afa-punk-23
01-01-2017 23:15:09
Перезапуск: об анархизме, свободе и расстановке приоритетов
Среди социальных анархистов не принято прямо артикулировать собственные эгоистические устремления и желания. Даже перед самими собой. Вместо них принято озвучивать христианские, по сути, идеологемы о лучшем мире, о всеобщем спасении. Неловко бороться за свою личную свободу и низменные желания, бороться надо непременно за свободу для всех и каждого. Вместо мыслей об улучшении собственной жизни, нужно в первую очередь думать о других, нельзя отделять своё от общего и уж тем более противопоставлять. Можно требовать “всё и для всех” и этот обращенный в пустоту лозунг повисает в воздухе, можно ратовать за абстрактную справедливость, но требовать и брать больше для себя лично потому что так хочется – нельзя. А если это и делается, то разве что в виде карнавала, под маской самоиронии. Панки из немецкой “анархистской пого партии” любят лозунги в духе: “никогда не работать, только драться и бухать”. К их чести следует сказать, что у многих слова не расходятся с делом. Чего не скажешь о других, “серьезных” анархистах. Все попытки сформулировать решения сложных проблем наталкиваются на то, что анархисты не говорят о своих желаниях и потребностях. О чужих – сколько угодно. Работники академической сферы дико обеспокоены участью индустриальных рабочих. Люди, ни дня не работавшие по найму, изображают искреннее волнение по поводу трудового законодательства. Прекарные работники агитируют трудоустроенных создавать профсоюзы, а люди с твердым рабочим местом обеспокоены судьбами прекариата. Те, кто передвигается исключительно на такси и в ужасе отшатывается от автобусов, требуют бесплатного общественного транспорта. Отвлекаясь от пересчитывания своего мелкого жемчуга, “левые активисты” без спросу лезут пальцами в чужой жидкий суп, чтобы убедиться, что он сварен по вегану. Отдельный жанр – это сопереживание проблемам незнакомых людей из другой точки земного шара: вот у них там, всегда идет настоящая, правильная борьба, правильные цели и средства, не то, что у нас, и люди не те, и хотят не того, и страдают не так, и не слушают нас как правильно. Чем дальше люди, чем меньше о них известно и чем меньше реальных действий требует их поддержка – тем лучше.
Авторитарий объясняет желание всегда решать за других заботой о них, высшим интересом. Если профессиональный революционер живет революцией, то вне революции его жизни попросту нет. Он живет лишь изменяя этот мир, решая, как жить другим. Мудрый революционный авангард всегда лучше знает, что нужно массам, он их научит. Интеллигент подсунет рабочему правильную идеологию, и тот её примет, а если нет, то прикладом по зубам его, контру эдакую.
Либертарии – другое дело. Они не хотят (по крайней мере говорят, что не хотят) решать за других как им жить, они не хотят формировать касту управленцев и идеологов. А это значит, что своя жизнь у них все-таки есть, а забота о других должна быть рационализирована (я помог товарищу сегодня, он поможет мне завтра, мы боремся за общее дело). Только для этого нужны общие цели, а для общих целей у каждого должны быть свои, индивидуальные. Не стратегическая цель “счастье для всех и каждого”, а тактические цели, осознаваемые всеми участниками процесса. Вот есть рабочий, что вы ему можете дать, а что он может дать вам? Каким образом его борьба (если она есть) перекликается с вашей? Нене, не за “всеобщее счастье”, ваше конкретное счастье за которое вы боретесь, оно в чем, как именно вы пытаетесь к нему подобраться?
Если рациональных объяснений нет, то приходит на выручку бакунинская формула “никто не свободен, пока все не свободны”. Формула, которая кажется сверхрадикальной. Но, на самом деле, она содержит в себе прививку от радикализма. Радикализм – это не столько масштабные цели и средства, сколько последовательность. Попробуем же быть последовательными и представить себе бакунинскую “свободу для всех”, не терпящую исключений. В живом человеческом обществе, где обитают миллиарды людей со своими потребностями и желаниями. И мы убедимся, что она невозможна. Ни в этом мире, ни в каком другом. “Свобода” – это не некое статичное состояние, её границы постоянно проверяются на прочность нашей волей, она конфликтует со волей и желаниями других людей, с природой и с ограничениями нашего собственного несовершенного и смертного тела. Значит, что “никто не свободен”, отныне и присно вовеки веков. Никто из ныне живущих не будет свободным и всякая борьба бесполезна, поистине свободным может быть лишь всезнающий и бессмертный разум. Но дедушка Бакунин писал совсем о другом, он хотел вдохновить людей на борьбу, а не указать на её бессмысленность. Для того, чтобы избежать логических противоречий я переосмыслил для себя Михаила Александровича. “Свободы для всех, кто её жаждет, столько, сколько они готовы взять”. Мы можем лишь стремиться к утверждению и к расширению собственной свободы. Если уж она приведет нас к вечности, став абсолютной – это прекрасно, а если нет – мы хотя бы постарались. Мы не должны вытягивать других из болота пока не вылезли оттуда сами, разве что, если процесс окажется взаимовыгодным.
Другой уважаемый мной бородатый классик, Петр Кропоткин, совершил фатальную ошибку, когда подсунул поколениям анархистов христианскую мораль, снабдив её квази-научной рационализацией. Безусловно, взаимопомощь в “естественном” животном мире, широко развита и распространена и она действительно является фактором эволюции. Точно так же как и конкуренция. Иногда сильные помогают слабым, иногда они едят их. Есть в природе потрясающие примеры свободы и равноправия, а есть – жесткие иерархии, есть совместное воспитание чужих детенышей, а есть их жестокое убийство. Животный мир вообще причудлив и разнообразен и на него ни в коем случае не следует ориентироваться. Зоологические модели поведения, будь то правая “человек человеку – волк”, левая авторитарная “человек человеку – пчела в улье”, современная левая либертарная “человек-человеку – шимпанзе-бонобо” в равной мере лживы и не соответствуют “природе человека”, поскольку никакой вечной и неизменной “природы человека” не существует. Пытаясь научно обосновать совершенно здравую вещь, необходимость сотрудничества и кооперации между людьми, Кропоткин прибегнул к заведомо ложной аргументации. Он дал анархистам красивую сказку, он дал мораль, под видом биологии. А вместо морали нам нужна всего-навсего адекватная техническая инструкция по выстраиванию коммуникаций между индивидумами, позволяющих им реализовать свое стремление к свободе, к беспрепятственной реализации своих желаний. И этой инструкции совсем не обязательно быть универсальной, главное: она должна работать для единомышленников здесь и сейчас, и она должна быть открыта к изменениям в будущем.
Но не стоит излишне винить Петра Алексеевича, он работал с другим человеческим материалом. Кропоткин писал в первую очередь о “взаимопомощи” и “кооперации”, а отнюдь не о “самоотречении” и не “самопожертвовании”. Его современники-анархисты боролись за себя, они и не играли в угнетенных, они действительно были теми самыми угнетенными. Воспитанные идеями Кропоткина махновцы желали получить в свое свободное пользование землю для того, чтобы её обрабатывать. Потому что они знали работу на земле. Рабочие коллективы брали фабрики под свой контроль, потому что действительно этого желали, они жили работой на этой фабрике и действительно хотели сами ей управлять. Сегодня же мы сталкиваемся не просто с заботой об чужих интересах вместо собственных, мы сталкиваемся с имитацией этой заботы: подобно религиозным лицемерам люди твердят о поддержке угнетенных, не желая слышать и видеть этих угнетенных. Единицы действительно отдают себя бескорыстной помощи, растворяясь в чужих бедах. Я уважаю выбор этих людей, хоть и не разделяю его: они выбрали реализовывать свою свободу через других и это достойное и честное решение. Но, как и в религии, на одного праведника, моющего ноги прокаженным, приходятся сотни и тысячи богомольных ханжей, упивающихся собственной моральностью, которая заключается разве что в готовности отправить кого-то на костер. Мне, лишенному эмпатии эгоисту, который, по большому счету, безразличен к людям и устал притворяться что это не так, абсолютно нечего делать на этом празднике двуличия: запах паленой плоти уже не бодрит, а больше ничего интересного в этой среде ожидать не приходится.
На этом фоне симпатию вызывают люди, которые борются за свои интересы: ЛГБТК, противники репрессивной наркополитики, не претендующие, как правило, на “левизну” и “радикализм” честные трейд-юнионисты из низовых инициатив. Их принято в левой среде критиковать за буржуазность и недостаточно широкий кругозор, а они именно этим и замечательны: люди действительно выступают за себя, за себя хорошо осознаваемые интересы, не обманывают ни себя, ни окружающих. В каком-то смысле ЛГБТ-прайд в гомофобном обществе сегодня больше похож на махновцев, чем те, кто считает себя преемниками Нестора Ивановича. Люди, осознающие свою цель и видящие ее, люди, понимающие в чем заключается их собственный интерес и готовые за него бороться. Если б у квиров были пулеметы – цены бы им не было. Шахтерский трейд юнион из провинции, выбивающий свою зарплату, может быть сколь угодно политически ограничен. Но для этих людей трудовая борьба – действительно жизнь, а не хобби, которым занимаются по выходным.
Любая деятельность по преобразованию этого мира должна в первую очередь отвечать на два вопроса: “чего и почему я хочу” и “что для этого нужно сделать”. Вслед за этим, вероятно, потребуется задать третий вопрос: “кто и что мне для этого потребуется”.
С ответов на эти вопросы я и планирую начать следующий год.
Автор: Александр Володарский
Источник: http://www.shiitman.ninja/2016/12/31/pe ... ioritetov/
Среди социальных анархистов не принято прямо артикулировать собственные эгоистические устремления и желания. Даже перед самими собой. Вместо них принято озвучивать христианские, по сути, идеологемы о лучшем мире, о всеобщем спасении. Неловко бороться за свою личную свободу и низменные желания, бороться надо непременно за свободу для всех и каждого. Вместо мыслей об улучшении собственной жизни, нужно в первую очередь думать о других, нельзя отделять своё от общего и уж тем более противопоставлять. Можно требовать “всё и для всех” и этот обращенный в пустоту лозунг повисает в воздухе, можно ратовать за абстрактную справедливость, но требовать и брать больше для себя лично потому что так хочется – нельзя. А если это и делается, то разве что в виде карнавала, под маской самоиронии. Панки из немецкой “анархистской пого партии” любят лозунги в духе: “никогда не работать, только драться и бухать”. К их чести следует сказать, что у многих слова не расходятся с делом. Чего не скажешь о других, “серьезных” анархистах. Все попытки сформулировать решения сложных проблем наталкиваются на то, что анархисты не говорят о своих желаниях и потребностях. О чужих – сколько угодно. Работники академической сферы дико обеспокоены участью индустриальных рабочих. Люди, ни дня не работавшие по найму, изображают искреннее волнение по поводу трудового законодательства. Прекарные работники агитируют трудоустроенных создавать профсоюзы, а люди с твердым рабочим местом обеспокоены судьбами прекариата. Те, кто передвигается исключительно на такси и в ужасе отшатывается от автобусов, требуют бесплатного общественного транспорта. Отвлекаясь от пересчитывания своего мелкого жемчуга, “левые активисты” без спросу лезут пальцами в чужой жидкий суп, чтобы убедиться, что он сварен по вегану. Отдельный жанр – это сопереживание проблемам незнакомых людей из другой точки земного шара: вот у них там, всегда идет настоящая, правильная борьба, правильные цели и средства, не то, что у нас, и люди не те, и хотят не того, и страдают не так, и не слушают нас как правильно. Чем дальше люди, чем меньше о них известно и чем меньше реальных действий требует их поддержка – тем лучше.
Авторитарий объясняет желание всегда решать за других заботой о них, высшим интересом. Если профессиональный революционер живет революцией, то вне революции его жизни попросту нет. Он живет лишь изменяя этот мир, решая, как жить другим. Мудрый революционный авангард всегда лучше знает, что нужно массам, он их научит. Интеллигент подсунет рабочему правильную идеологию, и тот её примет, а если нет, то прикладом по зубам его, контру эдакую.
Либертарии – другое дело. Они не хотят (по крайней мере говорят, что не хотят) решать за других как им жить, они не хотят формировать касту управленцев и идеологов. А это значит, что своя жизнь у них все-таки есть, а забота о других должна быть рационализирована (я помог товарищу сегодня, он поможет мне завтра, мы боремся за общее дело). Только для этого нужны общие цели, а для общих целей у каждого должны быть свои, индивидуальные. Не стратегическая цель “счастье для всех и каждого”, а тактические цели, осознаваемые всеми участниками процесса. Вот есть рабочий, что вы ему можете дать, а что он может дать вам? Каким образом его борьба (если она есть) перекликается с вашей? Нене, не за “всеобщее счастье”, ваше конкретное счастье за которое вы боретесь, оно в чем, как именно вы пытаетесь к нему подобраться?
Если рациональных объяснений нет, то приходит на выручку бакунинская формула “никто не свободен, пока все не свободны”. Формула, которая кажется сверхрадикальной. Но, на самом деле, она содержит в себе прививку от радикализма. Радикализм – это не столько масштабные цели и средства, сколько последовательность. Попробуем же быть последовательными и представить себе бакунинскую “свободу для всех”, не терпящую исключений. В живом человеческом обществе, где обитают миллиарды людей со своими потребностями и желаниями. И мы убедимся, что она невозможна. Ни в этом мире, ни в каком другом. “Свобода” – это не некое статичное состояние, её границы постоянно проверяются на прочность нашей волей, она конфликтует со волей и желаниями других людей, с природой и с ограничениями нашего собственного несовершенного и смертного тела. Значит, что “никто не свободен”, отныне и присно вовеки веков. Никто из ныне живущих не будет свободным и всякая борьба бесполезна, поистине свободным может быть лишь всезнающий и бессмертный разум. Но дедушка Бакунин писал совсем о другом, он хотел вдохновить людей на борьбу, а не указать на её бессмысленность. Для того, чтобы избежать логических противоречий я переосмыслил для себя Михаила Александровича. “Свободы для всех, кто её жаждет, столько, сколько они готовы взять”. Мы можем лишь стремиться к утверждению и к расширению собственной свободы. Если уж она приведет нас к вечности, став абсолютной – это прекрасно, а если нет – мы хотя бы постарались. Мы не должны вытягивать других из болота пока не вылезли оттуда сами, разве что, если процесс окажется взаимовыгодным.
Другой уважаемый мной бородатый классик, Петр Кропоткин, совершил фатальную ошибку, когда подсунул поколениям анархистов христианскую мораль, снабдив её квази-научной рационализацией. Безусловно, взаимопомощь в “естественном” животном мире, широко развита и распространена и она действительно является фактором эволюции. Точно так же как и конкуренция. Иногда сильные помогают слабым, иногда они едят их. Есть в природе потрясающие примеры свободы и равноправия, а есть – жесткие иерархии, есть совместное воспитание чужих детенышей, а есть их жестокое убийство. Животный мир вообще причудлив и разнообразен и на него ни в коем случае не следует ориентироваться. Зоологические модели поведения, будь то правая “человек человеку – волк”, левая авторитарная “человек человеку – пчела в улье”, современная левая либертарная “человек-человеку – шимпанзе-бонобо” в равной мере лживы и не соответствуют “природе человека”, поскольку никакой вечной и неизменной “природы человека” не существует. Пытаясь научно обосновать совершенно здравую вещь, необходимость сотрудничества и кооперации между людьми, Кропоткин прибегнул к заведомо ложной аргументации. Он дал анархистам красивую сказку, он дал мораль, под видом биологии. А вместо морали нам нужна всего-навсего адекватная техническая инструкция по выстраиванию коммуникаций между индивидумами, позволяющих им реализовать свое стремление к свободе, к беспрепятственной реализации своих желаний. И этой инструкции совсем не обязательно быть универсальной, главное: она должна работать для единомышленников здесь и сейчас, и она должна быть открыта к изменениям в будущем.
Но не стоит излишне винить Петра Алексеевича, он работал с другим человеческим материалом. Кропоткин писал в первую очередь о “взаимопомощи” и “кооперации”, а отнюдь не о “самоотречении” и не “самопожертвовании”. Его современники-анархисты боролись за себя, они и не играли в угнетенных, они действительно были теми самыми угнетенными. Воспитанные идеями Кропоткина махновцы желали получить в свое свободное пользование землю для того, чтобы её обрабатывать. Потому что они знали работу на земле. Рабочие коллективы брали фабрики под свой контроль, потому что действительно этого желали, они жили работой на этой фабрике и действительно хотели сами ей управлять. Сегодня же мы сталкиваемся не просто с заботой об чужих интересах вместо собственных, мы сталкиваемся с имитацией этой заботы: подобно религиозным лицемерам люди твердят о поддержке угнетенных, не желая слышать и видеть этих угнетенных. Единицы действительно отдают себя бескорыстной помощи, растворяясь в чужих бедах. Я уважаю выбор этих людей, хоть и не разделяю его: они выбрали реализовывать свою свободу через других и это достойное и честное решение. Но, как и в религии, на одного праведника, моющего ноги прокаженным, приходятся сотни и тысячи богомольных ханжей, упивающихся собственной моральностью, которая заключается разве что в готовности отправить кого-то на костер. Мне, лишенному эмпатии эгоисту, который, по большому счету, безразличен к людям и устал притворяться что это не так, абсолютно нечего делать на этом празднике двуличия: запах паленой плоти уже не бодрит, а больше ничего интересного в этой среде ожидать не приходится.
На этом фоне симпатию вызывают люди, которые борются за свои интересы: ЛГБТК, противники репрессивной наркополитики, не претендующие, как правило, на “левизну” и “радикализм” честные трейд-юнионисты из низовых инициатив. Их принято в левой среде критиковать за буржуазность и недостаточно широкий кругозор, а они именно этим и замечательны: люди действительно выступают за себя, за себя хорошо осознаваемые интересы, не обманывают ни себя, ни окружающих. В каком-то смысле ЛГБТ-прайд в гомофобном обществе сегодня больше похож на махновцев, чем те, кто считает себя преемниками Нестора Ивановича. Люди, осознающие свою цель и видящие ее, люди, понимающие в чем заключается их собственный интерес и готовые за него бороться. Если б у квиров были пулеметы – цены бы им не было. Шахтерский трейд юнион из провинции, выбивающий свою зарплату, может быть сколь угодно политически ограничен. Но для этих людей трудовая борьба – действительно жизнь, а не хобби, которым занимаются по выходным.
Любая деятельность по преобразованию этого мира должна в первую очередь отвечать на два вопроса: “чего и почему я хочу” и “что для этого нужно сделать”. Вслед за этим, вероятно, потребуется задать третий вопрос: “кто и что мне для этого потребуется”.
С ответов на эти вопросы я и планирую начать следующий год.
Автор: Александр Володарский
Источник: http://www.shiitman.ninja/2016/12/31/pe ... ioritetov/
