Дубовик
21-10-2008 17:40:51
Размещаю запоздавший (или протухший 
) ответ на вопросы САУ-Одесса.
Нет, не может.
Однако, вопрос поставлен некорректно.
Анархисты вносят в понятие федерализма иной смысл, чем политические партии и президент как выразитель интересов и технический агент одной или нескольких из них.
У анархистов и любых государственников разные исходные посылки. Для политиков это – идея государства, т.е. бюрократического механизма, построенного сверху вниз и контролирующего определенную территорию, населяющих ее людей и происходящие на этой территории процессы. Для анархистов – идея свободы человека и общества, которое вся масса «человеков» составляет.
Соответственно разным исходным идеям, разным кредо, - практические выводы по тем или иным вопросам анархисты и государственники делают также разные, даже в том случае, если полученный вывод носит одно и то же название, как в данном вопросе (федерализм). У нас с ними разный федерализм и разные причины, по которым принимается федерализм.
Федерализм анархистов естественным образом является конкретным воплощением принципа самоуправления, т.е. ситуации, когда каждый вопрос решается не в далеком «центре» и не некими «доверенными лицами» (депутатами), а путем прямой демократии, - теми самыми людьми, которых эти вопросы непосредственно касаются. Если же некая проблема имеет отношение сразу ко многим местностям и существующих в них объединений, - обсуждение и решение проблемы становится делом территориальных единиц (общин, коммун, районов - назвать можно по-разному), которые вступают между собой в связь. Т.е. анархическое общество может быть устроено только как сеть местных самоуправлений, при необходимости вступающих друг с другом в определенные федеративные связи, - как Федерация вольных общин и районов.
Для политических партий и вообще сторонников государства причина обращения к федерализму иная: они стараются использовать принцип федерализма как дополнительный инструмент своей власти. Основных вариантов тут может быть два. Либо страна такая огромная и включает в себя такие непохожие по национальному, культурному, хозяйственному и прочим признакам регионы, что «центру» выгоднее признать определенные политические права за местными «элитами», чем преодолевать возможное сопротивление национальных окраин, - поступиться малым ради лучшего цементирования большого (так было в СССР и остается сейчас в РФ). Либо некая политическая сила находится в оппозиции к центральному правительству, но при этом доминирует в местных органах власти и в хозяйстве одного или нескольких регионов, - и тогда, в целях собственного укрепления, она начинает требовать «больше прав регионам», поднимает знамя федерализма и т.д. В этом случае, несомненно, имеет место чистая демагогия: как только официальная общегосударственная власть и оппозиция меняются местами (или примиряются), - о федерализме мгновенно забывается.
Для иллюстрации можно сослаться на пример из истории Великой французской революции 18 века: когда во французском парламенте (Конвенте) шла ожесточенная борьба между двумя буржуазными партиями, правящими радикальными якобинцами и оппозиционными умеренными жирондистами, - жирондисты громко требовали федерализма, отрицая право парижского правительства вмешиваться в дела Лиона, Марселя и других городов и провинций, в которых – внимание! – сами они чувствовали себя хозяевами. Но когда понадобилось составлять конституцию Франции, - а так получилось, что в этот момент якобинцы оказались ослаблены и их власть, казалось, вот-вот рухнет, - жирондисты предложили сверхцентрализаторский проект, в котором не осталось ни грана их собственного «программного», а на деле тактического требования «свободы регионов», «местного самоуправления» и прочих федералистских штучек.
Точно так же если господин Янукович вдруг станет президентом Украины или лидером парламентского большинства, - его «Партия регионов» наверняка изменит название, и уж во всяком случае, будет выступать за «сохранение национально-государственного единства».
В общем, что бы ни утверждали сегодня власть и ее СМИ о «благе» или, наоборот, «угрозе» федерализации, - ни президент, ни бело-голубая оппозиция не имеют в виду ту федерализацию и тот федерализм, за которые должно выступать анархистам. У нас с ними разный федерализм: не самовластие местных олигархов перед киевскими, - а самоуправление свободных объединений людей. У нас с ними разный путь к федерации: не парламентская борьба за принятие законов о федерализации, - устранение национальной и местной буржуазии и чиновников, разрушение их власти, т.е. революция.
Нет, анархист не может «поддерживать насаждение в инокультурных регионах единого государственного языка», в данном случае – украинского. Равно как не может поддерживать или одобрять любое вмешательство государства в личную жизнь людей, - а способ общения, т.е. язык, безусловно, относится прежде всего к области личного. Исключением в отношении к государственному вмешательству является, как мне представляется, только такая ситуация, когда с помощью властных методов и институтов происходит спасение человеческих жизней, - например, это относится к вакцинации. Кстати, в восемнадцатом и девятнадцатом веке необразованные народные массы доходили до открытых бунтов против санитарных мер, а позже и вакцинации, во время борьбы с эпидемическими заболеваниями, - но упрекать в этом надо не народ, а прежде всего правящие классы, которые держали народ в невежестве, а потом боролись с разрушительными последствиями этого невежества. Но не будем уклоняться в сторону.
Происходит в современной Украине принудительное насаждение одного языка и искусственное выдавливание другого? Да, безусловно. Более того, такая ситуация в Украине имеет место уже очень давно; уже лет двести чередуются друг за другом периоды русификации и украинизации, а в западной части Украины происходила еще и полонизация. В этом смысле не происходит ничего нового, просто раньше, например, львовский студент испытывал дополнительные трудности в обучении на русском языке, а сейчас такие же лишние и ненужные трудности испытывает студент в Донецке или Днепропетровске. Ситуация, безусловно, дикая и противоестественная; впрочем, естественности от государства ждать не приходится, - это бездушная машина, чудище стоглавое, жадное и подлое, обладающее собственной извращенной, потому что нечеловеческой логикой, это монстр, который может лишь портить и уродовать все, до чего дотянется.
Люди, которые в той или иной степени встают на защиту этого монстра, на защиту действующей сегодня в Украине языковой политики, выдвигают три основных аргумента в пользу украинизации. При ближайшем же рассмотрении все три оказываются весьма шаткими.
1. «Ничего серьезного с языком не происходит, можно читать-слушать-смотреть-обращаться в суд и проч. и на русском». – Ничего подобного! То, что сейчас все еще «можно», во-первых, постоянно сужается и ограничивается (это и называется выдавливанием языка из публичного общения), а во-вторых, происходит вопреки существующим законам, т.е. в любой момент может быть окончательно пресечено. Не знающему украинский язык человеку остается надеяться лишь на то, что ему попадется «добрый», т.е. такой же русскоговорящий, преподаватель, судья, работник ЖЭКа и т.п. Рассчитывать на «авось», конечно, очень по-русски, - но уж очень это шаткий расчет, да еще и такой, который со временем будет становиться все менее реальным.
2. «Раз мы живем в Украине, - то надо говорить по-украински». При этом те же люди почему-то не спешат оправдывать старую языковую политику, которая была во времена существования малороссийских губерний России. В Украине живут не только украинцы, но и русские (и еще татары, армяне, венгры и т.д.), - это и их родная земля, они здесь не пришельцы-переселенцы, они имеют право говорить и общаться между собой на том языке, который для них родной, а обращаться в СМИ и прочие органы, в т.ч. и власти, на том языке, на котором говорит большинство людей вокруг. Отрицать такое право может лишь фанатик тотального государственного орднунга, для которого то, что решит государство, - и есть Высшая Правда и Справедливость. Так мы переходим к третьему аргументу, -
3. «Да что там за проблема? Язык можно выучить». – Можно. Сужу хотя бы по себе: до 20 лет жил в России, в 1992 переехал в Украину, и за несколько лет овладел украинским, не прикладывая никаких особых усилий. Так что, - да, можно выучить. А можно, если власть прикажет, заговорить всем на каком-нибудь еще языке. Можно еще по указу научиться ходить по улицам на четвереньках или прыгать на одной ноге, ободряя друг друга тем, что когда никто не видит, все равно на обе встаем. Можно терпеть любое насилие власти над собой и любое постороннее вмешательство в свою и чужую личную жизнь.
Только зачем тогда себя анархистами называть?
Еще раз повторю: анархисты отказывают государство в праве навязывать силой – силой закона или силой оружия – любые требования, касающиеся человеческой личности. Казалось бы, на этом должны сходиться все те, кто себя считает анархистами, вне зависимости от теоретических расхождений…
) ответ на вопросы САУ-Одесса.
САУ-Одесса писал(а): 1) Может ли анархист отвергать или откладывать идею федерализации, даже, если ее поддерживает одна из олигархических партий, а президент твердит, что федерализация – это угроза территориальной целостности государства?
Нет, не может.
Однако, вопрос поставлен некорректно.
Анархисты вносят в понятие федерализма иной смысл, чем политические партии и президент как выразитель интересов и технический агент одной или нескольких из них.
У анархистов и любых государственников разные исходные посылки. Для политиков это – идея государства, т.е. бюрократического механизма, построенного сверху вниз и контролирующего определенную территорию, населяющих ее людей и происходящие на этой территории процессы. Для анархистов – идея свободы человека и общества, которое вся масса «человеков» составляет.
Соответственно разным исходным идеям, разным кредо, - практические выводы по тем или иным вопросам анархисты и государственники делают также разные, даже в том случае, если полученный вывод носит одно и то же название, как в данном вопросе (федерализм). У нас с ними разный федерализм и разные причины, по которым принимается федерализм.
Федерализм анархистов естественным образом является конкретным воплощением принципа самоуправления, т.е. ситуации, когда каждый вопрос решается не в далеком «центре» и не некими «доверенными лицами» (депутатами), а путем прямой демократии, - теми самыми людьми, которых эти вопросы непосредственно касаются. Если же некая проблема имеет отношение сразу ко многим местностям и существующих в них объединений, - обсуждение и решение проблемы становится делом территориальных единиц (общин, коммун, районов - назвать можно по-разному), которые вступают между собой в связь. Т.е. анархическое общество может быть устроено только как сеть местных самоуправлений, при необходимости вступающих друг с другом в определенные федеративные связи, - как Федерация вольных общин и районов.
Для политических партий и вообще сторонников государства причина обращения к федерализму иная: они стараются использовать принцип федерализма как дополнительный инструмент своей власти. Основных вариантов тут может быть два. Либо страна такая огромная и включает в себя такие непохожие по национальному, культурному, хозяйственному и прочим признакам регионы, что «центру» выгоднее признать определенные политические права за местными «элитами», чем преодолевать возможное сопротивление национальных окраин, - поступиться малым ради лучшего цементирования большого (так было в СССР и остается сейчас в РФ). Либо некая политическая сила находится в оппозиции к центральному правительству, но при этом доминирует в местных органах власти и в хозяйстве одного или нескольких регионов, - и тогда, в целях собственного укрепления, она начинает требовать «больше прав регионам», поднимает знамя федерализма и т.д. В этом случае, несомненно, имеет место чистая демагогия: как только официальная общегосударственная власть и оппозиция меняются местами (или примиряются), - о федерализме мгновенно забывается.
Для иллюстрации можно сослаться на пример из истории Великой французской революции 18 века: когда во французском парламенте (Конвенте) шла ожесточенная борьба между двумя буржуазными партиями, правящими радикальными якобинцами и оппозиционными умеренными жирондистами, - жирондисты громко требовали федерализма, отрицая право парижского правительства вмешиваться в дела Лиона, Марселя и других городов и провинций, в которых – внимание! – сами они чувствовали себя хозяевами. Но когда понадобилось составлять конституцию Франции, - а так получилось, что в этот момент якобинцы оказались ослаблены и их власть, казалось, вот-вот рухнет, - жирондисты предложили сверхцентрализаторский проект, в котором не осталось ни грана их собственного «программного», а на деле тактического требования «свободы регионов», «местного самоуправления» и прочих федералистских штучек.
Точно так же если господин Янукович вдруг станет президентом Украины или лидером парламентского большинства, - его «Партия регионов» наверняка изменит название, и уж во всяком случае, будет выступать за «сохранение национально-государственного единства».
В общем, что бы ни утверждали сегодня власть и ее СМИ о «благе» или, наоборот, «угрозе» федерализации, - ни президент, ни бело-голубая оппозиция не имеют в виду ту федерализацию и тот федерализм, за которые должно выступать анархистам. У нас с ними разный федерализм: не самовластие местных олигархов перед киевскими, - а самоуправление свободных объединений людей. У нас с ними разный путь к федерации: не парламентская борьба за принятие законов о федерализации, - устранение национальной и местной буржуазии и чиновников, разрушение их власти, т.е. революция.
САУ-Одесса писал(а): 2) Может ли анархист по любым причинам поддерживать насаждение в инокультурных регионах единого государственного языка (у нас - украинизация)? Или делать вид, что никакого насаждения нет, когда это язык переполнил СМИ, доминирует в делопроизводстве и образовании и вызывает совершенно очевидный отпор простого населения? Не является ли это прямым потаканием государственной языковой политике?
Нет, анархист не может «поддерживать насаждение в инокультурных регионах единого государственного языка», в данном случае – украинского. Равно как не может поддерживать или одобрять любое вмешательство государства в личную жизнь людей, - а способ общения, т.е. язык, безусловно, относится прежде всего к области личного. Исключением в отношении к государственному вмешательству является, как мне представляется, только такая ситуация, когда с помощью властных методов и институтов происходит спасение человеческих жизней, - например, это относится к вакцинации. Кстати, в восемнадцатом и девятнадцатом веке необразованные народные массы доходили до открытых бунтов против санитарных мер, а позже и вакцинации, во время борьбы с эпидемическими заболеваниями, - но упрекать в этом надо не народ, а прежде всего правящие классы, которые держали народ в невежестве, а потом боролись с разрушительными последствиями этого невежества. Но не будем уклоняться в сторону.
Происходит в современной Украине принудительное насаждение одного языка и искусственное выдавливание другого? Да, безусловно. Более того, такая ситуация в Украине имеет место уже очень давно; уже лет двести чередуются друг за другом периоды русификации и украинизации, а в западной части Украины происходила еще и полонизация. В этом смысле не происходит ничего нового, просто раньше, например, львовский студент испытывал дополнительные трудности в обучении на русском языке, а сейчас такие же лишние и ненужные трудности испытывает студент в Донецке или Днепропетровске. Ситуация, безусловно, дикая и противоестественная; впрочем, естественности от государства ждать не приходится, - это бездушная машина, чудище стоглавое, жадное и подлое, обладающее собственной извращенной, потому что нечеловеческой логикой, это монстр, который может лишь портить и уродовать все, до чего дотянется.
Люди, которые в той или иной степени встают на защиту этого монстра, на защиту действующей сегодня в Украине языковой политики, выдвигают три основных аргумента в пользу украинизации. При ближайшем же рассмотрении все три оказываются весьма шаткими.
1. «Ничего серьезного с языком не происходит, можно читать-слушать-смотреть-обращаться в суд и проч. и на русском». – Ничего подобного! То, что сейчас все еще «можно», во-первых, постоянно сужается и ограничивается (это и называется выдавливанием языка из публичного общения), а во-вторых, происходит вопреки существующим законам, т.е. в любой момент может быть окончательно пресечено. Не знающему украинский язык человеку остается надеяться лишь на то, что ему попадется «добрый», т.е. такой же русскоговорящий, преподаватель, судья, работник ЖЭКа и т.п. Рассчитывать на «авось», конечно, очень по-русски, - но уж очень это шаткий расчет, да еще и такой, который со временем будет становиться все менее реальным.
2. «Раз мы живем в Украине, - то надо говорить по-украински». При этом те же люди почему-то не спешат оправдывать старую языковую политику, которая была во времена существования малороссийских губерний России. В Украине живут не только украинцы, но и русские (и еще татары, армяне, венгры и т.д.), - это и их родная земля, они здесь не пришельцы-переселенцы, они имеют право говорить и общаться между собой на том языке, который для них родной, а обращаться в СМИ и прочие органы, в т.ч. и власти, на том языке, на котором говорит большинство людей вокруг. Отрицать такое право может лишь фанатик тотального государственного орднунга, для которого то, что решит государство, - и есть Высшая Правда и Справедливость. Так мы переходим к третьему аргументу, -
3. «Да что там за проблема? Язык можно выучить». – Можно. Сужу хотя бы по себе: до 20 лет жил в России, в 1992 переехал в Украину, и за несколько лет овладел украинским, не прикладывая никаких особых усилий. Так что, - да, можно выучить. А можно, если власть прикажет, заговорить всем на каком-нибудь еще языке. Можно еще по указу научиться ходить по улицам на четвереньках или прыгать на одной ноге, ободряя друг друга тем, что когда никто не видит, все равно на обе встаем. Можно терпеть любое насилие власти над собой и любое постороннее вмешательство в свою и чужую личную жизнь.
Только зачем тогда себя анархистами называть?
Еще раз повторю: анархисты отказывают государство в праве навязывать силой – силой закона или силой оружия – любые требования, касающиеся человеческой личности. Казалось бы, на этом должны сходиться все те, кто себя считает анархистами, вне зависимости от теоретических расхождений…
).