роджер
19-01-2014 17:31:04
http://mpst.org/socialnye-problemy/monopoliya/Если нас спросят, что же важнее или, если угодно, что опаснее, что враждебнее для нас: собственность или власть, мы ответим: «Монополия». Ибо собственность и власть – лишь разные проявления монополии. Власть – это монополия на принятие решений, собственность – это монополия на то, что имеет ценность: на материальные средства, на информацию.
Строго говоря, власть можно считать собственностью на решения, а собственность – властью над материальными или информационными ценностями. Разделение монополии на власть и собственность явление чисто терминологическое, особенно если вспомнить, что собственность бывает не только материальная, но и «интеллектуальная», что собственность – это не только обладание «златом». Как, впрочем, и власть – это не только обладание «булатом».
С тех пор, как существует власть, даже с тех пор, как она еще не стала властью, с тех пор, как существует управление, это управление уже на стадии самоуправления начало разделяться на управление силовое и духовное, что на стадии власти вылилось во власть светскую и духовную или лучше сказать идеологическую (ибо политический чиновник – такой же представитель этой ветви власти, как и поп). Булат и бубен шамана, крест попа или цитатник политработника; власть силовая и власть идейная дополняют друг друга как мускульная и нервная система и точно так же не могут обойтись друг без друга.
Спор о том, какая власть важней, всегда был лишен смысла, и если глава одной из ветвей завоевывал себе господство над другой, то делал он это за счет того, что брал на себя какую-то часть этой самой другой власти. Так папа Римский прибавив к духовной власти светскую (над Папской областью), смог добиться перевеса в борьбе с императором и таким образом подчинил в Западной Европе светскую власть духовной. Английский король, став главой англиканской церкви, подчинил в Англии духовную власть светской. Бывало, что носители креста или булата кооперировались с хозяевами злата – это тоже давало им перевес. Именно из такого союза, союза королей с банкирами и выросли абсолютные монархии, в которых и развивался капитализм. Бывало, что злато манипулировало булатом, достаточно вспомнить, как крестовые походы, предлогом для которых стала просьба византийских императоров о помощи в борьбе с турками, как эти самые крестовые походы, точнее один из них закончился взятием и разгромом Константинополя, учиненным крестоносцами, которые таким образом расплатились за свои материальные долги с Венецией. Но случалось и так, что булат просто забирал себе злато силой. Кстати, именно с этого началось первоначальное накопление, без которого не было бы капитализма.
Наконец, не стоит недооценивать и «интеллектуальную собственность», то есть монополию на информацию. Без информации сплошь и рядом оказываются бессильны и крест, и булат, и злато. Для того чтобы вывезти из Америки золото ацтеков и инков и завезти туда рабов, надо было сначала открыть Америку. Да что Америка! Первые в истории классовые общества – поливные цивилизации азиатского деспотизма были по сути дела наукократией – властью специалистов по строительству и эксплуатации поливных систем. Классический феодализм тоже был господством специалистов, но только исключительно специалистов по военному делу. Последние, кстати говоря, присутствовали и в обществах азиатского деспотизма. Просто там они составляли лишь небольшую часть правящего класса, тогда как в странах классического феодализма – почти весь правящий класс (к последнему относились также верхи духовенства, однако они сами часто были одновременно и феодалами-войнами). Здесь мы сталкиваемся еще с одним видом монополии (про который обычно вообще забывают, так что даже непонятно, относить ли его, допустим, к собственности или считать совершенно особой формой) – монополией на умение. Марксисты обычно исходят из того, что причиной феодальных отношений была собственность феодалов на землю, само слово «феодал» произошло от слова «феод» – земельное владение. Однако феоды не упали с неба, они получались феодалами за военную службу монарху. Который в свою очередь сам стал таковым, будучи лучшим военспецом. Земля могла считаться не собственностью феодала, а собственностью государства или государя, это ничего не меняло. Более того, даже в классическом феодализме, где феод в конце концов превратился в наследственную собственность, даже там феодал добивался этого за счет своего умения владеть оружием. И если у него могли отобрать феод другие феодалы, но никак не крестьяне, то именно потому, что последние были с военным делом незнакомы. Разумеется, свою роль играла и материальная собственность феодала на военное снаряжение и замок. Однако знание военного дела было важнее. В конце концов, расслоение на феодалов и простых смертных началось раньше, чем появились замки. И в тех странах, где крестьяне знали военное дело, хотя бы и хуже феодалов, феодальная эксплуатация была слабее. И появление на западе Европы свободных от эксплуатации горожан, в Швейцарии свободных от эксплуатации крестьян, а на Руси казаков связано именно с тем, что фламандские или итальянские горожане, швейцарские крестьяне и украинские или великорусские казаки умели воевать не хуже феодалов.
Таким образом, везде, где мы имеем дело с эксплуатацией и социальным неравенством, за этим мы обнаруживаем монополию в том или ином ее варианте. Это может быть монополия на материальные блага, монополия на знания, монополия на умение, монополия на право решать, что и как делать или на право решать, что хорошо, что плохо, что правильно, что нет. И пытаться выстроить среди этих монополий иерархию, найти найпервейшую, все определяющую монополию, просто бессмысленно. Нельзя определить что сильнее: злато или булат, секира или бубен, знание или умение. Все зависит от конкретной ситуации.
Часто первоначально власть вырастает из монополии на знание и умение (или, по крайней мере, из превосходства над другими в знании и умении), однако, сплошь и рядом бывает так, что принятие решений берет на себя самый инициативный или даже просто самый безотказный (песня Высоцкого про козла отпущения отражает вполне типичную ситуацию). В любом случае с того момента, когда власть сформировалась как явление, она уже сама нередко воспроизводит монополию на знание и умение, и спор о том, что тут первично, превращается в спор о яйце и курице (при том, что понятно – яйцо динозавра, безусловно, древнее куриного). То же самое можно сказать о споре злата с булатом.
И потому, если нас спросят, что является первопричиной социального неравенства и что прежде всего необходимо уничтожить для уничтожения этого неравенства: собственность или власть, мы отвечаем – монополию. В любых ее проявлениях. Разделять их бессмысленно. Власть, сохраненная при отсутствии собственности, немедленно породит новую собственность, собственность, сохраненная при отсутствии власти, немедленно породит новую власть. Это лишь разные стороны одной медали. Нельзя уничтожить медаль, сохранив хотя бы одну из ее сторон.
