Caul-lbka
04-05-2015 13:58:01
Моя статья «Против анархизма» http://novaiskra.org.ua/?p=1980 писалась не с целью «уесть» этот последний, но ради того, чтобы проанализировать некоторые вопросы экономики и политической стратегии, вопросы, на которые, на мой взгляд, анархизм бессилен дать ответ. Смысл статьи «Против анархизма» состоял прежде всего в критике любимой анархистами идеи экономической децентрализации как смехотворной фантазии, не соответствующей современным производительным силам.
Я мог ожидать, что ответы сторонников анархизма будут затрагивать прежде всего данный вопрос и что анархисты в первую очередь объяснят мне преимущества децентрализации над централизацией. Но ожидать этого мне пришлось бы напрасно. Из четырех появившихся до сих пор критических откликов со стороны анархистов вопрос о централизации и децентрализации обсуждается только в статье Caul-Lbka, да и в ней он не занимает главного места. Остальные три статьи говорят совсем о других вещах, причем статья за подписью scherz «Против сектантства» (https://ad-sr.info/2015/04/03/protiv-sektanstva/) по причине своей бессодержательности заслуживает только стеба.
С другой стороны, статья, подписанная Caul-Lbka и озаглавленная «Против «анархизма» централистов. Ответ федералиста» (http://novaiskra.org.ua/?p=1998) написана, бесспорно, человеком искренним и умным, поэтому на нее нужно дать серьезный ответ.
Caul-Lbka (кстати, с языковой точки зрения неудобно брать такие псевдонимы, лучше подписываться чем-то, что напоминает реальные имена и фамилии, склонять Caul-Lbka затруднительно) не отрицает факт бессилия анархистов, проявленного ими в ходе Украинской революции, но напоминает мне, что марксизм показал себя не лучше:
«…Это довольно скоропостижный и довольно «резкий» вывод, поскольку вопросы политической стратегии и тактики проигнорировал не анархизм, у которого есть своя богатая история, есть теоретическая основа, есть своя историческая практика, а именно современные анархисты. Но надо так же заметить, что и марксисты проигнорировали вопросы политической тактики и одни из них решили вообще не давать никаких оценок происходящего. Другие же ограничились «праведным анализом», который косвенно призывал, просто наблюдать за происходящим. Можем ли мы из этого делать вывод, что марксизм не является революционной теорией и практикой?! Впрочем, это риторический вопрос».
Вопрос на самом деле совсем не риторический. Еще 11 лет назад я сделал вывод, что в современных условиях марксизм перестал быть революционной теорией и практикой (см. мою статью «Марксизм и революционная борьба пролетариата» http://revtribuna.org/?p=208) – и что необходима новая революционная теория, отвечающая задачам современной классовой борьбы пролетариата. До меня, впрочем, к выводу об изжитости марксизма как революционной теории и практики приходили такие представители марксистской традиции, как Карл Корш (в начале 1950-х годов) и Корнелиус Касториадис (в середине 1960-х годов).
Постановка вопроса – это часть ответа на вопрос, но только часть. Новой революционной теории еще нет. Нет потому, что не вызрела еще в достаточной степени новая революционная практика. В результате, попытки создания новой революционной теории пока что могут быть лишь предварительными шагами, заготовками на будущее, а попытки оргстроительства на основе этой новой революционной теории (в частности, мои попытки) кончались провалами. Не вызрело еще реальное революционное движение, а вливание нового вина в старые мехи, попытка создавать реальную революционную организацию из инфантильных ребятишек была обречена на провал.
Так что я не собираюсь отстаивать абсолютную истинность марксизма, а скажу только, что его вклад в создание революционной теории будущего будет, на мой взгляд, посерьезней, чем вклад в создание этой будущей революционной теории разных ветвей анархистской мысли.
Дальше Caul-Lbka задает вопрос:
«Что является государством неклассическим?! И может ли государство быть децентрализованным? И если может, то оно тогда не является государством, оно становится фикцией, поскольку государство может быть только централизованным. Именно поэтому анархисты и против того и против другого. Централизация либо Федерализм, Государство либо Анархия и третьего не дано».
Георгий Плеханов
Георгий Плеханов
Марксисты старых времен (например, Плеханов в статье «Анархизм и социализм» http://levoradikal.ru/archives/6685 или молодой Сталин в своей хорошей, хотя и незаконченной статье 1906-1907 годов «Анархизм или социализм?» https://www.marxists.org/russkij/stalin ... ialism.htm ), споря с анархистами старых времен, не раз упрекали их в недиалектическом мышлении: Да – да, нет-нет. Прочее – от лукавого.
Недиалектическое мышление пригодно в определенных пределах, и диалектикой не раз оправдывали всякую мерзость (тот же повзрослевший на 30 лет Сталин). Тем не менее очевидно, что для переходных ситуаций, для периодов больших общественных изменений недиалектическое мышление непригодно. В период, когда государство и капитализм уничтожаются, существующая общественная система это одновременно – и капитализм, и некапитализм. И государство, и негосударство. Считать, что возникшая на следующий день после свержения старой эксплуататорской системы новая система, неизбежно носящая на себе множество родимых пятен прошлого, это уже безгосударственный коммунизм, значит обманывать себя и других, и отказываться от борьбы за уничтожение или изживание неизбежных на первых порах пережитков прошлого. Это значит возводить в абсолют неизбежно корявую и уродливую на первых порах систему революционного общественного устройства и препятствовать ее дальнейшему преобразованию в лучшую сторону. Иными словами, становиться из революционера консерватором. Опять диалектика – абсолютизм анархистской мысли с ее черно-белым видением мира может в определенных обстоятельствах превратить анархистов в защитников общественного устройства, в очень большой степени еще являющегося авторитарным и деспотическим. Такого, например, которое было в махновских районах, где очень большая доля реальной власти принадлежала военным командирам. Это была Анархия или Государство? Если Государство, то чем анархизм отличается от большевиков? Если полноценная анархия, то как объяснить расстрел махновского комполка большевика Полонского по решению не общего собрания и не съезда Советов, а всего-навсего махновской контрразведки, которая продемонстрировала себя в данном случае реальным носителем власти.
Caul-Lbka, похоже, считает признаком, отделяющим государство от негосударства вопрос централизации или децентрализации:
«И может ли государство быть децентрализованным? И если может, то оно тогда не является государством, оно становится фикцией, поскольку государство может быть только централизованным».
Священная Римская империя германской нации — государственное образование, существовавшее в период 962-1806 годов и объединявшее территории Центральной Европы.
Священная Римская империя германской нации — государственное образование, существовавшее в период 962-1806 годов и объединявшее территории Центральной Европы.
На протяжении почти тысячи лет в центре Европы существовало такое государственное образование, как Священная Римская Империя германской нации. Вся власть в нем принадлежала местным феодалам – герцогам, графам, баронам, патрициату городов, духовенству и т.п. Власть императора (не наследственного, а пожизненно избиравшегося) была, начиная с определенного времени, сугубо символической, реально власть император осуществлял лишь над своей наследственной вотчиной. Это было в высшей степени децентрализованное государственное образование. Но это было именно государство, в котором трудящимся классам жилось очень несладко. Таких примеров децентрализованных эксплуататорских государств, рабовладельческих, феодальных и (пореже) буржуазных в истории можно найти немало. Можно, например, вспомнить Киевскую Русь периода феодальной раздробленности или Речь Посполиту. Поэтому тезис, что «государство может быть только централизованным» противоречит реальности.
На самом деле характеризующий признак государства – не централизация, но существование в обществе аппарата управления и принуждения, отделенного от трудящихся и противостоящего им. Есть такой аппарат – есть государство. Нет такого аппарата – значит государства нет. При этом, естественно, могут быть переходные ситуации, которые возникают в исторические эпохи, когда подобный аппарат только формируется (предклассовые общества) или уже исчезает (диктатура пролетариата).
Слова о том, что диктатура пролетариата – это уже не государство в привычном. классическом смысле слова принадлежат никому иному, как Ленину, и высказаны в его работе «Государство и революция», которую неплохо было бы критически прочитать каждому серьезному анархисту.
По мнению Ленина, диктатура пролетариата – это власть не чиновников, а вооруженных рабочих. При ней отсутствует постоянная армия и полиция, все функции насилия и принуждения выполняет сам вооруженный трудовой народ. Все чиновники избираемы, находятся под постоянным контролем работников, могут быть отозваны и заменены в любое время. Они получают зарплату не выше средней зарплаты рабочего и не являются особым социальным слоем с особыми интересами, но лишь исполнителями воли пролетарского класса, из которого они вышли и в который в любой момент их можно вернуть (не переизбрали народного комиссара труда – он снова пошел работать по прежней профессии – механиком или токарем).
Из этого описания очевидно, что диктатура пролетариата, какой ее представляли себе Ленин и другие большевики в 1917 году, не существовала в Советском Союзе где-то с 1918 года.
В реальности описанное Лениным общество – это именно переходное общество. Чиновник (или, если угодно, рабочий делегат) может сколько угодно быть выборным и переизбираемым, но пока его не переизбрали, в его руках остается немалая доля реальной власти и он будет склонен использовать ее для того, чтобы сохранить ее подольше. Военный командир, пусть выборный и отчитывающийся перед бойцами после боя, на поле боя является высшим авторитетом. Разведка и контрразведка (называя вещи своими именами, политическая полиция) в определенных обстоятельствах неизбежно обладает властью над жизнью и смертью. Положим, она обязана не сама судить контрреволюционера, а доставить его на суд коммуны, но кто мешает обозленным на него контрразведчикам застрелить его на месте и потом списать все на попытку к бегству. И не всегда же можно разобраться, контрреволюционер он или его зря оклеветали. Все это – реальные проблемы переходного периода.
Ленин писал в «Государстве и революции», что диктатура пролетариата – это уже не государство, потому что она власть трудящегося большинства над эксплуататорским меньшинством, но в то же время она – еще государство, потому что она все-таки власть, пусть даже большинства над меньшинством. Сейчас ленинское объяснение переходного характера пролетарской диктатуры, являющегося одновременно и государством, и не-государством, совершенно недостаточно.
Первопричиной возникновения классового общества, эксплуатации и государства было разделение общественного труда на труд организаторский и исполнительский. Это разделение было создано когда-то развитием производительных сил – и только развитием производительных сил оно может быть уничтожено. Необходимое условие уничтожения государства и классового общества – это возникновение средств общения (а Маркс с Энгельсом в «Немецкой идеологии» говорили как о производительных силах не только о средствах производства в узком смысле, но и о средствах общения), позволяющих огромным массам людей вместе, без посредников и начальников, принимать решения и исполнять их.
Подобные средства общения возникли и развиваются только в современную эпоху. Речь идет, как легко догадаться, о компьютерах, Интернете, автоматизации и прочих высоких технологиях. Только в современную эпоху появляется достаточно высокая вероятность того. что назревающая в мире революция не повторит судьбу всех предыдущих революций и станет началом движения к бесклассовому обществу.
Однако невозможно и неправильно ждать, пока средства производства и общения доразовьются до такой степени, что сделают возможным немедленное введение бесклассового общества сразу после свержения власти эксплуататорского класса. Капитализм не заинтересован в дорогостоящей всеохватывающей автоматизации и компьютеризации. Рабочие дешевле роботов.
Поэтому задача пролетариев после того, как они свергнут буржуазию и разрушат буржуазное государство, будет состоять в том, чтобы, опираясь на уже имеющиеся достижения науки и техники, провести всеохватывающую автоматизацию производства и управления. Совершив это, они окончательно перестанут быть пролетариями, став работниками бесклассового и безгосударственного общества.
Пока этого не произошло, продолжается переходный период. Даже если бОльшая часть реальной власти принадлежит рядовым работникам. то значительная доля реальной власти все равно находится у избранных ими и подконтрольных им в определенных пределах управленцев.
Пока не уничтожена объективная необходимость в технологическом разделении труда на труд тех, кто отдает приказы, и труд тех, кто их исполняет, это максимум того, что может быть достигнуто сразу после революции – несмотря на все наши желания получить все немедленно.
Работник, тратящий несколько часов в сутки на исполнительский труд, должен будет делать над собой волевое усилие, чтобы в оставшееся время заниматься общественным управлением, самообучением и переобучением. Это достаточно муторно и напряжно. Между тем именно от способности работников удерживать контроль над выбранными и подконтрольными им делегатами, военными командирами и т.п., постоянно давить на них, при надобности переизбирать и сменять их – и при всем при том безговорочно с оружием в руках защищать возникшую общественную систему от посягательств старого мира – будет зависеть судьба нового общества. Будет ли оно развиваться к полноценному бесклассовому и безгосударственному строю? Или же выборные делегаты и военные командиры постепенно выйдут из-под контроля, переберут на себя всю реальную власть и превратятся в новый эксплуататорский класс? Или же в результате внутренних конфликтов и других причин восторжествует старая контрреволюция?
В реальной действительности, скорее всего, будут иметь место разные повороты событий. Свержение буржуазии и разрушение старого государства – это не конец революции, а ее начало. Революционный цикл продлится до полного перехода человечества к бесклассовому и безгосударственному строю и может охватить десятилетия или даже столетия человеческой истории. В определенных случаях выборные делегаты, военные командиры и т.п. будут выходить из-под контроля, превращаться в новый правящий класс. В таком случае их нужно будет свергать, и, если производительные силы к моменту их свержения все еще не будут готовы к победе полностью самоуправляемого общества, ставить на их место новых. Это предвидел великий буржуазный революционер 20 века Мао Цзедун в своей теории «культурной революции».
В ходе этого процесса трудящиеся массы будут приобретать реальный опыт управления, реальную способность сперва контролировать вождей, давить на них и сменять их, а потом обходиться вовсе без вождей, кроме каких-нибудь сугубо ситуативных лидеров. Производительные силы благодаря волевому усилию как самих масс, так и революционных вождей будут в этот время развиваться в сторону все большей автоматизации, почва из-под разделения труда на организаторский и исполнительский будет уходить, в итоге после очередной революции трудящиеся с удивлением увидят, что свергать больше некого, нет не только государства в старом, давно забытом смысле слова, но нет и власти выборных и подконтрольных делегатов, т.к. реально все властные функции перешли к самоуправляемому обществу, а разделение труда на организаторский и исполнительский уничтожено. Тогда можно будет сказать, что период социальной революции закончился, наступила эпоха дальнейшего эволюционного развития бесклассового человечества… Что будет потом, мы знать не можем.
Обрисованная выше перспектива, конечно, менее утешительна, чем надежда о немедленном введении анархо-коммунизма. Но она куда более реалистична.
Я достаточно далек отошел от разбора критикуемого текста. Теперь пора вернуться к нему.
Caul-Lbka пишет много правильных вещей по поводу противоречивости прогресса в классовом обществе, очень правильных, читать приятно. Правильное у него, впрочем, перемешано с неправильным:
«Если мы посмотрим на «обратную сторону медали» самого капиталистического «прогресса», то мы увидим постоянные кризисы перепроизводства, мы увидим производство излишков, мы увидим несоответствие между произведенным и реальными потребностями, мы увидим, что человечество в разы производит больше чем ему реально необходимо, все остальное либо утилизируется, либо просто выбрасывается и это в условиях, когда Африка, да и вообще огромная часть населения земли – голодает.
Да, взглянув на тысячелетнюю историю человечества, мы увидим товарно-производственный прогресс, но если мы посмотрим на «обратную сторону медали», то мы увидим полную деградацию социальных отношений, мы увидим рабство, скотство, эксплуатацию. Мы увидим многовековое стремление людей к свободе и справедливости, многовековую борьбу между угнетенными и угнетателями, между рабами и рабовладельцами, между крепостными и феодалами, между пролетариатом и буржуазией. Многовековую борьбу между стремлением к прогрессу и деградацией. Борьбу между централизацией и федерализмом, ярким примером которых являются национально-освободительные войны и революции в колониальных странах. Имеющими цель, уничтожение зависимости периферии от центра. А децентрализованные автономные греческие полисы своими открытиями в области математики, механики, астрономии, философии и т.д. заложили основания для развития всей европейской и современной цивилизации на 2 тысячи лет вперед.Эксплуатация, нехватка, в условиях, когда производится с излишком – вот это и есть цена, цена централизованного капиталистического прогресса. Такой прогресс, такая централизация – является необоснованной тратой людских и природных ресурсов. И ради чего? Ради того, чтобы люди голодали? Разве хозяйство и производство нужны, чтоб люди страдали?
Нет, нет и еще раз нет, они нужны чтоб облегчить человеку жизнь, чтоб он мог удовлетворить свои физиологические потребности, но при этом не тратил всю свою жизнь на эту, казалось бы, банальную цель.
Работать чтобы жить, а не жить чтобы работать!
Вся история централизованного прогресса от древних и до нас, увеличение производственных сил, рабский труд, огромные масштабы индустриализации – все это было ни на чем не обоснованно и не отвечало реальным потребностям людей. Оно превосходило потребности людей, там, где это было не нужно и не до конца удовлетворяло, там, где была нужда.
Именно поэтому возникают два вопроса:
1.С какой точки зрения капитализм и централизация прогрессивны: с точки зрения благ для всего человечества или с точки зрения максимального производства, но с миллионами голодающих?
2.И что для марксистов важнее: благо человечества или доказать капиталистам, что они могут произвести больше?»
Все это замечательно (хотя иной раз очень спорно и неправильно –см. ниже), только подобный счет к капиталистическому прогрессу предъявляли множество раз сами марксисты, понимая при этом всю необходимость буржуазного проогресса для человечества. Маркс в замечательной короткой статье «Будущие результаты британского владычества в Индии» писал:
«Буржуазный период истории призван создать материальный базис нового мира: с одной стороны — развить мировые сношения, основанные на взаимной зависимости всех представителей человеческого рода, а также и средства этих сношений; с другой стороны — развить производительные силы человека и обусловить превращение материального производства в господство при помощи науки над силами природы. Буржуазная промышленность и торговля создают эти материальные условия нового мира подобно тому, как геологические революции создали поверхность земли. Лишь после того как великая социальная революция овладеет достижениями буржуазной эпохи, мировым рынком и современными производительными силами и подчинит их общему контролю наиболее прогрессивных народов [ Маркс надеялся, что революция победит в ближайшие десятилетия, во второй половине 19 века, когда капитализм переработал лишь небольшую часть земного шара. Отсюда и мысль об «общем контроле наиболее прогрессивных народов», отвечавшая реалиям середины 19 века, но сейчас неприятно режущая ухо – М.И.] , — лишь тогда человеческий прогресс перестанет уподобляться тому отвратительному языческому идолу, который не желал пить нектар иначе, как из черепа убитого». http://helgg.narod.ru/Library/India.htm
Вообще заметки Маркса «Британское владычество в Индии» и «Будущие результаты британского владычества в Индии» представляет собой эталонный образец марксовой оценки капиталистического прогресса.
Маркс ни в коей мере не идеализирует этот прогресс. Он указывает на все неразрывно связанные с ним зверства и разрушения:
«…не подлежит никакому сомнению, что бедствия, причиненные Индостану британцами, по существу иного рода и неизмеримо более глубоки, чем все бедствия, испытанные Индостаном раньше…
Гражданские войны, вторжения, перевороты, завоевания, голодные годы — все эти сменяющие друг друга бедствия, каким бы бесконечно сложным, бурным и разрушительным ни представлялось их действие на Индостан, затрагивали его лишь поверхностно. Англия же подорвала самую основу индийского общества, не обнаружив до сих пор никаких попыток его преобразовать. Потеря старого мира без приобретения нового придает современным бедствиям жителя Индии особенно удручающий характер и прерывает связь Индостана, управляемого Британией, со всеми его древними традициями, со всей его прошлой историей…»
Но в то же время Маркс далек от того, чтобы идеализировать социальный строй Индии до британского завоевания:
«…Под этой примитивной формой общинного управления население жило с незапамятных времен. Границы сел редко изменялись и хотя самые села иногда несли тяжелый ущерб и даже подвергались полному опустошению в результате войны, голода и болезней, — то же название, те же границы, те же интересы и даже те же семьи продолжали существовать из века в век. Жители этих сел нисколько не беспокоились по поводу гибели и разделов целых монархий; покуда их село оставалось целым и невредимым, их мало интересовало, под власть какой державы оно переходило и какому государю оно подчинено ибо их внутренняя хозяйственная жизнь оставалась неизменной. Потель продолжал оставаться старшиной общины и действовал на селе как мировой судья и сборщик податей.
Эти маленькие стереотипные формы социального организма большей частью разрушены и исчезают навсегда не столько вследствие грубого вмешательства британских сборщиков налогов и британских солдат, сколько в результате действия английских паровых машин и английской свободы торговли. Эти организованные по-семейному общины зиждились на домашней промышленности, на своеобразной комбинации ручного ткачества, ручного прядения и ручного способа обработки земли – комбинации, которая придавала им самодовлеющий характер. Английское вмешательство, в результате которого прядильщики оказались в Ланкашире, а ткачи в Бенгалии, или как индийские прядильщики, так и индийские ткачи были вообще сметены с лица земли, — разрушило эти маленькие полуварварские, полуцивилизованные общины, уничтожив их экономический базис, и таким образом произвело величайшую и, надо сказать правду, единственную социальную революцию, пережитую когда-либо Азией.
Однако как ни печально с точки зрения чисто человеческих чувств зрелище распада и разрушения этих десятков тысяч трудолюбивых, патриархальных, мирных социальных организаций, как ни прискорбно видеть их брошенными в пучину горя, а каждого из их членов утратившим одновременно как свои древние формы цивилизации, так и свои исконные источники существования, мы все же не должны забывать, что эти: идиллические сельские общины, сколь безобидными они бы ни казались с первого взгляда, всегда были прочной основой восточного деспотизма, что они ограничивали человеческий разум самыми узкими рамками, делая из него покорное орудие суеверия, накладывая на него рабские цепи традиционных правил, лишая его всякого величия, всякой исторической инициативы. Мы не должны забывать эгоизма варваров, которые, сосредоточив все свои интересы на ничтожном клочке земли, спокойно наблюдали, как рушились крупные империи, как совершались несказанные жестокости, как истреблялось население больших городов, — спокойно наблюдали все это, не уделяя этому большего внимания, чем явлениям природы, и сами становились беспомощной добычей любого насильника, соблаговолившего обратить на них свое внимание. Мы не должны забывать, что эта лишенная достоинства, неподвижная и растительная жизнь, эта пассивная форма существования вызывала, с другой стороны, в противовес себе дикие, слепые и необузданные силы разрушения и сделала в Индостане самое убийство религиозным ритуалом. Мы не должны забывать, что эти маленькие общины носили на себе клеймо кастовых различий и рабства, что они подчиняли человека внешним обстоятельствам, вместо того чтобы возвысить его до положения господина этих обстоятельств, что они превратили его саморазвивающееся общественное состояние в неизменный, предопределенный природой рок и тем создали грубый культ природы, унизительность которого особенно бросается в глаза в том факте, что человек, этот владыка природы, благоговейно падает на колени перед обезьяной Гануманом и перед коровой Сабалой.
Совершая социальную революцию в Индостане, Англия, правда, руководствовалась самыми низменными интересами и проявила тупость в тех способах, посредством которых она ее навязывала Индии. Но не в этом дело. Вопрос в том, может ли человечество выполнить свое назначение без коренной революции в социальном состоянии Азии. Если нет, то Англия, несмотря на все свои преступления, была бессознательным орудием истории, совершая эту революцию».
«Все, что английская буржуазия вынуждена будет осуществить в Индии, не освободит народные массы и не улучшит существенно их социального положения, ибо и то и другое зависит не только от развития производительных сил, но и от того, овладеет ли ими народ. Но что она непременно будет делать — это создавать материальные предпосылки для осуществления как той, так и другой задачи. Разве буржуазия когда -либо делала больше? Разве она когда-нибудь достигала прогресса, не заставляя как отдельных людей, так и целые народы итти тяжким путем крови и грязи, нищеты и унижений?
Жители Индии не смогут пожать плодов созревания тех новых элементов общества, которые посеяла среди них британская буржуазия, пока в самой Великобритании ныне правящие классы не будут вытеснены промышленным пролетариатом или пока сами индусы не станут достаточно сильными, чтобы окончательно сбросить с себя английское ярмо». http://helgg.narod.ru/Library/India.htm
В общем, как писали бордигисты, сохранившие правильное, марксовое отношение к буржуазному прогрессу – самое хорошее из всего, что он делает, так это то, что он сам роет себе могилу.
Чисто негативное отношение к буржуазному прогрессу и вообще к прогрессу в капиталистическом обществе, свойственнное Caul-Lbka, политически бесплодно. Прогресс был, можно сколько угодно морально осуждать его, но прошлого не изменишь.
И смешно читать:
«Вся история централизованного прогресса от древних и до нас, увеличение производственных сил, рабский труд, огромные масштабы индустриализации – все это было ни на чем не обоснованно и не отвечало реальным потребностям людей. Оно превосходило потребности людей, там, где это было не нужно и не до конца удовлетворяло, там, где была нужда».
В самом деле, ничем не обосновано? Вся человеческая история – это грандиозное заблуждение, «не отвечавшее реальным потребностям людей»? Тут даже и спорить странно.
Подобный счет к человеческой истории, который выдвигали время от времени разные поборники человеческого освобождения, объясним, но совершенно бесплоден.
Я уже писал в своей статье «О конкретности истины, противоречивости прогресса и вечно живом гении Ильича» http://revtribuna.org/?p=652 :
«В период, когда оптимистическая идея прогресса господствовала в сознании буржуазии – и не только буржуазии, сторонникам социально-революционных идей имело смысл делать акцент на цене прогресса, сейчас же это критика, обращенная в пустоту. Буржуазные идеологи современности способны переплюнуть в смысле критики прогресса любого социально-революционного критика прогрессистских иллюзий. Они запросто согласятся, что все к худшему в этом худшем из миров и сделают отсюда тот вывод, что нужно смириться и опустить руки..
…современные угнетенные избавились… от «оптимистического кретинизма» – и никаких революций именно поэтому не делают. Приняли они концепцию упадочных идеологов упадочного капитализма, что прогресса в мире нет, что прогресс – лишь «выгребные ямы с еврейскими профессорами» и груды развалин, а потому и рыпаться не надо. Будешь рыпаться – еще страшнее будет. Совершишь революцию – получишь каку. С таким подходом ничего не остается делать, кроме как терпеть.
А вот те, кто не терпели, те угнетенные, кто совершил Великую Французскую революцию и Великую Революцию 1917 года, те как раз были сторонниками прогресса – концепции, появившейся в массовом сознании как раз в 18 веке – Тюрго, Кондорсе и другие мыслители Просвещения ее выдвигали. Было плохо, нашими усилиями станет лучше. Не сразу все получится, но мы сделаем лучше, чем делали наши деды, а наши внуки сделают лучше, чем мы. А что сразу все не получится – тоже ничего страшного. Шаг за шагом – и придет человечество к цели. Правильная, оптимистическая концепция, мобилизующая волю на революционную борьбу».
При современном вывороченном и упадочном капитализме именно защита прогресса становится наибольшей ересью с точки зрения утратившего прогрессивность эксплуататорского общественного строя – и именно поэтому она является насквозь революционной идеей.
У Caul-Lbka одностороннее представление о соотношении общественного прогресса и человеческих потребностей. Он искренне считает, что прогресс в эксплуататорском обществе только подавляет человеческие потребности, тогда как он их не только подавляет, но и создает. Создает не только у эксплуататоров, но и у народных низов.
Там, где не возник еще интернет, нет и потребности в интернете. Там, где не возникла печать, нет и потребности в свободе печати. Структура человеческих потребностей, имея своей подосновой физиологические потребности (воздух, вода, еда, сон, секс, что забыл?), в богатстве своих надстроек обусловлена человеческой историей.
Человек – создание не только и не столько природы, но в первую очередь истории. Поэтому кропоткинианство с его убеждением, что человек добр и склонен к взаимопомощи, абсолютно неспосбно объяснить реальную историю человечества. Если человек добр – откуда все зло в мире? И что, носители зла – не люди?
Во время революции 1905 года теоретик эсеров-максималистов Энгельгардт, всерьез принявший идею Кропоткина, что человек по природе добр, сделал отсюда железный логический вывод, что эксплуататоры по своей природе – не люди, а враждебная человечеству иная раса, поэтому подлежат поголовному истреблению вместе со своими детьми до грудных младенцев включительно. Очень хороший пример, как крайняя доброта может обернуться крайней жестокостью.
Caul-Lbka допускает фактическую ошибку, когда упоминает «борьбу между централизацией и федерализмом, ярким примером которых являются национально-освободительные войны и революции в колониальных странах. Имеющими цель, уничтожение зависимости периферии от центра».
Национально-освободительные войны и революции во всех случаях приводили к победе нового, более или менее централизованного государства, поэтому образцом борьбы между благом децентрализации и злом централизации служить не могут – при всей их исторической необходимости и прогрессивности (сводившейся к тому, что они ускоряли рост капитализма и, соответственно, капиталистической централизации).
Ошибается Caul-Lbka и тогда, когда в качестве доказательства преимуществ децентрализации приводит научные открытия, сделанные в греческих полисах:
«А децентрализованные автономные греческие полисы своими открытиями в области математики, механики, астрономии, философии и т.д. заложили основания для развития всей европейской и современной цивилизации на 2 тысячи лет вперед»
Греческие полисы могут рассматриваться как образцы децентрализации только в сравнении с последующими национальными государствами. По отношению же к предшествовавшим им родам, фратриям и племенам они представляли триумф централизации, объединяя эти рода, фратрии и племена в более крупную общественную единицу. Математика, механика и астрономия, не говоря уже о философии, развивавшиеся в них, имели преимущественно внеопытный характер. Открытия делались на основании логических рассуждений и гениальных догадок, а не путем научного эксперимента (это – главное отличие древнегреческой науки от науки Нового времени). Поэтому даже такие гениальные предвосхищения, как атомная теория Эпикура, оставались догадками, и не имели практической проверки. Поэтому такие научные открытия на примитивной стадии развития науки могли делаться и в полисах.
А вот на опытный путь наука встала под влиянием потребностей капиталистического прогресса, роста машинного производства и развивающейся капиталистической централизации.
Caul-Lbka так не считает:
«Единственное, что удовлетворяло потребности людей – был научно-технический прогресс. Но здесь нет заслуги централизации, поскольку НТП был совершен вопреки централизации, а не благодаря ей. На это нам указывают, попытки феодального класса, уничтожить всякое стремление к науке. Это выражалось и в уничтожение научной и исследовательской литературы, физическом истреблении представителей научного мира. Я уже не говорю о централизованном уничтожении античных научных достижений, централизованное уничтожение Александрийской библиотеки, ранней-христианской общиной, что отбросило человечество на сотни лет назад. Ведь как известно, христианство довольно централизованная религия, где ее успехи в плане прогресса человечества?!»
НТП был совершен вопреки централизации, а не благодаря ей? И класс феодалов, который щемил науку и сжигал на кострах ученых, был носителем капиталистической централизации, а не средневекового местничества, локализма, узости и федерализма? Оригинальная гипотеза, ничего не скажешь!
И Александрийская библиотека, к слову сказать, была результатом централизации научной работы сперва при Птолемеях, а потом – при римлянах, тогда как «христианские общины», крушившие античную науку, были тогдашним аналогом анархо-примитивистов.
Потом, правда, христианство отказалось от анархо-примитивизма, переродилось, стало носителем централизации в раннесредневековой децентрализованной идиллии – и именно благодаря этому сумело сохранить определенные остатки античной науки и философии, передав их следующим векам и внеся тем самым свой вклад в прогресс человечества.
Сaul-Lbka пишет:
«А что же такое современное производство? Может это старые производственные мощности 30-ти летней, а то и более давности?
Нет, современное производство – это новые средства автоматизации и роботизации производства, когда человеку нужно только производить определенные манипуляции, а машина все сделает за тебя.
Если взглянуть на современные новинки НТП, а в частности 3-D принтеры и дальнейшие перспективы их развития, то становится очевидно, что человек может производить отдельные детали, а скорее всего и сами готовые изделия и все это на устройстве, которое может поместится в любой мастерской, гараже, подсобке и даже комнате, то становится вполне очевидной ненадобность централизации и какой бы то ни было координации сверху и из центра.
Так же человек становится довольно независимым и автономным, от каких бы то ни было «хреновин» с других производственных объектов. Так же обществу не нужно тратить лишний труд, время, ресурсы для транспортировки какой, то «хреновины» из центра черт знает куда, за сотни километров».
«Производить определенные манипуляции» – в этом же нет ничего нового. На любой машине человек производит определенные манипуляции, руководя машиной, а машина подчиняется его приказам».
Про то, что развитие техники придет к самоотрицанию централизации и каждый человек сумеет на своей машине производить все, необходимое для себя, еще сто лет назад писал один из тогдашних теоретиков анархизма Алексей Боровой. С этим, правда, возникает несколько вопросов:
Если чудо-машины, на которых можно изготовить все на свете, будут открыты и произведены централизованным способом, то они будут таким же путем и воспроизводиться. Воспроизводство таких машин самодостаточными человеческими особями «в любой мастерской, гараже, подсобке и даже комнате» невозможно. Ведь подобные машины являются результатом централизованной объединенной работы человечества. Следовательно, централизация остается.
Кроме того, возникает вопрос, откуда будет браться сырье и энергия для 3-D принтеров? Неужели каждый человек тоже будет добывать их в собственной «мастерской, гараже или подсобке»?
Про 3- D принтеры и ограниченность их применения очень хорошо сказано в статье Гаврошенко «Пару слов про социалистическую экономику»:
«…Разумеется, встает вопрос, а как же 3D-принтеры? Они позволяют (или точнее позволят, т. к. это довольно сырая технология пока) производить предмет любой формы и практически из небольшого набора базовых материалов. Но здесь тоже не все гладко. Такие материалы, как металлы или пластик, надо тоже где-то добывать и производить, и все это происходит не автономно. А если мы говорим о производстве таких вещей, как компьютеры или мобильные телефоны, то в них входят более редкие материалы, вроде золота или платины. Электронные шаблоны, по которым будут производится вещи с помощью 3D-принетров, будут выкладываться людьми в интернет. Но, как ни странно, интернет — это тоже довольно централизованная система. Ведь помимо персональных компьютеров и локальных серверов, для функционирования интернета нужны большие центральные сервера и собственно соединения, пронизывающие весь мир. Все это должно поддерживаться на мировом, а не локальном уровне. Но дело не только в редких материалах или в интернете. Надо учесть и труд по подготовке 3D-принтера к печати, износ оборудования, утилизацию сломанных вещей. И здесь, если идет речь о массовом производстве, гораздо выгоднее для общества производство на крупных автоматизированных заводах, чем локально на 3D-принтерах. Здесь то же самое, что с обычными принтерами и типографией. Печатать в типографии журнал оказывается дешевле, чем на принтерах дома, даже с учетом того, что мы платим не только за труд рабочих, но и оплачиваем всю прибыль капиталистов. Массовое производство в большинстве случаев эффективнее локального, и изобретение 3D-принтеров вряд ли что-то изменит. Локальная 3D-печать может обеспечить гораздо больше разнообразие уникальных продуктов, она будет использоваться инженерами при прототипировании, но те продукты, которые надо будет производить в большом количестве, будет эффективнее «печатать» на больших автоматизированных заводах.» http://revtribuna.org/?p=844
И кстати. Многие природные ископаемые находятся только на ограниченных участках земного шара, лимоны не растут в Вологодской области, а если и попытаться их выращивать в тамошних теплицах, это может оказаться более трудоемко и расточительно, чем вести их из Турции. Поэтому никуда не денется ни «надобность централизации и какой бы то ни было координации сверху и из центра», ни необходимость тратить определенные «труд, время, ресурсы для транспортировки какой, то «хреновины» из центра черт знает куда, за сотни километров».
Наконец, Caul-Lbka берется критиковать приведенные мной конкретные примеры преимуществ централизации. Берется крайне неудачно.
«Лучше, чтобы в каждом районе была своя снегоуборочная машина! Автор так увлекся примером из буржуазного настоящего, что забыл, что коммунизм подразумевает довольство для всех, а не нехватку. Так же в приведенном примере, есть одно противоречие, которое говорит в пользу федерализма.
Если город завалило снегом и парализовало хозяйство, то каким образом снегоуборочные машины доберутся на окраины, если они застряли в центре?!
Таким образом, вызволять придется не только застрявшие автомобили, но еще и снегоуборочную технику. Хорош централизм!»
Caul-Lbka, кажется, понял дело так, что централизованная система управления на то и централизованная, чтобы при ней снегоочистительные машины стояли в центре города, а если они будут стоять не только в центре, но и в районах, это уже будет федерализмом. Но говорит он, если они будут стоять в центре города, при попытке выехать в районы они тоже застрянут (ага, на то они и снегоочистительные машины, чтобы застревать в снегу!), и будет только хуже. Смешно, честное слово! Кажется, что товарищ всю жизнь прожил в бесснежной Африке и просто не понял, о чем речь.
При централизованном самоуправлении снегоочистительные машины могут стоять хоть в центре, хоть на окраинах города – это вопрос практического удобства. Важно то, чтобы их парк регулярно возобновлялся (а это требует централизованного производства машин), чтобы люди, работающие на них, всю зиму были наготове, и чтобы по первому сигналу, что город засыпает снегом, эти снегоочистительные машины согласно разработанному плану были централизованно пущены в ход. Вот и вся премудрость.
По поводу медицины в децентрализованном обществе Caul-Lbka тоже не понял меня:
«Вот в очередной раз марксизм изобретает новый «анархизм» и приписывает ему архаичный способ производства. И в данном случае «святой централизм» является просто пустой мантрой, без содержания. Почему анархисты не могут прибегнуть к услугам профессиональных врачей, даже и не говорится, просто утверждение, которое судя по всему необходимо признать истинной в последней инстанции».
Вопрос, могут ли прибегнуть анархисты к услугам профессиональных врачей в условиях окаянного централизованного капитализма меня нисколько не интересует. Меня интересует другое: как обучать профессиональных врачей, умеющих, например, делать операцию на сердце или головном мозге, в условиях распада общества на множество мелких самоуправляемых коммун. И как эти мелкие самоуправляемые коммуны смогут производить сложную медицинскую технику?
Мой умный и наблюдательный критик, стоящий явно выше уровня среднего анархо-активиста, тут все же непроизвольно впал в инфантилизм, верящий, что булки всегда сами будут падать в рот. Если есть какие-то врачи при централизованном капитализме, значит. будут они и при децентрализованном анархо-коммунизме. Не иначе, анархо-коммунары будут завозить их в каждую коммуну из проклятого государственнического прошлого на машине времени)).
Впрочем, во всяком случае, некоторые анархисты честно признают себя врагами профессиональной медицины и сторонниками «самолечения». Вот, например, статья «Экономика в анархистском обществе», написанная испанской анархистской группой «Восстание»:
«Что касается здравоохранения и образования, то многие включают их в перечень того, что непосредственно необходимо для жизни. Однако же, в том виде, как они осуществляются в настоящее время, образование и медицина приносят обществу больше вреда, чем пользы. Отравляющая медицина, которая пичкает пациентов лекарствами, превращающимися для них в наркотик, вместо того, чтобы лечить их, сама порождает бесчисленное множество болезней. Авторитарная педагогика, вместо того, чтобы развивать навыки учащихся, индоктринирует их, ограничивает их развитие и устанавливает глубокое разделение между преподавателем и учеником. Здравоохранение и образование необходимо перестроить. На пути подготовки следует отталкиваться от самопознания и самолечения, от либертарной педагогики, самообучения и интегрального (целостного) образования. Здравоохранение и образование должны выйти за пределы больницы и школы, где они сегодня заперты, оторванные от жизни. При такой перестройке необходимо отвергнуть профессионализацию в этих занятиях, поскольку эта профессионализация в заметной степени способствовала культу профессионала, подчинению ему и отгораживанию от людей, которые рассматриваются как «получатели услуг». Деятельность, связанная со сферами медицины и образования, должна быть добровольной, осуществляться после участия в производстве необходимого и управляться сообща, всей общиной, а не только людьми, обладающими наибольшими знаниями в этих предметах, избегая тем самым возникновения элит, как это ранее происходило в истории». http://aitrus.info/node/899
На мой взгляд, комментарии излишни.
Наконец, жилищный вопрос:
«Анархисты, считают невозможным, действенным и подлинно справедливым разрешение жилищных проблем в рамках капитализма или гос.капитализма. Без экспроприации и полного обобществления собственности на средства производства, ни о как бы то ни было справедливом решении жилищных проблем и речи быть не может. Поэтому перед анархистами такой реформистской проблемы не стоит. Потому что даже самому нищему батраку из трущоб, вполне очевидно, что человек имеющий власть, имеющий полный контроль над средствами производства, во-первых, никому не даст ими воспользоваться, во-вторых с точки зрения опять, таки кап.экономики, это не выгодно классу буржуазии, а следовательно и проблема не решится. Стоит ли требовать у капиталистов справедливого решения жилищного вопроса?! Стоит! Чтоб раскрыть противоречия капитализма, показать его «импотентность» в вопросах социальных нужд человека».
Caul-Lbka фактически неправ. В определенные исторические периоды в определенных странах строилось доступное и хорошее по качеству (хорошее –по условиям того времени) жилье при капитализме и при государственном капитализме. Например, после 1945 года в Великобритании было развернуто строительство муниципального жилья для рабочих. В начале 1970-х годов в Чили при левореформистском правительстве Альенде строилось массовое жилье для бедняков, которые переселялись туда из трущоб-самостроев. Наконец, в середине 1960-х годов в Советском Союзе в массовом порядке были построены «хрущовки», что резко снизило остроту жилищной проблемы в СССР и избавило на долгое время десятки миллионов пролетариев (наших родителей и дедов) от кошмара коммуналок, сараев, общаг и т.п.
Не все зависит от «человека, имеющего власть, имеющего полный контроль над средствами производства», проще говоря, от капиталиста – не все зависит от него даже при капитализме. В определенных ситуациях, под давлением экономических потребностей и классовой борьбы пролетариата буржуазия бывала вынуждена проводить определенные реформы в интересах пролетариата, удовлетворять его некоторые самые насущные потребности. Нужно говорить, что этого недостаточно, что наша цель – не реформа, а революция, но отрицать в принципе возможность прогрессивных реформ при капитализме на любой стадии его развития – значит противоречить фактам и выставлять себя в смешном виде.
А что касается «нищего батрака из трущоб», то, как я уже говорил, нужно убеждать его, чтобы он и такие, как он «взяли власть в стране и используя эту власть, централизованно направили часть общественных ресурсов на строительство доступного жилья» Без этого никак.
В ответ на мои слова «Единственной страной, где анархисты в течении нескольких десятилетий были ведущей силой в рабочем движении и от их поведения зависела судьба настоящей великой революции, была Испания. Анархизм с блеском и треском провалил этот экзамен.» Сaul-Lbka пишет:
«А единственной страной где большевики в первые получили власть была Россия. Где вместо власти пролетариата, была установлена власть над пролетариатом. А чего еще можно было ожидать?»
Вообще-то говоря, большевики, взяв власть и установив, спустя некоторое время диктатуру над пролетариатом, разгромили старую контрреволюцию, тогда как испанские анархисты были разгромлены ею. Нет ли у товарищей анархистов желания призадуматься, почему?
«Практика большевиков показывает, как власть не маскируй, как не называй диктатуру над пролетариатом «демократическим централизмом», а никакого контроля рабочих не будет, на это нам указывает тот факт, что там, где концентрируется собственность, там появляется власть именно над рабочими.
«Если взять самого пламенного революционера и дать ему абсолютную власть, то через год он будет хуже, чем сам Царь.» М.А. Бакунин
Ведь чтоб быть собственником средств производства, надо иметь контроль над производством и потреблением, иначе ты уже не собственник. Контроль и распоряжение в процессе производства и потребления- это власть. То есть любая централизация приводит к концентрации собственности, та в свою очередь рождает власть. И тогда никаких экономических, ни политических свобод пролетариат не получает. Так, как экономика обуславливает политику, так любая централизация экономики повлечет за собой власть, эти два фактора – источник частной собственности».
Правильно!
Поэтому даешь максимальную децентрализацию собственности! Каждому работнику – по станку, каждой кухарке – по газовой плите, каждому либертарию – по коммуне, каждому пьянице – по самогонному аппарату!
Пусть товарищ Caul-Lbka определится:
- либо «анархо-коллективизм», который он не любит («Цель анархо-коммунистов, обобществление собственности и полное уничтожение рыночных отношений, того же самого примитивного бартера, частной собственности и даже коллективной собственности. О какой продаже кому то, чего то, может идти речь?!
Это может быть свойственно анархо-коллективизму. Поскольку он является обществом с коллективной собственностью, а не общественной, что является не справедливым и мелкобуржуазным обществом. Эта теория была выработана Бакуниным М. А, на раннем историческом этапе развития анархизма и эту теорию Кропоткин раскритиковал, доработав и развив его до общественной собственности на средства производства»);
- либо общественная собственность, или, если называть ее по-другому, концентрация всей собственности в руках общества. Либо так, либо так. Промежуточных вариантов тут нет. Либо децентрализация и рынок, либо концентрация всей собственности в руках общества.
При всем отрицании «анархо-коллективизма» Caul-Lbka, впрочем, делает ему такую уступку, благодаря которой вся его критика «анархо-коллективизма» и все слова об уничтожении «даже коллективной собственности» лишаются оснований:
«То есть производственно-промышленная собственность переходит в руки трудящихся, непосредственно работающих на ней. Вся территориальная собственность, а также, готовые продукты, продукты военного характера и другая не производственная переходят в собственность жителей, проживающих непосредственно на этих территориях. Ресурсы же переходят в руки добывающего их трудящегося».
Итак, «производственно-промышленная собственность» сохраняется, и переходит в руки «трудящихся, непосредственно работающих на ней». Работники Южмаша становятся собственниками этого завода, железнодорожники – собственниками своей железной дороги, а артисты погорелого театра – владельцами этого театра. «Территориальная собственность», например, дома на Рублевке, становятся «собственностью жителей, проживающих непосредственно на данной территории» (которым, впрочем, эти дома и так принадлежат) – тогда как «территориальная собственность» в каких-нибудь шанхаях, где в бараках живут рабочие – мигранты, достается этим мигрантам. Так же в собственность «жителей, проживающих непосредственно на данной территории», переходят «готовые продукты» и даже «продукты военного характера». «Ресурсы» же «переходят в руки добывающего их трудящегося»: шахты – шахтерам, нефть – нефтяникам, рыба – рыбакам, мусор – мусорщикам.
После этого, вопреки надеждам Caul-Lbka, счастливые анархо-собственники вступят между собой в рыночные отношения: нефтяники начнут торговать нефтью, железнодорожники – вздувать тарифы за грузоперевозки, работники винно-водочного завода распродадут все запасы алкоголя (кроме того, что выпьют сами). Чем будут торговать артисты и особенно артист_ки погорелого театра – мне даже страшно сказать. Жители территории, на которой размещен военный склад, став, нежданно-негаданно, обладателями современного оружия, дружно пойдут заниматься рэкетом. Классовое общество благополучно восстановится.
На самом деле, коммунистическая революция не «передает собственность трудящимся, непосредственно работающим на ней», а уничтожает собственность в привычном буржуазном понимании. Собственность, согласно римскому праву, это «право употреблять и злоупотреблять», неограниченная власть человека над вещью.
При бесклассовом обществе права «злоупотреблять» нет ни у кого – ни у «непосредственно работающих трудящихся», ни у общества в целом. Материальные ресурсы принадлежат обществу в целом – с учетом, по возможности, интересов отдельных групп трудящихся – при примате интересов общества в целом. Работники, непосредственно занятые в данном производстве, не являются его собственниками. Они всего лишь управляют производственным процессом в рамках плана, заданного обществом в целом.
Caul-Lbka отказывается обсуждать вопросы политической стратегии и ее отсутствия в истории анархистского движения:
«Далее автор дает свою оценку историческим событиям, что ж это его право, как и мое право не давать никаких комментариев по этому поводу».
Оценка исторических событий дана мной в качестве доказательства мысли, что по части революционной стратегии и тактики анархизм предстает голым королем. Моему уважаемому оппоненту, получается, ответить на это нечего.
Caul-Lbka пишет:
«На деле же, любое взятие власти, любая попытка сконцентрировать собственность на средства производства в руках отдельных групп, всегда приводили к реставрации старых капиталистических отношений. Это видно из практики большевиков, маоистов, и любых других попыток установления «рабочей власти», на деле же это была власть над рабочими, повлекшая за собой ту самую контрреволюцию и восстановление старых порядков».
До сих пор все происходившие в истории революции приводили к смене одной формы эксплуататорского общества другой. И это было прогрессом.
Приведет ли новая революция к победе бесклассового общества – мы со стопроцентной уверенностью знать не можем. Возможности этого сейчас большие, чем были 100 лет назад.
Но любая революция невозможна без взятия власти. Лишь обладая властью, революционная сила может провести прогрессивеные общественные преобразования. Более того. Сам факт, что революционная сила проводит прогрессивные общественные преобразования уже означает, что она обладает властью.
«Зато у двух столпов марксизма и у Маркса, и у Ленина, есть недвусмысленный намек, что главное и первостепенная задача взять власть и только власть».
Вот такие они были властолюбивые злодеи –хотели дорваться до власти и попить народной кровушки.
На самом деле Маркс и Ленин знали, что обладание властью является необходимым условием проведения любых прогрессивных социальных преобразований, поэтому и утверждали, что первостепенная задача пролетариата – организоваться в самостоятельную политическую силу, способную взять власть.
«Все обвинения в непонимании как будет работать экономика, что делать с разрушенной войной страной, что делать с технологическим отставанием, все это свойственно и самим марксистам. И сам автор это подчеркивает и признает».
Где и когда автор, т.е. я, это подчеркивал и признавал?
У марксистов старых времен нет готовых ответов на вопрос, что делать с разрушенной войной экономикой страны в начале 21 века, но для ответа на этот вопрос очень и очень пригодятся наработки на схожую тему, оставленные такими людьми, как Ленин, Троцкий, Богданов, Преображенский, Бухарин, Владимир Смирнов и другие большевики. Также критическому переосмыслению подлежат югославское самоуправление, его теория и практика, и его крах; китайский опыт – от Мао Цзедуна до наших дней; опыт национально-освободительных революций 20 века; теории зависимого капитализма, возникавшие как попытка дать теорию .национально-освободительным революциям; бордигистский анализ государственного и самоуправленческого капитализма; анализ развития империализма в 20 века, предложенный Черветто; экономические исследования германо-голландских левых коммунистов 1920-1930-х годов («Фундаментальные принципы коммунистического производства и распределения») и последующего периода (Пауль Маттик). В общем, марксизму есть что сказать по вопросам экономики – только надо знать, где искать умные марксистские мысли.
«Именно поэтому, получив власть, «кухарки» стали бросаться из крайности в крайность их метало и вправо и в лево, в результате мы получили НЭП, сворачивание завоеваний революции, и ее полный крах, от былых красивых фраз о «диктатуре пролетариата», осталось только диктатура, но без пролетариата. И это было вполне закономерно и ожидаемо».
С каких это пор слово «кухарка» стало для сторонника освобождения трудящихся ругательным? И с каких это пор НЭП и сворачивание результатов революции стали результатом «метаний кухарки» в безвоздушном пространстве, а не объективного развития классовой борьбы?
«Марксисты даже не могут дать ответ, каким хотя бы приблизительно должно быть коммунистическое общество».
Не буду говорить, как насчет собственно марксистов, а вот в русле революционно-социалистической традиции пока что есть несколько опубликованных работ о бесклассовом обществе:
«Дивный новый мир… Незаконченная брошюра о бесклассовом обществе» http://revtribuna.org/?p=701
Координаты утопии http://revtribuna.org/?p=705
Контуры коммунизма http://revtribuna.org/?p=599
Пару слов про социалистическую экономику http://revtribuna.org/?p=844
Со временем появятся и другие.
«Вместо того, чтобы сообща искать выход из всех проблем, сообща развивать науку и технику, люди ударились в эгоизм, в уничтожение друг, друга. Ну что ж, все ошибаются, даже если эта ошибка длиной в тысячи лет. Человеку разумному свойственно ошибаться, но благодаря наличию разума ему так же свойственно учится на своих ошибках».
Типичное мышление утописта. Когда-то люди не знали анархистской теории, от невежества «ударились в эгоизм, в уничтожение друг друга», но вот появился Кропоткин, доказал, что «эгоизм, уничтожение друг друга» – это бяка, – и теперь люди могут исправить свою ошибку. Классы, классовая борьба, зависимость человеческого мышления от окружающей жизни – это все марксизм, а от марксизма – все беды.
И кстати сказать, молчаливо подразумевается, что человек, живший где-то 5 тысяч лет назад – это полнейший аналог современного человека. Вот стоит он на дороге истории, чешет пятерней волосатую голову и думает: что лучше, «сообща искать выход из всех проблем, сообща развивать науку и технику» или лучше (шепчет ему на ухо бес государственничества) «удариться в эгоизм, уничтожение друг друга». Альтернатива совсем как перед современным молодыим анархистом: что выбрать – анархо-коммунизм или анархо-капитализм, или вообще забить на все и стать государственником?
Рассуждения Сaul-Lbka о теории стоимости и товаро-денежных отношениях интересны, хотя и весьма спорны. Их рассмотрение, однако, я отложу на другой раз. Здесь скажу только, что в корне неправильной является мысль автора:
«Измерять производственные возможности, измерять труд, это дело капиталистического общества. Им это нужно, чтоб рынок работал без сбоев, а также для извлечения максимальной прибыли. В коммунизме рынка-нет, нам это не к чему. У нас задача обеспечить удовлетворение необходимых потребностей общества, а также защита революционных завоеваний от контрреволюции и экспорт революции».
http://novaiskra.org.ua/?p=2190
Я мог ожидать, что ответы сторонников анархизма будут затрагивать прежде всего данный вопрос и что анархисты в первую очередь объяснят мне преимущества децентрализации над централизацией. Но ожидать этого мне пришлось бы напрасно. Из четырех появившихся до сих пор критических откликов со стороны анархистов вопрос о централизации и децентрализации обсуждается только в статье Caul-Lbka, да и в ней он не занимает главного места. Остальные три статьи говорят совсем о других вещах, причем статья за подписью scherz «Против сектантства» (https://ad-sr.info/2015/04/03/protiv-sektanstva/) по причине своей бессодержательности заслуживает только стеба.
С другой стороны, статья, подписанная Caul-Lbka и озаглавленная «Против «анархизма» централистов. Ответ федералиста» (http://novaiskra.org.ua/?p=1998) написана, бесспорно, человеком искренним и умным, поэтому на нее нужно дать серьезный ответ.
Caul-Lbka (кстати, с языковой точки зрения неудобно брать такие псевдонимы, лучше подписываться чем-то, что напоминает реальные имена и фамилии, склонять Caul-Lbka затруднительно) не отрицает факт бессилия анархистов, проявленного ими в ходе Украинской революции, но напоминает мне, что марксизм показал себя не лучше:
«…Это довольно скоропостижный и довольно «резкий» вывод, поскольку вопросы политической стратегии и тактики проигнорировал не анархизм, у которого есть своя богатая история, есть теоретическая основа, есть своя историческая практика, а именно современные анархисты. Но надо так же заметить, что и марксисты проигнорировали вопросы политической тактики и одни из них решили вообще не давать никаких оценок происходящего. Другие же ограничились «праведным анализом», который косвенно призывал, просто наблюдать за происходящим. Можем ли мы из этого делать вывод, что марксизм не является революционной теорией и практикой?! Впрочем, это риторический вопрос».
Вопрос на самом деле совсем не риторический. Еще 11 лет назад я сделал вывод, что в современных условиях марксизм перестал быть революционной теорией и практикой (см. мою статью «Марксизм и революционная борьба пролетариата» http://revtribuna.org/?p=208) – и что необходима новая революционная теория, отвечающая задачам современной классовой борьбы пролетариата. До меня, впрочем, к выводу об изжитости марксизма как революционной теории и практики приходили такие представители марксистской традиции, как Карл Корш (в начале 1950-х годов) и Корнелиус Касториадис (в середине 1960-х годов).
Постановка вопроса – это часть ответа на вопрос, но только часть. Новой революционной теории еще нет. Нет потому, что не вызрела еще в достаточной степени новая революционная практика. В результате, попытки создания новой революционной теории пока что могут быть лишь предварительными шагами, заготовками на будущее, а попытки оргстроительства на основе этой новой революционной теории (в частности, мои попытки) кончались провалами. Не вызрело еще реальное революционное движение, а вливание нового вина в старые мехи, попытка создавать реальную революционную организацию из инфантильных ребятишек была обречена на провал.
Так что я не собираюсь отстаивать абсолютную истинность марксизма, а скажу только, что его вклад в создание революционной теории будущего будет, на мой взгляд, посерьезней, чем вклад в создание этой будущей революционной теории разных ветвей анархистской мысли.
Дальше Caul-Lbka задает вопрос:
«Что является государством неклассическим?! И может ли государство быть децентрализованным? И если может, то оно тогда не является государством, оно становится фикцией, поскольку государство может быть только централизованным. Именно поэтому анархисты и против того и против другого. Централизация либо Федерализм, Государство либо Анархия и третьего не дано».
Георгий Плеханов
Георгий Плеханов
Марксисты старых времен (например, Плеханов в статье «Анархизм и социализм» http://levoradikal.ru/archives/6685 или молодой Сталин в своей хорошей, хотя и незаконченной статье 1906-1907 годов «Анархизм или социализм?» https://www.marxists.org/russkij/stalin ... ialism.htm ), споря с анархистами старых времен, не раз упрекали их в недиалектическом мышлении: Да – да, нет-нет. Прочее – от лукавого.
Недиалектическое мышление пригодно в определенных пределах, и диалектикой не раз оправдывали всякую мерзость (тот же повзрослевший на 30 лет Сталин). Тем не менее очевидно, что для переходных ситуаций, для периодов больших общественных изменений недиалектическое мышление непригодно. В период, когда государство и капитализм уничтожаются, существующая общественная система это одновременно – и капитализм, и некапитализм. И государство, и негосударство. Считать, что возникшая на следующий день после свержения старой эксплуататорской системы новая система, неизбежно носящая на себе множество родимых пятен прошлого, это уже безгосударственный коммунизм, значит обманывать себя и других, и отказываться от борьбы за уничтожение или изживание неизбежных на первых порах пережитков прошлого. Это значит возводить в абсолют неизбежно корявую и уродливую на первых порах систему революционного общественного устройства и препятствовать ее дальнейшему преобразованию в лучшую сторону. Иными словами, становиться из революционера консерватором. Опять диалектика – абсолютизм анархистской мысли с ее черно-белым видением мира может в определенных обстоятельствах превратить анархистов в защитников общественного устройства, в очень большой степени еще являющегося авторитарным и деспотическим. Такого, например, которое было в махновских районах, где очень большая доля реальной власти принадлежала военным командирам. Это была Анархия или Государство? Если Государство, то чем анархизм отличается от большевиков? Если полноценная анархия, то как объяснить расстрел махновского комполка большевика Полонского по решению не общего собрания и не съезда Советов, а всего-навсего махновской контрразведки, которая продемонстрировала себя в данном случае реальным носителем власти.
Caul-Lbka, похоже, считает признаком, отделяющим государство от негосударства вопрос централизации или децентрализации:
«И может ли государство быть децентрализованным? И если может, то оно тогда не является государством, оно становится фикцией, поскольку государство может быть только централизованным».
Священная Римская империя германской нации — государственное образование, существовавшее в период 962-1806 годов и объединявшее территории Центральной Европы.
Священная Римская империя германской нации — государственное образование, существовавшее в период 962-1806 годов и объединявшее территории Центральной Европы.
На протяжении почти тысячи лет в центре Европы существовало такое государственное образование, как Священная Римская Империя германской нации. Вся власть в нем принадлежала местным феодалам – герцогам, графам, баронам, патрициату городов, духовенству и т.п. Власть императора (не наследственного, а пожизненно избиравшегося) была, начиная с определенного времени, сугубо символической, реально власть император осуществлял лишь над своей наследственной вотчиной. Это было в высшей степени децентрализованное государственное образование. Но это было именно государство, в котором трудящимся классам жилось очень несладко. Таких примеров децентрализованных эксплуататорских государств, рабовладельческих, феодальных и (пореже) буржуазных в истории можно найти немало. Можно, например, вспомнить Киевскую Русь периода феодальной раздробленности или Речь Посполиту. Поэтому тезис, что «государство может быть только централизованным» противоречит реальности.
На самом деле характеризующий признак государства – не централизация, но существование в обществе аппарата управления и принуждения, отделенного от трудящихся и противостоящего им. Есть такой аппарат – есть государство. Нет такого аппарата – значит государства нет. При этом, естественно, могут быть переходные ситуации, которые возникают в исторические эпохи, когда подобный аппарат только формируется (предклассовые общества) или уже исчезает (диктатура пролетариата).
Слова о том, что диктатура пролетариата – это уже не государство в привычном. классическом смысле слова принадлежат никому иному, как Ленину, и высказаны в его работе «Государство и революция», которую неплохо было бы критически прочитать каждому серьезному анархисту.
По мнению Ленина, диктатура пролетариата – это власть не чиновников, а вооруженных рабочих. При ней отсутствует постоянная армия и полиция, все функции насилия и принуждения выполняет сам вооруженный трудовой народ. Все чиновники избираемы, находятся под постоянным контролем работников, могут быть отозваны и заменены в любое время. Они получают зарплату не выше средней зарплаты рабочего и не являются особым социальным слоем с особыми интересами, но лишь исполнителями воли пролетарского класса, из которого они вышли и в который в любой момент их можно вернуть (не переизбрали народного комиссара труда – он снова пошел работать по прежней профессии – механиком или токарем).
Из этого описания очевидно, что диктатура пролетариата, какой ее представляли себе Ленин и другие большевики в 1917 году, не существовала в Советском Союзе где-то с 1918 года.
В реальности описанное Лениным общество – это именно переходное общество. Чиновник (или, если угодно, рабочий делегат) может сколько угодно быть выборным и переизбираемым, но пока его не переизбрали, в его руках остается немалая доля реальной власти и он будет склонен использовать ее для того, чтобы сохранить ее подольше. Военный командир, пусть выборный и отчитывающийся перед бойцами после боя, на поле боя является высшим авторитетом. Разведка и контрразведка (называя вещи своими именами, политическая полиция) в определенных обстоятельствах неизбежно обладает властью над жизнью и смертью. Положим, она обязана не сама судить контрреволюционера, а доставить его на суд коммуны, но кто мешает обозленным на него контрразведчикам застрелить его на месте и потом списать все на попытку к бегству. И не всегда же можно разобраться, контрреволюционер он или его зря оклеветали. Все это – реальные проблемы переходного периода.
Ленин писал в «Государстве и революции», что диктатура пролетариата – это уже не государство, потому что она власть трудящегося большинства над эксплуататорским меньшинством, но в то же время она – еще государство, потому что она все-таки власть, пусть даже большинства над меньшинством. Сейчас ленинское объяснение переходного характера пролетарской диктатуры, являющегося одновременно и государством, и не-государством, совершенно недостаточно.
Первопричиной возникновения классового общества, эксплуатации и государства было разделение общественного труда на труд организаторский и исполнительский. Это разделение было создано когда-то развитием производительных сил – и только развитием производительных сил оно может быть уничтожено. Необходимое условие уничтожения государства и классового общества – это возникновение средств общения (а Маркс с Энгельсом в «Немецкой идеологии» говорили как о производительных силах не только о средствах производства в узком смысле, но и о средствах общения), позволяющих огромным массам людей вместе, без посредников и начальников, принимать решения и исполнять их.
Подобные средства общения возникли и развиваются только в современную эпоху. Речь идет, как легко догадаться, о компьютерах, Интернете, автоматизации и прочих высоких технологиях. Только в современную эпоху появляется достаточно высокая вероятность того. что назревающая в мире революция не повторит судьбу всех предыдущих революций и станет началом движения к бесклассовому обществу.
Однако невозможно и неправильно ждать, пока средства производства и общения доразовьются до такой степени, что сделают возможным немедленное введение бесклассового общества сразу после свержения власти эксплуататорского класса. Капитализм не заинтересован в дорогостоящей всеохватывающей автоматизации и компьютеризации. Рабочие дешевле роботов.
Поэтому задача пролетариев после того, как они свергнут буржуазию и разрушат буржуазное государство, будет состоять в том, чтобы, опираясь на уже имеющиеся достижения науки и техники, провести всеохватывающую автоматизацию производства и управления. Совершив это, они окончательно перестанут быть пролетариями, став работниками бесклассового и безгосударственного общества.
Пока этого не произошло, продолжается переходный период. Даже если бОльшая часть реальной власти принадлежит рядовым работникам. то значительная доля реальной власти все равно находится у избранных ими и подконтрольных им в определенных пределах управленцев.
Пока не уничтожена объективная необходимость в технологическом разделении труда на труд тех, кто отдает приказы, и труд тех, кто их исполняет, это максимум того, что может быть достигнуто сразу после революции – несмотря на все наши желания получить все немедленно.
Работник, тратящий несколько часов в сутки на исполнительский труд, должен будет делать над собой волевое усилие, чтобы в оставшееся время заниматься общественным управлением, самообучением и переобучением. Это достаточно муторно и напряжно. Между тем именно от способности работников удерживать контроль над выбранными и подконтрольными им делегатами, военными командирами и т.п., постоянно давить на них, при надобности переизбирать и сменять их – и при всем при том безговорочно с оружием в руках защищать возникшую общественную систему от посягательств старого мира – будет зависеть судьба нового общества. Будет ли оно развиваться к полноценному бесклассовому и безгосударственному строю? Или же выборные делегаты и военные командиры постепенно выйдут из-под контроля, переберут на себя всю реальную власть и превратятся в новый эксплуататорский класс? Или же в результате внутренних конфликтов и других причин восторжествует старая контрреволюция?
В реальной действительности, скорее всего, будут иметь место разные повороты событий. Свержение буржуазии и разрушение старого государства – это не конец революции, а ее начало. Революционный цикл продлится до полного перехода человечества к бесклассовому и безгосударственному строю и может охватить десятилетия или даже столетия человеческой истории. В определенных случаях выборные делегаты, военные командиры и т.п. будут выходить из-под контроля, превращаться в новый правящий класс. В таком случае их нужно будет свергать, и, если производительные силы к моменту их свержения все еще не будут готовы к победе полностью самоуправляемого общества, ставить на их место новых. Это предвидел великий буржуазный революционер 20 века Мао Цзедун в своей теории «культурной революции».
В ходе этого процесса трудящиеся массы будут приобретать реальный опыт управления, реальную способность сперва контролировать вождей, давить на них и сменять их, а потом обходиться вовсе без вождей, кроме каких-нибудь сугубо ситуативных лидеров. Производительные силы благодаря волевому усилию как самих масс, так и революционных вождей будут в этот время развиваться в сторону все большей автоматизации, почва из-под разделения труда на организаторский и исполнительский будет уходить, в итоге после очередной революции трудящиеся с удивлением увидят, что свергать больше некого, нет не только государства в старом, давно забытом смысле слова, но нет и власти выборных и подконтрольных делегатов, т.к. реально все властные функции перешли к самоуправляемому обществу, а разделение труда на организаторский и исполнительский уничтожено. Тогда можно будет сказать, что период социальной революции закончился, наступила эпоха дальнейшего эволюционного развития бесклассового человечества… Что будет потом, мы знать не можем.
Обрисованная выше перспектива, конечно, менее утешительна, чем надежда о немедленном введении анархо-коммунизма. Но она куда более реалистична.
Я достаточно далек отошел от разбора критикуемого текста. Теперь пора вернуться к нему.
Caul-Lbka пишет много правильных вещей по поводу противоречивости прогресса в классовом обществе, очень правильных, читать приятно. Правильное у него, впрочем, перемешано с неправильным:
«Если мы посмотрим на «обратную сторону медали» самого капиталистического «прогресса», то мы увидим постоянные кризисы перепроизводства, мы увидим производство излишков, мы увидим несоответствие между произведенным и реальными потребностями, мы увидим, что человечество в разы производит больше чем ему реально необходимо, все остальное либо утилизируется, либо просто выбрасывается и это в условиях, когда Африка, да и вообще огромная часть населения земли – голодает.
Да, взглянув на тысячелетнюю историю человечества, мы увидим товарно-производственный прогресс, но если мы посмотрим на «обратную сторону медали», то мы увидим полную деградацию социальных отношений, мы увидим рабство, скотство, эксплуатацию. Мы увидим многовековое стремление людей к свободе и справедливости, многовековую борьбу между угнетенными и угнетателями, между рабами и рабовладельцами, между крепостными и феодалами, между пролетариатом и буржуазией. Многовековую борьбу между стремлением к прогрессу и деградацией. Борьбу между централизацией и федерализмом, ярким примером которых являются национально-освободительные войны и революции в колониальных странах. Имеющими цель, уничтожение зависимости периферии от центра. А децентрализованные автономные греческие полисы своими открытиями в области математики, механики, астрономии, философии и т.д. заложили основания для развития всей европейской и современной цивилизации на 2 тысячи лет вперед.Эксплуатация, нехватка, в условиях, когда производится с излишком – вот это и есть цена, цена централизованного капиталистического прогресса. Такой прогресс, такая централизация – является необоснованной тратой людских и природных ресурсов. И ради чего? Ради того, чтобы люди голодали? Разве хозяйство и производство нужны, чтоб люди страдали?
Нет, нет и еще раз нет, они нужны чтоб облегчить человеку жизнь, чтоб он мог удовлетворить свои физиологические потребности, но при этом не тратил всю свою жизнь на эту, казалось бы, банальную цель.
Работать чтобы жить, а не жить чтобы работать!
Вся история централизованного прогресса от древних и до нас, увеличение производственных сил, рабский труд, огромные масштабы индустриализации – все это было ни на чем не обоснованно и не отвечало реальным потребностям людей. Оно превосходило потребности людей, там, где это было не нужно и не до конца удовлетворяло, там, где была нужда.
Именно поэтому возникают два вопроса:
1.С какой точки зрения капитализм и централизация прогрессивны: с точки зрения благ для всего человечества или с точки зрения максимального производства, но с миллионами голодающих?
2.И что для марксистов важнее: благо человечества или доказать капиталистам, что они могут произвести больше?»
Все это замечательно (хотя иной раз очень спорно и неправильно –см. ниже), только подобный счет к капиталистическому прогрессу предъявляли множество раз сами марксисты, понимая при этом всю необходимость буржуазного проогресса для человечества. Маркс в замечательной короткой статье «Будущие результаты британского владычества в Индии» писал:
«Буржуазный период истории призван создать материальный базис нового мира: с одной стороны — развить мировые сношения, основанные на взаимной зависимости всех представителей человеческого рода, а также и средства этих сношений; с другой стороны — развить производительные силы человека и обусловить превращение материального производства в господство при помощи науки над силами природы. Буржуазная промышленность и торговля создают эти материальные условия нового мира подобно тому, как геологические революции создали поверхность земли. Лишь после того как великая социальная революция овладеет достижениями буржуазной эпохи, мировым рынком и современными производительными силами и подчинит их общему контролю наиболее прогрессивных народов [ Маркс надеялся, что революция победит в ближайшие десятилетия, во второй половине 19 века, когда капитализм переработал лишь небольшую часть земного шара. Отсюда и мысль об «общем контроле наиболее прогрессивных народов», отвечавшая реалиям середины 19 века, но сейчас неприятно режущая ухо – М.И.] , — лишь тогда человеческий прогресс перестанет уподобляться тому отвратительному языческому идолу, который не желал пить нектар иначе, как из черепа убитого». http://helgg.narod.ru/Library/India.htm
Вообще заметки Маркса «Британское владычество в Индии» и «Будущие результаты британского владычества в Индии» представляет собой эталонный образец марксовой оценки капиталистического прогресса.
Маркс ни в коей мере не идеализирует этот прогресс. Он указывает на все неразрывно связанные с ним зверства и разрушения:
«…не подлежит никакому сомнению, что бедствия, причиненные Индостану британцами, по существу иного рода и неизмеримо более глубоки, чем все бедствия, испытанные Индостаном раньше…
Гражданские войны, вторжения, перевороты, завоевания, голодные годы — все эти сменяющие друг друга бедствия, каким бы бесконечно сложным, бурным и разрушительным ни представлялось их действие на Индостан, затрагивали его лишь поверхностно. Англия же подорвала самую основу индийского общества, не обнаружив до сих пор никаких попыток его преобразовать. Потеря старого мира без приобретения нового придает современным бедствиям жителя Индии особенно удручающий характер и прерывает связь Индостана, управляемого Британией, со всеми его древними традициями, со всей его прошлой историей…»
Но в то же время Маркс далек от того, чтобы идеализировать социальный строй Индии до британского завоевания:
«…Под этой примитивной формой общинного управления население жило с незапамятных времен. Границы сел редко изменялись и хотя самые села иногда несли тяжелый ущерб и даже подвергались полному опустошению в результате войны, голода и болезней, — то же название, те же границы, те же интересы и даже те же семьи продолжали существовать из века в век. Жители этих сел нисколько не беспокоились по поводу гибели и разделов целых монархий; покуда их село оставалось целым и невредимым, их мало интересовало, под власть какой державы оно переходило и какому государю оно подчинено ибо их внутренняя хозяйственная жизнь оставалась неизменной. Потель продолжал оставаться старшиной общины и действовал на селе как мировой судья и сборщик податей.
Эти маленькие стереотипные формы социального организма большей частью разрушены и исчезают навсегда не столько вследствие грубого вмешательства британских сборщиков налогов и британских солдат, сколько в результате действия английских паровых машин и английской свободы торговли. Эти организованные по-семейному общины зиждились на домашней промышленности, на своеобразной комбинации ручного ткачества, ручного прядения и ручного способа обработки земли – комбинации, которая придавала им самодовлеющий характер. Английское вмешательство, в результате которого прядильщики оказались в Ланкашире, а ткачи в Бенгалии, или как индийские прядильщики, так и индийские ткачи были вообще сметены с лица земли, — разрушило эти маленькие полуварварские, полуцивилизованные общины, уничтожив их экономический базис, и таким образом произвело величайшую и, надо сказать правду, единственную социальную революцию, пережитую когда-либо Азией.
Однако как ни печально с точки зрения чисто человеческих чувств зрелище распада и разрушения этих десятков тысяч трудолюбивых, патриархальных, мирных социальных организаций, как ни прискорбно видеть их брошенными в пучину горя, а каждого из их членов утратившим одновременно как свои древние формы цивилизации, так и свои исконные источники существования, мы все же не должны забывать, что эти: идиллические сельские общины, сколь безобидными они бы ни казались с первого взгляда, всегда были прочной основой восточного деспотизма, что они ограничивали человеческий разум самыми узкими рамками, делая из него покорное орудие суеверия, накладывая на него рабские цепи традиционных правил, лишая его всякого величия, всякой исторической инициативы. Мы не должны забывать эгоизма варваров, которые, сосредоточив все свои интересы на ничтожном клочке земли, спокойно наблюдали, как рушились крупные империи, как совершались несказанные жестокости, как истреблялось население больших городов, — спокойно наблюдали все это, не уделяя этому большего внимания, чем явлениям природы, и сами становились беспомощной добычей любого насильника, соблаговолившего обратить на них свое внимание. Мы не должны забывать, что эта лишенная достоинства, неподвижная и растительная жизнь, эта пассивная форма существования вызывала, с другой стороны, в противовес себе дикие, слепые и необузданные силы разрушения и сделала в Индостане самое убийство религиозным ритуалом. Мы не должны забывать, что эти маленькие общины носили на себе клеймо кастовых различий и рабства, что они подчиняли человека внешним обстоятельствам, вместо того чтобы возвысить его до положения господина этих обстоятельств, что они превратили его саморазвивающееся общественное состояние в неизменный, предопределенный природой рок и тем создали грубый культ природы, унизительность которого особенно бросается в глаза в том факте, что человек, этот владыка природы, благоговейно падает на колени перед обезьяной Гануманом и перед коровой Сабалой.
Совершая социальную революцию в Индостане, Англия, правда, руководствовалась самыми низменными интересами и проявила тупость в тех способах, посредством которых она ее навязывала Индии. Но не в этом дело. Вопрос в том, может ли человечество выполнить свое назначение без коренной революции в социальном состоянии Азии. Если нет, то Англия, несмотря на все свои преступления, была бессознательным орудием истории, совершая эту революцию».
«Все, что английская буржуазия вынуждена будет осуществить в Индии, не освободит народные массы и не улучшит существенно их социального положения, ибо и то и другое зависит не только от развития производительных сил, но и от того, овладеет ли ими народ. Но что она непременно будет делать — это создавать материальные предпосылки для осуществления как той, так и другой задачи. Разве буржуазия когда -либо делала больше? Разве она когда-нибудь достигала прогресса, не заставляя как отдельных людей, так и целые народы итти тяжким путем крови и грязи, нищеты и унижений?
Жители Индии не смогут пожать плодов созревания тех новых элементов общества, которые посеяла среди них британская буржуазия, пока в самой Великобритании ныне правящие классы не будут вытеснены промышленным пролетариатом или пока сами индусы не станут достаточно сильными, чтобы окончательно сбросить с себя английское ярмо». http://helgg.narod.ru/Library/India.htm
В общем, как писали бордигисты, сохранившие правильное, марксовое отношение к буржуазному прогрессу – самое хорошее из всего, что он делает, так это то, что он сам роет себе могилу.
Чисто негативное отношение к буржуазному прогрессу и вообще к прогрессу в капиталистическом обществе, свойственнное Caul-Lbka, политически бесплодно. Прогресс был, можно сколько угодно морально осуждать его, но прошлого не изменишь.
И смешно читать:
«Вся история централизованного прогресса от древних и до нас, увеличение производственных сил, рабский труд, огромные масштабы индустриализации – все это было ни на чем не обоснованно и не отвечало реальным потребностям людей. Оно превосходило потребности людей, там, где это было не нужно и не до конца удовлетворяло, там, где была нужда».
В самом деле, ничем не обосновано? Вся человеческая история – это грандиозное заблуждение, «не отвечавшее реальным потребностям людей»? Тут даже и спорить странно.
Подобный счет к человеческой истории, который выдвигали время от времени разные поборники человеческого освобождения, объясним, но совершенно бесплоден.
Я уже писал в своей статье «О конкретности истины, противоречивости прогресса и вечно живом гении Ильича» http://revtribuna.org/?p=652 :
«В период, когда оптимистическая идея прогресса господствовала в сознании буржуазии – и не только буржуазии, сторонникам социально-революционных идей имело смысл делать акцент на цене прогресса, сейчас же это критика, обращенная в пустоту. Буржуазные идеологи современности способны переплюнуть в смысле критики прогресса любого социально-революционного критика прогрессистских иллюзий. Они запросто согласятся, что все к худшему в этом худшем из миров и сделают отсюда тот вывод, что нужно смириться и опустить руки..
…современные угнетенные избавились… от «оптимистического кретинизма» – и никаких революций именно поэтому не делают. Приняли они концепцию упадочных идеологов упадочного капитализма, что прогресса в мире нет, что прогресс – лишь «выгребные ямы с еврейскими профессорами» и груды развалин, а потому и рыпаться не надо. Будешь рыпаться – еще страшнее будет. Совершишь революцию – получишь каку. С таким подходом ничего не остается делать, кроме как терпеть.
А вот те, кто не терпели, те угнетенные, кто совершил Великую Французскую революцию и Великую Революцию 1917 года, те как раз были сторонниками прогресса – концепции, появившейся в массовом сознании как раз в 18 веке – Тюрго, Кондорсе и другие мыслители Просвещения ее выдвигали. Было плохо, нашими усилиями станет лучше. Не сразу все получится, но мы сделаем лучше, чем делали наши деды, а наши внуки сделают лучше, чем мы. А что сразу все не получится – тоже ничего страшного. Шаг за шагом – и придет человечество к цели. Правильная, оптимистическая концепция, мобилизующая волю на революционную борьбу».
При современном вывороченном и упадочном капитализме именно защита прогресса становится наибольшей ересью с точки зрения утратившего прогрессивность эксплуататорского общественного строя – и именно поэтому она является насквозь революционной идеей.
У Caul-Lbka одностороннее представление о соотношении общественного прогресса и человеческих потребностей. Он искренне считает, что прогресс в эксплуататорском обществе только подавляет человеческие потребности, тогда как он их не только подавляет, но и создает. Создает не только у эксплуататоров, но и у народных низов.
Там, где не возник еще интернет, нет и потребности в интернете. Там, где не возникла печать, нет и потребности в свободе печати. Структура человеческих потребностей, имея своей подосновой физиологические потребности (воздух, вода, еда, сон, секс, что забыл?), в богатстве своих надстроек обусловлена человеческой историей.
Человек – создание не только и не столько природы, но в первую очередь истории. Поэтому кропоткинианство с его убеждением, что человек добр и склонен к взаимопомощи, абсолютно неспосбно объяснить реальную историю человечества. Если человек добр – откуда все зло в мире? И что, носители зла – не люди?
Во время революции 1905 года теоретик эсеров-максималистов Энгельгардт, всерьез принявший идею Кропоткина, что человек по природе добр, сделал отсюда железный логический вывод, что эксплуататоры по своей природе – не люди, а враждебная человечеству иная раса, поэтому подлежат поголовному истреблению вместе со своими детьми до грудных младенцев включительно. Очень хороший пример, как крайняя доброта может обернуться крайней жестокостью.
Caul-Lbka допускает фактическую ошибку, когда упоминает «борьбу между централизацией и федерализмом, ярким примером которых являются национально-освободительные войны и революции в колониальных странах. Имеющими цель, уничтожение зависимости периферии от центра».
Национально-освободительные войны и революции во всех случаях приводили к победе нового, более или менее централизованного государства, поэтому образцом борьбы между благом децентрализации и злом централизации служить не могут – при всей их исторической необходимости и прогрессивности (сводившейся к тому, что они ускоряли рост капитализма и, соответственно, капиталистической централизации).
Ошибается Caul-Lbka и тогда, когда в качестве доказательства преимуществ децентрализации приводит научные открытия, сделанные в греческих полисах:
«А децентрализованные автономные греческие полисы своими открытиями в области математики, механики, астрономии, философии и т.д. заложили основания для развития всей европейской и современной цивилизации на 2 тысячи лет вперед»
Греческие полисы могут рассматриваться как образцы децентрализации только в сравнении с последующими национальными государствами. По отношению же к предшествовавшим им родам, фратриям и племенам они представляли триумф централизации, объединяя эти рода, фратрии и племена в более крупную общественную единицу. Математика, механика и астрономия, не говоря уже о философии, развивавшиеся в них, имели преимущественно внеопытный характер. Открытия делались на основании логических рассуждений и гениальных догадок, а не путем научного эксперимента (это – главное отличие древнегреческой науки от науки Нового времени). Поэтому даже такие гениальные предвосхищения, как атомная теория Эпикура, оставались догадками, и не имели практической проверки. Поэтому такие научные открытия на примитивной стадии развития науки могли делаться и в полисах.
А вот на опытный путь наука встала под влиянием потребностей капиталистического прогресса, роста машинного производства и развивающейся капиталистической централизации.
Caul-Lbka так не считает:
«Единственное, что удовлетворяло потребности людей – был научно-технический прогресс. Но здесь нет заслуги централизации, поскольку НТП был совершен вопреки централизации, а не благодаря ей. На это нам указывают, попытки феодального класса, уничтожить всякое стремление к науке. Это выражалось и в уничтожение научной и исследовательской литературы, физическом истреблении представителей научного мира. Я уже не говорю о централизованном уничтожении античных научных достижений, централизованное уничтожение Александрийской библиотеки, ранней-христианской общиной, что отбросило человечество на сотни лет назад. Ведь как известно, христианство довольно централизованная религия, где ее успехи в плане прогресса человечества?!»
НТП был совершен вопреки централизации, а не благодаря ей? И класс феодалов, который щемил науку и сжигал на кострах ученых, был носителем капиталистической централизации, а не средневекового местничества, локализма, узости и федерализма? Оригинальная гипотеза, ничего не скажешь!
И Александрийская библиотека, к слову сказать, была результатом централизации научной работы сперва при Птолемеях, а потом – при римлянах, тогда как «христианские общины», крушившие античную науку, были тогдашним аналогом анархо-примитивистов.
Потом, правда, христианство отказалось от анархо-примитивизма, переродилось, стало носителем централизации в раннесредневековой децентрализованной идиллии – и именно благодаря этому сумело сохранить определенные остатки античной науки и философии, передав их следующим векам и внеся тем самым свой вклад в прогресс человечества.
Сaul-Lbka пишет:
«А что же такое современное производство? Может это старые производственные мощности 30-ти летней, а то и более давности?
Нет, современное производство – это новые средства автоматизации и роботизации производства, когда человеку нужно только производить определенные манипуляции, а машина все сделает за тебя.
Если взглянуть на современные новинки НТП, а в частности 3-D принтеры и дальнейшие перспективы их развития, то становится очевидно, что человек может производить отдельные детали, а скорее всего и сами готовые изделия и все это на устройстве, которое может поместится в любой мастерской, гараже, подсобке и даже комнате, то становится вполне очевидной ненадобность централизации и какой бы то ни было координации сверху и из центра.
Так же человек становится довольно независимым и автономным, от каких бы то ни было «хреновин» с других производственных объектов. Так же обществу не нужно тратить лишний труд, время, ресурсы для транспортировки какой, то «хреновины» из центра черт знает куда, за сотни километров».
«Производить определенные манипуляции» – в этом же нет ничего нового. На любой машине человек производит определенные манипуляции, руководя машиной, а машина подчиняется его приказам».
Про то, что развитие техники придет к самоотрицанию централизации и каждый человек сумеет на своей машине производить все, необходимое для себя, еще сто лет назад писал один из тогдашних теоретиков анархизма Алексей Боровой. С этим, правда, возникает несколько вопросов:
Если чудо-машины, на которых можно изготовить все на свете, будут открыты и произведены централизованным способом, то они будут таким же путем и воспроизводиться. Воспроизводство таких машин самодостаточными человеческими особями «в любой мастерской, гараже, подсобке и даже комнате» невозможно. Ведь подобные машины являются результатом централизованной объединенной работы человечества. Следовательно, централизация остается.
Кроме того, возникает вопрос, откуда будет браться сырье и энергия для 3-D принтеров? Неужели каждый человек тоже будет добывать их в собственной «мастерской, гараже или подсобке»?
Про 3- D принтеры и ограниченность их применения очень хорошо сказано в статье Гаврошенко «Пару слов про социалистическую экономику»:
«…Разумеется, встает вопрос, а как же 3D-принтеры? Они позволяют (или точнее позволят, т. к. это довольно сырая технология пока) производить предмет любой формы и практически из небольшого набора базовых материалов. Но здесь тоже не все гладко. Такие материалы, как металлы или пластик, надо тоже где-то добывать и производить, и все это происходит не автономно. А если мы говорим о производстве таких вещей, как компьютеры или мобильные телефоны, то в них входят более редкие материалы, вроде золота или платины. Электронные шаблоны, по которым будут производится вещи с помощью 3D-принетров, будут выкладываться людьми в интернет. Но, как ни странно, интернет — это тоже довольно централизованная система. Ведь помимо персональных компьютеров и локальных серверов, для функционирования интернета нужны большие центральные сервера и собственно соединения, пронизывающие весь мир. Все это должно поддерживаться на мировом, а не локальном уровне. Но дело не только в редких материалах или в интернете. Надо учесть и труд по подготовке 3D-принтера к печати, износ оборудования, утилизацию сломанных вещей. И здесь, если идет речь о массовом производстве, гораздо выгоднее для общества производство на крупных автоматизированных заводах, чем локально на 3D-принтерах. Здесь то же самое, что с обычными принтерами и типографией. Печатать в типографии журнал оказывается дешевле, чем на принтерах дома, даже с учетом того, что мы платим не только за труд рабочих, но и оплачиваем всю прибыль капиталистов. Массовое производство в большинстве случаев эффективнее локального, и изобретение 3D-принтеров вряд ли что-то изменит. Локальная 3D-печать может обеспечить гораздо больше разнообразие уникальных продуктов, она будет использоваться инженерами при прототипировании, но те продукты, которые надо будет производить в большом количестве, будет эффективнее «печатать» на больших автоматизированных заводах.» http://revtribuna.org/?p=844
И кстати. Многие природные ископаемые находятся только на ограниченных участках земного шара, лимоны не растут в Вологодской области, а если и попытаться их выращивать в тамошних теплицах, это может оказаться более трудоемко и расточительно, чем вести их из Турции. Поэтому никуда не денется ни «надобность централизации и какой бы то ни было координации сверху и из центра», ни необходимость тратить определенные «труд, время, ресурсы для транспортировки какой, то «хреновины» из центра черт знает куда, за сотни километров».
Наконец, Caul-Lbka берется критиковать приведенные мной конкретные примеры преимуществ централизации. Берется крайне неудачно.
«Лучше, чтобы в каждом районе была своя снегоуборочная машина! Автор так увлекся примером из буржуазного настоящего, что забыл, что коммунизм подразумевает довольство для всех, а не нехватку. Так же в приведенном примере, есть одно противоречие, которое говорит в пользу федерализма.
Если город завалило снегом и парализовало хозяйство, то каким образом снегоуборочные машины доберутся на окраины, если они застряли в центре?!
Таким образом, вызволять придется не только застрявшие автомобили, но еще и снегоуборочную технику. Хорош централизм!»
Caul-Lbka, кажется, понял дело так, что централизованная система управления на то и централизованная, чтобы при ней снегоочистительные машины стояли в центре города, а если они будут стоять не только в центре, но и в районах, это уже будет федерализмом. Но говорит он, если они будут стоять в центре города, при попытке выехать в районы они тоже застрянут (ага, на то они и снегоочистительные машины, чтобы застревать в снегу!), и будет только хуже. Смешно, честное слово! Кажется, что товарищ всю жизнь прожил в бесснежной Африке и просто не понял, о чем речь.
При централизованном самоуправлении снегоочистительные машины могут стоять хоть в центре, хоть на окраинах города – это вопрос практического удобства. Важно то, чтобы их парк регулярно возобновлялся (а это требует централизованного производства машин), чтобы люди, работающие на них, всю зиму были наготове, и чтобы по первому сигналу, что город засыпает снегом, эти снегоочистительные машины согласно разработанному плану были централизованно пущены в ход. Вот и вся премудрость.
По поводу медицины в децентрализованном обществе Caul-Lbka тоже не понял меня:
«Вот в очередной раз марксизм изобретает новый «анархизм» и приписывает ему архаичный способ производства. И в данном случае «святой централизм» является просто пустой мантрой, без содержания. Почему анархисты не могут прибегнуть к услугам профессиональных врачей, даже и не говорится, просто утверждение, которое судя по всему необходимо признать истинной в последней инстанции».
Вопрос, могут ли прибегнуть анархисты к услугам профессиональных врачей в условиях окаянного централизованного капитализма меня нисколько не интересует. Меня интересует другое: как обучать профессиональных врачей, умеющих, например, делать операцию на сердце или головном мозге, в условиях распада общества на множество мелких самоуправляемых коммун. И как эти мелкие самоуправляемые коммуны смогут производить сложную медицинскую технику?
Мой умный и наблюдательный критик, стоящий явно выше уровня среднего анархо-активиста, тут все же непроизвольно впал в инфантилизм, верящий, что булки всегда сами будут падать в рот. Если есть какие-то врачи при централизованном капитализме, значит. будут они и при децентрализованном анархо-коммунизме. Не иначе, анархо-коммунары будут завозить их в каждую коммуну из проклятого государственнического прошлого на машине времени)).
Впрочем, во всяком случае, некоторые анархисты честно признают себя врагами профессиональной медицины и сторонниками «самолечения». Вот, например, статья «Экономика в анархистском обществе», написанная испанской анархистской группой «Восстание»:
«Что касается здравоохранения и образования, то многие включают их в перечень того, что непосредственно необходимо для жизни. Однако же, в том виде, как они осуществляются в настоящее время, образование и медицина приносят обществу больше вреда, чем пользы. Отравляющая медицина, которая пичкает пациентов лекарствами, превращающимися для них в наркотик, вместо того, чтобы лечить их, сама порождает бесчисленное множество болезней. Авторитарная педагогика, вместо того, чтобы развивать навыки учащихся, индоктринирует их, ограничивает их развитие и устанавливает глубокое разделение между преподавателем и учеником. Здравоохранение и образование необходимо перестроить. На пути подготовки следует отталкиваться от самопознания и самолечения, от либертарной педагогики, самообучения и интегрального (целостного) образования. Здравоохранение и образование должны выйти за пределы больницы и школы, где они сегодня заперты, оторванные от жизни. При такой перестройке необходимо отвергнуть профессионализацию в этих занятиях, поскольку эта профессионализация в заметной степени способствовала культу профессионала, подчинению ему и отгораживанию от людей, которые рассматриваются как «получатели услуг». Деятельность, связанная со сферами медицины и образования, должна быть добровольной, осуществляться после участия в производстве необходимого и управляться сообща, всей общиной, а не только людьми, обладающими наибольшими знаниями в этих предметах, избегая тем самым возникновения элит, как это ранее происходило в истории». http://aitrus.info/node/899
На мой взгляд, комментарии излишни.
Наконец, жилищный вопрос:
«Анархисты, считают невозможным, действенным и подлинно справедливым разрешение жилищных проблем в рамках капитализма или гос.капитализма. Без экспроприации и полного обобществления собственности на средства производства, ни о как бы то ни было справедливом решении жилищных проблем и речи быть не может. Поэтому перед анархистами такой реформистской проблемы не стоит. Потому что даже самому нищему батраку из трущоб, вполне очевидно, что человек имеющий власть, имеющий полный контроль над средствами производства, во-первых, никому не даст ими воспользоваться, во-вторых с точки зрения опять, таки кап.экономики, это не выгодно классу буржуазии, а следовательно и проблема не решится. Стоит ли требовать у капиталистов справедливого решения жилищного вопроса?! Стоит! Чтоб раскрыть противоречия капитализма, показать его «импотентность» в вопросах социальных нужд человека».
Caul-Lbka фактически неправ. В определенные исторические периоды в определенных странах строилось доступное и хорошее по качеству (хорошее –по условиям того времени) жилье при капитализме и при государственном капитализме. Например, после 1945 года в Великобритании было развернуто строительство муниципального жилья для рабочих. В начале 1970-х годов в Чили при левореформистском правительстве Альенде строилось массовое жилье для бедняков, которые переселялись туда из трущоб-самостроев. Наконец, в середине 1960-х годов в Советском Союзе в массовом порядке были построены «хрущовки», что резко снизило остроту жилищной проблемы в СССР и избавило на долгое время десятки миллионов пролетариев (наших родителей и дедов) от кошмара коммуналок, сараев, общаг и т.п.
Не все зависит от «человека, имеющего власть, имеющего полный контроль над средствами производства», проще говоря, от капиталиста – не все зависит от него даже при капитализме. В определенных ситуациях, под давлением экономических потребностей и классовой борьбы пролетариата буржуазия бывала вынуждена проводить определенные реформы в интересах пролетариата, удовлетворять его некоторые самые насущные потребности. Нужно говорить, что этого недостаточно, что наша цель – не реформа, а революция, но отрицать в принципе возможность прогрессивных реформ при капитализме на любой стадии его развития – значит противоречить фактам и выставлять себя в смешном виде.
А что касается «нищего батрака из трущоб», то, как я уже говорил, нужно убеждать его, чтобы он и такие, как он «взяли власть в стране и используя эту власть, централизованно направили часть общественных ресурсов на строительство доступного жилья» Без этого никак.
В ответ на мои слова «Единственной страной, где анархисты в течении нескольких десятилетий были ведущей силой в рабочем движении и от их поведения зависела судьба настоящей великой революции, была Испания. Анархизм с блеском и треском провалил этот экзамен.» Сaul-Lbka пишет:
«А единственной страной где большевики в первые получили власть была Россия. Где вместо власти пролетариата, была установлена власть над пролетариатом. А чего еще можно было ожидать?»
Вообще-то говоря, большевики, взяв власть и установив, спустя некоторое время диктатуру над пролетариатом, разгромили старую контрреволюцию, тогда как испанские анархисты были разгромлены ею. Нет ли у товарищей анархистов желания призадуматься, почему?
«Практика большевиков показывает, как власть не маскируй, как не называй диктатуру над пролетариатом «демократическим централизмом», а никакого контроля рабочих не будет, на это нам указывает тот факт, что там, где концентрируется собственность, там появляется власть именно над рабочими.
«Если взять самого пламенного революционера и дать ему абсолютную власть, то через год он будет хуже, чем сам Царь.» М.А. Бакунин
Ведь чтоб быть собственником средств производства, надо иметь контроль над производством и потреблением, иначе ты уже не собственник. Контроль и распоряжение в процессе производства и потребления- это власть. То есть любая централизация приводит к концентрации собственности, та в свою очередь рождает власть. И тогда никаких экономических, ни политических свобод пролетариат не получает. Так, как экономика обуславливает политику, так любая централизация экономики повлечет за собой власть, эти два фактора – источник частной собственности».
Правильно!
Поэтому даешь максимальную децентрализацию собственности! Каждому работнику – по станку, каждой кухарке – по газовой плите, каждому либертарию – по коммуне, каждому пьянице – по самогонному аппарату!
Пусть товарищ Caul-Lbka определится:
- либо «анархо-коллективизм», который он не любит («Цель анархо-коммунистов, обобществление собственности и полное уничтожение рыночных отношений, того же самого примитивного бартера, частной собственности и даже коллективной собственности. О какой продаже кому то, чего то, может идти речь?!
Это может быть свойственно анархо-коллективизму. Поскольку он является обществом с коллективной собственностью, а не общественной, что является не справедливым и мелкобуржуазным обществом. Эта теория была выработана Бакуниным М. А, на раннем историческом этапе развития анархизма и эту теорию Кропоткин раскритиковал, доработав и развив его до общественной собственности на средства производства»);
- либо общественная собственность, или, если называть ее по-другому, концентрация всей собственности в руках общества. Либо так, либо так. Промежуточных вариантов тут нет. Либо децентрализация и рынок, либо концентрация всей собственности в руках общества.
При всем отрицании «анархо-коллективизма» Caul-Lbka, впрочем, делает ему такую уступку, благодаря которой вся его критика «анархо-коллективизма» и все слова об уничтожении «даже коллективной собственности» лишаются оснований:
«То есть производственно-промышленная собственность переходит в руки трудящихся, непосредственно работающих на ней. Вся территориальная собственность, а также, готовые продукты, продукты военного характера и другая не производственная переходят в собственность жителей, проживающих непосредственно на этих территориях. Ресурсы же переходят в руки добывающего их трудящегося».
Итак, «производственно-промышленная собственность» сохраняется, и переходит в руки «трудящихся, непосредственно работающих на ней». Работники Южмаша становятся собственниками этого завода, железнодорожники – собственниками своей железной дороги, а артисты погорелого театра – владельцами этого театра. «Территориальная собственность», например, дома на Рублевке, становятся «собственностью жителей, проживающих непосредственно на данной территории» (которым, впрочем, эти дома и так принадлежат) – тогда как «территориальная собственность» в каких-нибудь шанхаях, где в бараках живут рабочие – мигранты, достается этим мигрантам. Так же в собственность «жителей, проживающих непосредственно на данной территории», переходят «готовые продукты» и даже «продукты военного характера». «Ресурсы» же «переходят в руки добывающего их трудящегося»: шахты – шахтерам, нефть – нефтяникам, рыба – рыбакам, мусор – мусорщикам.
После этого, вопреки надеждам Caul-Lbka, счастливые анархо-собственники вступят между собой в рыночные отношения: нефтяники начнут торговать нефтью, железнодорожники – вздувать тарифы за грузоперевозки, работники винно-водочного завода распродадут все запасы алкоголя (кроме того, что выпьют сами). Чем будут торговать артисты и особенно артист_ки погорелого театра – мне даже страшно сказать. Жители территории, на которой размещен военный склад, став, нежданно-негаданно, обладателями современного оружия, дружно пойдут заниматься рэкетом. Классовое общество благополучно восстановится.
На самом деле, коммунистическая революция не «передает собственность трудящимся, непосредственно работающим на ней», а уничтожает собственность в привычном буржуазном понимании. Собственность, согласно римскому праву, это «право употреблять и злоупотреблять», неограниченная власть человека над вещью.
При бесклассовом обществе права «злоупотреблять» нет ни у кого – ни у «непосредственно работающих трудящихся», ни у общества в целом. Материальные ресурсы принадлежат обществу в целом – с учетом, по возможности, интересов отдельных групп трудящихся – при примате интересов общества в целом. Работники, непосредственно занятые в данном производстве, не являются его собственниками. Они всего лишь управляют производственным процессом в рамках плана, заданного обществом в целом.
Caul-Lbka отказывается обсуждать вопросы политической стратегии и ее отсутствия в истории анархистского движения:
«Далее автор дает свою оценку историческим событиям, что ж это его право, как и мое право не давать никаких комментариев по этому поводу».
Оценка исторических событий дана мной в качестве доказательства мысли, что по части революционной стратегии и тактики анархизм предстает голым королем. Моему уважаемому оппоненту, получается, ответить на это нечего.
Caul-Lbka пишет:
«На деле же, любое взятие власти, любая попытка сконцентрировать собственность на средства производства в руках отдельных групп, всегда приводили к реставрации старых капиталистических отношений. Это видно из практики большевиков, маоистов, и любых других попыток установления «рабочей власти», на деле же это была власть над рабочими, повлекшая за собой ту самую контрреволюцию и восстановление старых порядков».
До сих пор все происходившие в истории революции приводили к смене одной формы эксплуататорского общества другой. И это было прогрессом.
Приведет ли новая революция к победе бесклассового общества – мы со стопроцентной уверенностью знать не можем. Возможности этого сейчас большие, чем были 100 лет назад.
Но любая революция невозможна без взятия власти. Лишь обладая властью, революционная сила может провести прогрессивеные общественные преобразования. Более того. Сам факт, что революционная сила проводит прогрессивные общественные преобразования уже означает, что она обладает властью.
«Зато у двух столпов марксизма и у Маркса, и у Ленина, есть недвусмысленный намек, что главное и первостепенная задача взять власть и только власть».
Вот такие они были властолюбивые злодеи –хотели дорваться до власти и попить народной кровушки.
На самом деле Маркс и Ленин знали, что обладание властью является необходимым условием проведения любых прогрессивных социальных преобразований, поэтому и утверждали, что первостепенная задача пролетариата – организоваться в самостоятельную политическую силу, способную взять власть.
«Все обвинения в непонимании как будет работать экономика, что делать с разрушенной войной страной, что делать с технологическим отставанием, все это свойственно и самим марксистам. И сам автор это подчеркивает и признает».
Где и когда автор, т.е. я, это подчеркивал и признавал?
У марксистов старых времен нет готовых ответов на вопрос, что делать с разрушенной войной экономикой страны в начале 21 века, но для ответа на этот вопрос очень и очень пригодятся наработки на схожую тему, оставленные такими людьми, как Ленин, Троцкий, Богданов, Преображенский, Бухарин, Владимир Смирнов и другие большевики. Также критическому переосмыслению подлежат югославское самоуправление, его теория и практика, и его крах; китайский опыт – от Мао Цзедуна до наших дней; опыт национально-освободительных революций 20 века; теории зависимого капитализма, возникавшие как попытка дать теорию .национально-освободительным революциям; бордигистский анализ государственного и самоуправленческого капитализма; анализ развития империализма в 20 века, предложенный Черветто; экономические исследования германо-голландских левых коммунистов 1920-1930-х годов («Фундаментальные принципы коммунистического производства и распределения») и последующего периода (Пауль Маттик). В общем, марксизму есть что сказать по вопросам экономики – только надо знать, где искать умные марксистские мысли.
«Именно поэтому, получив власть, «кухарки» стали бросаться из крайности в крайность их метало и вправо и в лево, в результате мы получили НЭП, сворачивание завоеваний революции, и ее полный крах, от былых красивых фраз о «диктатуре пролетариата», осталось только диктатура, но без пролетариата. И это было вполне закономерно и ожидаемо».
С каких это пор слово «кухарка» стало для сторонника освобождения трудящихся ругательным? И с каких это пор НЭП и сворачивание результатов революции стали результатом «метаний кухарки» в безвоздушном пространстве, а не объективного развития классовой борьбы?
«Марксисты даже не могут дать ответ, каким хотя бы приблизительно должно быть коммунистическое общество».
Не буду говорить, как насчет собственно марксистов, а вот в русле революционно-социалистической традиции пока что есть несколько опубликованных работ о бесклассовом обществе:
«Дивный новый мир… Незаконченная брошюра о бесклассовом обществе» http://revtribuna.org/?p=701
Координаты утопии http://revtribuna.org/?p=705
Контуры коммунизма http://revtribuna.org/?p=599
Пару слов про социалистическую экономику http://revtribuna.org/?p=844
Со временем появятся и другие.
«Вместо того, чтобы сообща искать выход из всех проблем, сообща развивать науку и технику, люди ударились в эгоизм, в уничтожение друг, друга. Ну что ж, все ошибаются, даже если эта ошибка длиной в тысячи лет. Человеку разумному свойственно ошибаться, но благодаря наличию разума ему так же свойственно учится на своих ошибках».
Типичное мышление утописта. Когда-то люди не знали анархистской теории, от невежества «ударились в эгоизм, в уничтожение друг друга», но вот появился Кропоткин, доказал, что «эгоизм, уничтожение друг друга» – это бяка, – и теперь люди могут исправить свою ошибку. Классы, классовая борьба, зависимость человеческого мышления от окружающей жизни – это все марксизм, а от марксизма – все беды.
И кстати сказать, молчаливо подразумевается, что человек, живший где-то 5 тысяч лет назад – это полнейший аналог современного человека. Вот стоит он на дороге истории, чешет пятерней волосатую голову и думает: что лучше, «сообща искать выход из всех проблем, сообща развивать науку и технику» или лучше (шепчет ему на ухо бес государственничества) «удариться в эгоизм, уничтожение друг друга». Альтернатива совсем как перед современным молодыим анархистом: что выбрать – анархо-коммунизм или анархо-капитализм, или вообще забить на все и стать государственником?
Рассуждения Сaul-Lbka о теории стоимости и товаро-денежных отношениях интересны, хотя и весьма спорны. Их рассмотрение, однако, я отложу на другой раз. Здесь скажу только, что в корне неправильной является мысль автора:
«Измерять производственные возможности, измерять труд, это дело капиталистического общества. Им это нужно, чтоб рынок работал без сбоев, а также для извлечения максимальной прибыли. В коммунизме рынка-нет, нам это не к чему. У нас задача обеспечить удовлетворение необходимых потребностей общества, а также защита революционных завоеваний от контрреволюции и экспорт революции».
http://novaiskra.org.ua/?p=2190
