павел карпец
27-02-2021 13:36:19
https://proletar-ukr.blogspot.com/2020/03/blog-post.html?m=1
вівторок, 3 березня 2020 р.
УКРАИНСКАЯ НАЦИОНАЛЬНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ и НЕСТОР МАХНО
(Ответ «Zirka An Dray»)
Публикуется в порядке дискуссии.
Во время обмена мнениями по поводу текста «Попам махновского прихода», некто, скрывшийся под псевдонимом Zirka An Dray, взялся утверждать, что «никакой враждебности к украинской национально-демократической революции Махно не испытывал и никогда не проявлял». Это утверждение обосновывается ссылкой на авторское предисловие (у Махно называется – «Вместо предисловия») к его воспоминаниям и позволяет думать, что «Zirka An Dray», при знакомстве с этим махновским текстом, дальше предисловия не продвинулся. Но и в самом предисловии Махно лишь выражает сожаление о том, что его труд не будет опубликован в Украине и на украинском языке, после чего можно прочитать следующее: «Культурно украинский народ шаг за шагом идет к полному определению своего индивидуального своеобразия и это было бы важно». Неужели эта размытая по своему смыслу фраза может являться подтверждением отсутствия враждебности к украинской национально-демократической революции, как считает «Zirka An Dray»?!
Обратимся к основному тексту воспоминаний Махно. Кроме фактологической канвы событий, они полны самых пространных рассуждений о крестьянстве в социальной революции: революционные потенции крестьянства (вплоть до противопоставления крестьян городским рабочим); задачи крестьянства в революции; роль крестьянства в революции и т.д. и т.п. Очень много места уделено оценке роли российского большевизма в той же революции и взаимоотношениям с его представителями. Встречаем мы и критику в адрес городских анархистов за их революционную несостоятельность. Но мы нигде не встретим размышлений Махно об украинском национально-освободительном движении, о его взрывчатом развитии после того, как в феврале 1917г. в Петрограде рабочие и солдаты свергли трехсотлетнюю династию Романовых. Последовавший затем развал царской империи и мощный всплеск национально-освободительной борьбы на ее окраинах, - все это проходит мимо Махно. По этому поводу в его воспоминаниях нет ничего, кроме краткой, но неадекватной, злобной критики «украинского освободительного дела». Он вообще не мыслил в категориях национального освобождения Украины, хотя в описываемый им период (1917г.) происходил взрыв украинского национального самосознания, повсеместно создавались собственно украинские институции во всех сферах общественной жизни, а национально-сознательная общественность, прежде всего на съездах солдат, крестьян и рабочих, создала Центральную Раду, - это политическое выражение украинского национально-освободительного движения.
На это «Відродження нації» Махно реагировал в худших традициях российско-большевистского агитпропа. Украинское национально-освободительное движение для него – это «украинское шовинистическое движение, уродующее великие начинания Русской революции на Украине», или просто петлюровщина. Российского великодержавного шовинизма Махно не замечает вообще. При всей своей критике большевизма, он совершенно не касается большевистской национальной политики и нигде не оперирует понятиями «российский большевизм» или «большевистская Россия». Но как только речь заходит о политическом активе Центральной Рады – это украинские шовинисты и никак иначе. Опять же, как и российско-большевистский агитпроп, как и позднейшая КПССовская историография, Махно избегает названия УНР. Для него существовали только Центральная Рада, «Украинская Центральная Рада», Директория или «Украинская Директория», петлюровцы и петлюровщина…
Более того, воспоминания Махно содержат такие антиукраинские перлы, которые вполне органично смотрелись бы в пропагандистском арсенале современных «новороссийских» сепаратистов. Вот некоторые примеры:
«…население района было определенно враждебно настроено против политики Украинской Центральной Рады, агенты которой, разъезжая по району, травили всякого и каждого революционера, называя его «предателем неньки Украины» и защитником «кацапів», которых по «идее» Центральной Украинской Рады (по выражению ее агентов), конечно, нужно было убивать, «як гобытилів мови». (орфография оригинала. - О.Д.) Такая идея оскорбляла крестьян. Они стягивали с трибуны проповедников и били, как врагов братского единения украинского народа с русским. Вот это-то злопамятная проповедь шовинистов-украинцев толкнула трудовое население Гуляйпольского района на путь вооруженной борьбы со всякой формой обособленного украинства, ибо население видело в этом шовинизме, который фактически являлся руководящей идеей украинства, - смерть для революции».
Эти сентенции представляют собой злостную клевету на национальную политику Центральной Рады. Очевидно, Махно игнорировал содержание ее Универсалов, в частности, объявившего о создании УНР III-го Универсала, который провозгласил:
«…в Українській Народній Республіці мають бути забезпечені всі свободи, здобуті всеросійською революцією: свобода слова, друку, віри, зібрань, союзів, страйків, недоторканості особи й мешкання, право й можливість уживання місцевих мов у зносинах з усіма установами. Український народ, сам довгі літа боровшися за свою національну волю й нині її здобувши, буде твердо охороняти волю національного розвитку всіх народностей, на Україні сущих, тому оповіщаємо: що народам великоруському, еврейському, польському й иншим на Україні признаємо національно-персональну автономію для забезпечення їм права та свободи самоврядування в справах їх національного життя».
Но кроме этого, разве «путь вооруженной борьбы со всякой формой обособленного украинства» не есть путь вооруженной борьбы против независимости Украины?! «Шовинизм, который фактически является руководящей идеей украинства» - разве не перекликается подобный клеветнический выпад с кликушеством современных российских и «новороссийских» антиукраинских пропагандистов?!
Махно продолжает: «Украинская Центральная Рада, хотя и возглавлялась социал-революционерами и эсдеками, целью ее борьбы с большевистско - лево-эсеровским блоком было не только изгнание «кацапов» из рідной земли неньки Украины, но и подавление даже признаков социальной революции вообще».
В своей злостной клевете он так и не определился с намерениями Центральной Рады относительно «кацапов», - то ли убивать она их собиралась, то ли изгонять. Но даже российско-большевистский агитпроп и позднейшая КПССовская историография не обвиняли Центральную Раду в намерениях проводить этнические чистки по отношению к русским. В этом пассаже более интересно другое. Более 100 лет, - и во времена существования УНР, и в эмиграции, и в Украине после краха «СССР», правые и ультраправые идеологи, политики, историки (отказываясь признавать, что в Украинской революции 1917-1921г.г. национальный и социальный вопросы были теснейшим образом взаимосвязаны) критиковали и до сих пор критикуют Центральную Раду за то, что она соревновалась с российским большевизмом в социальном радикализме, критикуют за, якобы, увлеченность социалистическими экспериментами, вместо создания могучей национальной армии, а ультралевый экстремист Махно, наоборот, обвинял ее в «подавлении даже признаков социальной революции вообще», таким образом, приравнивая к режиму гетмана Скоропадского.
Соответственно, для Махно не существовало войны между УНР и большевистской Россией. Он не видел российско-большевистских оккупационных войск, этих «революционных армий», под командованием Муравьева, Ремнева, Егорова, под общим командованием Антонова-Овсеенко, не замечал диких русских великодержавно-шовинистических эксцессов, имевших место при вторжении этих войск в Украину. (Для иллюстрации «Zirka An Dray» мог бы почитать Винниченко – «Між двох сил») Свое понимание этой войны Махно изложил следующим образом: «Украинская Центральная Рада не помирилась (из-за власти) с большевистско-левоэсеровским блоком и, втянув в свой партийный спор трудовые массы, затеяла на сцене революционных действий кровавую бойню».
Неадекватность подобного (отрицающего сам факт российского вторжения) убогого понимания военного конфликта между УНР и большевистской Россией настолько очевидна, что не нуждается в комментариях.
Как председатель Гуляй-Польского районного Совета, Махно посылает двух своих агентов («ходоков» - по его выражению) в Киев и в Одессу, эту «область борьбы отрядов Украинской Центральной Рады с отрядами большевистско – лево-эсеровского блока», для сбора информации о происходящем и по возвращению этих «ходоков», сразу же созывает районный съезд Советов.
«Съезд вынес свою резолюцию: СМЕРТЬ ЦЕНТРАЛЬНОЙ РАДЕ. (Эту резолюцию съезда крестьяне и рабочие гуляйпольского района неуклонно проводили в жизнь)» (выделил Махно).
Закономерен вопрос: кто формировал, формулировал и озвучивал подобные настроения «крестьян и рабочих гуляйпольского района»? Ответ находим у самого Махно.
Несмотря на отрицание принципа партийности и постоянные инвективы в адрес политических партий, как таковых, Махно, в цитированном выше предисловии к своим воспоминаниям, описывает деятельность авангардной политической партии, роль которой в «махновском районе» в описываемый период играла «Гуляйпольская Крестьянская Группа Анархо-Коммунистов». Эта политическая организация, по словам Махно, была «идейным вдохновителем» Гуляйпольского Крестьянского Союза и Совета Крестьянских и Рабочих депутатов, а так же, стремилась «объединить крестьян и рабочих под своими знаменами, работала среди них, находясь всегда в их авангарде и разъясняя им во время сущность Революционного момента, прямые задачи тружеников в нем, задачи наиболее родственного их духу анархо-коммунистического движения.»
Не забывал Махно и о роли собственной личности в истории, когда писал о том, что «революционеры, которые вышли из трудовых низов и под моим идейным и организационным руководительством создали могучее антигосударственное революционное движение широких украинских трудовых масс, движение, определившееся, как известно, под черными знаменами революционной махновщины».
Вот такие идейные вдохновители-руководители и разъяснили вовремя крестьянам и рабочим Гуляйпольского района, что «сущность Революционного момента» и «прямые задачи тружеников в нем» в описываемый период состоят в том, чтобы ненавидеть украинское национально-освободительное движение…
Махно цитирует сам себя, - свое выступление на заседании Гуляй-Польской Крестьянской Группы Анархо-Коммунистов, которое состоялось за два дня до вышеупомянутого районного съезда Советов: «Необходимо нашей группе налечь еще сильнее на деятельность среди крестьян. Не сегодня-завтра в наш район вступят гайдамаки Украинской Центральной Рады. Это дубье несет на своих штыках смерть революции и жизнь врагам ее. Наша группа должна стать авангардом борьбы с этими наймитами контр-революции и повести против них все трудовое население района…»
Начавшись в декабре 1917г. и развиваясь вдоль железных дорог, война между большевистской Россией и УНР очень быстро докатилась и до «махновского района». Но «Zirka An Dray», также как и Махно, не видит этой войны. Его рассуждения ошибочны концептуально и к тому же, противоречат историческим фактам. Читаем: «А с Центральной Радой Махно в вооруженные конфликты не вступал, скорее они существовали в разных «плоскостях», – de facto ее существование на Гуляйпольщине не особо как-то ощущалось. В конфронтацию вступил уже тогда, когда войска Центральной рады заняли Екатеринослав, в качестве реакции на их наступление».
Что служит источником подобных фантазий?! Как видно из его высказываний, Махно был прямым идейным антагонистом украинского национально-освободительного движения и военно-политическим противником Центральной Рады, которая в 1917г. была политическим выражением этого движения. Как в таком случае можно говорить, что Махно и Центральная Рада «существовали в разных «плоскостях»!? Тот факт, что на восток и юго-восток от Александровска существование в Киеве Центральной Рады «не особо как-то ощущалось», что УНР просто не успела охватить эти местности своим военным и административным аппаратом, ничего в этом отношении не меняет. Войска УНР в конце 1917г. никуда не наступали и не занимали в результате своего наступления Екатеринослав. Они только оборонялись и отступали во время этой первой войны с большевистской Россией. Екатеринославский гарнизон войск УНР составился на месте из расквартированных в городе украинизированных запасных частей старой российской армии и прибывшего из Петрограда через Киев полка им. гетьмана Орлика, а также местных добровольческих, иррегулярных формирований, – гайдамаков и «вільних козаків». Зимой 1917-1918 г.г. Екатеринослав и возможность овладения им совершенно не входили в военно-политические планы и расчеты Махно, – для этого в то время махновщина была еще слишком слаба. В последних числах декабря 1917г. Екатеринославом овладели российско-большевистские войска. Эта военно-политическая операция очень напоминала последовавшую через месяц «кровавую бойню» в Киеве: скоординированное с наступающими войсками вооруженное восстание в городе и затем совместное овладение им восставшими и наступающими. Для «ZirkaAn Dray» предельно кратко стоит напомнить, как она развивалась.
В отличие от большинства других индустриальных центров бывшей Российской империи, большевики в Екатеринославском Совете рабочих депутатов получили большинство только в ноябре 1917г., уже после захвата ими власти в Петрограде. Совет располагал собственной вооруженной силой, - отрядами Красной гвардии, составленными из рабочих екатеринославских заводов. Начинается противостояние между городской управой, как органом власти, представляющем УНР, и большевизированным Советом рабочих депутатов. Управа опиралась на гарнизон войск УНР, Совет – на отряды Красной гвардии. Но до вооруженных столкновений дело сначала не доходило. В том же ноябре 1917г. местные большевики отправляют в Россию экспедицию за оружием, где в Туле получают несколько вагонов винтовок и патронов (КПССовская историография, описывая т.н. «установление Советской власти в Екатеринославе», всякий раз подчеркивала, что оружие и боеприпасы были в Туле отгружены екатеринославским большевикам, якобы, по личному указанию Ленина) и успешно доставляют их в Екатеринослав. С началом войны между УНР и большевистской Россией начинается подготовка вооруженного выступления Красной гвардии, план которого согласован со штабом Антонова-Овсеенко в Харькове. Восстание начинается 27.12.1917г., когда российско-большевистские войска под командованием Егорова уже заняли Синельниково, важнейшую узловую железнодорожную станцию в 50 км. от Екатеринослава. Восстание начинается с вооруженной провокации красногвардейцев, – ночью на 27.12.1917 они захватывают бронированный автомобиль, накануне доставленный из Александровска для усиления украинского Екатеринославского гарнизона и угоняют этот броневик на территорию Брянского завода. Ультимативные требования вернуть бронеавтомобиль отвергаются, после чего на улицах города начинаются вооруженные столкновения, продолжавшиеся с переменным успехом два дня, - 27. 12. – 28.12.1917г. Украинизированные части старой российской армии и полк имени Орлика заявили о своем нейтралитете и бои с Красной гвардией вели только добровольцы, – «3-й Гайдамацький Кіш і відділи «вільного козацтва»» (І. Мазепа). Как только Антонов-Овсеенко получил информацию о том, что в Екатеринославе началось восстание, он сразу же отдал приказ Егорову начать наступление от Синельниково на Екатеринослав. Красногвардейцы, контролировавшие левобережные рабочие поселки Амур и Нижнеднепровск, к этому времени захватили станции Игрень и Нижнеднепровск, а также железнодорожные мосты через Самару и Днепр, чем чрезвычайно облегчили продвижение войск Егорова. 29.12.1917г. бронепоезд из состава этих войск беспрепятственно проехал с левого берега Днепра прямо на екатеринославский городской вокзал. «Мы упали на плечи гайдамакам» - писал об этом боевом эпизоде Антонов-Овсеенко. К утру 30.12. 1917 Екатеринослав, – этот центр огромной губернии, полностью перешел под контроль российско-большевистских войск.
В своих воспоминаниях Махно это событие никак не комментирует, более того, он вообще не упоминает о нем. Все его внимание сосредоточено на уездном Александровске. Он пишет, что находясь в Пологах, 31.12.1917г. «получил из Александровска точные сведения о том, что между отрядами красногвардейцев группы Богданова и гайдамацкими частями Центральной Рады идет бой в самом Александровске». По версии КПССовской историографии, отряды балтийских матросов, московских и петроградских красногвардейцев атаковали Александровск 2.01.1918.
«Отряды красногвардейцев группы Богданова» - это что за вооруженное формирование? Это были российско-большевистские войска, оккупирующие территорию УНР. Но у Махно был свой ответ на этот вопрос: «Это была первая вооруженная группа, пришедшая с севера на Украину под флагом «помощи украинским рабочим и крестьянам в борьбе против контр-революции Центральной Рады». Чем такая трактовка первой войны между УНР и РСФСР отличается от официальной большевистской и позднейшей КПССовской?!
По логике Махно имел место вооруженный конфликт «из за власти»между двумя левыми блоками: между возглавлявшим Центральную Раду блоком умеренных украинских социалистов (УСДРП и УПСР) и левым блоком, национальную принадлежность которого он упорно не обозначает – РСДРП(б) и ПЛСР. И тот и другой блок – «властники», «государственники». Но если блок украинских социалистов, - это для Махно воплощение самой ужасной, самой махровой ультраправой реакции (планирующие этнические чистки шовинисты, которые «подавляют даже признаки социальной революции вообще» и к тому же, «затеяли кровавую бойню»), то блок российских ультралевых (большевиков и левых эсеров) – это просто «государственники», союз с которыми и возможен, и нужен. «С ЛЕВЫМ БЛОКОМ ПРОТИВ КОНТР-РЕВОЛЮЦИИ» - именно так и называется глава V его воспоминаний.
Махно: «…мы должны, не взирая ни на какие противоречия, вытекающие из того, что нам придется образовать единый фронт с государственниками, вооружаться и идти на помощь красногвардейским отрядам большевистско-лево-эсеровского блока. Преданность бесвластническим идеям нам поможет изжить все противоречия и мы, разбив черные силы врагов революции, раздвинем ее берега шире и углубим ее на пользу всего угнетенного человечества.»
Бой за Александровск для российско-большевистских войск, видимо, сначала складывался не очень удачно, так как, по словам Махно, «3-го января 1918 года Командующий красногвардейскими отрядами Богданов обратился к крестьянам и рабочим с воззванием помочь красногвардейцам». Вопрос о прямом пособничестве красным российским оккупантам был махновцами решен положительно еще 2.01.1918г. Поэтому, откликаясь на призыв Богданова, «В ночь на 4-е января наша группа выпустила воззвание к крестьянам и рабочим, приглашая их взяться за оружие. В ту же ночь я передал председательствование в Совете товарищу, а сам стал во главе анархического отряда, объединившего вокруг себя несколько сот крестьян, и мы отправились в Александровск при полном вооружении».
Но махновцы опоздали. К их прибытию украинские войска уже были выбиты из Александровска. «В городе было тихо. Красногвардейцы находились в своих эшелонах, лишь дежурные патрули шатались по улицам города».
Свою миссию в данном случае Махно понимал так: «Я считал себя практиком революционером, пришедшим с крестьянами-революционерами в город с одной целью – это помочь рабочим разбить отряды буржуазных наймитов-гайдамаков и разоружить казаков, покинувших внешний фронт с целью поддержать генерала Каледина на внутреннем – против трудящихся». Махно не смущало или он в своих многословных рассуждениях о внутриполитической ситуации в оккупированном красными россиянами Александровске этого не замечал, – что помощи просил российский красный командующий Богданов, но никак не рабочие Александровска…
Мы не будем здесь касаться вопроса пропуска-непропуска через территорию Украины казачьих ешелонов, двигавшихся на Дон с фронта Первой мировой войны во время тотального развала старой российской армии, вопроса, которому Махно посвящает целую главу своих воспоминаний: переговоры с казаками 7.01.1918г., бой с ними в ночь на 8.01, вновь переговоры днем 8.01.1918г. и последовавшее разоружение казачьих эшелонов…
В контексте этих заметок важно другое. Махно пишет, что во время переговоров днем 8.01.1918г. казачья делегация «сообщила нам, что за казачьми эшелонами шло несколько эшелонов гайдамаков, мечтавших при помощи казаков Дона и Кубани занять город Александровск и пойти по селам и деревням избивать «кацапів» и «жидів», не признававших «православной віры», мешавших им водрузить над землею «Неньки Украины» желто-блакитное знамя погромов и убийств иноверцев».
На «желто-блакитном знамени погромов и убийств иноверцев», на этом злобно-клеветническом выпаде, которому вполне могут аплодировать современные «новороссийские» пропагандисты, мы закончим наш обзор.
Если это не враждебность к украинской национально-демократической революции, тогда что?! Тогда это только ненависть! Только ненависть могла продиктовать Нестору Махно такие неадекватные суждения.
Нельзя забывать и о том, что цитированные выше воспоминания Махно писал в Париже, во второй половине 20-х годов ХХст., когда в относительно спокойной обстановке можно было обдумать и взвесить каждый вывод, можно было критически осмыслить зигзагообразный военно-политический курс махновщины.
Если ведущие украинские социал-демократы и социалисты-революционеры (В. Винниченко, И. Мазепа, П. Феденко, М. Шаповал, П. Христюк) в то же время, и тоже в эмиграции, размышляя над причинами поражения украинской национально-освободительной борьбы в 1917-1921г.г., были весьма критически настроены по отношению ко многим аспектам функционирования государственного организма УНР, то в воспоминаниях Махно никакой самокритики, никакой критики махновщины мы не встретим…
О. Дубровский. Март 2020.
вівторок, 3 березня 2020 р.
УКРАИНСКАЯ НАЦИОНАЛЬНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ и НЕСТОР МАХНО
(Ответ «Zirka An Dray»)
Публикуется в порядке дискуссии.
Во время обмена мнениями по поводу текста «Попам махновского прихода», некто, скрывшийся под псевдонимом Zirka An Dray, взялся утверждать, что «никакой враждебности к украинской национально-демократической революции Махно не испытывал и никогда не проявлял». Это утверждение обосновывается ссылкой на авторское предисловие (у Махно называется – «Вместо предисловия») к его воспоминаниям и позволяет думать, что «Zirka An Dray», при знакомстве с этим махновским текстом, дальше предисловия не продвинулся. Но и в самом предисловии Махно лишь выражает сожаление о том, что его труд не будет опубликован в Украине и на украинском языке, после чего можно прочитать следующее: «Культурно украинский народ шаг за шагом идет к полному определению своего индивидуального своеобразия и это было бы важно». Неужели эта размытая по своему смыслу фраза может являться подтверждением отсутствия враждебности к украинской национально-демократической революции, как считает «Zirka An Dray»?!
Обратимся к основному тексту воспоминаний Махно. Кроме фактологической канвы событий, они полны самых пространных рассуждений о крестьянстве в социальной революции: революционные потенции крестьянства (вплоть до противопоставления крестьян городским рабочим); задачи крестьянства в революции; роль крестьянства в революции и т.д. и т.п. Очень много места уделено оценке роли российского большевизма в той же революции и взаимоотношениям с его представителями. Встречаем мы и критику в адрес городских анархистов за их революционную несостоятельность. Но мы нигде не встретим размышлений Махно об украинском национально-освободительном движении, о его взрывчатом развитии после того, как в феврале 1917г. в Петрограде рабочие и солдаты свергли трехсотлетнюю династию Романовых. Последовавший затем развал царской империи и мощный всплеск национально-освободительной борьбы на ее окраинах, - все это проходит мимо Махно. По этому поводу в его воспоминаниях нет ничего, кроме краткой, но неадекватной, злобной критики «украинского освободительного дела». Он вообще не мыслил в категориях национального освобождения Украины, хотя в описываемый им период (1917г.) происходил взрыв украинского национального самосознания, повсеместно создавались собственно украинские институции во всех сферах общественной жизни, а национально-сознательная общественность, прежде всего на съездах солдат, крестьян и рабочих, создала Центральную Раду, - это политическое выражение украинского национально-освободительного движения.
На это «Відродження нації» Махно реагировал в худших традициях российско-большевистского агитпропа. Украинское национально-освободительное движение для него – это «украинское шовинистическое движение, уродующее великие начинания Русской революции на Украине», или просто петлюровщина. Российского великодержавного шовинизма Махно не замечает вообще. При всей своей критике большевизма, он совершенно не касается большевистской национальной политики и нигде не оперирует понятиями «российский большевизм» или «большевистская Россия». Но как только речь заходит о политическом активе Центральной Рады – это украинские шовинисты и никак иначе. Опять же, как и российско-большевистский агитпроп, как и позднейшая КПССовская историография, Махно избегает названия УНР. Для него существовали только Центральная Рада, «Украинская Центральная Рада», Директория или «Украинская Директория», петлюровцы и петлюровщина…
Более того, воспоминания Махно содержат такие антиукраинские перлы, которые вполне органично смотрелись бы в пропагандистском арсенале современных «новороссийских» сепаратистов. Вот некоторые примеры:
«…население района было определенно враждебно настроено против политики Украинской Центральной Рады, агенты которой, разъезжая по району, травили всякого и каждого революционера, называя его «предателем неньки Украины» и защитником «кацапів», которых по «идее» Центральной Украинской Рады (по выражению ее агентов), конечно, нужно было убивать, «як гобытилів мови». (орфография оригинала. - О.Д.) Такая идея оскорбляла крестьян. Они стягивали с трибуны проповедников и били, как врагов братского единения украинского народа с русским. Вот это-то злопамятная проповедь шовинистов-украинцев толкнула трудовое население Гуляйпольского района на путь вооруженной борьбы со всякой формой обособленного украинства, ибо население видело в этом шовинизме, который фактически являлся руководящей идеей украинства, - смерть для революции».
Эти сентенции представляют собой злостную клевету на национальную политику Центральной Рады. Очевидно, Махно игнорировал содержание ее Универсалов, в частности, объявившего о создании УНР III-го Универсала, который провозгласил:
«…в Українській Народній Республіці мають бути забезпечені всі свободи, здобуті всеросійською революцією: свобода слова, друку, віри, зібрань, союзів, страйків, недоторканості особи й мешкання, право й можливість уживання місцевих мов у зносинах з усіма установами. Український народ, сам довгі літа боровшися за свою національну волю й нині її здобувши, буде твердо охороняти волю національного розвитку всіх народностей, на Україні сущих, тому оповіщаємо: що народам великоруському, еврейському, польському й иншим на Україні признаємо національно-персональну автономію для забезпечення їм права та свободи самоврядування в справах їх національного життя».
Но кроме этого, разве «путь вооруженной борьбы со всякой формой обособленного украинства» не есть путь вооруженной борьбы против независимости Украины?! «Шовинизм, который фактически является руководящей идеей украинства» - разве не перекликается подобный клеветнический выпад с кликушеством современных российских и «новороссийских» антиукраинских пропагандистов?!
Махно продолжает: «Украинская Центральная Рада, хотя и возглавлялась социал-революционерами и эсдеками, целью ее борьбы с большевистско - лево-эсеровским блоком было не только изгнание «кацапов» из рідной земли неньки Украины, но и подавление даже признаков социальной революции вообще».
В своей злостной клевете он так и не определился с намерениями Центральной Рады относительно «кацапов», - то ли убивать она их собиралась, то ли изгонять. Но даже российско-большевистский агитпроп и позднейшая КПССовская историография не обвиняли Центральную Раду в намерениях проводить этнические чистки по отношению к русским. В этом пассаже более интересно другое. Более 100 лет, - и во времена существования УНР, и в эмиграции, и в Украине после краха «СССР», правые и ультраправые идеологи, политики, историки (отказываясь признавать, что в Украинской революции 1917-1921г.г. национальный и социальный вопросы были теснейшим образом взаимосвязаны) критиковали и до сих пор критикуют Центральную Раду за то, что она соревновалась с российским большевизмом в социальном радикализме, критикуют за, якобы, увлеченность социалистическими экспериментами, вместо создания могучей национальной армии, а ультралевый экстремист Махно, наоборот, обвинял ее в «подавлении даже признаков социальной революции вообще», таким образом, приравнивая к режиму гетмана Скоропадского.
Соответственно, для Махно не существовало войны между УНР и большевистской Россией. Он не видел российско-большевистских оккупационных войск, этих «революционных армий», под командованием Муравьева, Ремнева, Егорова, под общим командованием Антонова-Овсеенко, не замечал диких русских великодержавно-шовинистических эксцессов, имевших место при вторжении этих войск в Украину. (Для иллюстрации «Zirka An Dray» мог бы почитать Винниченко – «Між двох сил») Свое понимание этой войны Махно изложил следующим образом: «Украинская Центральная Рада не помирилась (из-за власти) с большевистско-левоэсеровским блоком и, втянув в свой партийный спор трудовые массы, затеяла на сцене революционных действий кровавую бойню».
Неадекватность подобного (отрицающего сам факт российского вторжения) убогого понимания военного конфликта между УНР и большевистской Россией настолько очевидна, что не нуждается в комментариях.
Как председатель Гуляй-Польского районного Совета, Махно посылает двух своих агентов («ходоков» - по его выражению) в Киев и в Одессу, эту «область борьбы отрядов Украинской Центральной Рады с отрядами большевистско – лево-эсеровского блока», для сбора информации о происходящем и по возвращению этих «ходоков», сразу же созывает районный съезд Советов.
«Съезд вынес свою резолюцию: СМЕРТЬ ЦЕНТРАЛЬНОЙ РАДЕ. (Эту резолюцию съезда крестьяне и рабочие гуляйпольского района неуклонно проводили в жизнь)» (выделил Махно).
Закономерен вопрос: кто формировал, формулировал и озвучивал подобные настроения «крестьян и рабочих гуляйпольского района»? Ответ находим у самого Махно.
Несмотря на отрицание принципа партийности и постоянные инвективы в адрес политических партий, как таковых, Махно, в цитированном выше предисловии к своим воспоминаниям, описывает деятельность авангардной политической партии, роль которой в «махновском районе» в описываемый период играла «Гуляйпольская Крестьянская Группа Анархо-Коммунистов». Эта политическая организация, по словам Махно, была «идейным вдохновителем» Гуляйпольского Крестьянского Союза и Совета Крестьянских и Рабочих депутатов, а так же, стремилась «объединить крестьян и рабочих под своими знаменами, работала среди них, находясь всегда в их авангарде и разъясняя им во время сущность Революционного момента, прямые задачи тружеников в нем, задачи наиболее родственного их духу анархо-коммунистического движения.»
Не забывал Махно и о роли собственной личности в истории, когда писал о том, что «революционеры, которые вышли из трудовых низов и под моим идейным и организационным руководительством создали могучее антигосударственное революционное движение широких украинских трудовых масс, движение, определившееся, как известно, под черными знаменами революционной махновщины».
Вот такие идейные вдохновители-руководители и разъяснили вовремя крестьянам и рабочим Гуляйпольского района, что «сущность Революционного момента» и «прямые задачи тружеников в нем» в описываемый период состоят в том, чтобы ненавидеть украинское национально-освободительное движение…
Махно цитирует сам себя, - свое выступление на заседании Гуляй-Польской Крестьянской Группы Анархо-Коммунистов, которое состоялось за два дня до вышеупомянутого районного съезда Советов: «Необходимо нашей группе налечь еще сильнее на деятельность среди крестьян. Не сегодня-завтра в наш район вступят гайдамаки Украинской Центральной Рады. Это дубье несет на своих штыках смерть революции и жизнь врагам ее. Наша группа должна стать авангардом борьбы с этими наймитами контр-революции и повести против них все трудовое население района…»
Начавшись в декабре 1917г. и развиваясь вдоль железных дорог, война между большевистской Россией и УНР очень быстро докатилась и до «махновского района». Но «Zirka An Dray», также как и Махно, не видит этой войны. Его рассуждения ошибочны концептуально и к тому же, противоречат историческим фактам. Читаем: «А с Центральной Радой Махно в вооруженные конфликты не вступал, скорее они существовали в разных «плоскостях», – de facto ее существование на Гуляйпольщине не особо как-то ощущалось. В конфронтацию вступил уже тогда, когда войска Центральной рады заняли Екатеринослав, в качестве реакции на их наступление».
Что служит источником подобных фантазий?! Как видно из его высказываний, Махно был прямым идейным антагонистом украинского национально-освободительного движения и военно-политическим противником Центральной Рады, которая в 1917г. была политическим выражением этого движения. Как в таком случае можно говорить, что Махно и Центральная Рада «существовали в разных «плоскостях»!? Тот факт, что на восток и юго-восток от Александровска существование в Киеве Центральной Рады «не особо как-то ощущалось», что УНР просто не успела охватить эти местности своим военным и административным аппаратом, ничего в этом отношении не меняет. Войска УНР в конце 1917г. никуда не наступали и не занимали в результате своего наступления Екатеринослав. Они только оборонялись и отступали во время этой первой войны с большевистской Россией. Екатеринославский гарнизон войск УНР составился на месте из расквартированных в городе украинизированных запасных частей старой российской армии и прибывшего из Петрограда через Киев полка им. гетьмана Орлика, а также местных добровольческих, иррегулярных формирований, – гайдамаков и «вільних козаків». Зимой 1917-1918 г.г. Екатеринослав и возможность овладения им совершенно не входили в военно-политические планы и расчеты Махно, – для этого в то время махновщина была еще слишком слаба. В последних числах декабря 1917г. Екатеринославом овладели российско-большевистские войска. Эта военно-политическая операция очень напоминала последовавшую через месяц «кровавую бойню» в Киеве: скоординированное с наступающими войсками вооруженное восстание в городе и затем совместное овладение им восставшими и наступающими. Для «ZirkaAn Dray» предельно кратко стоит напомнить, как она развивалась.
В отличие от большинства других индустриальных центров бывшей Российской империи, большевики в Екатеринославском Совете рабочих депутатов получили большинство только в ноябре 1917г., уже после захвата ими власти в Петрограде. Совет располагал собственной вооруженной силой, - отрядами Красной гвардии, составленными из рабочих екатеринославских заводов. Начинается противостояние между городской управой, как органом власти, представляющем УНР, и большевизированным Советом рабочих депутатов. Управа опиралась на гарнизон войск УНР, Совет – на отряды Красной гвардии. Но до вооруженных столкновений дело сначала не доходило. В том же ноябре 1917г. местные большевики отправляют в Россию экспедицию за оружием, где в Туле получают несколько вагонов винтовок и патронов (КПССовская историография, описывая т.н. «установление Советской власти в Екатеринославе», всякий раз подчеркивала, что оружие и боеприпасы были в Туле отгружены екатеринославским большевикам, якобы, по личному указанию Ленина) и успешно доставляют их в Екатеринослав. С началом войны между УНР и большевистской Россией начинается подготовка вооруженного выступления Красной гвардии, план которого согласован со штабом Антонова-Овсеенко в Харькове. Восстание начинается 27.12.1917г., когда российско-большевистские войска под командованием Егорова уже заняли Синельниково, важнейшую узловую железнодорожную станцию в 50 км. от Екатеринослава. Восстание начинается с вооруженной провокации красногвардейцев, – ночью на 27.12.1917 они захватывают бронированный автомобиль, накануне доставленный из Александровска для усиления украинского Екатеринославского гарнизона и угоняют этот броневик на территорию Брянского завода. Ультимативные требования вернуть бронеавтомобиль отвергаются, после чего на улицах города начинаются вооруженные столкновения, продолжавшиеся с переменным успехом два дня, - 27. 12. – 28.12.1917г. Украинизированные части старой российской армии и полк имени Орлика заявили о своем нейтралитете и бои с Красной гвардией вели только добровольцы, – «3-й Гайдамацький Кіш і відділи «вільного козацтва»» (І. Мазепа). Как только Антонов-Овсеенко получил информацию о том, что в Екатеринославе началось восстание, он сразу же отдал приказ Егорову начать наступление от Синельниково на Екатеринослав. Красногвардейцы, контролировавшие левобережные рабочие поселки Амур и Нижнеднепровск, к этому времени захватили станции Игрень и Нижнеднепровск, а также железнодорожные мосты через Самару и Днепр, чем чрезвычайно облегчили продвижение войск Егорова. 29.12.1917г. бронепоезд из состава этих войск беспрепятственно проехал с левого берега Днепра прямо на екатеринославский городской вокзал. «Мы упали на плечи гайдамакам» - писал об этом боевом эпизоде Антонов-Овсеенко. К утру 30.12. 1917 Екатеринослав, – этот центр огромной губернии, полностью перешел под контроль российско-большевистских войск.
В своих воспоминаниях Махно это событие никак не комментирует, более того, он вообще не упоминает о нем. Все его внимание сосредоточено на уездном Александровске. Он пишет, что находясь в Пологах, 31.12.1917г. «получил из Александровска точные сведения о том, что между отрядами красногвардейцев группы Богданова и гайдамацкими частями Центральной Рады идет бой в самом Александровске». По версии КПССовской историографии, отряды балтийских матросов, московских и петроградских красногвардейцев атаковали Александровск 2.01.1918.
«Отряды красногвардейцев группы Богданова» - это что за вооруженное формирование? Это были российско-большевистские войска, оккупирующие территорию УНР. Но у Махно был свой ответ на этот вопрос: «Это была первая вооруженная группа, пришедшая с севера на Украину под флагом «помощи украинским рабочим и крестьянам в борьбе против контр-революции Центральной Рады». Чем такая трактовка первой войны между УНР и РСФСР отличается от официальной большевистской и позднейшей КПССовской?!
По логике Махно имел место вооруженный конфликт «из за власти»между двумя левыми блоками: между возглавлявшим Центральную Раду блоком умеренных украинских социалистов (УСДРП и УПСР) и левым блоком, национальную принадлежность которого он упорно не обозначает – РСДРП(б) и ПЛСР. И тот и другой блок – «властники», «государственники». Но если блок украинских социалистов, - это для Махно воплощение самой ужасной, самой махровой ультраправой реакции (планирующие этнические чистки шовинисты, которые «подавляют даже признаки социальной революции вообще» и к тому же, «затеяли кровавую бойню»), то блок российских ультралевых (большевиков и левых эсеров) – это просто «государственники», союз с которыми и возможен, и нужен. «С ЛЕВЫМ БЛОКОМ ПРОТИВ КОНТР-РЕВОЛЮЦИИ» - именно так и называется глава V его воспоминаний.
Махно: «…мы должны, не взирая ни на какие противоречия, вытекающие из того, что нам придется образовать единый фронт с государственниками, вооружаться и идти на помощь красногвардейским отрядам большевистско-лево-эсеровского блока. Преданность бесвластническим идеям нам поможет изжить все противоречия и мы, разбив черные силы врагов революции, раздвинем ее берега шире и углубим ее на пользу всего угнетенного человечества.»
Бой за Александровск для российско-большевистских войск, видимо, сначала складывался не очень удачно, так как, по словам Махно, «3-го января 1918 года Командующий красногвардейскими отрядами Богданов обратился к крестьянам и рабочим с воззванием помочь красногвардейцам». Вопрос о прямом пособничестве красным российским оккупантам был махновцами решен положительно еще 2.01.1918г. Поэтому, откликаясь на призыв Богданова, «В ночь на 4-е января наша группа выпустила воззвание к крестьянам и рабочим, приглашая их взяться за оружие. В ту же ночь я передал председательствование в Совете товарищу, а сам стал во главе анархического отряда, объединившего вокруг себя несколько сот крестьян, и мы отправились в Александровск при полном вооружении».
Но махновцы опоздали. К их прибытию украинские войска уже были выбиты из Александровска. «В городе было тихо. Красногвардейцы находились в своих эшелонах, лишь дежурные патрули шатались по улицам города».
Свою миссию в данном случае Махно понимал так: «Я считал себя практиком революционером, пришедшим с крестьянами-революционерами в город с одной целью – это помочь рабочим разбить отряды буржуазных наймитов-гайдамаков и разоружить казаков, покинувших внешний фронт с целью поддержать генерала Каледина на внутреннем – против трудящихся». Махно не смущало или он в своих многословных рассуждениях о внутриполитической ситуации в оккупированном красными россиянами Александровске этого не замечал, – что помощи просил российский красный командующий Богданов, но никак не рабочие Александровска…
Мы не будем здесь касаться вопроса пропуска-непропуска через территорию Украины казачьих ешелонов, двигавшихся на Дон с фронта Первой мировой войны во время тотального развала старой российской армии, вопроса, которому Махно посвящает целую главу своих воспоминаний: переговоры с казаками 7.01.1918г., бой с ними в ночь на 8.01, вновь переговоры днем 8.01.1918г. и последовавшее разоружение казачьих эшелонов…
В контексте этих заметок важно другое. Махно пишет, что во время переговоров днем 8.01.1918г. казачья делегация «сообщила нам, что за казачьми эшелонами шло несколько эшелонов гайдамаков, мечтавших при помощи казаков Дона и Кубани занять город Александровск и пойти по селам и деревням избивать «кацапів» и «жидів», не признававших «православной віры», мешавших им водрузить над землею «Неньки Украины» желто-блакитное знамя погромов и убийств иноверцев».
На «желто-блакитном знамени погромов и убийств иноверцев», на этом злобно-клеветническом выпаде, которому вполне могут аплодировать современные «новороссийские» пропагандисты, мы закончим наш обзор.
Если это не враждебность к украинской национально-демократической революции, тогда что?! Тогда это только ненависть! Только ненависть могла продиктовать Нестору Махно такие неадекватные суждения.
Нельзя забывать и о том, что цитированные выше воспоминания Махно писал в Париже, во второй половине 20-х годов ХХст., когда в относительно спокойной обстановке можно было обдумать и взвесить каждый вывод, можно было критически осмыслить зигзагообразный военно-политический курс махновщины.
Если ведущие украинские социал-демократы и социалисты-революционеры (В. Винниченко, И. Мазепа, П. Феденко, М. Шаповал, П. Христюк) в то же время, и тоже в эмиграции, размышляя над причинами поражения украинской национально-освободительной борьбы в 1917-1921г.г., были весьма критически настроены по отношению ко многим аспектам функционирования государственного организма УНР, то в воспоминаниях Махно никакой самокритики, никакой критики махновщины мы не встретим…
О. Дубровский. Март 2020.