giorgi
04-06-2009 11:45:46
Ровно в восемь.
[SPOILER]Лишь только приоткрылась дверь, Европа сломя голову ворвалась в Переднюю Азию короткими юбками, узкими брюками, мокасинами, прическами цвета моркови, острыми каблучками, малогабаритной мебелью, транзисторами и "чао-чао бамбинами". А у меня стоит патефон, выпущенный в 28-м году артелью "Антибуржуй" и подаренный МОПРом моему отцу. Это не дело…
Друзья мои, побывавшие в Европе, пьют по утрам турецкий кофе с рюмкой "ОС". А я по-прежнему завтракаю чаем с вареньем и сыром "Центросоюза".
Друзья мои ходят в таких узких брюках, что стаскивать их нельзя без помощи двух человек. А мне стоит только распустить пояс - сами падают. Это не дело…
Не дело. Но есть надежда, что после этого рассказа я исправлюсь, так как известно: каждое произведение оказывает воспитательное воздействие и на самого автора.
Перед Домом связи меня ждала Виола. Оглядела меня с ног до головы, улыбнулась сочувственно и спросила:
-Ты вечером свободен?
-Да, а что?
-Сними с себя этот мешок, побрейся и приходи ко мне.
-А в чем дело?
-Небольшой светский ужин.
-А кто будет?
-Мои попутчики в турне вокруг Европы. Словом, приходи, увидишь.
-Ладно.
-И не устраивай мне, пожалуйста, грузинские штучки: пригласили утром, а заявляются ночью с целой оравой дружков. Итак, ровно в восемь!
-По нашему времени?
-По нашему!
-Ладно.
-Ну, чао!
-Чего?
-Ничего, до свидания.
-До свидания.
И она поплыла, легко покачивая станом туда, где, прислонившись к стене, встретил ее довольным рыком какой-то оболтус, похлопавший в знак привета по ее нежной спине.
Когда приглашенный является на ужин с набитым желудком, это - святотатство и глупость, которой нет равной на свете. Правда, приходить с головокружением от голода тоже не годится. Однако аппетит следует сохранить. В полном соответствии с этими заповедями я ровно в восемь предстал перед Виолой. В гостиной, за некоторыми скандинавскими исключениями, все дышало юго-западом.
-Тенгиз, потанцуй1 Видишь, мальчиков не хватает, - всучила мне ту же свою подругу Виола, и я незаметно, под меланхолические звуки, оказался в центре комнаты в объятиях юного создания. Она нежно плыла и нежно смотрела мне в глаза. Я старался не наступать ей на ноги и уставился в потолок. Повел носом: пахло чем-то французским.
-"Шанель", - шепнула мне на ухо она.
Мне с тоской вспомнился запах бензина.
-Как вас звать? - спросила девица, окутывая меня голубым дымом "Честерфильда".
-Тенгизом, а вас? - отпарировал я весомыми клубами "Примы".
-Лапонька! Вы бывали в Европе?
-Нет, лапонька, а вы?
-О, я была вокруг…
-А внутри?
-Брависсимо! - похвалила она, потом нажала пальцем мне на кончик носа, изобразила звонок - дзз…инь - и хихикнула.
-Вы красите волосы? - перешел я в контратаку.
-О, нет, выгорели на пляже. А вы?
-Что я?
-Почему у вас такие черные волосы?
-Загорели на пляже.
-Брависсимо, бамбино, - похвалил она и вновь хотела позвонить, но тут музыка кончилась, и я кивнул головой, благодаря за танец. Палец, нацеленный в нос, попал мне в глаз. Было очень весело. Все смеялись. Потом расселись в кресла. И потекла непринужденная беседа. Начал Шио:
-Читали стихи Мераба Пхаладзе?
-Что, уже издали? - поразилась Виола.
-Он удивительный! Как французские миниатюры, - вздохнула Лапонька.
-А как звать того, который пишет чудесные рассказы, которые не печатают? - наморщила лобик Лулу.
-Таких сколько хочешь. Ты о котором? - спросил Бено.
-А вот о том, который с бородой. Ходит всегда растрепанный и в расстегнутой на груди рубашке. Очень абстрактно пишет в конкретной ситуации.
-Читали последнюю Саган? - обратилась к нам Виола.
-Я так… пересмотрел. Где-то в чем-то у нее такое… В принципе мне, например, больше по душе этот. Ну как его? Фильм даже сняли. О рыболове. Ну этот, тоже с бородой… - уточнил Шио.
-Хемингуэй, - выпалил я. В этот момент вошла Виолина мама, покосилась на меня и поставила на столик поднос с коньяком и рюмками-наперстками.
-Вот, кстати, что вы скажете о Ремарке? - молвила Лапонька.
Поговорили о Ремарке. Что он пишет о спиртных напитках. И что у него тоже где-то в чем-то что-то есть. Как и у того, у которого тоже много пьют, особенно в Испании. Даже женщины… Потом Бено рассказал л своих парижских впечатлениях.
-Вы не были в Париже?! - обратился он почему-то ко мне.
-В Париже - нет, - ответил я смущенно, хотя не бывал и в Москве.
-Помните, друзья, когда пролетом из Стокгольма в Копенгаген мы сели в Орли? - защебетали девочки.
-А помните, у самого Лувра - универмаг?..
-А что? - проявляю я любознательность.
-Как что? - отвечают. - Спрашиваем у продавца: "Есть нейлоновая водолазка?" "Кес ке ву вуле…" - говорит продавец.
-Что говорит? - опять любопытствую я.
-То, что слышал… Мы ему опять: водолазка, водолазка! "Вас волен зи?" - говорит продавец. "Во-до-лаз-ка!!" "Вот ду ю лайк?" - говорит продавец и смотрит на нас глупыми глазами.
-Неужели он разумел по-русски?
-А что ты хочешь от простого продавца?
Потом Виола пригласила всех к столу. Шио наполнил наперстки. Всем подали по чашечке черного кофе, и сразу пять рук потянулось к вазе с печеньем, которое было толщиной с папиросную бумагу. Печенье исчезло. Принесли еще. От кофе исходил аромат, щекотавший ноздри и попадавший почему-то прямо в пустой желудок, ожесточенно выделявший соки.
-Выпьем за искусство в аспекте того, что все это где-то способствует нам в чем-то! - провозгласил Шио, опрокинул наперсток в рот и часто заморгал.
-Ах, Пикассо! - заломила руки Лапонька, опрокинула наперсток и тоже заморгала.
-Представляете - старик, а как рисует, черт бы его побрал! - вздохнула Виола. Лулу тоже вздохнула, но ничего не сказала, а схватила последнее печенье.
Пожалуйста, еще чашечку, Виола, - еще раз вздохнула Лапонька и продолжила беседу: - В лесу мы, в лесу, генацвале! Европа кофеем поддерживает дух. Не то, что мы - засядем за стол и начинаем: сациви, табака, жареный сулугуни, шашлык, лобио…
Я проглотил слюну величиной с кулак и с мольбой взглянул на Лапоньку: хватит, мол, не своди с ума. Лапонька продолжала:
-Ах, Европа, Европа! Зайдешь в кафе, сядешь и о каком хлебе может быть речь?
Это уже было слишком. При упоминании хлеба у меня свело язык, жилы на шее натянулись, как струны, а рефлексы Павлова сделали все возможное с моими железами.
-Потому-то, генацвале, у них и осанка, и походка… Возьмите Брижжит, возьмите Сильвану, Софи Лорен или Монику Витти, - сказала Лулу, мизинчиком собрав с вазы крошки от печенья и как бы невзначай отправив их в рот.
-Цивилизация, генацвале, цивилизация… Куда нам? Настоящие папуасы! Миклуха сказал как-то Маклай, что папу…
-Хлеба! - застонал я.
-Что?! - с ужасом спросила Виола.
-Кусочек хлеба и чуточку сыра, иначе умру у вас на глазах… Я ведь ничего не ел…
В салоне наступила тишина, перешедшая в презрительный шепот. Виола, пожав плечами, ушла на кухню и вынесла засохшую корку хлеба и кусочек окаменевшего сыра.
-Прости, Тенгиз, ничего другого нет… мы не думали…
-Что ты, Виола, это ты прости, - успокоил я ее и набросился на хлеб с сыром.
Лапонька, чтобы не смотреть на меня, подошла к магнитофону. "О Джекки Джо…" - взвыл магнитофон в такт моим челюстям. Когда я сжевал половину, Лапонька подсела ко мне и снисходительно спросила:
-Что, очень сухой хлеб?
-Ничего, - промычал я, не переставая жевать.
-Бедненький. А ну-ка покажи…
Я протянул оставшееся ей.
-И правда, ничего, - промычала она, жуя.
-Что, действительно, не очень сухой? - оживилась Лулу. - Покажи-ка.
Лапонька показала. Лулу схватила кусок.
-Вполне съедобно! - поразилась Лулу.
-Правда?! - поспешно удивился и Бено, но подтверждать было не на чем.
-Виола, загляни-ка, будь другом, на кухню: может, что еще осталось? - небрежно спросил Шио.
-Вай ме, что мне с вами делать? Там только в ведру сухой хлеб, молочник просит не выбрасывать, говорит, для коровы!..
-Давай, милая, корова подождет! - махнул рукой Бено.
Виола притащила ведро.
"О Джекки Джо…" - наяривал магнитофон.
-Виола, а сыр вы для коровы не откладываете?
-Виола, душенька, а чеснок и редиска у вас найдутся?
-Виола, захвати заодно соль и лук!
-Ух, это ткемали поднимет и мертвого!
-Стукни меня по спине, - спросила Лапонька, - что-то я поперхнулась.
-А вина, вина у тебя нет, Виолочка?
-Было, но оно, по-моему, прокисло…
-Знаешь, что я тебе скажу: убери-ка эти наперстки и давай чайные стаканы. Вот так. А теперь наполним, - сказал уже назначивший себя тамадой Бено.
-А что мне делать с этим кофе? - чуть не плача, спросила виола.
-Остуди, и спрячь для коровы, - посоветовал Шио.
Я наполнил стаканы. Виолина мама вдруг свершила чудо почище явления Христа народу, водрузив на стол дымящиеся хачапури, и скромно присела в углу. "Чао чао бамбино…", - прощался магнитофон.
-Выключите там этого сукиного сына, сейчас начинаем мы. Виола, поставь "Тбилисо"!
-"Тбилисо" у меня нет, - смутилась Виола, - есть "Сулико"…
-Давай "Сулико"! Ну, тетенька, ваше здоровье!
-Будьте здоровы, детки!
[/SPOILER]
Нодар Думбадзе
[SPOILER]Лишь только приоткрылась дверь, Европа сломя голову ворвалась в Переднюю Азию короткими юбками, узкими брюками, мокасинами, прическами цвета моркови, острыми каблучками, малогабаритной мебелью, транзисторами и "чао-чао бамбинами". А у меня стоит патефон, выпущенный в 28-м году артелью "Антибуржуй" и подаренный МОПРом моему отцу. Это не дело…
Друзья мои, побывавшие в Европе, пьют по утрам турецкий кофе с рюмкой "ОС". А я по-прежнему завтракаю чаем с вареньем и сыром "Центросоюза".
Друзья мои ходят в таких узких брюках, что стаскивать их нельзя без помощи двух человек. А мне стоит только распустить пояс - сами падают. Это не дело…
Не дело. Но есть надежда, что после этого рассказа я исправлюсь, так как известно: каждое произведение оказывает воспитательное воздействие и на самого автора.
Перед Домом связи меня ждала Виола. Оглядела меня с ног до головы, улыбнулась сочувственно и спросила:
-Ты вечером свободен?
-Да, а что?
-Сними с себя этот мешок, побрейся и приходи ко мне.
-А в чем дело?
-Небольшой светский ужин.
-А кто будет?
-Мои попутчики в турне вокруг Европы. Словом, приходи, увидишь.
-Ладно.
-И не устраивай мне, пожалуйста, грузинские штучки: пригласили утром, а заявляются ночью с целой оравой дружков. Итак, ровно в восемь!
-По нашему времени?
-По нашему!
-Ладно.
-Ну, чао!
-Чего?
-Ничего, до свидания.
-До свидания.
И она поплыла, легко покачивая станом туда, где, прислонившись к стене, встретил ее довольным рыком какой-то оболтус, похлопавший в знак привета по ее нежной спине.
Когда приглашенный является на ужин с набитым желудком, это - святотатство и глупость, которой нет равной на свете. Правда, приходить с головокружением от голода тоже не годится. Однако аппетит следует сохранить. В полном соответствии с этими заповедями я ровно в восемь предстал перед Виолой. В гостиной, за некоторыми скандинавскими исключениями, все дышало юго-западом.
-Тенгиз, потанцуй1 Видишь, мальчиков не хватает, - всучила мне ту же свою подругу Виола, и я незаметно, под меланхолические звуки, оказался в центре комнаты в объятиях юного создания. Она нежно плыла и нежно смотрела мне в глаза. Я старался не наступать ей на ноги и уставился в потолок. Повел носом: пахло чем-то французским.
-"Шанель", - шепнула мне на ухо она.
Мне с тоской вспомнился запах бензина.
-Как вас звать? - спросила девица, окутывая меня голубым дымом "Честерфильда".
-Тенгизом, а вас? - отпарировал я весомыми клубами "Примы".
-Лапонька! Вы бывали в Европе?
-Нет, лапонька, а вы?
-О, я была вокруг…
-А внутри?
-Брависсимо! - похвалила она, потом нажала пальцем мне на кончик носа, изобразила звонок - дзз…инь - и хихикнула.
-Вы красите волосы? - перешел я в контратаку.
-О, нет, выгорели на пляже. А вы?
-Что я?
-Почему у вас такие черные волосы?
-Загорели на пляже.
-Брависсимо, бамбино, - похвалил она и вновь хотела позвонить, но тут музыка кончилась, и я кивнул головой, благодаря за танец. Палец, нацеленный в нос, попал мне в глаз. Было очень весело. Все смеялись. Потом расселись в кресла. И потекла непринужденная беседа. Начал Шио:
-Читали стихи Мераба Пхаладзе?
-Что, уже издали? - поразилась Виола.
-Он удивительный! Как французские миниатюры, - вздохнула Лапонька.
-А как звать того, который пишет чудесные рассказы, которые не печатают? - наморщила лобик Лулу.
-Таких сколько хочешь. Ты о котором? - спросил Бено.
-А вот о том, который с бородой. Ходит всегда растрепанный и в расстегнутой на груди рубашке. Очень абстрактно пишет в конкретной ситуации.
-Читали последнюю Саган? - обратилась к нам Виола.
-Я так… пересмотрел. Где-то в чем-то у нее такое… В принципе мне, например, больше по душе этот. Ну как его? Фильм даже сняли. О рыболове. Ну этот, тоже с бородой… - уточнил Шио.
-Хемингуэй, - выпалил я. В этот момент вошла Виолина мама, покосилась на меня и поставила на столик поднос с коньяком и рюмками-наперстками.
-Вот, кстати, что вы скажете о Ремарке? - молвила Лапонька.
Поговорили о Ремарке. Что он пишет о спиртных напитках. И что у него тоже где-то в чем-то что-то есть. Как и у того, у которого тоже много пьют, особенно в Испании. Даже женщины… Потом Бено рассказал л своих парижских впечатлениях.
-Вы не были в Париже?! - обратился он почему-то ко мне.
-В Париже - нет, - ответил я смущенно, хотя не бывал и в Москве.
-Помните, друзья, когда пролетом из Стокгольма в Копенгаген мы сели в Орли? - защебетали девочки.
-А помните, у самого Лувра - универмаг?..
-А что? - проявляю я любознательность.
-Как что? - отвечают. - Спрашиваем у продавца: "Есть нейлоновая водолазка?" "Кес ке ву вуле…" - говорит продавец.
-Что говорит? - опять любопытствую я.
-То, что слышал… Мы ему опять: водолазка, водолазка! "Вас волен зи?" - говорит продавец. "Во-до-лаз-ка!!" "Вот ду ю лайк?" - говорит продавец и смотрит на нас глупыми глазами.
-Неужели он разумел по-русски?
-А что ты хочешь от простого продавца?
Потом Виола пригласила всех к столу. Шио наполнил наперстки. Всем подали по чашечке черного кофе, и сразу пять рук потянулось к вазе с печеньем, которое было толщиной с папиросную бумагу. Печенье исчезло. Принесли еще. От кофе исходил аромат, щекотавший ноздри и попадавший почему-то прямо в пустой желудок, ожесточенно выделявший соки.
-Выпьем за искусство в аспекте того, что все это где-то способствует нам в чем-то! - провозгласил Шио, опрокинул наперсток в рот и часто заморгал.
-Ах, Пикассо! - заломила руки Лапонька, опрокинула наперсток и тоже заморгала.
-Представляете - старик, а как рисует, черт бы его побрал! - вздохнула Виола. Лулу тоже вздохнула, но ничего не сказала, а схватила последнее печенье.
Пожалуйста, еще чашечку, Виола, - еще раз вздохнула Лапонька и продолжила беседу: - В лесу мы, в лесу, генацвале! Европа кофеем поддерживает дух. Не то, что мы - засядем за стол и начинаем: сациви, табака, жареный сулугуни, шашлык, лобио…
Я проглотил слюну величиной с кулак и с мольбой взглянул на Лапоньку: хватит, мол, не своди с ума. Лапонька продолжала:
-Ах, Европа, Европа! Зайдешь в кафе, сядешь и о каком хлебе может быть речь?
Это уже было слишком. При упоминании хлеба у меня свело язык, жилы на шее натянулись, как струны, а рефлексы Павлова сделали все возможное с моими железами.
-Потому-то, генацвале, у них и осанка, и походка… Возьмите Брижжит, возьмите Сильвану, Софи Лорен или Монику Витти, - сказала Лулу, мизинчиком собрав с вазы крошки от печенья и как бы невзначай отправив их в рот.
-Цивилизация, генацвале, цивилизация… Куда нам? Настоящие папуасы! Миклуха сказал как-то Маклай, что папу…
-Хлеба! - застонал я.
-Что?! - с ужасом спросила Виола.
-Кусочек хлеба и чуточку сыра, иначе умру у вас на глазах… Я ведь ничего не ел…
В салоне наступила тишина, перешедшая в презрительный шепот. Виола, пожав плечами, ушла на кухню и вынесла засохшую корку хлеба и кусочек окаменевшего сыра.
-Прости, Тенгиз, ничего другого нет… мы не думали…
-Что ты, Виола, это ты прости, - успокоил я ее и набросился на хлеб с сыром.
Лапонька, чтобы не смотреть на меня, подошла к магнитофону. "О Джекки Джо…" - взвыл магнитофон в такт моим челюстям. Когда я сжевал половину, Лапонька подсела ко мне и снисходительно спросила:
-Что, очень сухой хлеб?
-Ничего, - промычал я, не переставая жевать.
-Бедненький. А ну-ка покажи…
Я протянул оставшееся ей.
-И правда, ничего, - промычала она, жуя.
-Что, действительно, не очень сухой? - оживилась Лулу. - Покажи-ка.
Лапонька показала. Лулу схватила кусок.
-Вполне съедобно! - поразилась Лулу.
-Правда?! - поспешно удивился и Бено, но подтверждать было не на чем.
-Виола, загляни-ка, будь другом, на кухню: может, что еще осталось? - небрежно спросил Шио.
-Вай ме, что мне с вами делать? Там только в ведру сухой хлеб, молочник просит не выбрасывать, говорит, для коровы!..
-Давай, милая, корова подождет! - махнул рукой Бено.
Виола притащила ведро.
"О Джекки Джо…" - наяривал магнитофон.
-Виола, а сыр вы для коровы не откладываете?
-Виола, душенька, а чеснок и редиска у вас найдутся?
-Виола, захвати заодно соль и лук!
-Ух, это ткемали поднимет и мертвого!
-Стукни меня по спине, - спросила Лапонька, - что-то я поперхнулась.
-А вина, вина у тебя нет, Виолочка?
-Было, но оно, по-моему, прокисло…
-Знаешь, что я тебе скажу: убери-ка эти наперстки и давай чайные стаканы. Вот так. А теперь наполним, - сказал уже назначивший себя тамадой Бено.
-А что мне делать с этим кофе? - чуть не плача, спросила виола.
-Остуди, и спрячь для коровы, - посоветовал Шио.
Я наполнил стаканы. Виолина мама вдруг свершила чудо почище явления Христа народу, водрузив на стол дымящиеся хачапури, и скромно присела в углу. "Чао чао бамбино…", - прощался магнитофон.
-Выключите там этого сукиного сына, сейчас начинаем мы. Виола, поставь "Тбилисо"!
-"Тбилисо" у меня нет, - смутилась Виола, - есть "Сулико"…
-Давай "Сулико"! Ну, тетенька, ваше здоровье!
-Будьте здоровы, детки!
[/SPOILER]
Нодар Думбадзе
:D:D