Эколог
27-04-2008 05:21:59
Собственные сочинения Бао Цзинъяна (3-4 век) не сохранились, и это отрывки из 48-й главы ("Опровержение Бао") сочинения его врага Гэ Хуна "Баопу-цзы". Воспроизводится по книге "Религии Китая. Хрестоматия" (СПб, 2001)
Господин Бао по имени Цзинъянь любит сочинения Лао-цзы и Чжуан-цэы и весьма сведущ в искусстве красноречия. Он считает, что древние превосходят современных людей, так как у них не было государей. Поэтому в его произведении говорится: "Конфуцианцы говорят: "Небо породило народ, а затем насадило государей". Но каким образом державное Небо столь многословно возвестило это? Не люди ли, заинтересованные в подобном положении вещей, произносят такого рода речи? Ведь сильные подчиняют себе слабых, и слабые подчиняются им; ведь мудрые обманы-вают глупых - глупые служат им. Поэтому и возник путь государей, и подданных, и из-за этой-то службы лишенный мощи народ оказался управляемым. Таким образом, господство и подчинение возникают из борьбы между могущественными и слабыми и из противостояния мудрых и глупых. И к этому не имеет никакого отношения синее Небо.
В первозданном хаотическом просторе Безымянное считалось наиблагороднейшим, а живые существа почитали за счастье удовлетворение своих желаний [1].
Если ободрать коричное дерево и срезать кору с лакового дерева, то это не окажется же-ланным для этих деревьев. Если вырвать перья у фазана и лишить зимородка его красы, то вряд ли это будет приятно птицам; понуждение же лошади уздою и удилами противно ее природе. Если взвалить на буйвола ярмо, то это отнюдь не доставит ему радости. Искусная ложь проявляется из силы, направленной против истины. Корни жизни подрываются ради бесполезных украшений, крылатые существа отлавливаются для изысканных забав, в стенках носа животных проделыва-ются искусственные отверстия, связываются ноги животных, созданных Небом свободными, - не противно ли это природе и стремлениям всех существ? Простой народ своей работой и повинно-стями своими кормит чиновников, но аристократия счастлива и сыта, а народ нищ. Если умереть, а потом вновь ожить, то радость от этого будет безмерной, но это не сравнится с отсутствием смер-ти вообще. Если отбросить титулы и отказаться от карьеры, то это может принести пустую славу, но это не сравнится с полным отсутствием того, что отбрасывают.
Когда в Поднебесной смута, тогда появляются "гуманность и справедливость", когда шесть родственников не пребывают в согласии, тогда появляются "сыновняя почтительность и материн-ская любовь" [2]. Прежде, в древние времена, не было ни государей, ни подданных [3]. Люди рыли колодцы и пили из них, возделывали поля и тем питались; солнце вставало - и они шли работать, солнце садилось - и они отдыхали. Ничто их не сковывало, все доставали они сами, не приходи-лось им трепетать, и не знали они оружия. Не ведали ни славы, ни позора. В горах не было троп, в реках не было лодок [4]. Потоки и долины были неизведанны, и люди не объединялись, войска не собирались, и военных походов не было.
Гнезда на деревьях не разорялись, глубокие водоемы не иссякали. Фениксы гнездились прямо во дворах людских жилищ. Драконы и цилини стаями бродили в садах и обитали в водоемах [5]. На голодного тигра можно было наступить, ядовитых змей можно было держать в руках. Когда люди переходили вброд реки, то чайки даже не взлетали, а когда они входили в леса, то лисы и зайцы даже не пугались. Сила и выгода не зарождались, беды и смуты были неведомы, копья и секиры не применялись, а городские рвы не строились. Мириады вещей - все сущее, покоились в сокровенном единении, и все пребывало в дао-Пути. Моры и поветрия не распространялись, на-род добывал все необходимое и люди доживали до преклонных лет. Они были чисты, и хитрость не рождалась в их сердцах. Они находили себе пропитание и жили в мире, насыщались и путеше-ствовали [6]. Их речи не были цветисты, их поступки не были порочны. Разве мог кто-нибудь тогда отнять у народа его богатства? Разве можно было тогда бесчинствовать, расставляя капканы и ловушки?
Когда эта эпоха пришла в упадок, появились знания и мудрость, использующие искусные уловки. Дао-Путь и дэ-Благо оказались отброшены прочь. Почтение и презрение обрели свой по-рядок. Живущие в изобилии и роскоши возвышаются еще более, а неимущие теряют и последнюю выгоду свою - таков смысл "ритуала" [7].
Появились чиновничьи пояса и шапки, императорские ритуальные шелковые одежды для почитания темного - Неба и желтого - Земли. Сооружаются дворцы, подобные горам земли и де-рева, касающиеся небес, строятся здания с киноварно-красными и зелеными [8] балками и пере-кладинами, стоящие в тени утунов и платанов. Богачи самозабвенно копят драгоценности, соби-рают жемчуг, извлекаемый из бездн морской пучины. Они копят яшму, которой у них так же много, как деревьев в лесу, но и этого мало, чтобы положить предел их алчности; они собирают золото и громоздят горы его, но и этого количества не хватает, чтобы покрыть их мотовство. Они предаются разврату и беззакониям в опустошенных ими землях и восстают против основы-корня - Великого Начала. Все дальше уходят они от дней предков и отворачиваются от первозданной простоты, ум-ножая излишества. Так как они возвышают "мудрецов", то народ восстает против "славы", так как у знати огромные богатства, то появляются воры и разбойники [9]. От одного взгляда на желанные вещи доблестное сердце приходит в смятение, а когда силы направлены на получение выгоды, то человек вступает на стезю бесчинств и насилий. Создание сверхострого оружия приносит беду войн и сражений. Все обеспокоены, что самострелы в битве будут бессильны, броня не будет крепкой, копья не принесут пользы, а щиты окажутся недостаточно прочными. Но все это оружие можно было бы отбросить, если бы не было бесчинств и насилий. Если бы белый нефрит не обра-ботали, то разве можно было бы сделать скипетры? Если бы дао-Путь и дэ-Благо не были бы от-брошены, то разве могли бы появиться "гуманность и справедливость?" [10]
Ведь тираны Цзе и Чжоу и их приспешники жарили людей на огне, казнили порицавших их, сушили мясо князей, рубили мясо вельмож, разрезали сердца людей, перебивали голени, раз-вратничали и кичились, использовали пытки поджариванием и клеймением, разрубали людей на части [11]. Но если бы эти тираны были простолюдинами, то разве могли бы они совершать по-добное, несмотря даже на порочность своей природы?! Все это своеволие, тиранство, помыслы разврата, расчленение Поднебесной произошло из-за того, что они были государями и могли со-вершать любые бесчинства.
С тех пор как установилось разделение на государей и подданных, народ все больше стра-дает от зла и своеволия властей, день ото дня растут они, а народ хотят сломить колодками и на-ручниками, хотя он томится и мучается в грязи и угольной пыли. Господа скорбят и трепещут в храмах, а простолюдины пребывают в печали в гуще горестей и страданий. Укрощать народ "ри-туалом", "исправлять" его казнями - это все равно что выпустить на свободу половодье Небесного источника, оказаться на пути потока, всю мощь которого нельзя даже и представить, и затем попы-таться преградить ему путь горсточкой плодородной земли и одним пальцем противиться его те-чению!"[12]. (+)
Господин Бао (+) сказал: "Ведь с тех пор, как Небо и Земля установились, два вида ци - эфирной пневмы формируют вещи. Ян торжествует - и облака плывут по небу, ликует инь - и пото-ки потекли в долинах. Природа-сущность чередования мягкого и твердого порождается четверо-яко-восьмеричным сочетанием [13]. И каждая из этих пневм-ци покоится на своем месте, не зная в сущности своей деления на почтенное-презренное [14]. Когда же разделение на государей - под-данных появилось, то сильно изменился этот порядок.
Ведь если выдр в водоеме много, то рыба тревожится, если ястребы собрались в стаю, то в смятение приходят птицы, если созданы управы, то народ ввергнут в страдания, если наверху изобилие, то внизу народ нищенствует. Богачи ценят сверх меры дорогостоящие вещи, развлека-ются в своих прекрасных хоромах. Их пища обильна, на их одеждах драконовы знаки. У них во внутренних покоях толпа наложниц, а снаружи страдают мужчины-вдовцы. Богатые копят трудно-доступные для остальных драгоценности, владеют дорогими диковинками, приобретают беспо-лезную утварь, не зная удержу, удовлетворяют свои прихоти. Они не духи и не демоны, откуда же у них столько богатства и власти? У них все есть - и зерно, и шелка, и хлеб, а народ страдает от голода и холода. Сотни чиновников обеспечены, живут в довольстве и роскоши, проматывая со-стояния. Их окружают толпы прихлебателей, а простые люди в поисках пропитания странствуют с протянутой рукой. Народ лишен одежды и еды, а что-то еще отдавать он и вовсе не в силах. Как же можно тогда увеличивать налоги и поборы, усугубляя муки простых людей?!
Не могут низы вынести такую долю, холод и голод. Пренебрежение законом преступает все границы. В этом все и заключается. Монархи скорбят наверху, а могущественные и знатные хму-рят брови внизу. Любой неосторожный шаг бедой грозит, и приближения несчастья опасаться сто-ит. Боятся мудрых и смелых, а не используют их, и поэтому обладатели высоких титулов цепляют-ся за награды и тем вводят достойных в соблазн. Боятся бесчинств и раздоров, не могут их пред-видеть и поэтому воздвигают стены и выкапывают рвы, дабы подготовиться к ним. Но не знают, что если награды щедры, то народ нищ, а подданные взнузданы как загнанные кони. Когда воздви-гаются крепостные стены, тогда повинности тяжелы, а нападения противника искусны. Поэтому ко-гда растрачивают богатства, хранящиеся в амбарах и башнях, и расходуется масса зерна, то никто этому не радуется. Но почему бы тогда вообще не перестать накапливать богатства и отбирать у народа его зерно?! Когда буйволы пасутся в Таолинь - персиковой роще, а лошади отдыхают на пастбищах горы Хуашань, щиты и секиры откладываются в сторону и убираются прочь припасен-ные луки и стрелы, то это считают все миром великим и счастьем [15]. Так почему бы тогда совсем не отказаться от армий и военных отрядов, от войн и вооруженных походов?! Разве не великое это процветание? Тем более что изначально не было ни войск, ни военных отрядов, не было ни воен-ных столкновений, ни походов.
Ведь если жить на скудной и неплодородной земле, то придется отбросить прочь дорогие шелка и с корнем вырвать мальвы роскоши. Пусть какие-нибудь простые мешочки заменят для благовоний, но одежда и белье будут удобными, халаты теплыми, полотно, одеяла чистыми. На-ложницы тогда в шелка не разоденутся, коней зерном в таких местах кормить не станут. Скром-ность, что в основание кладется ведения хозяйства, можно счесть достойной речей красивых. Так говорят: "Разбойник Чжи богатство делит". Но взять пусть даже малое, и это посчитать достойным, не значит ли искать на суше рыбу и пену видимости выдувать? [16]
Господин Бао по имени Цзинъянь любит сочинения Лао-цзы и Чжуан-цэы и весьма сведущ в искусстве красноречия. Он считает, что древние превосходят современных людей, так как у них не было государей. Поэтому в его произведении говорится: "Конфуцианцы говорят: "Небо породило народ, а затем насадило государей". Но каким образом державное Небо столь многословно возвестило это? Не люди ли, заинтересованные в подобном положении вещей, произносят такого рода речи? Ведь сильные подчиняют себе слабых, и слабые подчиняются им; ведь мудрые обманы-вают глупых - глупые служат им. Поэтому и возник путь государей, и подданных, и из-за этой-то службы лишенный мощи народ оказался управляемым. Таким образом, господство и подчинение возникают из борьбы между могущественными и слабыми и из противостояния мудрых и глупых. И к этому не имеет никакого отношения синее Небо.
В первозданном хаотическом просторе Безымянное считалось наиблагороднейшим, а живые существа почитали за счастье удовлетворение своих желаний [1].
Если ободрать коричное дерево и срезать кору с лакового дерева, то это не окажется же-ланным для этих деревьев. Если вырвать перья у фазана и лишить зимородка его красы, то вряд ли это будет приятно птицам; понуждение же лошади уздою и удилами противно ее природе. Если взвалить на буйвола ярмо, то это отнюдь не доставит ему радости. Искусная ложь проявляется из силы, направленной против истины. Корни жизни подрываются ради бесполезных украшений, крылатые существа отлавливаются для изысканных забав, в стенках носа животных проделыва-ются искусственные отверстия, связываются ноги животных, созданных Небом свободными, - не противно ли это природе и стремлениям всех существ? Простой народ своей работой и повинно-стями своими кормит чиновников, но аристократия счастлива и сыта, а народ нищ. Если умереть, а потом вновь ожить, то радость от этого будет безмерной, но это не сравнится с отсутствием смер-ти вообще. Если отбросить титулы и отказаться от карьеры, то это может принести пустую славу, но это не сравнится с полным отсутствием того, что отбрасывают.
Когда в Поднебесной смута, тогда появляются "гуманность и справедливость", когда шесть родственников не пребывают в согласии, тогда появляются "сыновняя почтительность и материн-ская любовь" [2]. Прежде, в древние времена, не было ни государей, ни подданных [3]. Люди рыли колодцы и пили из них, возделывали поля и тем питались; солнце вставало - и они шли работать, солнце садилось - и они отдыхали. Ничто их не сковывало, все доставали они сами, не приходи-лось им трепетать, и не знали они оружия. Не ведали ни славы, ни позора. В горах не было троп, в реках не было лодок [4]. Потоки и долины были неизведанны, и люди не объединялись, войска не собирались, и военных походов не было.
Гнезда на деревьях не разорялись, глубокие водоемы не иссякали. Фениксы гнездились прямо во дворах людских жилищ. Драконы и цилини стаями бродили в садах и обитали в водоемах [5]. На голодного тигра можно было наступить, ядовитых змей можно было держать в руках. Когда люди переходили вброд реки, то чайки даже не взлетали, а когда они входили в леса, то лисы и зайцы даже не пугались. Сила и выгода не зарождались, беды и смуты были неведомы, копья и секиры не применялись, а городские рвы не строились. Мириады вещей - все сущее, покоились в сокровенном единении, и все пребывало в дао-Пути. Моры и поветрия не распространялись, на-род добывал все необходимое и люди доживали до преклонных лет. Они были чисты, и хитрость не рождалась в их сердцах. Они находили себе пропитание и жили в мире, насыщались и путеше-ствовали [6]. Их речи не были цветисты, их поступки не были порочны. Разве мог кто-нибудь тогда отнять у народа его богатства? Разве можно было тогда бесчинствовать, расставляя капканы и ловушки?
Когда эта эпоха пришла в упадок, появились знания и мудрость, использующие искусные уловки. Дао-Путь и дэ-Благо оказались отброшены прочь. Почтение и презрение обрели свой по-рядок. Живущие в изобилии и роскоши возвышаются еще более, а неимущие теряют и последнюю выгоду свою - таков смысл "ритуала" [7].
Появились чиновничьи пояса и шапки, императорские ритуальные шелковые одежды для почитания темного - Неба и желтого - Земли. Сооружаются дворцы, подобные горам земли и де-рева, касающиеся небес, строятся здания с киноварно-красными и зелеными [8] балками и пере-кладинами, стоящие в тени утунов и платанов. Богачи самозабвенно копят драгоценности, соби-рают жемчуг, извлекаемый из бездн морской пучины. Они копят яшму, которой у них так же много, как деревьев в лесу, но и этого мало, чтобы положить предел их алчности; они собирают золото и громоздят горы его, но и этого количества не хватает, чтобы покрыть их мотовство. Они предаются разврату и беззакониям в опустошенных ими землях и восстают против основы-корня - Великого Начала. Все дальше уходят они от дней предков и отворачиваются от первозданной простоты, ум-ножая излишества. Так как они возвышают "мудрецов", то народ восстает против "славы", так как у знати огромные богатства, то появляются воры и разбойники [9]. От одного взгляда на желанные вещи доблестное сердце приходит в смятение, а когда силы направлены на получение выгоды, то человек вступает на стезю бесчинств и насилий. Создание сверхострого оружия приносит беду войн и сражений. Все обеспокоены, что самострелы в битве будут бессильны, броня не будет крепкой, копья не принесут пользы, а щиты окажутся недостаточно прочными. Но все это оружие можно было бы отбросить, если бы не было бесчинств и насилий. Если бы белый нефрит не обра-ботали, то разве можно было бы сделать скипетры? Если бы дао-Путь и дэ-Благо не были бы от-брошены, то разве могли бы появиться "гуманность и справедливость?" [10]
Ведь тираны Цзе и Чжоу и их приспешники жарили людей на огне, казнили порицавших их, сушили мясо князей, рубили мясо вельмож, разрезали сердца людей, перебивали голени, раз-вратничали и кичились, использовали пытки поджариванием и клеймением, разрубали людей на части [11]. Но если бы эти тираны были простолюдинами, то разве могли бы они совершать по-добное, несмотря даже на порочность своей природы?! Все это своеволие, тиранство, помыслы разврата, расчленение Поднебесной произошло из-за того, что они были государями и могли со-вершать любые бесчинства.
С тех пор как установилось разделение на государей и подданных, народ все больше стра-дает от зла и своеволия властей, день ото дня растут они, а народ хотят сломить колодками и на-ручниками, хотя он томится и мучается в грязи и угольной пыли. Господа скорбят и трепещут в храмах, а простолюдины пребывают в печали в гуще горестей и страданий. Укрощать народ "ри-туалом", "исправлять" его казнями - это все равно что выпустить на свободу половодье Небесного источника, оказаться на пути потока, всю мощь которого нельзя даже и представить, и затем попы-таться преградить ему путь горсточкой плодородной земли и одним пальцем противиться его те-чению!"[12]. (+)
Господин Бао (+) сказал: "Ведь с тех пор, как Небо и Земля установились, два вида ци - эфирной пневмы формируют вещи. Ян торжествует - и облака плывут по небу, ликует инь - и пото-ки потекли в долинах. Природа-сущность чередования мягкого и твердого порождается четверо-яко-восьмеричным сочетанием [13]. И каждая из этих пневм-ци покоится на своем месте, не зная в сущности своей деления на почтенное-презренное [14]. Когда же разделение на государей - под-данных появилось, то сильно изменился этот порядок.
Ведь если выдр в водоеме много, то рыба тревожится, если ястребы собрались в стаю, то в смятение приходят птицы, если созданы управы, то народ ввергнут в страдания, если наверху изобилие, то внизу народ нищенствует. Богачи ценят сверх меры дорогостоящие вещи, развлека-ются в своих прекрасных хоромах. Их пища обильна, на их одеждах драконовы знаки. У них во внутренних покоях толпа наложниц, а снаружи страдают мужчины-вдовцы. Богатые копят трудно-доступные для остальных драгоценности, владеют дорогими диковинками, приобретают беспо-лезную утварь, не зная удержу, удовлетворяют свои прихоти. Они не духи и не демоны, откуда же у них столько богатства и власти? У них все есть - и зерно, и шелка, и хлеб, а народ страдает от голода и холода. Сотни чиновников обеспечены, живут в довольстве и роскоши, проматывая со-стояния. Их окружают толпы прихлебателей, а простые люди в поисках пропитания странствуют с протянутой рукой. Народ лишен одежды и еды, а что-то еще отдавать он и вовсе не в силах. Как же можно тогда увеличивать налоги и поборы, усугубляя муки простых людей?!
Не могут низы вынести такую долю, холод и голод. Пренебрежение законом преступает все границы. В этом все и заключается. Монархи скорбят наверху, а могущественные и знатные хму-рят брови внизу. Любой неосторожный шаг бедой грозит, и приближения несчастья опасаться сто-ит. Боятся мудрых и смелых, а не используют их, и поэтому обладатели высоких титулов цепляют-ся за награды и тем вводят достойных в соблазн. Боятся бесчинств и раздоров, не могут их пред-видеть и поэтому воздвигают стены и выкапывают рвы, дабы подготовиться к ним. Но не знают, что если награды щедры, то народ нищ, а подданные взнузданы как загнанные кони. Когда воздви-гаются крепостные стены, тогда повинности тяжелы, а нападения противника искусны. Поэтому ко-гда растрачивают богатства, хранящиеся в амбарах и башнях, и расходуется масса зерна, то никто этому не радуется. Но почему бы тогда вообще не перестать накапливать богатства и отбирать у народа его зерно?! Когда буйволы пасутся в Таолинь - персиковой роще, а лошади отдыхают на пастбищах горы Хуашань, щиты и секиры откладываются в сторону и убираются прочь припасен-ные луки и стрелы, то это считают все миром великим и счастьем [15]. Так почему бы тогда совсем не отказаться от армий и военных отрядов, от войн и вооруженных походов?! Разве не великое это процветание? Тем более что изначально не было ни войск, ни военных отрядов, не было ни воен-ных столкновений, ни походов.
Ведь если жить на скудной и неплодородной земле, то придется отбросить прочь дорогие шелка и с корнем вырвать мальвы роскоши. Пусть какие-нибудь простые мешочки заменят для благовоний, но одежда и белье будут удобными, халаты теплыми, полотно, одеяла чистыми. На-ложницы тогда в шелка не разоденутся, коней зерном в таких местах кормить не станут. Скром-ность, что в основание кладется ведения хозяйства, можно счесть достойной речей красивых. Так говорят: "Разбойник Чжи богатство делит". Но взять пусть даже малое, и это посчитать достойным, не значит ли искать на суше рыбу и пену видимости выдувать? [16]