маридзе
24-12-2008 10:21:15
ЧТО ТАКОЕ ИНТЕРНАЦИОНАЛИЗМ.
Ответ на этот, казалось бы, элементарный вопрос сегодня предстоит добыть заново. Говорят, в том-то и залог бесконечной жизнеспособности анархизма, что он способен заново, без трепета перед авторитетом отцов-основателей, пересмотреть собственные предпосылки и действовать на новом базисе. Но, пользуясь дерзким образом поэта, куда как проще указывать путь туда, где пути нет, чем идти там, где путь должен быть и будет. Так и здесь, уже сам вопрос «что такое интернационализм?» создаёт перспективу, если не ложную, то во многом сомнительную. Как будто в чистых небесах единственно правильной социальной теории (предположительно – анархизма) существует ясная как солнце глава «Интернационализм», усвоив содержание которой можно стать «настоящим интернационалистом». Как будто бы ежедневная практика не подвергнет проверке любые убеждения. Как будто возможен теоретик, проштудировав классиков либо с помощью озарения открывший и давший раз и навсегда ответ на вопрос, что же такое подлинный интернационализм, – незыблемый принцип нуждающийся только в реализации.
А, впрочем, стоит ли огород городить? Все или почти все эти возражения снимаются простым изменением формулировки вопроса, например, так: «Что значит быть интернационалистом сегодня?». И, продолжая двигаться по пути наименьшего сопротивления, находим распространённый и искренний до наивности ответ: быть интернационалистом сегодня значит неустанно, словом и делом бороться с национализмом, расизмом и шовинизмом.
Но столь же проста и очевидна критика этого подхода. Национальная нетерпимость вовсе не является законом природы. Пусть многие из нас далеки от безудержного прогрессистского оптимизма столетней давности, от веры в естественность коллективизма, но мы твёрдо усвоили урок – нацизм победить можно! Однако также твёрдо мы знаем, что нельзя победить нацизм, борясь только против нацизма. Более того, ограничив свою деятельность просветительской и пропагандистской работой в этом направлении, правовой защитой мигрантов, силовыми акциями и всем огромным множеством возможных антиксенофобских инициатив (при всей безусловной необходимости такой работы) антифа обрекли бы себя на заведомо проигрышную борьбу против следствий и симптомов. Сегодня не для кого не секрет, что нацизм закономерен для обществ, подобных нашему, но он появляется и растёт не сам собой. Сегодня нет ни одного государства, где национализм и национальные противоречия в том или ином виде не подогревались и не использовались бы верхами. И пусть сегодня во многих государствах активно применяются идеологемы «толерантности» или «многонациональности». Но сама логика функционирования власти неизбежно противопоставляет огромные ресурсы карательного аппарата низовым интернационалистским инициативам.
Когда мы говорим о национализме, в первую очередь речь заходит об идеологии, основной ценностью которой является нация, организованная в национальное государство. Поэтому нет ничего скандального или странного в том, что среди ментов, парламентариев, губернаторов поборники агрессивной ксенофобии встречаются чаще, чем обычно. Дело анархиста Бычина, защищавшего свою жизнь от фашиста в погонах – тому лишнее подтверждение. Но дело не в отдельных персоналиях. Проблема национализма состоит не в том, что некоторые националисты проникают во власть. Начиная с определённого момента националисты были у власти постоянно, а национализм определённого сорта настолько тесно стал связан с государственной системой, что уместно говорить о нём, как об институте власти. Однако опасно оставаться в этом месте. Нужно полностью пройти по этому кругу. Необходимо увидеть, как разнообразна национальная политика государства. Эта тема ещё ждёт своих археологов – тех, кто детально покажет, как на основе охраны общей границы в Европе нашли взаимопонимание стыдливые нацисты ФРГ и поборники сегрегации из «независимой» Прибалтики, как в России маргинальные правые группы не могут пробиться к власти, т.к. их программа реализуется правительством, как в Австралии политике апартеида аккомпанируют извинениями за насильственную ассимиляцию коренных жителей. Казалось бы, странным образом это сочетается и с назойливой толерантностью, с высокими социальными перспективами для представителей многих меньшинств, да, наконец, с чернокожим президентом в США. Ничего странного. Это две стороны одной политики. Министр внутренних дел с нерусской фамилией не прекращает милицейские облавы «на чёрных» не потому, что «не может» или «не хочет», а потому, что и он и его подчинённые являются частью системы предполагающей одновременно и этнические чистки и возможность «нацмену» их проводить.
Стоит отвлечься от расхожего понимания национализма, как инструмента в руках зловещих «правящих классов», чтобы увидеть, что сегодня в Европе и Америке идеологически государство невозможно без национализма. Однако политический национализм коренится не во взаимной ненависти ХХ века, но в концепции народовластия, актуализированной Великой Французской революцией. Идея о суверенном народе, свободно строящем своё государство, вдохновляла множество антиабсолютистских, национальных восстаний и до сих пор вдохновляет антиимперское сопротивление в Европе. Сейчас, когда ослабел терапевтический эффект от поражения гитлеризма, националисты практически повсеместно входят в политический истеблишмент. Многим левым это кажется катастрофой, – особенно тем «левым» государственникам, кто теряет сейчас власть. Но, как не странно, для «единой Европы» победы националистов не представляют угрозы, так же, как нацизм и шовинизм властей не опасен для многонационального российского государства. Повсеместно происходит грубая подмена понятий, когда живущий на какой-то территории народ выдаётся за нацию в этническом смысле и наоборот. Однако вокруг этого противоречия сплачиваются и те, и другие – сплачиваются для вхождения в нечто большее, чем они сами. Но, так или иначе, сейчас националисты снова занимают своё ЗАКОННОЕ место у власти, а тем, кому это не нравится, стоит подумать о таком политическом устройстве общества, где не будет места идее «государства – нации».
Но может товарищи думают иначе?
Ответ на этот, казалось бы, элементарный вопрос сегодня предстоит добыть заново. Говорят, в том-то и залог бесконечной жизнеспособности анархизма, что он способен заново, без трепета перед авторитетом отцов-основателей, пересмотреть собственные предпосылки и действовать на новом базисе. Но, пользуясь дерзким образом поэта, куда как проще указывать путь туда, где пути нет, чем идти там, где путь должен быть и будет. Так и здесь, уже сам вопрос «что такое интернационализм?» создаёт перспективу, если не ложную, то во многом сомнительную. Как будто в чистых небесах единственно правильной социальной теории (предположительно – анархизма) существует ясная как солнце глава «Интернационализм», усвоив содержание которой можно стать «настоящим интернационалистом». Как будто бы ежедневная практика не подвергнет проверке любые убеждения. Как будто возможен теоретик, проштудировав классиков либо с помощью озарения открывший и давший раз и навсегда ответ на вопрос, что же такое подлинный интернационализм, – незыблемый принцип нуждающийся только в реализации.
А, впрочем, стоит ли огород городить? Все или почти все эти возражения снимаются простым изменением формулировки вопроса, например, так: «Что значит быть интернационалистом сегодня?». И, продолжая двигаться по пути наименьшего сопротивления, находим распространённый и искренний до наивности ответ: быть интернационалистом сегодня значит неустанно, словом и делом бороться с национализмом, расизмом и шовинизмом.
Но столь же проста и очевидна критика этого подхода. Национальная нетерпимость вовсе не является законом природы. Пусть многие из нас далеки от безудержного прогрессистского оптимизма столетней давности, от веры в естественность коллективизма, но мы твёрдо усвоили урок – нацизм победить можно! Однако также твёрдо мы знаем, что нельзя победить нацизм, борясь только против нацизма. Более того, ограничив свою деятельность просветительской и пропагандистской работой в этом направлении, правовой защитой мигрантов, силовыми акциями и всем огромным множеством возможных антиксенофобских инициатив (при всей безусловной необходимости такой работы) антифа обрекли бы себя на заведомо проигрышную борьбу против следствий и симптомов. Сегодня не для кого не секрет, что нацизм закономерен для обществ, подобных нашему, но он появляется и растёт не сам собой. Сегодня нет ни одного государства, где национализм и национальные противоречия в том или ином виде не подогревались и не использовались бы верхами. И пусть сегодня во многих государствах активно применяются идеологемы «толерантности» или «многонациональности». Но сама логика функционирования власти неизбежно противопоставляет огромные ресурсы карательного аппарата низовым интернационалистским инициативам.
Когда мы говорим о национализме, в первую очередь речь заходит об идеологии, основной ценностью которой является нация, организованная в национальное государство. Поэтому нет ничего скандального или странного в том, что среди ментов, парламентариев, губернаторов поборники агрессивной ксенофобии встречаются чаще, чем обычно. Дело анархиста Бычина, защищавшего свою жизнь от фашиста в погонах – тому лишнее подтверждение. Но дело не в отдельных персоналиях. Проблема национализма состоит не в том, что некоторые националисты проникают во власть. Начиная с определённого момента националисты были у власти постоянно, а национализм определённого сорта настолько тесно стал связан с государственной системой, что уместно говорить о нём, как об институте власти. Однако опасно оставаться в этом месте. Нужно полностью пройти по этому кругу. Необходимо увидеть, как разнообразна национальная политика государства. Эта тема ещё ждёт своих археологов – тех, кто детально покажет, как на основе охраны общей границы в Европе нашли взаимопонимание стыдливые нацисты ФРГ и поборники сегрегации из «независимой» Прибалтики, как в России маргинальные правые группы не могут пробиться к власти, т.к. их программа реализуется правительством, как в Австралии политике апартеида аккомпанируют извинениями за насильственную ассимиляцию коренных жителей. Казалось бы, странным образом это сочетается и с назойливой толерантностью, с высокими социальными перспективами для представителей многих меньшинств, да, наконец, с чернокожим президентом в США. Ничего странного. Это две стороны одной политики. Министр внутренних дел с нерусской фамилией не прекращает милицейские облавы «на чёрных» не потому, что «не может» или «не хочет», а потому, что и он и его подчинённые являются частью системы предполагающей одновременно и этнические чистки и возможность «нацмену» их проводить.
Стоит отвлечься от расхожего понимания национализма, как инструмента в руках зловещих «правящих классов», чтобы увидеть, что сегодня в Европе и Америке идеологически государство невозможно без национализма. Однако политический национализм коренится не во взаимной ненависти ХХ века, но в концепции народовластия, актуализированной Великой Французской революцией. Идея о суверенном народе, свободно строящем своё государство, вдохновляла множество антиабсолютистских, национальных восстаний и до сих пор вдохновляет антиимперское сопротивление в Европе. Сейчас, когда ослабел терапевтический эффект от поражения гитлеризма, националисты практически повсеместно входят в политический истеблишмент. Многим левым это кажется катастрофой, – особенно тем «левым» государственникам, кто теряет сейчас власть. Но, как не странно, для «единой Европы» победы националистов не представляют угрозы, так же, как нацизм и шовинизм властей не опасен для многонационального российского государства. Повсеместно происходит грубая подмена понятий, когда живущий на какой-то территории народ выдаётся за нацию в этническом смысле и наоборот. Однако вокруг этого противоречия сплачиваются и те, и другие – сплачиваются для вхождения в нечто большее, чем они сами. Но, так или иначе, сейчас националисты снова занимают своё ЗАКОННОЕ место у власти, а тем, кому это не нравится, стоит подумать о таком политическом устройстве общества, где не будет места идее «государства – нации».
Но может товарищи думают иначе?
