Polozen
26-06-2011 08:34:43
О ЧЕМ МОЛЧАТ ДЕНЬГИ
Оскар Уайльд: «Когда я был молод, я думал, что деньги — самое главное в жизни; теперь, когда я стар, я знаю, что это так»
1. СИМВОЛИЧЕСКОЕ, ВООБРАЖАЕМОЕ И РЕАЛЬНОЕ ДЕНЕГ
Становление банковской системы и параллельное развитие бумажно-денежного и чекового оборота превратили деньги в простую запись. Превратившись из сокровища в знак ценности или в операцию, производимую с ценностями, деньги, так сказать, “дематериализовались”. Человечество перешло от “материалистической” концепции денежного товара (или “денег-товара”) к “номиналистической” концепции “денег-знака”.
Если рассматривать деньги как "меру ценностей", то они явно выступают в “идеальном” или “воображаемом” виде; это простая единица измерения, с которой сравнивают товары для того, чтобы определить им цену. Они функционируют как “фиктивный” или идеальный эталон. Деньги — “самый чистый” символ”, потому что в действительности нет ничего, что соответствует ему. Сами по себе они ничего не стоят: Вы не можете съесть, выпить, посеять их, покататься на них или спать под ними. Все же они стоят больше, чем что — то еще, потому что они есть ценность, они — то, как мы определяем ценность, и поэтому их можно преобразовать во что — нибудь еще.
Посредством символических эквивалентов — реальный труд превращается в символическую ценность. Если воспринимать деньги как инструмент обмена, посредника при покупке или про- даже товаров, их роль является символической. Здесь их можно заменить другими символами, не имеющими собственной ценности, простыми жетонами.
Наконец, если деньги выступают как средство образования сокровища, от них ожидают, чтобы они обладали реальной ценностью. При описании функции “сокровища” неизменно возникает понятие реальной ценности. Таковы категории идеального, символического и реального, используемые при разделении трех основных функций денег. Интересно, что можно провести параллель при утверждении, что эти же категории крайне необходимы при исследовании языка и знака. Их можно найти у Лакана. Возможно, что любой процесс обмена может быть описан с помощью этих категорий.
Слово, как и золото, обладает “естественностью”, которая на поверку оказывается более или менее воображаемой. Звуки, легко произносимые человеческими существами, “естественно” начинают казаться особыми, привилегированными знаками, эталоном или всеобщим эквивалентом всех других знаков. Это ведет к идеализации устной речи. Точно так же считается, что золото или серебро становятся универсальными деньгами из практических соображений, «без всякого вмешательства закона», а только в силу логики вещей.
Необходимость представление слова в виде буквенной записи, а также субституция золота конвенциональными знаками открывают новые возможности выхода за пределы знаков, их инфляции, замены одних знаков другими. Это до бесконечности откладывают нашу встречу с полным смыслом или реальной ценностью. Именно в этом неопределенном, открытом пространстве мы сегодня и существуем.
«Запись», «жетон», «кредитная карта» больше не являются посредниками, а формируют порядок, имеющий свою собственную логику неопределенных, бесконечных отношений знаков к знакам без отсылки к конечной реальности.
Какое свойство денег ни возьми, оно тут же перечеркивается, взаимно уничтожается другим, противоположным свойством. В этом смысле они абсолютно уникальны.
Сегодня в обществе особая форма безумия — культ экономического роста, который стал главным религиозным мифом. “Мы больше не даем наши излишки Богу; вечный процесс соз- дания увеличивающегося излишка — наш Бог».
Деньги символизируют реальное становление, но так как мы никогда не становимся реальными, мы только имеем чувство более реальной нехватки. Мы оказываемся в бесконечной пробке, поскольку фишки, которые накопили, нельзя обналичить. В тот момент вера в то, что деньги могут разрешить эту нехватку, рассеян; субъект становится еще более опустошенными, чем прежде. Это указывает на фунда-ментальный недостаток любой экономической системы, которая требует непрерывного роста для выживания: такие системы базируются не на потребностях, а на опасении, поскольку оно питает и кормит чувство нехватки.
Если попытаться взглянуть на деньги с точки зрения процессов, происходящих в глубинах субъекта, нужно обратиться к первоисточникам. 2. ДЕТСТВО ДЕНЕГ
Для психоаналитика открытое Фрейдом символическое значение денег является само собой разумеющимся. «Везде, где был или остается господствующим архаический способ мышления — в древних культах, мифах, сказках, суевериях, в бессознательном мышлении, в сновидении и неврозе, — деньги состоят в самых интимных отношениях с нечистотами».
Фрейд предположил связь эрогенизированной зоны заднего прохода в детстве и развивающейся позднее такой чертой характера, как жадность. Исследуя аналитически историю раннего детства тех, кто впоследствии стал особенно аккуратным, бережливым и своекорыстным, можно узнать, что они принадлежали к числу таких младенцев, «которые задерживают опорожнение кишечника, чтобы извлечь больше удовольствия из акта дефекации», и даже в более поздние годы им все еще «доставляет удовольствие задерживать стул». Наиболее явно представлены эти отношения, между такими несовместимыми с виду явлениями, как интерес к деньгам и дефекация.
Первоначально ребенок обращает интерес к дефекации без всякого торможения и ему доставляет удовольствие задерживать стул. Задержанные фекалии являются первыми «сбережениями» человека, и остаются в бессознательных взаимоотношениях с любым видом телесной деятельности или любым духовным стремлением, связанным с собиранием, накоплением и сбережением.
Но кал — еще и одна из первых игрушек ребенка. Аутоэротическое удовлетворение, которое доставляют ребенку сжимание и сдавливание фекальных масс в заднем проходе и игра запирательных мускулов, скоро превращается отчасти — в своего рода объектную любовь, за счет того, что от ощущений определенного органа интерес перебрасывается на саму материю, явившуюся причиной этих ощущений. Таким образом, испражнения «интроецируются», и в этой стадии развития — принимаются за интересную игрушку; отучить от нее можно, как считал Ференци- только запугиванием и угрозой наказания. Интерес ребенка к испражнениям пре- терпевает первое искажение из-за того, что ему становится противным и даже отвратительным запах кала. Вероятно, это связано с началом прямохождения. Остальные свойства этой субстанции, а именно то, что она влажная, вязкая, пачкается и т. д., до поры до времени не задевают чувства чистоплотности ребенка. Он все еще охотно играет с сырой уличной грязью, любит сгребать ее в большую кучу. Хотя куча грязи — уже символ, который отличается от «подлинника» отсутствием запаха. Уличная грязь для ребенка — как бы дезодорированные испражнения.
Но постепенно — разумеется, не без помощи педагогических мероприятий — чувство чистоплотности у ребенка возрастает, и уличная грязь становится для него невыносимой. Теперь он пренебрегает такими субстанциями, которые из-за их вязкости, влажности и цвета оставляют следы на теле и одежде, и избегает их, потому что это «гадость». Символ кала, следовательно, претерпевает дальнейшее искажение — обезвоживается. Интерес ребенка обращается к песку — сухому и чистому. Радость детей, когда они возятся в песке, сгребают его и лепят из него, рационализируется и ратифицируется взрослыми, которым очень удобно, что шалун часами спокойно играет в песочек. Поэтому игра в песок объявляется «здоровой», уместной с гигиенической точки зрения. Тем не менее песок для игры — тоже не что иное, как копросимвол, дезодорированный и обезвоженный кал.
На этой стадии развития нередко случается «возвращение вытесненного». Детям доставляет удовольствие лить воду в сделанные в песке ямки и таким образом приближать материю, с которой они играют, к ее первоначальной, водянистой, стадии. Нередко мальчики используют для такого «орошения» собственную мочу, подчеркивая этим единую природу той и другой субстанции. Интерес к специфическому запаху экскрементов тоже не прекращается в одночасье, а только перебрасывается на другие, похожие запахи. Дети все еще предпочитают нюхать вязкие вещества с характерным запахом — сильно пахнущие продукты распада отторгнутых клеток эпидермиса между пальцами ног, секрет слизистой оболочки носа, ушную серу и грязь под ногтями, а некоторые, не ограничиваясь тем, что разминают и обнюхивают эти субстанции, еще и берут их в рот. Известно, какое сладострастное удовольствие получает ребенок от разминания оконной замазки (цвет, консистенция, запах), смолы и асфальта.
В этом возрасте — да и в более старшем — отмечает Ференци- детям чрезвычайно нравится запах конюшни и испарений светильного газа. От пристрастия к светильному газу, асфальту и запаху скипидара ответвляется особый путь сублимации анальной эротики: предпочтение хорошо пахнущих веществ, парфюмерии, и на этом может закончиться «реактивное образование» (по 3. Фрейду).Люди, у которых наблюдается этот вид сублимации, нередко и в других отношениях развиваются в эстетов. Эстетизм, несомненно, имеет самый крепкий корень в вытесненной анальной эротике. Эстетический интерес и интерес игрока происходят из одного источника и отчасти проявляются в удовольствии от рисования и лепки (скульптуры).
Развитие чистоплотности постепенно приводит к тому, что и песок делается неприятным для ребенка. Начинается инфантильный «каменный век»: собирание красивой разноцветной гальки. Это еще более высокая степень замещения: нечто плохо пахнущее, сырое, мягкое символизируется посредством чего-то не имеющего запаха, сухого и твердого. Об источнике этого пристрастия теперь напоминает только то, что камни — так же, как грязь и песок, — собираются с земли.
Значимость камушков как капитала здесь уже очень высока. (Дети «очень богаты» в буквальном смысле слова (игра слов: немецкое слово steinreich ( stein — камень, reich — богатый) означает и "очень богатый", и "каменистый" (в зависимости от того, где поставить ударение)).
После камней наступает очередь искусственных предметов как объектов коллекционирования, и интерес «отрывается» от земли; дети усердно собирают стеклянные шарики, пуговицы, фруктовые косточки — на этот раз уже не только ради их собственной ценности, но и как мерило ценности вообще, как примитивные монеты, которые превращают прежнюю меновую торговлю детей в оживленное денежное обращение. Однако и на этой ступени выдает себя не целесообразный с практической точки зрения, а либидинозный — иррациональный характер «детского капитализма»: ребенку доставляет удовольствие само собирание как таковое.
Остается сделать еще один шаг — и идентификация грязи с золотом завершена. Скоро и камушки начинают ранить чувство чистоплотности ребенка — он хочет чего-то более чистого и находит это в блестящих монетках, к которым испытывает то же уважение, что и взрослые, так как монетки означают заманчивую возможность заполучить все, что пожелаешь. Но вначале имеют значение не эти чисто практические соображения, а радость от игры — собирания, накопления и рассматривания блестящих металлических штучек. Монетки еще не столько представляют экономическую ценность, сколько доставляют удовольствие сами по себе. Их блеск и цвет радуют глаз, металлический звон — слух, играть с круглой гладкой шайбочкой приятно и на ощупь, и только обоняние остается ни с чем, да чувство вкуса вынуждено довольствоваться слабым, хотя и своеобразным металлическим привкусом. На этом развитие денежного символа в основном заканчивается. Из удовольствия, связанного с содержимым кишечника, получается радость обладания деньгами, но после всего сказанного понятно, что и деньги — не что иное, как кал, но только без запаха, обезвоженный и блестящий, — « pecunia non olet » (деньги не пахнут). — пословица означающая что лишь немногие люди могут отказаться принять деньги, в независимости как они заработаны (император Веспасиан, обложивший налогом общественные отхожие места);
Между тем мыслительный аппарат продолжает развиваться в сторону логического мышления. У взрослых символический интерес к деньгам распространяется не только на предметы с похожими физическими свойствами, но и на всевозможные вещи, которые означают ценность или имущество (бумажные деньги, акции, сберегательная книжка и т. д.). Но какую бы форму ни принимали деньги, радость от обладания ими имеет глубокие и обильные источники в копрофилии.
Тема денег в обществе – почти такая же запрещенная и неудобная, как тема секса или смерти и даже более табуированная. Конечно же, мы говорим на эти темы, но почему-то предпочитаем не называть вещи своими именами. Соответственно, тема денег, как и тема секса, обросла в нашем сознании невероятным количеством мифов, причем стойких и убедительных. За внешней похожестью денег кроется множество значений. Широкая взаимозаменяемость денег обманчива — она позволяет покупать внешность вещей, их физическую форму, как в случае «продажной женщины», но то, что мы казалось бы купили, ускользает от нас.
3. ЗНАЧЕНИЕ ДЕНЕГ
Деньги в современном обществе имеют три универсальных значения. Первое из них выражается в том, что деньги способны к созиданию. Они способны давать жизнь чему-то новому. Мужчина всегда стремится компенсировать свою неспособность рожать самому. Сначала он мог создавать. Орудия труда, например. Потом он мог выдумывать теорему Пифагора или порож- дать на свет произведения искусства. Сегодня все это он может просто покупать. Ему достаточно иметь деньги.
Второе значение денег — это социальногенетический багаж, который полностью вытеснил исконно генетический. Обладание какой-то суммой денег — это как набор генов, набор гарантированных программ, которые обе- спечат будущему потомству определенные черты и свойства. Именно деньги определят, кем будет ваш ребенок, как он будет расти, каковы его шансы на эффективное выживание. Деньги пре- допределяют его успех, образование, карьеру и даже будущий брак.
И третье, важное значение денег заключается в том, что они заменяют собой сексуальные отношения в том смысле, в котором они предполага- ются природой. Трата денег в этом смысле приобретает ритуальный акт совокупления. Сегодня возможность и способность покупать становится сублимацией самого секса. Чем более вы способны покупать, тем более вы сексуальны. Субъект, который имеет много денег, является наилучшим сексуальным партнером.
С психологической точки зрения деньги представляют собой идеальный экран для наших про- екций: как изображение проецируется на киноэкран, так и мы приписываем деньгам те смыслы, которые значимы для нас.
Все знают, что счастье не в деньгах, но все еще хотят убедиться лично.
Использованная литература:
Ференци Ш. «К вопросу об онтогении денежного интереса»
Франкл Д. «Анальное либидо и проекция»
Фрейд З. «Характер и анальная эротика»
Светлана Матякубова
http://www.chaosss.info/xaoc/money.html