Smersh
14-09-2013 10:58:04
Суббота, 29 Июня 2013 г. 17:31
Публикую заключительную часть параграфа восьмого из первой главы своей старой,двадцатилетней давности, научной монографии - Волков-Пепоянц Э.Г. МЕТАМОРФОЗЫ И ПАРАДОКСЫ ДЕМОКРАТИИ. ПОЛИТИЧЕСКАЯ ДОКТРИНА БОЛЬШЕВИЗМА: ИСТОКИ, СУЩНОСТЬ, ЭВОЛЮЦИЯ, АЛЬТЕРНАТИВЫ. 19I7-I929 гг. В 2-х книгах. Кн.1. - Кишинев: “LEANA”.1993. - XXXII+ 464 с.
Глава первая. СОДЕРЖАНИЕ И ЭВОЛЮЦИЯ КОНЦЕПЦИИ ДЕМОКРАТИИ К.МАРКСА И Ф. ЭНГЕЛЬСА
1.8.Анализ К.Марксом и Ф.Энгельсом проблемы "правящие-управляющие/управляемые" в контексте концепции демократии.
Переоценка полемики К.Маркса с Г.Гегелем и М.Бакуниным(4)
Своего апогея одна из двух линий исследования, начатая К.Марксом в рукописи "К критике гегелевской философии права" и связанная с упразднением бюрократии и поголовным участием пролетариата в управлении, достигла в его сочинении "Гражданская война во Франции" и в других работах, опубликованных после Парижской коммуны.
На основе обобщения кратковременного (72 дня), локального (один город) и чрезвычайного (ситуация "осажденной крепости" со своей специфической логикой и психологией политического поведения) революционного политического опыта Парижской коммуны, К.Маркс и Ф.Энгельс предложили особый, выходящий за рамки традиционной парламентской и правовой демократии способ радикальной борьбы с бюрократизмом и бюрократией путем ее упразднения как профессионального, штатного и невыборного аппарата и как специального социального слоя управляющих.
В марксистском анализе опыта коммунаров есть две взаимосвязанные грани, которые тем не менее необходимо отделить одну от другой и исследовать порознь: первая - положения, касающиеся проблемы "правящие-управляющие/управляемые", и вторая - идеи, относящиеся к сущности и организации государственной власти.
Отправные пункты первой грани мы проанализируем и оценим здесь, а второй - в следующем параграфе.
Парижская коммуна на первый взгляд как будто бы подтвердила мысль К.Маркса, высказанную им еще в середине 40-х гг. и конкретизированную после революции середины века на континенте, о необходимости слома буржуазной государственной машины. Именно таким образом долгие десятилетия, вплоть до сегодняшних дней (249), с подачи В.И.Ленина, который в "Государстве и революции", по справедливому и меткому замечанию В.Буртина, "чуть ли не каждую фразу отсюда (из работы К.Маркса "Гражданская война во Франции". - Э.В.-П.) возвел в ранг отдельного, самостоятельного принципа социалистической государственности” (250), и оценивались все радикальные идеи, высказанные К.Марксом после Парижской коммуны.
Если до Парижской коммуны К.Маркс и Ф.Энгельс лишь продолжили достаточно длинный ряд мыслителей прошлого, относящихся в основном к утопической мысли ХVIIIв., демократическо-социалистической литературе первой половины XIX в. (Морелли, бабувисты, Э.Кабе, Ж.Пийо и др. (251), высказывавших идентичные идеи, то после упомянутого события они попытались первыми превратить гипотезу с многовековой историей в непререкаемую истину, опираясь в своей аргументации на пролетарскую политическую практику коммунаров.
Обобщая опыт Парижской коммуны, К.Маркс в лапидарной и емкой форме сформулировал "новый" тип общественного управления (являющийся в действительности хорошо известным специалистам еще со времен античности), открытый, по его мнению, Коммуной: "управление народа посредством самого народа" (252). Через несколько лет (1875 г.) К.Маркс конкретизирует свою мысль: "то положение, когда народом управляют, должно быть заменено самоуправлением народа" (253).
Для К.Маркса профессиональный, штатный и назначаемый сверху аппарат и работники управления - бюрократия - являются социальными врагами пролетарской демократии. С целью возвращения обществу всех тех функций, которые государство отобрало у него и присвоило, устранения отчуждения и дуализма гражданского общества и политического государства, К.Маркс предлагает систему антибюрократических мер, апробированных коммунарами.
Благодаря этим мерам происходит слом существующего аппарата управления, многих других государственных институтов, что одновременно и обусловливает расширение и углубление демократии. В отличие от другой линии, связанной с формально-демократическим и относительно мирным путем революции, К.Маркс теперь и здесь отказывается от всякой преемственности в организации буржуазной и пролетарской демократии. Будущее последней видится ему, по адекватной интерпретации В.Б.Пастухова, ”не как продолжение процессов, которые зарождаются в рамках буржуазного строя, а как альтернатива им" (254).
С одной стороны, пролетарской демократии наследовать у буржуазной было нечего, так как реальная управляющая система, по мнению К.Маркса, была реакционной и заслуживала только слома. С другой стороны, и наследовать было незачем, ибо в буржуазной демократии управляющая, бюрократическая система контролировалась представительными органами власти, парламентом и общественным мнением. А поскольку теперь предполагалось, что бюрократическая система будет сломлена и заменена всеобщим вооружением народа, поголовно участвующим в управлении, то встроенные в существующую буржуазную демократию механизмы контроля становятся ненужными.
Приведем ключевой обширный фрагмент из сочинения К.Маркса “Гражданская война во Франции”, где основоположник марксизма с одобрением перечисляет антигосударственные и антибюрократические и вместе с тем демократические мероприятия Коммуны.
"...Первым декретом Коммуны было уничтожение постоянного войска и замена его вооруженным народом". - указывает К.Маркс и продолжает: "Коммуна образовалась из выбранных всеобщим избирательным правом по различным округам Парижа городских гласных. Они были ответственны и в любое время сменяемы. Большинство их состояло,само собой разумеется, из рабочих или признанных представителей рабочего класса. Коммуна должна была быть не парламентарной, а работающей корпорацией, в одно и то ж время и законодательствующей, и исполняющей законы. Полиция, до сих пор бывшая орудием центрального правительства, была немедленно лишена всех своих политических функций и превращена в ответственный орган Коммуны, сменяемый в любое время. То же самое - чиновники всех остальных отраслей управления.Начиная с членов Коммуны, сверху донизу, общественная служба должна была исполняться за заработную плату рабочего. Всякие привилегии и выдачи денег на представительства высшим государственным чинам исчезли вместе с этими чинами. Общественные должности перестали быть частной собственностью ставленников центрального правительства.Не только городское управление, но и вся инициатива, принадлежавшая дсселе государству, перешла к Коммуне.
По устранении постоянного войска и полиции, этих орудий материальной власти старого правительства, - развивает свой анализ К.Маркс, - Коммуна немедленно взялась за то, чтобы сломать орудие духовного угнетения, "силу попов", путем отделения церкви от государства... Все учебные заведения стали бесплатными для народа и были поставлены вне влияния церкви и государства... с науки были сняты оковы, наложенные на нее классовыми предрассудками и правительственной властью.
Судейские чины потеряли свою кажущуюся независимость... Как и прочие должностные лица общества, они должны были впредь избираться открыто, быть ответственными и сменяемыми.
Парижская коммуна, разумеется, должна была служить образцом всем большим промышленным центрам Франции. Если бы коммунальный строй установился в Париже и второстепенных центрах, старое централизованное правительство уступило бы место самоуправлению производителей и в провинции... Коммуна должна была стать политической формой даже самой, маленькой деревни... Собрание делегатов, заседающих в главном городе округа, должно было заведовать общими делами всех сельских коммун каждого округа, а эти окружные собрания в свою очередь должны были послать депутатов в национальную делегацию, заседающую в Париже; делегаты должны были строго придерживаться mandatimperativ(точной инструкции) своих избирателей и могли быть сменены во всякое время. Немногие, но очень важные функции, которые остались бы тогда еще за центральным правительством, не должны были быть отменены... а должны были быть переданы коммунальным, то есть строго ответственным, чиновникам" (255).
Таков генеральный и революционный проект классика марксизма по упразднению бюрократической управляющей системы. Причем К.Маркс специально оговаривает, что новая Коммуна вовсе не идентична средневековой коммуне, не воскрешает ее. Если прежняя коммуна являлась органом местного самоуправления в качестве противовеса государственной власти, формой борьбы против ее чрезмерной централизации, то коммунальная система в новой форме в национальном масштабе превращала бы саму государственную и административную власть на всех уровнях в самоуправение производителей, сочетала бы в себе федерализм и централизм (256).
В связи с анализом и оценкой К.Марксом опыта Парижской коммуны возникает ряд вопросов. Неужели классик не понимал:
I) что кратковременный опыт одного города, находящегося в осадном положении, вовсе не достаточен для того, чтобы сделать универсальные выводы о необходимости упразднения бюрократии и непосредственном участии всех в управлении, о выборности и сменяемости в любое время всех должностных лиц?
2)что идея самоуправления, воспринимаемая многими угнетенными на протяжении веков как панацея от всех бед и эксплуатаций, будучи многогранной и многомерной, в процессе практической реализации сталкивается со многими трудностями, известными из опыта истории?
3)что может быть политическая практика коммунаров по строительству органов власти и администрации была всецело или отчасти вынужденной и ее надо было рассматривать как кратковременную, переходную форму от автократического режима к демократическому?
4)что, может быть (в дополнение к сказанному), Парижская коммуна как орган самоуправления во многом обусловливалась чрезвычайными условиями - логикой и психологией политического поведения в ситуации "осажденной крепости" и прифронтового города?
И если Парижская коммуна, по словам К.Маркса, "была открытой, наконец, политической формой, при которой могло совершиться экономическое освобождение труда” (257), то опыт Парижской коммуны, как это принято в науке при любом открытии, следовало подвергнуть всестороннему, беспристрастному теоретическому анализу - изучить все его положительные и отрицательные стороны, осуществить проверку в политической практике не раз и не два и на протяжении длительного времени. Лишь после этого говорить и писать об открытии.
Ведь такому пути следует сам К.Маркс в своих экономических штудиях. Но здесь в отличие от "Капитала" мы имеем дело с политическим документом, на котором оставила печать политическая целесообразность, а главное - отразились чувство сострадания, возникшее в связи с трагической судьбой коммунаров, гнев к палачам и солидарность с освободительной борьбой парижского пролетариата.
Тем не менее неужели К.Маркс надеялся, что выборность, сменяемость, ответственность, отсутствие привилегий установятся в масштабе страны стихийно и, предположим, однажды установившись, будут стабильно функционировать и дальше? Задумывался ли он о том, кто или что явится гарантом самоуправления с вышеперечисленными принципами? Неужели вооруженный народ по всей стране? А где гарантия, что, однажды, захотев подобную управляющую систему, вооруженный народ или часть его потом не передумают? Или где гарантия от узурпации власти вождями, демагогически склонившими на свою сторону часть вооруженного народа? И разве с самого начала вооруженный народ в масштабах всей страны будет однороден и между различными регионами или слоями не могут возникнуть противоречия? Не приведет ли это к борьбе за власть, не отразится на системе власти и управляющей системе?
Вопросов возникает очень много. И все они свидетельствуют, что предлагаемая управляющая система нестабильна; нет мехнизмов по ее поддержке, разве что голое насилие и демагогия.
Ю.Буртин, хотя и не со всеми его выводами мы согласны, в данном случае совершенно правомерно вопрошает: "Что же реально может помешать людям, находящимся у власти и вынужденным отчаянно бороться за ее удержание и укрепление, сначала заменить - в интересах революции, разумеется, - выборность назначением, а сменяемость снизу - сменяемостью сверху, создать взамен прежней политической полиции новую, собственную, в дальнейшем же - ну, скажем, с целью эакрепления проверенных кадров - пожертвовать до наступления более благоприятных времен и какими-то другими, столь же неоспоримыми,но, к сожалению, пока несвоевременными принципами (отказом от привилегий и пр.)? Институты старой буржуазной демократии, пусть урезанной и несовершенной: парламентаризм, независимость суда, свобода печатй? Их нет, они сломаны вместе со всей "старой государственной машиной". "Всеобщее вооружение народа?" Но в мирное время и в масштабах большой страны это вообще фантастика, столь же мрачная,сколь и малоэффективная в качестве средства против бюрократизации и инструмента демократического контроля" (258).
Характерно и примечательно, что А.Бутенко, полемизирующий с Ю.Буртиным в связи с критикой последним исторической теории К.Маркса, как бы и не замечает его критики политической доктрины марксизма (259). Или нечего было возразить по существу? Думается причина заключается в том, что в своей книге "Власть народа посредством самого народа” А.Бутенко полностью солидаризируется с приведенными нами взглядами К.Маркса о бюрократии, самоуправлении (260). Хотя справедливости ради надо заметить, что судить по книге (да еще по данной тематике), изданной в 1988 г. в СССР, о подлинных взглядах А.Бутенко трудно. Но ведь всегда имеется выход - не печатать то, с чем не согласен. Может, потому и умолчал ученый?
Однако вернемся к основной теме нашего исследования. Неужели К.Маркс в действительности верил также в то, что административное и политическое управление не требует специального образования и опыта, как он это утверждает?
Или не замечал явного противоречия между двумя принципами распределения: с одной стороны, принципом "сведения платы всем должностным лицам в государстве до уровня заработной платы рабочего", а с другой стороны, принципом распределения по труду,характерным для постреволюционного общества, "первой фазы коммунизма”.
Все поставленные нами вопросы с неизбежностью подводят к еще одному: почему К.Маркс в своих сочинениях, разрабатывая идею ликвидации бюрократии и соответственно идею непосредственного участия всех в управлении, выборности и сменяемости должностных лиц, самоуправления, почти не полемизирует (одним из немногих случаев исключения является конспект книги М.Бакунина "Государственность и анархия") с теми политическими мыслителями, которые ставят под сомнение осуществимость на практике с пользой для управляемых (а значит, и общества в целом) указанных идей?
Сделаем здесь небольшое отступление. Оно необходимо в связи с тем, что в советской литературе высказывалась мысль (при выяснении домарксистских корней идеи отмирания государства), согласно которой Аристотель является чуть ли не основоположником идеи, принципа "непосредственного участия всех в управлении". Однако наличие преемственной связи между Аристотелем и К.Марксом верно лишь с формальной стороны - Аристотель действительно рассматривает в "Политике" указанный принцип, - а по существу между ними такой преемственной связи нет.
Аристотель, - как первый великий системный аналитик в истории человечества, - перечисляет все умозрительно возможные способы замещения должностей в управляющей системе по трем основаниям: кто назначает на должности, из кого они замещаются, каким образом это происходит (261) (по таблице Зуземиля - у Аристотеля 27 способов). В свою очередь, тот или иной способ замещения должностей, согласно Аристотелю, соответствует тому или иному виду государственного устройства. В частности, демократии соответствуют два основных способа замещения должностей: "когда все граждане назначают на должности из числа всех граждан" (262) и когда все граждане участвуют в замещении должностей из числа некоторых граждан (263) или отчасти из всех, отчасти из некоторых "путем выбора или по жребию или посредством соединения того и другого, так что одни из должностей замещаются путем выбора, другие - по жребию" (264) (всего, таким образом, демократии соответствует 9 способов).
Казалось бы, можно провести определенную аналогию между "Политикой" и "Гражданской войной во Франции" по данному вопросу. Однако суть дела состоит в том, что, согласно убеждению Аристотеля, демократический принцип замещения должностей: все должности управления, контроля, распоряжения замещаются по очереди (или по выбору, или по жребию) из всего состава граждан - сам по себе, безотносительно к качественному и количественному составу населения, не является наилучшим. (У К.Маркса же он, наоборот, наилучший и единственно возможный).
Во-первых, потому, что демократия для Аристотеля не является правильной, а тем более наилучшей формой правления, каковой из реально существующих является полития (узкий смысл термина), или среднее, смешанное правление. Политии же в отличие от демократии соответствует другой способ замещения должностей: "не все граждане участвуют в назначении на должности - из числа всех ли или некоторых, по жребию ли или путем выбора... или... одни должности замещаются из всех граждан, другие - из некоторых, путем выбора ли или по жребию, или посредством соединения того и другого, т.е. так, что одни должности замещаются путем выбора, другие - по жребию..." (265)
Во-вторых, демократий в зависимости от состава народонаселения Аристотель выделяет несколько видов, но даже в наилучшей из них (а точнее, наименее худшей) - земледельческой, хотя весь народ (свободнорожденные) и участвует в выборе должностных лиц, в принятии отчета от них, отправляет обязанности судей (266), тем не менее управленческие высшие должности могут занимать не все (необходим имущественный ценз или (и) наличие способностей) (267).
В-третьих, именно в худшем из видов демократии ("крайней") все граждане принимают участия в государственном управлении (268). Но даже в ней, по мнению Аристотеля, есть должности, для занятия которых необходимы особый опыт и знания (269). А кроме того, сама “крайняя" демократия не является долговечной.
Таким образом, аналогии не получается.
Однако на это возразят, что кроме реально существующих государственных устройств Аристотель конструировал и идеальное государство, и как раз в нем все граждане участвуют в государственном управлении (270).
Но идеальное государство Аристотеля уж тем более не может служить аналогом для Парижской коммуны, прежде всего в силу того, что принцип "участия всех граждан в государственном управлении" в идеальном государстве функционирует лишь потому, что все граждане в нем являются добродетельными (271). А главное - ни ремесленники, ни землепашцы, ни торговцы гражданами идеального государства Аристотеля не являются, так как лишены добродетели вследствие своего рода занятий (272).
Кратко, емко и точно определил идеальное государство Аристотеля В.А.Гуторов: "Идеал Аристотеля - небольшая аристократическая "община равных", все члены которой участвуют в государственном управлении, посвящая (как в силу природной склонности, так и благодаря мудрой предусмотрительности законодателя) вою свою жизнь развитию собственной добродетели" (273).
Итак, как убедился читатель, принцип непосредственного участия всех граждан в управлении в том виде, как его трактует Аристотель в "Политике", совсем не то же самое и даже совсем не то, чем является этот же принцип в интерпретации К.Маркса в "Гражданской войне во Франции".
После всего сказанного, конечно, не может не напрашиваться сопоставление, с одной стороны, всесторонних, систематических политических размышлений Аристотеля, "основывающихся на изучении множества разнообразных политических опытов прошлого и настоящего и личных наблюдений, который тем не менее не облекает, как правило, свои выводы в категорическую форму, и, с другой стороны, рассуждений К.Маркса и Ф.Энгельса в связи с локальным, кратковременным и специфическим (хотя и трагическим) опытом Парижской коммуны, фактически сводящихся к констатации политических дел коммунаров, и тем не менее классики марксизма облекают свои выводы в универсальную и категорическую форму без достаточной теоретической аргументации.
В русле обсуждаемой проблемы находятся и некоторые моменты полемики М.Бакунина в книге "Государственность и анархия" с политическими идеями К.Маркса и Ф.Энгельса и, в свою очередь, критика К.Марксом бакунинской критики марксистской политической доктрины в своем конспекте сочинения отца русского анархизма. Лишь совсем недавно открылась возможность для беспристрастного анализа и оценки этой полемики. В конце 80-х гг. в советской печати появились первые публикации которых отмечались неоднозначность полемики К.Маркса и М.Бакунина, правота по многим позициям вождя анархизма и соответственно слабость теоретической позиции основоположника марксизма (274). Поэтому, естественно, многие аспекты полемики двух мыслителей не нашли еще исчерпываюшего и беспристрастного освещения.
Примечательно, что К.Маркс в своем конспекте главным образом подвергает детальной критике бакунинскую критику марксистской политической доктрины. Об этом свидетельствует хотя бы такой бросающийся в глаза факт: если на все 38-39 страниц (с убористым шрифтом) текста М.Бакунина, выписанного К.Марксом в своем конспекте, приходится примерно 6-7 страниц его собственного текста, то на две страницы текста М.Бакунина, содержащего критику политических воззрений марксизма, он отвечает почти четырьмя страницами собственных критических замечаний. Причем эти две страницы текста М.Бакунина КМаркс разбивает на 18 фрагментов и фрагментиков и по очереди пытается опровергнуть критику вождем анархизма своих политических взглядов (275), впрочем, такое предпочтение вполне и понятно.
Однако К.Маркс своей цели не достигает. Почти все вопросы, поставленные М.Бакуниным, остаются открытыми.
Проследим за полемикой двух мыслителей и "весомостью" их аргументов сквозь призму интересующей нас проблемы. При этом обращаем внимание на то, что М.Бакунин критикует марксистскую политическую доктрину не только с теоретической позиции анархизма (в соответствии с которой любой государственный аппарат - как и "самое демократическое” государство в целом - является "аппаратом насилия сверху",”управлением массами сверху вниз... посредством меньшинства" (276), но и с позиции здравого смысла, выявляя уязвимые места в подходе KМapксаи Ф.Энгельса к решению проблемы "управляющие/управляемые". Вот как раз на вопросы "здравого смысла" у К.Маркса и нет удовлетворительных ответов.
М.Бакунин по интересующей нас проблеме рассматривает два блока вопросов. Первый (назовем его организационно-технологическим) может быть сформулирован так: в каком реальном политическом механизме, институте, в какой организации и технологии управления будет реализованaидея участия всего пролетариата в управлении? "Неужели весь пролетариат будет стоять во главе управления?", "немцев... около сорока миллионов. Неужели же все сорок миллионов будут членами правительства?" - спрашивает М.Бакунин (277).
Но этот вопрос ("здравого смысла", в котором не заключено ни грана анархизма М.Бакунина) составляет одну сторону, грань дилеммы. А вторая грань состоит в том, что если признать, что весь народ будет управляющим, а управляемых не будет, то тогда не будет правительства, а значит, не будет и государства. В противном случае "если будет государство, то будут и управляемые, будут рабы"(278). Последнее утверждение М.Бакунина о рабах государства, конечно, исходит из анархической посылки.
И вот, чтобы решить обозначенную дилемму, марксисты, по мнению М.Бакунина, поступают просто: "Под управлением народным они разумеют управление народа посредством небольшого числа представителей избранных народом. Всеобщее и поголовное право избирания целым народом так называемых народных представителей и правителей государства - вот последнее слово марксистов, так же как и демократической школы, - ложь, за которою кроется деспотизм управлявшего меньшинства, тем более опасная, что она является как выражение мнимой народной воли" (279).
Какие же аргументы противопоставляет К.Маркс суждениям М.Бакунина? В каких случаях они достигают цели, а в каких нет? Последуем за мыслью К.Маркса.
На первый вопрос: как же весь пролетариат будет непосредственно управлять, а тем более находиться во главе управления?- К.Маркс дает последовательно два разных ответа и в дополнение к ним, в свою очередь, указывает на уязвимость теоретической конструкции М.Бакунина.
Во-первых, К.Маркс уподобляет будущую государственную управляющую систему системе управления в профессиональном союзе, в котором имеется исполком и куда вовсе не входят все члены профсоюза. И одновременно, во-вторых, чтобы усилить свою аргументацию, он апеллирует к разделению труда на фабриках, которое, безусловно, сохранится и в будущем (надо полагать, что К.Маркс подразумевает, что на фабрике будет установлена коллективная собственность), и соответственно сохранятся и различные функции, в том числе функция управления.
Второй аргумент К.Маркса повторяет развернутый довод Ф.Энгельса из его работы "Об авторитете" (280).
Однако подобное рядоположение двух доводов с позиции последовательной демократии неправомерно и не достигает цели. Хотя приведенные К.Марксом аргументы и освещают разные грани проблемы: первый – что даже в самой демократической общественной организации, какой является профсоюз, имеется постоянно действующий орган, выполняющий функции управления в период между собраниями всех его членов, и второй - что в производственной ассоциации, созданной на фабрике, сохранится общественное разделение труда, обусловленное потребностями производства, его объективной логикой.
Но ведь М.Бакунин в непосредственно цитированном К.Марксом тексте задается только вопросом о том, какими будут организация и технология управления в условиях, когда продекларировано, что власть принадлежит всем пролетариям.
К.Маркс же вторым аргументом доказывает, что функция управление объективно обособлена и поэтому ею и будут заниматься не все пролетарии одновременно. Сама по себе подобная постановка вопроса правомерна. Однако если рассматривать вопрос под углом зрения того, какова управляющая система в условиях пролетарской демократии, то аргумент К.Маркса неудачен, ибо производственное управление функционирует на основе специальных знаний, профессионализма, жесточайшей дисциплины и т.д. и, перенесенное на общество в целом, оно менее всего предполагает широкое участие масс в управлении, а, наоборот, ограничивает круг лиц, способных эффективно в нем участвовать.
Своим ответом К.Маркс как бы подтверждает опасение М.Бакунина по поводу того, что к управлению будет допускаться узкий круг людей и тезис о пролетарской демократии окажется фикцией.
Первый же аргумент, напротив, относится к существу вопроса М.Бакунина и предлагает одну из возможных моделей управляющей системы, сочетающей представительную и прямую пролетарскую демократию. Хотя, конечно, и в данном случае механизмы внутри профсоюзной демократии, предохраняющие от олигархизации систему управления в профсоюзе, не предусмотрены. К.Маркс не придает этому значения или полагает, что данные вопросы несущественны. Не считает нужным он также задаться вопросом о правомерности фактического отождествления государственного и административного управления с управлением в общественной организации.
Вместе с тем К.Маркс справедливо указывает М.Бакунину на проблему, которая возникает и в его теоретических конструкциях, - если даже строить управляющую систему "снизу вверх”, то все равно все пролетарии не будут "вверху". Кроме того, акцентирует внимание он, необходимо разграничить объем компетенций органов управления общины и региональной системы общин - области (281).
И все же в отличие от Марксова примера с фабрикой системе самоуправляющихся общин имманентно присущ демократизм. Видимо, это понимает и К.Маркс. Поэтому в качестве еще одного дополнительного аргумента он указывает на будущее участие всех сорока миллионов немцев в общинном самоуправлении, то есть "внизу", казуистически при этом объясняя, что если человек сам собой управляет, "то - по этому принципу - он не управляет собой", а значит, если распространить этот принцип на народ, то весь народ будет управляющим, а управляемых не будет (282). Так "ловко" уходит К.Маркс от проблемы, поставленной М.Бакуниным, проблемы “правящие-управляющие/управляемые", а конкретнее - "деспотизм управляющего меньшинства".
К.Маркс, осознавая, очевидно, что М.Бакунин нащупал уязвимое место, а точнее выявил "белое пятно" - малоразработанную область концепции демократии марксизма, вначале обзывает его "ослом", а затем старается по пунктам опровергнуть аргументацию "осла".
"Выборы - политическая форма, - замечает К.Маркс, - даже в мельчайшей русской общине и артели. Характер выборов зависит ... от экономических основ, от экономических связей избирателей между собой, и с того момента, как функции эти перестали быть политическими, 1) не существует больше правительственных функций; 2) распределение общих функций приобретает деловой характер и не влечет за собой никакого господства; 3) выборы совершенно утратят свой нынешний политический характер" (283).
Конечно, М.Бакунин, отвергая вовсе прямые и всеобщие выборы как таковые в высшие органы власти в данном контексте попросту ошибается. Хотя даже здесь в его критике содержится рациональное зерно: он предостерегает от использования всеобщего избирательного права и представительной системы в целом в ущерб интересам народа, для его одурачивания. Но, повторяем, не только этот момент в критике М.Бакунина является главным. Для него существенно важен и сам факт господства избранного управляющего и правящего меньшинства над большинством.
К.Маркс же по существу ничего нового к своим аргументам не добавляет. Он уносится в далекое постреволюционное будущее,в котором, по его мнению, отомрет политическая сфера, не будет существовать правительственных функций, выборы утратят политический характер и управление приобретет деловой характер, без господства кого-либо над кем-либо. А вот что будет в ближайшем будущем, в эпоху пролетарской демократии и диктатуры пролетариата, К.Маркс в ответ на вопросы М.Бакунина не проясняет, кроме того, что надо будет насильственно подавлять сопротивление свергнутых классов и насильственно же ускорять преобразования.
В ряде моментов полемики возникает впечатление, что основоположник марксизма как бы или не воспринимает смысл текста вождя анархизма или не понимает, чем все же тот озабочен. Думается, это проистекает еще из того, что К.Маркс "разбивает" текст Бакунина на смысловые единицы и в результате теряет из поля зрения критики главную мысль автора, атакуя все новые его мысли по частным вопросам.
Второй блок вопросов, поставленных М.Бакуниным, сопряжен с первым и является его продолжением: если первоначально М.Бакунина интересовали организация и технология управления в условиях пролетарской демократии, то теперь он обращает внимание как на опасность олигархизации, перерождения рабочих, занятых в управляющей системе, так и на то, что марксистская доктрина в контексте социальной философии предполагает аристократическую форму правления знатоков научного социализма.
"Итак, с какой точки зрения ни смотри на этот вопрос, - пишет М.Бакунин, - все приходишь к тому же самому печальному результату: к управлению огромного большинства народных масс привилегированным меньшинством. Но это меньшинство, говорят марксисты, будет состоять из работников. Да, пожалуй, из бывших работников, но которые, лишь только сделаются правителями или представителями народа, перестанут быть работниками и станут смотреть на весь чернорабочий мир с высоты государственной, будут представлять уже не народ, а себя и свои притязания на управление народом. Кто может усомниться в этом, тот совсем не знаком с природой человека.
Но эти избранные будут горячо убежденные и к тому же ученые социалисты... мнимое народное государство будет не что иное, как весьма деспотическое управление народных масс новою и весьма немногочисленною аристократиею действительных или мнимых ученых. Народ не учен, значит, он целиком будет освобожден от забот управления, целиком будет включен в управляемое стадо. Хорошо освобождение!" (284)
Самое занятное, даже парадоксальное в процитированном тексте М.Бакунина, законспектированном с небольшими купюрами К.Марксом, заключается вовсе не в проницательности мыслителя, предвидевшего режим нашего недавнего прошлого, а в том, что он затрагивает здесь ту же проблему, о которой когда-то писал молодой К.Маркс,- о бюрократизме и бюрократии (в "вульгарном" смысле), с той только разницей, что последний исследовал феодальную бюрократию, отчасти буржуазную, а М.Бакунин провидчески говорит о псевдопролетарской. Поэтому интересно и крайне важно проследить за тем, замечает ли эту аналогию сам К.Маркс. Анализ его критики, реплик, разъяснений в связи с текстом М.Бакунина убеждает, что, как это ни парадоксально, нет, не замечает.
Понятно, что этому есть свои причины. Одна из них, напрашивающаяся сама собой, - психологическая: результат долгой идейной и личной борьбы между К.Марксом и М.Бакуниным в I Интернационале, вследствие чего К.Маркс настолько поглощен критическим опровержением любой мысли М.Бакунина, что нигилистически воспринимает весь текст вождя анархизма, не замечая в нем ничего рационального, только проявление анархизма.
Вторая причина, думается, кроется в содержании самой политической доктрины зрелого марксизма, точнее, в тех ее элементах, которые являлись иллюзорными, утопическими, в частности в идее быстрого отмирания политической сферы, в преувеличении опыта Парижской коммуны, в недооценке проблемы "правящие-управляющие/управляемые" в постреволюционном переходном периоде, а если шире - в умалении биологического момента природы человека, в его идеализации в будущем, а еще шире - в неразработанности в целом проблем ближайшего будущего, в то время как сам коммунизм представлялся К.Марксу сравнительно яснее и конкретнее.
Неадекватная интерпретация К.Марксом ряда идей М.Бакунина просто поражает. Одна из основных мыслей последнего в процитированном тексте состоит в том, что социальное происхождение работника аппарата управления еще не является гарантией того, что он будет последовательным защитником и проводником интересов пролетариата, трудящихся масс, более того, М.Бакунин с большой долей вероятности предлагает,что произойдет отчуждение (используя термин молодого К.Маркса, сам М.Бакунин его не употребляет), социальное и личностное перерождение должностного лица аппарата управления, бывшего пролетария или крестьянина (М.Бакунин использует термин "работник" в смысле трудящийся), от того класса, выходцем из которого он является. В этом смысле М.Бакунин и подчеркивает, что, попав в управляющую систему, работник перестает быть таковым. Конечно, анархическая "подкладка" идеи проступает достаточно явственно: должностное лицо государственной управляюшей системы лишь в силу того, что служит в государственном аппарате, являющемся, по М.Бакунину, институтом насилия, уже не относится к работникам, т.е. к трудящимся.
Однако этот момент следует отделить от другого: сама деятельность человека в любой государственной управляющей системе уже в силу самой причастности к власти, сопряженной с ее преимуществами и соблазнами, таит опасность того, что массовый человек - трудящийся, став должностным лицом, вследствие человеческой природы в условиях бесконтрольности рано или поздно перестает выражать интересы и волюуправляемых и будет заботиться о собственной интересе и интересе управляющей системы.
К.Маркс фактически пренебрегает элементарным требованием, обязывающим критикующего исходить из смысла того текста, который написан критикуемым, а не вкладывать в него свое произвольное содержание. Так, в данном случае он первоначально как бы не понимает смысла слов М.Бакунина. На положение вождя анархизма, согласно которому "работники”, сделавшись "правителями", "перестают быть работниками" (т.е. трудящимися), К.Маркс отвечает простым указанием на то, что фабрикант не перестает быть капиталистом от того, что он стал членом муниципального совета (285). Таким образом, он не замечает организационно-технологического и политико-психологического подхода М.Бакунина к работникам аппарата управления, выделяя только классовый.
Но, чувствуя, видимо, недостаточность своей позиции, в следующем критическом ответе на выделяемую им же (достаточно произвольно) смысловую единицу текста М.Бакунина (игнорируя при этом ссылку М.Бакунина на природу человека как на причину перерождения кадров управления, а значит, и бакунинский аспект рассмотрения проблемы), К.Маркс дополнительно указывает на необходимость выяснить вопрос: каким будет содержание функций производственного управления в "рабочем государстве". Основоположник марксизма отмечает, что если бы М.Бакунин "был знаком хотя бы с положением управляющего рабочей кооперативной фабрикой, то все его бредни о господстве полетели бы к черту. Ему пришлось бы себя спросить: какую форму смогут принять функции управления на основе такого рабочего государства, если ему угодно его так называть" (286).
Думается, никто не усомнится в правомерности постановки вопроса К.Марксом. Но точно так же никто не будет сомневаться, особенно в свете опыта XX в., в том числе в нашем "рабочем" государстве, что поставленная М.Бакуниным проблема давно приобрела не только теоретическую актуальность, но и практическую значимость. И вместе с тем подходы К.Маркса и М.Бакунина, глубина проникновения в существо проблемы "правящие-управляющие/управляемые" у них различны.
Понятно, почему именно мыслитель, разделяющий политическую доктрину анархизма, предупреждает о реальной опасности отрыва аппарата управления от управляемых, социального и личностного перерождения работников аппарата управления, олигархизации государственной управляющей системы в целом даже в "рабочем" государстве: его менталитет, мыслительная деятельность сориентированы прежде всего на поиск всех возможных видов угнетения и насилия со стороны государства как такового, его институтов.
Менее понятно, почему узкий подход демонстрирует человек, столь яростно, едко и остроумно критикующий бюрократизм в прошлом. Здесь явно обнаруживается неразработанность проблемы "управляющие/управляемые" в постреволюционном обществе в политической доктрине марксизма. Ведь, в конце концов, К.Маркс мог повторить аргументы из "Гражданской войны во Франции": выборы должностных лиц, сменяемость их в любое время и т.д. Но он не прибегает даже к ним. Или К.Марксу было непонятно само существо проблемы, поднимаемой М.Бакуниным (что маловероятно), или конкретика переходного периода представляюсь ему в "сплошном тумане". Кстати, если бы причина крылась именно в этом, то такой подход был бы не столько слабостью, сколько силой: К.Маркс не пытается прогнозировать то, для чего нет объективных оснований или в чем у него нет теоретической ясности. А может, в глубине души он признавал правоту сомнений и предостережений М.Бакунина, и ему нечего было возразить по существу? Так или иначе, но суть дела это не меняет.
И, наконец, коснемся последнего аспекта, выделенного М.Бакуниным во втором блоке вопросов исследования проблемы "управляющие/управляемые", и реакции на него К.Маркса. Кроме природы человека, по мнению М.Бакунина, еще одним фактором, ведущим к отчуждению управляющей системы, управляющих от управляемых в постреволюционном государстве является претензия марксистов на то, что именно они обладают монополией на истину экономического и политического развития, содержащуюся в "научном социализме". Соответственно этому происходит разделение граждан на меньшинство, обладающее знанием общественных законов и в силу этого подготовленное к управлению, и большинство, не посвященное в эти законы и, таким образом, отстраняемое от управления.
Конечно, М.Бакунин несколько утрирует проблему, но тем не менее он и здесь проницательно предвосхищает идеократический политический режим в СССР. И, безусловно, вождь анархизма суть обозначенной им проблемы вовсе не сводит к печальным последствиям, которые могут возникнуть в обществе будущего вследствие различий по культурному уровню между управляющими и управляемыми, как интерпретирует его взгляды по данной проблеме А.П.Бутенко (287).
Лейтмотив процитированного текста М.Бакунина современным языком можно сформулировать так: если государственная управляющая система встроена в идеократический политический режим, то главным критерием отбора кадров управления является согласие их с господствующей идеологией и знание ими ее, какой бы она ни была. Все остальные критерии отбора кадров отступают на второй, третий и т.д. план. И вторая основная идея - общество при идеократическом политическом режиме четко разделено на активное господствующее меньшинство и пассивное управляемое большинство. В таком обществе, добавим мы, политическая жизнь действительно замирает, ибо большинство отстранено от борьбы за власть и от участия во власти и управлении.
Как же реагирует на подобное предостережение К.Маркс? Как это ни парадоксально, но его внимание скользит мимо опасности, о которой предупреждает М.Бакунин. Основоположник марксизма игнорирует ее или по непониманию, или, наоборот, потому что согласен с существованием идеократического режима. О последнем косвенно свидетельствует то, что К.Маркс, мимоходом поправив М.Бакунина ссылкой на то, что термин "ученый социализм" им с Ф.Энгельсом никогда не использовался, далее по существу подтверждает опасения М.Бакунина, подчеркивая, что термин "научный социализм" употребляется "только в противовес социализму утопическому, стремящемуся навязать народу новые бредни и иллюзии вместо того, чтобы ограничить область своего познания изучением социального движения самого народа...” (288) Тем самым все остальные направления социализма отстранены К.Марксом от истины, только марксисты могут ею обладать и, следовательно, имеют право руководить социальным движением народа. Хотя сам по себе методологический подход, о котором пишет К.Маркс, конечно, лежит в основе научного обществознания.
Подытожим сказанное. Беспристрастный анализ полемики К.Маркса с М.Бакуниным (как и с Г.Гегелем) обнаруживает слабую разработанность К.Марксом ряда аспектов проблемы "управляющие/управляемые" в постреволюционном обществе (в отличие от того, как она еще совсем недавно оценивалась советскими исследователями). Вследствие этого аргументация К.Маркса в критике им идей М.Бакунина была по ряду позиций неубедительной или явно недостаточной. Выясняется, что в отличие от вождя международного анархизма К.Маркс недооценивает конкретные организационно-технологические, институциональные и политико-психологические аспекты управляющей системы в условиях предполагаемой пролетарской демократии, фактически игнорирует роль природы человека и идеологического фактора в отчуждении управляющей системы от управляемых, в злоупотреблении властью кадров аппарата управления. Несмотря на доводы М.Бакунина классик марксизма не задумывается в своем конспекте о необходимости разработки системы политических и организационно-технологических гарантий от олигархизации или аристократизации управляющей системы.
Оценивая в целом политические воззрения К.Маркса по проблеме "правящие-управляющие/управлявмые” (Ф.Энгельс посвятил этой проблеме меньше страниц, но по сути своих взглядов придерживался схожей позиции), прежде всего подчеркнем, что он (в меньшей степени Ф.Энгельс) внес неоспоримый вклад в ее разработку (чему и была посвящена огромная литература в СССР): выявил, описал и критически проанализировал целый набор негативных явлений и качеств, присущих бюрократии (как ей самой, так и ее деятельности), функционированию и организации бюрократической управляющей системы, а также указал на ее переродившиеся, отчужденные от управляемых формы при недемократических режимах.
Но при этом К.Маркс (по понятным причинам) не проводил различий между а) принципиально неустранимыми, относительными недостатками нормальной бюрократии в условиях демократии как продолжением ее достоинств (в том смысле, как о подобного рода амбивалентных явлениях пишет А.А.Зиновьев), б) бюрократизмом (понятие, формирующееся путем генерализации всех негативных, внешне наблюдаемых моментов в деятельности реальной бюрократии - волокита, формализм, бездушие, механистичность, - а также социальных болезней, возникающих при малейшем ослаблении контроля за ее деятельностью) и, наконец, в) превращенными, переродившимися формами бюрократии при недемократических режимах, объединяя все три явления в одно негативное целое. Однако они между собой различаются, хотя грани между ними, конечно, подвижны.
В завершение параграфа хотелось бы привести основополагающий тезис В.Скибы: которому удалось, на наш взгляд, правильно выразить диалектику бюрократии и демократии: "Прочная демократия появляется только там, где есть высокоэффективная бюрократия. И наоборот. Если последнее отсутствует, то демократия чаще всего превращается либо в пустой звук, либо в неописуемый кавардак" (289). Добавим лишь, что речь идет в данном случае о нормальном виде бюрократии, а не о ее "советском типе", продолжающем и поныне здравствовать на одной шестой части суши.
ПРИМЕЧАНИЯ
250 Б у р т и н Ю.Указ.соч.С.31.
251 Более подробно о домарксистских истоках идеи отмирания государства, поголовного участия всех в управлении см.:Мамут Л.С. Проблемы теории государства в современной идеологической борьбе:Против буржуазной критики взглядов К.Маркса на государство.М.: Юридическая литература, 1976. С.160-165.
252 Маркс К., ЭнгельсФ. Соч. T.I7. С.350.
253 Маркс К. Изменения и дополнения во втором издании брошюры И.Моста "Капитал и труд" (1875) // ВИ КПСС. 1968. № 2. С.80.
254 П а с т у хо в В. П. Указ.соч. С.98.
255 Маркс К., ЭнгельсФ. Соч. Т.17. С.342-344.
256 Там же. С.344-345.
257 Там же. С.346.
258 Б у р т и н Ю. Указ.соч. С.32.
259 См.: Бутенко А. "Ахинеева пята" критиков исторической теории Маркса // ВВШ. 1990. № 8. С.60-71; № 9. С.56-59.
260 См.: Бутенко А.П.Власть народа посредством самого народа: О социалистическом самоуправлении. М.: Мысль, 1988. С.71-75.
261 См.: Аристотель.Сочинения. В 4-х т. Т.4. М.: Мысль, 1984. С.521.
262 Там же. С.522.
263 Там же. С.769.
264 Там же.
265 Там же. С.522.
266 См.: Там же. С.575.
267 Там же.
268 См.: Там же. С.576.
269 Там же. С.571.
270 См.: Там же. C.6I4.
271 Там же.
272 См.: Там же. С.604.
273 Гуторов В. А. Античная социальная утопия: Вопросы истории и теории. Л.:Изд-во Ленинградского университета,1989.С.240.
274 См.: Б у р т и н Ю. Указ.соч. С.30; БутенкоА.П. Власть народа посредством самого народа.Указ.соч. С.85-87 ;Столяров Н.С.Социальное управление: "сверху вниз" или "снизу вверх"? (Современен
ли Бакунин?) // СПН. 1990. № 11. С.59-65.
275 См.: Маркс К., ЭнгельсФ. Соч. Т.18. С.581- 624, в особенности: C.6II-6I9.
276 См.:Бакунин М. А. Философия. Социология. Политика. М.: Правда, 1989. С.314.
277 Там же. С.482.
278 Там же.
279 Там же.
280 Маркс К., ЭнгельсФ. Соч. Т.18. C.302-305.
281 Там же. С.615.
282 Там же. С.616.
283 Там же.
284 БакунинМ. А. Указ.соч. С.483.
285 Маркс К., ЭнгельсФ.Соч. Т.18. С.617.
286 Там же.
287 См.: БутенкоА. П. Власть народа посредством самого народа.Указ.соч. С.87.
288 Маркс К., ЭнгельсФ. Соч. Т.18. С.617.
289 С к и б а В. Бюрократия... как зеркало демократии// ПВ. 1992.№I. С.60.
Оригинал статьи - http://www.liveinternet.ru/users/2503040/post281713945/
Автор - Эдуард Волков. С 1970 по 1975 гг. учился на философском ф-те ЛГУ. В 1983г. защитил кандидатскую философских наук. С 1991 доцент каф.политологии. В 1990 по 1993 учился в докторантуре СПбГУ, 25 ноября 1993 докторская рекомендована к защите.
Занимался политикой, в 1990 был и.о. Сопредседателя "Интердвижения" Молдавии. В 1999 основал и возглавляет Межэтническое культурное и правозащитное общество Молдовы. Член Союза молдавских писателей "Нистру". Вузовский преподаватель, доктор философии, доцент кафедры политологии, преподаватель философии, политологии, этики; публицист, политический сатирик, автор 12 книг и множества статей общим объемом более 380п.л. - http://www.liveinternet.ru/users/2503040/profile