Strelok
24-10-2013 13:46:42
В селе Жуланиха Алтайского края местные жители поставили памятник легендарному сибирскому партизану-анархисту Григорию Рогову – своему земляку, который сражался сначала против белых армий Колчака, а потом – и против "красного" комиссародержавия, за Вольную Коммуну.Григорий Фёдорович Рогов родился в 1883 г., сражался на фронте в руско-японской и Первой мировой войне, был награжден тремя георгиевскими крестами. В 1917 г. вернулся домой, служил в железнодорожном батальоне в звании зауряд-прапорщика. В годы мировой войны стал анархистом.
В 1918 г. организовал партизанский отряд, сражавшийся с колчаковцами, а со второй половины 1919 г. возглавил объединённые партизанские отряды в Причумышье, насчитывавшие до 5 тысяч человек и освободившие от колчаковцев 18 волостей на правобережье Оби, проведя при этом более 20 боёв.
Вот что пишет о Рогове кемеровский журналист Семен Кайгородов:
"Территорию Кузбасса освободили от колчаковцев не только и не столько части регулярной Пятой Красной армии, скрепленные жёсткой комиссарской дисциплиной, но, в основном, вольные партизанские отряды. Командовали ими авторитетные мужики, вынесшие с Первой империалистической боевой опыт и навыки, часто Георгиевские кавалеры, выслужившие, как Григорий Рогов или Пётр Щетинкин (его отряд действовал на территории Енисейского уезда), офицерские чины.
Среди партизан были сильны анархические настроения. Партизанский командир Иван Новосёлов вернулся с фронта в родную деревню Байерак на речке Ине с мешком сочинений Кропоткина и Бакунина. Организовал там в 1918 году сельскохозяйственную коммуну с красноречивым именем «Анархия». (…)
В Сибири партизанское движение периода Гражданской войны находилось под влиянием анархических идей, признававших только одну форму власти — самоуправление трудящихся.
Кстати, вот записанное по памяти одно из свидетельств того времени. Анархист Новосёлов, выступая, говорит: ««Богачей и буржуев долой, а все другие должны организоваться в трудовые федерации. Продукты заводской промышленности будут вымениваться на те продукты, какие имеются в коммуне и в каких нуждается фабрика. При таком обмене деньги отпадают, и их можно совсем изъять. Когда падет Барнаул, придут российские, но мы не остановимся — мы будем дальше идти». (…)
Только куда ж дальше идти? И тут следовал ответ: «Всякая власть есть гнёт, и Советская власть — тоже гнёт. Пусть кто хочет, топчется с ней на одном месте». Так что будущий конфликт партизанской анархии с Советами был запрограммирован, а потом и случился. (…)
Коммуну «Анархия» разогнали колчаковцы и Новосёлов с мужиками ушёл в лес. Всего их было 12 человек. Постепенно отряд обрастал людьми и переместился в глухую Мариинскую тайгу, в сторону посёлка золотодобытчиков Центрального. После нескольких безуспешных попыток посёлок был в июне 1919 года освобождён, колчаковская администрация и её пособники изгнаны. Затем Новосёлов ушёл в Кузнецкий уезд, где соединился с отрядом Григория Рогова, пришедшим с Алтая.
В первых числах декабря 1919 года восстали воинские части в городе Кузнецке. Убив несколько офицеров, восставшие принялись грабить. Было разгромлена тюрьма, содержащиеся в ней политические заключённые и просто уголовники разбежались, самоорганизовавшись в бандитские шайки. Да и некоторые кузнечане воспользовались случаем и вовсю мародёрствовали. Вакханалия беспредела продолжалась несколько дней, город был разгромлен. Формально власть в городе захватил ревком, но его положение было весьма шатким. Ревком обратился за помощью к отряду Григория Рогова.
Позднее, когда большевики окончательно рассорились с анархистами, роговцам были приписаны все злодеяния, совершённые в течение нескольких дней междувластия. По некоторым данным во время этих событий погибло до 700 жителей Кузнецка. По другим — четыреста. А писатель Владимир Зазубрин, весь горячий период Гражданской войны проведя далеко о наших мест (лечился от тифа у родственников жены в Канске), написал в очерке «Неезженными дорогами», спустя несколько лет, вот что: «Из четырёх тысяч жителей Кузнецка две тысячи легли на его улицах».
Так родилась легенда о «роговской чистке», за которой вряд ли есть правда. Бывшие партизаны вспоминают о том, что на смерть было осуждено 12 человек, которых, и следовало осудить. Но, повторяю, кровавая сказка о Рогове привлекла внимание литераторов — о нём написал не только Зазубрин, но и Вячеслав Шишков в повести «Ватага», представив партизанское движение диковатой пугачёвщиной. Кстати сказать, позже Шишков принялся за большой роман-исследование «Емельян Пугачёв».
Но вот свидетельства очевидцев: кузнецкий житель Коновалов, «пимокат и член ревкома», вспоминает так: «То, что пишут и говорят о безобразиях Рогова — это вымысел, клевета. Осуждено и казнено было человек 12, самых злейших врагов народа. Все они были известны кузнечанам. Ну, а насчет грабежей, то… грабили не партизаны, а наши кузнечане и мужики из других деревень под маркой партизан. Если бы не партизаны Рогова и Сизикова, то каратели уничтожили бы нас, повстанцев, и половину жителей города». Завхоз Кузнецкой уездной милиции Пинегин согласен с Коноваловым: «Я все время был в Кузнецке и видел, что делалось. Было убито при Рогове десятка полтора-два, тех, кого давно надо было побить за убийства, издевательства и глумления над трудовым народом». А житель Кузнецка Бехтенев позже говорил: «Вот сейчас я убедился, что Рогов напрасно не бил людей, основательно разбирался… Надо было бы побить не полтора десятка, а в три раза больше».
Действительность была скупее, чем легенды, времени измываться над врагами не было, требовались действия. После Кузнецка отряд Рогова двинулся на Кольчугино, помог восставшим углекопам, а потом пошёл на Щегловск. Из города был выбит пехотный белогвардейский полк. Остатки его роговцы уничтожили на Мариинском тракте близ деревни Дмитриевки. Никаких репрессий по отношению к местному населению не предпринималось, что знаково.
Из Щегловска Рогов вышел на станцию Топки и за нею, в районе полустанка Арлюк дал бой отступавшим под напором Красной армии белогвардейским частям. Бой оказался неудачным для отряда — колчаковцы бежали от Красной армии и рвались на восток, сражались отчаянно. Партизаны потеряли около ста человек убитыми и рассеялись по окрестным лесам.
Помогла Пятая Красная армия, потеснившая беляков по Транссибу в сторону Красноярска. Реввоенсовет армии издал приказ о подчинении роговского отряда 35-й дивизии красных. Рогов отказался выполнить приказ и был арестован. Январём 1920 года Рогова под конвоем возвратили в Кузнецк для разбора его действительных и мнимых прегрешений. Пару недель он посидел в кузнецкой тюрьме, потом его отправили в Новониколаевск.
В феврале Рогов был выпущен реабилитированным и получил из советской кассы компенсацию — десять тысяч рублей. По-видимому «расчётными знаками» советского правительства, потому что все другие деньги были либо «керенки», либо колчаковской «чеканки», либо сохранявшиеся в хождении за неимением других «николаевки». Рогову было предложено вступить в большевистскую партию, пообещали работу в советских органах, но партизанский командир отказался.
Григорий Фёдорович Рогов возвратился в родное алтайское село Жуланиху, куда как раз наведался продотряд за хлебом для солдат Красной армии и фуражом для её кавалерии. Рогов счёл поведение продотрядовцев осудительным и вновь поднял восстание. Продолжалось оно недолго — около двух месяцев. Вскоре его застрелили (по другим данным — сам застрелился) в стычке с ЧОН (частями особого назначения).
Термин «роговщина» со временем стал политическим. Употреблялся для характеристики врагов, изменивших Советской власти. В новейшее время либеральные историки зачислили Рогова в большевики и разгромленный Кузнецк (замечу — по свидетельствам очевидцев разгромленный до прихода партизан) поставили в вину большевикам…» (http://lentaregion.ru/53377)
Из книги историка Вадима Дамье «Стальной век. Социальная история советского общества»:
"Большинство крестьян с безразличием отнеслись к разгрому большевиков в Сибири, Приуралье и на Юге России. Однако столкнувшись с новыми властями, крестьяне быстро ощутили, что несет им реставрация старых порядков. Они были возмущены начавшейся принудительной мобилизацией в «белые» армии и легшими на них тяжелыми налогами. Крестьянство стало восставать против антибольшевистских режимов, при этом нередко вступая в союзы с «красными». Так происходило, к примеру, в занятой колчаковцами Сибири и на оккупированной Деникиным Восточной Украине.
В Сибири крестьянские восстания начались осенью 1918 г., участники создавали партизанские отряды, вступали в борьбу с колчаковской милицией и кулацкими дружинами, совершали налеты на железные дороги и парализовывали их, нападали на «белые» армейские части. Большинство отрядов выступало под лозунгом установления власти Советов. Как позднее (в июле 1920 г.) признавали большевики, «брошенный лозунг в 1918 г. в Сибири «Власть на местах» имел огромное влияние на массы. Исчезнувшая советская власть именно и оставила понятие о себе как только власть на местах. И под этим лозунгом возникло партизанское движение против Колчака, углубленное анархистами. При появлении советской власти в 1919 г. крестьяне поэтому не поняли ее, и большинство до сих пор считает, что эта власть не та, лелеянная ими в течение двух лет».
Летом и осенью 1919 г. партизанское движение охватило всю Сибирь, общее число участников достигало 140–150 тысяч человек. Оно дезорганизовало и подорвало тыл Колчака и в немалой степени способствовало его разгрому «красными».
В партизанском движении принимали участие и беспартийные крестьяне, и сторонники леворадикальных течений (левые эсеры, максималисты, анархисты), и большевики. В известном смысле, они действовали в союзе. Так, анархист Нестор Каландаришвили, возглавлявший партизанское движение в Иркутской губернии, распорядился снять черный флаг, «чтобы не выделяться». Многотысячный отряд во главе с алтайскими анархистами Г.Ф. Роговым и И.П.Новоселовым, который действовал в районе Кузбасса, освободил 18 волостей и, несмотря на раскольнические действия большевиков, в декабре 1919 г. помог большевистскому ревкому свергнуть власть колчаковцев в Кузнецке, освободил Кольчугино (Ленинск-Кузнецкий) и Щегловск (Кемерово), принудив «белые» части бежать.
Отказавшись подчиниться большевистским Советам и кузнецкому ревкому, Рогов заявил: «Я беспощадно рубил врагов трудящихся и буду рубить. Также буду бороться с Лениным и Троцким... Всякая власть является ярмом трудящихся, от которой им пользы никакой не было и не будет. Засядут везде комиссары, через сто лет будет то же, что было два с половиной года назад. Углубляй революцию не давай ей погаснуть, поджигай мировое пламя под черным знаменем анархии!». В освобожденном Кольчугине рабочие созвали общее собрание рабочих и служащих рудника. Председатель общего собрания Роликов, признав советскую власть, вместе с тем объяснял «направление и программу» анархистов. «Комиссии советов от всех волостей» было предложено организовать «самоохрану» в селениях близ Кольчугина.
Когда партизаны впустили в регион части Красной армии и в нем установилась большевистская власть, незамедлительно последовала расправа с непокорными партизанами. В январе 1920 г. отказавшиеся подчиниться Рогов и Новоселов были арестованы, а их отряды разоружены и распущены. Сибирские крестьяне вновь оказались под властью большевиков, распространивших на них в 1920 г. режим продразверстки. (…)
Когда в 1920 г. большевики ужесточили изъятие хлеба в Сибири, ставшей доступной после разгрома Колчака (по некоторым данным, там скопилось огромное количество хлеба, собранного в предыдущие годы), терпение крестьян лопнуло. Их негодование подогревалось разоружением партизанских обрядов, роспуском Советов и назначением ревкомов, арестами и принудительной мобилизацией на войну с Польшей. Первые восстания против большевизма в Сибири были подняты бывшими командирами повстанческих антиколчаковских отрядов, которым удалось бежать из-под большевистского ареста.
Уже весной 1920 г. на стенах сибирского города Кузнецка стали появляться листовки, призывавшие «всех честных тружеников, рабочих крестьян» объединяться для свержения новой власти и подписанные «Левее левых». Сторонники анархистов готовили в марте крестьянский съезд Причернского края, но он был запрещен большевистской администрацией. Крестьяне отказывались выбирать Советские органы, объясняя, что им «власть не нужна». В мае восстановленный в Причернском крае отряд Рогова стал громить государственные учреждения. Восстание возглавила Боевая комиссия алтайской федерации анархистов. Она призвала крестьян и рабочих «восстать как одному человеку», «уничтожить все законодательные учреждения… как то: ревкомы, советы, комиссариаты и лесничества», «отказаться от повиновения какой бы то ни было власти» и «признать самоуправление народа, т.е. в дела деревни никто не должен ввязываться, кроме вас самих. Также и в дела фабрик и заводов то же самое никто не имеет права ввязываться, кроме самих рабочих». Ревкомы в занятых повстанцами селах разгонялись, административные документы сжигались, и было «объявлено безвластие».
Восстание охватило более 30 населенных пунктов. Оно шло под лозунгами: «за полное освобождение, т.е. раскрепощение трудовых масс, за самоуправление самого народа на местах», «за истинную трудовую коммуну, а не за политическую, то есть против всякого угнетения человека человеком и за свободу, братство и равенство». Никаких органов власти, кроме крестьянских сходов, на освобожденной территории не было. «В занятых повстанцами деревнях проводятся начала безвластия, никаких органов управления не создается», – докладывали красноармейские разведчики. Сам Рогов вел упорные бои с «красными» частями до июля 1920 г., когда, окруженный врагами, застрелился. Его сторонники продержались в 8 волостях до весны 1921 г.» (В.В. Дамье. Стальной век. Социальная история советского общества. М., 2013. С.77–78, 85–86).
. . .