Лунгин создал фильм, над которым надо думать



На экраны России и Беларуси выходит фильм режиссера Павла Лунгина "Царь", который повествует об одном из самых драматических эпизодов царствования Ивана Грозного. Фильм участвовал в Каннском кинофестивале, открывал Московский международный кинофестиваль. Ивана Грозного сыграл Петр Мамонов, митрополита Филиппа - Олег Янковский, а царицу, жену Ивана Грозного, - Рамиля Искандер - дебютантка в большом кино..

Рамиля, для которой это дебют в кино, сыграла в "Царе" роль Марии Темрюковны - одной из жен Ивана Грозного. Образ царицы колоритен. Красавица Кученей из старинного кавказского рода стала Марией после принятия христианской веры.

Со второго курса челябинского института Рамиля начала работать в областном театре юного зрителя, а с третьего курса стала актрисой драматического театра, где играла и после защиты диплома. Была занята в ведущих ролях. К примеру, играла Агафью Тихоновну в гоголевской "Женитьбе", одну из чеховских героинь в "Вишневом саде". Активно сотрудничала с телевидением, вела авторскую театральную программу. А потом путь Рамили Искандер пролег в Москву.

- Рамиля, как вас пригласил Павел Лунгин на главную роль в фильме "Царь"?

- Я узнала, что идет кастинг на "Мосфильме", пришла на него, но ассистент решительно сказала: я им не подхожу. "Можно я оставлю свои фотографии? - спросила я робко. "Оставляйте". Так случилось, что Лунгин посмотрел спектакль "Берег утопии", где я играла. Теперь уже меня позвали на фотопробы. Я отснялась в костюме, в гриме. В тот же день Павел Семенович сказал: меня отобрали на роль царицы...

- Какую перед вами задачу ставил Павел Семенович?

- Я прочитала много исторической литературы и представляла вторую жену Ивана Грозного. В жизни она была жестокой. Ее воспитал отец как мужчину, она с детских лет ездила на лошади, познакомилась на охоте с Иваном Грозным. Она отбила у него добычу, царь принял ее за мужчину, но когда рванул кафтан, увидел - перед ним женщина.

- Как вы входили в роль царицы?

- Когда садилась гримироваться, уже ни с кем не разговаривала, уходила в себя. У любой агрессии есть первоисточник.

- Эта агрессия передавалась Грозному?

- Безусловно. Царица и царь подпитывали друг друга отрицательной энергией.

- А ваш партнер по фильму Петр Мамонов оправдывает Ивана Грозного...

- Любой артист оправдывает героя, которого играет. Без оправдания ты не сыграешь. Не каждый раз актер играет положительного персонажа. Знаю из актерской практики, что артист любит играть отрицательных героев - тут больше возможности.

- Но режиссер Грозного не оправдывает?

- Лунгин - художник. Если говорить образно, каждый из нас - фигурка в картине, но Павел Семенович видит полностью художественное целое, видит общую историю. Я не думаю, что Лунгин ставил целью показать жестокость Грозного. Его цель как художника состояла в том, чтобы зритель не ответ получил, а вопросы задал и сам на них пытался ответить.

- Как работалось с Петром Мамоновым?

- Он очень неоднозначный, нельзя понять,что он выкинет в следующий момент. Но у нас установился хороший контакт, мы поняли друг друга с первого дня. С ним было легко работать, но он ставил молодых актеров на место.

- Как держался Олег Янковский?

- Для меня это были съемки несбыточной мечты. Олега Ивановича я видела еще на черно-белом экране у себя в деревне, войти на съемочную площадку с ним было страшно. Он произвел на меня неизгладимое впечатление.

- На вас как-то повлияла ваша героиня?

- Если до начала съемок я в себе замечала резкость, то после съемок она исчезла. Я стала мягче. Это заметили коллеги.

- Вам приходилось работать в Беларуси?

- Со спектаклем Мирзоева про святую Евдокию участвовала в театральном фестивале в Минске. Спектакль интересный, в него включены старинные обрядовые песни. Зритель там благодарный, был аншлаг.

- Ваша первая роль в кино такая громкая. Не боитесь дальше тишины?

- Она уже есть. Но меня это не страшит. У меня остается театр - РАМТ, где есть достойные роли. Театр дает силы артисту, а кино их высасывает. Лучше шагать реже, но делать крупные шаги, чем семенить. Я прекрасно понимаю, что таких фильмов много не бывает.

Корреспондент "СОЮЗа" встретился и с другими создателями фильма "Царь".

Павел Лунгин, режиссер:

- "Фильм "Царь" - это не кинцо, над ним надо думать. Режиссер должен не реальность строить, а построить то, что существует у него в голове. И то чувство, которое ты хочешь выразить, должен почувствовать зритель, глядя на это пространство. Когда возникала идея фильма об Иване Грозном, то этот вопрос стал для меня еще более важным. Где правда ХVI века, и есть она или нет? Как создать тот мир, чтобы это не было ряженым историческим кино? Одна из составляющих правд - Петр Мамонов, его человеческая матрица оттуда, из Средневековья. Его способ мышления, игры воссоздает Средневековье.

Съемки проходили в Суздале, а также на территории Спасо-Евфимиева монастыря. Один из мотивов поведения Ивана Грозного - патология жестокости, которая связана с ожиданием конца света в Европе, России. Грозный готовился устроить конец света на земле. И соответственно этому он построил здание - Опричный дворец. Без окон - мир кончился... Здание казалось похожим на Вавилонскую башню. Во дворе Опричного дворца была арена. Грозный пускал в толпу людей медведей. Когда звери растерзывали человека, а птицы выклевывали тело, то считалось, если нет тела, то нечему и воскресать.

Петр Мамонов, певец, музыкант, сыгравший в двух фильмах Павла Лунгина "Такси-блюз" и "Остров":

- Я никак к роли не готовился. Невозможно за час сорок что-то рассказать. Я хотел сыграть просто русского человека, а это понятие обширно. Царь - честный, умный, талантливый.

С Павлом Семеновичем Лунгиным мы дружим всю жизнь. Спорили, любили друг друга. Самое главное в жизни - любовь. Любить - тяжелый труд. Это не симпатия, не ласка. Любовь - это тяготы друг друга сносить. Иван Васильевич взял ношу на себя, но куда он ее понес? Я же старался сыграть русского человека.

Источник: http://www.rg.ru/2009/10/29/czar.html

На тиранов у нас зуб

На экранах - фильм Павла Лунгина "Царь"

Валерий Кичин

Выход блокбастера Павла Лунгина "Царь" подается как выдающееся событие: многоэтажные полотнища, закрывающие фасады домов, предвещают грандиозное зрелище. Журналы пишут о мировом признании картины и ее фестивальных триумфах.

Премьера приурочена к празднику единства и согласия. В таких акциях всегда есть намек на некий политический вес фильма. Публика заинтригована.

Надо бы нам различать терпимые рекламные приколы ("жилетт" - лучше для мужчины нет!) и откровенные фактические натяжки. Публике не повредит знание о том, что надежды авторов на мировой интерес не оправдались. И не было триумфа на Каннском фестивале, где картина шла в одном из побочных конкурсов, - фильм не взял призов и не снискал восторженной прессы.

Знать это полезно для того, чтобы не уходить посередине сеанса, чертыхаясь по поводу завышенных и обманутых ожиданий.

Конечно, тема неправедной власти не может не интриговать. Как и смелость режиссера вступить в состязание с шедевром Эйзенштейна. Как и его обещание поправить своего великого предшественника, который, считает Лунгин, творил по заказу Сталина и потому сделал фильм недостаточно психологичным и слишком эстетизированным. Смелость всегда вызывает уважение.

Из жизни первого русского тирана Лунгин выбирает короткий период его сложных взаимоотношений с митрополитом Филиппом - другом его детства, к которому у Ивана и теперь влеченье, род недуга. Перед нами, в сущности, противостояние двух властей - светской и церковной. Подход Лунгина к фигуре царя диалектичен: с одной стороны, художник, человек с воображением, с другой - темная, мрачная сила, которая не дала России пойти по пути Возрождения и на века обрекла ее отставать от цивилизованного человечества. На роль Грозного приглашен Петр Мамонов. В своих интервью Мамонов настаивает: "Я хотел сыграть просто русского человека... Царь - честный, умный, талантливый". Это, напомню, о Грозном.

Можно ли сделать удовлетворительный фильм при столь широкой, до аморфности, трактовке главного персонажа? Можно ли убедительно провести хоть какую-нибудь тему, если режиссер и его главный актер не выработали общности в подходах и оценках? Но в том и дело, что Мамонов Лунгину нужен лишь в качестве натурщика: во всех фильмах он предстает какой есть, лишь меняя рубища, но не расставаясь с единственным, чем-то дорогим ему зубом. Какое-либо осмысление - не его амплуа. Поэтому единственная черта царя, которая с лихвой удалась, - патологичность натуры. Предполагаемые шекспировские терзания, муки совести, обещанный режиссером раздрай между властителем и человеком остаются далеко за кадром.

Власть праведную, духовную - церковную - воплощает митрополит. Олегу Янковскому трудно. Способный играть роли любой психологической сложности, умеющий многое сказать простым молчанием, владеющий всеми красками актерской палитры - от трагизма до иронического шутовства, он здесь вынужден изображать нечто однокрасочное, иконописное и, в сущности, плоское. Задуманный режиссером Филипп словно пришел из того советского кино сталинского периода, где великий гражданин был великим незамутненно и безукоризненно. Перед нами святой, мученик, вообще лишенный не только психологизма, но и человеческих черт, и лишь уникальное умение Янковского молчанием доигрывать то, чего не дописал драматург, сообщает его герою какие-то живые черты. Но конфликт, который должен был стать кипящей магмой фильма, выглядит статичным и монотонным.

Отсутствие внутренней динамики режиссер компенсирует зрелищностью. Нам предъявляют полный набор кровавых аттракционов. Они должны, с одной стороны, соответствовать новейшим тенденциям гиньольного кино образца 2009 года, с другой - поддержать вечный образ России как страны варварски жестокой. Это именно аттракционы, компонент чисто коммерческий: они выглядят вставными концертными номерами, которые простейшим образом иллюстрируют расчеловеченную природу царской власти, в противовес духовной - церковной. Аттракционы новенькие, с иголочки: стоп-кадры московской толпы с развевающимися по ветру льняными волосами могли бы стать волнующей рекламой шампуня, костюмы словно взяты из гардеробных Большого театра, в отборе лиц для второстепенных персонажей и массовки нет и попытки найти что-нибудь типажно соответствующее эпохе. Так и видишь этих боярынь, в перерыве между смертоубийствами звонящих по мобильникам своим бойфрендам.

Вся эта по-своему гламурная вампука делает невозможными размышления о неправедной природе власти, которые теоретически правильно были запланированы режиссером. "Посмотрите, - говорит он в одном из интервью, - когда у нас по телевизору идут любые дебаты, чем безумней и реакционней человек говорит вещи - что всех нужно посадить или вздернуть на крючке, - люди тут же отдают ему голоса. Как будто они все время говорят: вы уж нас накажите, мы плохие, мы вороватые. И вот это соединение неправедности сверху и этой вороватой вины снизу и делает проблему России". Все точно. Но кто бы тогда объяснил, чем может помочь решению этой проблемы живописный плотоядный карнавал, словно взятый напрокат из фильма "Гладиатор", и для съемок которого оператор был выписан из самого Голливуда?

Знаменитый Том Стерн, обычно снимающий для Клинта Иствуда, предлагает свой - третий! - подход к материалу. Он трепетно воспроизводит прославленные композиции из фильма Эйзенштейна, окончательно лишая нас возможности абстрагироваться от шедевра 30-40-х годов и воспринимать ленту Лунгина по предложенным ею, пусть куцым, но правилам. Лебедь, Рак и Щука разрывают фильм о вечной русской трагедии на три уничтожающие друг друга части. Между тем умение слепить из компонентов целое, из инструментов создать оркестр - и есть показатель режиссерского мастерства.

Источник: http://www.rg.ru/2009/11/06/tzar.html

Фильм "Царь" Павла Лунгина с успехом прошел на экранах страны. А в первые дни нового года был показан и по телевидению.

Петр Мамонов, сыгравший роль Ивана Грозного, рассказал, что для него является самым главным в этом фильме, почему не надо важничать и как бороться с пустотой внутри себя.

Русская галлюцинация

Было время, Мамонов красил зубы черной краской через один, бился на сцене в странном танце и пел: "Все равно опять напьюсь! Шуба-дуба блюз!" Троицкий называл его главной русской галлюцинацией, галантным подонком и беспамятным пьяницей. Сам Брайан Ино пригласил "Звуки Му" в Англию, а в Америке о них писали: "Когда они в ударе, это, быть может, лучшая группа в мире". Сейчас Петр Николаевич живет в деревне, иногда выступает на сцене, снимается в кино. С журналистами общаться не любит, потому что "суета это все", но иногда поговорить с ним все же получается.

Российская газета: Петр Николаевич, фильм оказался успешным с коммерческой точки зрения...

Петр Мамонов: Что деньги? Мы ведь не для этого кино делали. Деньги не мой кайф, ребята. У каждого свой кайф, правильно? Раньше я, наверное, чемпионом Москвы был по этому делу, в смысле по пьянке. Теперь меня часто спрашивают: "А друзья, Петя, у тебя есть?" А я обычно отвечаю: кто не бросил пить, все умерли. Вот Витюшка Цой уголь в топку кидал, а я давление регулировал - крутил ручку. А сам мутны-ы-ый! Потом падал на диван, ну, работа у меня была такая, за семьдесят рублей. Потом похмелье... Похмелье вообще очень приятная вещь, если точно знаешь, что сейчас выпьешь. Когда работал в типографии, у нас там был самый быстрый способ опохмелиться. Назывался удар копытом. Там спирт выдавали труженикам, а на производстве был еще и автомат с газировкой. Рецепт: полстакана спирта, полстакана газировки. И все - еще не допил, а чувствуешь, что уже упал. Вот так и искусство должно действовать - мгновенно. А не так - "повтори-ка вот это место, я чо-то не понял". И веру Господь дает - как палкой по голове. Жил я до 46 лет, а потом раз! Колом грехи стали. Хотел жизнь шутя пробежать, каждый день устраивал себе праздник. Не получилось, пусто мне стало...

Теперь у меня в деревушке домик. Там лампочки разные. Есть и розовая. Зажгу и думаю: "А куда ехать, все есть". Я и телевизор выкинул, раньше смотрел передачу "Сегодня" или еще какую-то. Ну, что там у дураков случилось? Сейчас только фильмы иногда с дисков. Так вот, еду я на "мерсе" в свою деревню, на педальку жму, сзади бутылки с пивом гремят. Фильм французский везу смотреть. Приезжаю - а все, света нет. Лежу, молчу. Вы попробуйте так часик в темноте полежать, ничего не делать. Это важно. Сосредоточиться, вот тут, под кожей, всего себя собрать. С чем лежать в темноте? С ужасом поймешь: скучно с самим собой. Отсюда этот парад уродов по ящику, вся эта фигня собачья: горы трупов и голых задниц. Это же нас так развлечь пытаются, и мы сами на эту кнопку жмем. Боюсь я телевизор смотреть, не хочу впадать в осуждение.

Веселитесь, ребята!

Мамонов: Почему в деревне живу? Слаб я, удобопреклонен к греху. Когда попал туда, увидел эту красоту, тишину, решил остаться. Пришлось зимовать одному, и вот сижу вечером, думаю: все вроде бы порядком вышло в моей жизни, а жить что-то не хочется. Все кайфы надоели. Уперся носом в пустоту. Что душе ни давай - любовь к детям, к жене, работу любимую, а тоску не уймешь. Пустота заполняется только Богом. Вера - это не просто так кто-то придумал. Я еще в самом начале, так сказать, в нулевом классе, но даже мне иногда такие форточки открываются. Нечасто, но все же открываются. Сидишь и понимаешь, что так может быть всегда, если ты с Богом по-настоящему. Так со мной было, у кого-то, может, совсем по-другому. Я же не агитирую никого. Потому что "спаси себя и хватит с тебя". Вера - это очень прагматичная вещь. Нам надо на что-то опираться. А на что еще опираться? А больше и не на что. Вот был такой Паскаль, он говорил: "Человек неверующий, он и здесь проигрывает, и там. А верующий - здесь ничего не теряет, а там выигрывает". Ну, это я уже учу, это я уже важный стал. Я важных не люблю. Очень важными быть нельзя. Мне 58 лет, а я прикалываюсь, веселюсь. Так и надо. А то вот молодой парень, а он уже - о! о! - мерчендайзер! Серьезный такой, важный. Я его спрашиваю: это что за слово такое? В русском языке такое слово есть? Нет? Ну тогда иди отсюда! Веселитесь, ребята, не надо быть такими важными. Прикалывайтесь!

Каждый из нас хочет, чтобы его любили. И я тоже. Мне тут один сказал: "Побольше бы нам таких!" Да, побольше... Да... Я скромно потупил взгляд, запахнул кашне. Была весна. Прочитал пару строк из Пушкина и ушел. Ну, чтобы не смущать человека. Что ж, мне тоже приятно, когда меня хвалят. Чем больше мне лет, тем чаще думаю: "А песни-то у меня какие хорошие". Я собрал старые песни, которые, ну, без мата, ну чтобы хоть как-то... Смотрю, не так уж много, всего 15 штук. Ха-ха! А что "ха-ха"? Жили-то как страшно. Но всегда люди хотели, чтобы их любили.

РГ: Может ли царь рассчитывать на народную любовь?

Мамонов: Иван Грозный тоже хотел, чтобы его любили. Собрал войско, чтобы заставить народ любить себя. Он всегда хотел быть верхним. Он так хотел, чтобы его любили, что забывал любить Бога. Но он старался, мог быть и добрым, сомневался, как поступить, а что уж вышло...Он, как и мы: то внизу, то наверху. Ты утром молишься, а вечером опять пьяный лежишь. Вот и он: каялся, обещал головы не рубить, а рубил... Но главный герой фильма не царь, а митрополит Филипп, он всем говорил: "Здравствуй, радость моя!" В этом фильме нам хотелось отрезвить людей, напомнить, как надо... Ну вот как мудрые говорили: надо стоять друг перед другом как перед древней иконой.

Строгие вещи Петра Мамонова

РГ: Вы ведь в товарищеских отношениях с Лунгиным, говорят, даже в сценарии что-то меняли.

Мамонов: Там поначалу было очень много жестоких сцен, мы поговорили и некоторые из них из сценария вычеркнули. Я не хотел столько ужаса, а кино все-таки страшное получилось, я не люблю страшное кино. Лунгин - мой товарищ, но он строгий. Вот снимался "Иван Грозный", так поначалу фильм назывался. Сидит Лунгин, весь потный, думает. Ну, он же режиссер... Искал человека на роль святого. Хорошо бы подошел Кононов, помните, "начальник Чукотки"? Но его уже нет. Лунгин говорит: "Янковского позову". А я ему: "Да куда артиста из Ленкома? Это такой совок". Но Лунгин его позвал. И вот Ванька Охлобыстин, он же непрофессиональный актер, как начал Янковского по деревянному настилу таскать. Такая роль у него. Янковский терпел, молчал. Потом подходит ко мне, посмотри, говорит, что там у меня со спиной. А в спине у него огромные занозы. Я-то уже ярлык успел приклеить, мол, совок, а он вот какой артист был! Нельзя ярлыки приклеивать, осторожнее надо с людьми. Мы на этих съемках сильно подружились. Удивительный он был человек - скромнейший, тактичный, добрый. Теперь остались мы без него.

вопрос

Царь или святой

РГ: Сыграл Петр Николаевич Мамонов царя и святого человека в "Острове". Как ему после этого живется?

Мамонов: Жизнь как идет? Проснулся, встал, выпил кофе, поработал, кого-то куда-то отвез. Туда-сюда... День прошел. Раз - неделя прошла, раз - месяц, и о-па - гроб! И лежишь. А это строгая вещь: четыре стенки, крышка. Вот фильм "Остров". Я там в такой ящичек ложился... Ну, в гроб. Три раза выскакивал, не мог там больше двадцати минут лежать. Скучно мне становилось. Блатные говорят: "В гробу карманов нет". И точно, ничего туда не возьмешь. Дружбу, сострадание? А я умел сострадать? Любовь? А я умел любить? Вот кто такие святые? Они берут Евангелие, читают, что там написано, и живут так. А больше ничего и не надо. Это же компас, карта, и этим путем идут и уже прошли миллионы людей. Только старайтесь. У меня плохо получается. Это как по кочкам. Сегодня ты наверху, а завтра опять на самом дне лежишь. Но надо стараться, ребята. Господь милостив, он скажет: "Ну да, не получилось у вас. Но вы старались". И допустит к себе, а мы зайдем. Хотя бы и последними.

Источник: http://www.rg.ru/2010/01/14/mamonov.html