Деятельность "Екатеринославской группы рабочих анархистов-коммунистов". 1905-1906.

Дубовик Анатолий и Анна.

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ «ГРУППЫ ЕКАТЕРИНОСЛАВСКИХ РАБОЧИХ АНАРХИСТОВ-КОММУНИСТОВ» (1905-1906 гг.)

Нижеследующая статья была написана в 1995 году и впервые опубликована в сборнике «Индивидуальный политический террор в России. Х1Х - начало ХХ в.» (М. Мемориал. 1996). К сожалению, при подготовке этой публикации редакторы сборника были вынуждены ради экономии места существенно сократить текст (без согласования с авторами), опустив все, не имевшее отношения непосредственно к теме терроризма. В результате, по мнению авторов, статья получилась не просто сокращенной, но разбитой на не связанные между собой фрагменты.
В настоящем втором издании статья приводится в полном, первоначальном виде.
Естественно, за прошедшие десять лет некоторые данные удалось уточнить, иногда весьма существенно (это касается, например, упомянутой в тексте махаевской группы 1904 года). Такие уточнения и изменения, сделанные в 2007 году, приводятся в комментариях в конце статьи, сделанных курсивом.
Публикация посвящается памяти анархистки Анны Дубовик, погибшей 22 ноября 2005 года.
Анатолий Дубовик.


Вплоть до настоящего времени одной из наименее изученных тем в истории Первой российской революции 1905-1907 гг. остается деятельность анархистов. Нельзя сказать, что советские и пост-советские историки не занимались ею вообще, - с конца 1960-х годов вышел целый ряд книг и отдельных статей, рассматривающих, однако, данную проблему, во-первых, с позиций официальной историографии (призванной не столько «выяснить истину», сколько обличить «мелкобуржуазную сущность анархизма» и «вскрыть его авантюристичность и оторванность от рабочего класса»), а, во-вторых, все эти работы грешат слишком «общим» обзором анархического движения, не балуя читателя подробностями деятельности анархических групп.
В настоящей статье мы намерены дать очерк деятельности анархистов в г. Екатеринославе и окружающих его рабочих поселках в период с весны-лета 1905 г. до декабря 1906 г., - в период существования «Группы екатеринославских рабочих анархистов-коммунистов».
Как уже отмечалось, имеющаяся литература по истории российского анархизма (1) очень мало дает для изучения анархо-движения в конкретных регионах, - и Екатеринослав в этом отношении отнюдь не является исключением. Поэтому основное внимание авторы уделили архивным материалам, содержащимся в Государственном архиве Днепропетровской области (ГАДО) и его фондам: Екатеринославского губернского жандармского управления (ф. 313), Екатеринославской губернской жандармской инспекции (ф. 113), Канцелярии Екатеринославского губернатора (ф. 11), Екатеринославского окружного суда (ф. 177).
Большую роль при подготовке материала сыграл «Очерк анархического движения в Екатеринославе за полтора года (июль 1905 – декабрь 1906)», составленный одним из участников Группы, скрывшимся под псевдонимом «Екатеринославский анархист», и напечатанный в 1907 г. в эмигрантском журнале «Буревестник» (2). Значение Значение воспоминаний непосредственных участников движения определяется не только тем, что деятельность Группы освещается изнутри, но также и тем, что многие документы погибли во время Гражданской войны, когда Екатеринослав несколько раз переходил из рук в руки, и во время Второй мировой войны.
Кроме «Очерка…», в работе использовались также воспоминания Иды Зильберблат о С. Н. Бейлине и воспоминания адвоката С. Анисимова, защитника на судебных процессах начала века, опубликованные в начале 1930-х гг. в журнале «Каторга и ссылка» (3). Однако, во всех этих мемуарных источниках имеются сообщения, противоречащие документам жандармского управления. Вызвано это отчасти тем, что мемуаристы не знали некоторых фактов (особенно это касается темы провокаторов и предателей), отчасти – ошибками памяти при описании событий многолетней давности.
* * * * *
Первое проявление анархического движения относится к 1904 г., когда здесь появилась махаевская «группа рабочего заговора», носившая название «Партия борьбы с мелкой собственностью и всякой властью». Группа эта просуществовала весьма недолго, всего два месяца, и в августе того же года была разгромлена. Деятельность махаевцев свелась к серии краж, пропагандой они практически не занимались (4). Во всяком случае, когда в мае 1905 г. в Екатеринослав прибыл из Белостока член «Интернациональной группы «Борьба» рабочий Фишель Штейнберг («Самуил») (5), он обнаружил, что «рабочая масса совершенно не знала об их (анархистов. – авторы) существовании» (6).
Однако, по мнению «Ек. анархиста», эта же рабочая масса была подготовлена к восприятию анархизма самой жизнью, что подтвердилось в дальнейшем. И в самом деле, распространению анархических идей в период 1905 г. весьма способствовал тот факт, что в начале этого года рабочее движение резко активизировалось под влиянием событий 9 января в Петербурге («Кровавое воскресение»), число стачечников по стране исчислялось уже сотнями тысяч, - а «традиционные» социалистические партии (РСДРП, ПСР и др.) по-прежнему стремились поставить стихийные массовые выступления под контроль своих комитетов, осуществлять руководство народным движением. Рабочая и крестьянская масса переросла рамки социал-демократических и с.-ровских организаций и программ, выдвигая собственные инициативы, самостоятельно организуя свои стачкомы, боевые дружины, Советы, не предусмотренные партийными документами и программами. Эти тенденции соответствовали анархическим лозунгам самоорганизации и повсеместного развития инициативы снизу, что и дало возможность анархизму в течении 1905-1906 гг. пережить быстрый рост численности и влияния.
В конце июня того же 1905 г. в город приехали (очевидно, также из Белостока) два пропагандиста-агитатора, которые начали активно действовать среди рабочего населения заводских поселков в пригородах Екатеринослава (Амур, Нижнеднепровск и Чечеловка) (6-а). На чтениях рефератов, проходивших в ночное время, присутствовали до двухсот человек. Выступления пропагандистов имели большой успех, и после первых двух-трех массовок Амурская районная организация с.-ров почти в полном составе объявила о переходе к анархизму, составив ядро «Екатеринославской группы рабочих анархистов-коммунистов».К молодой группе присоединились также некоторые городские ремесленники, преимущественно из еврейской молодежи, часть которых до этого посещала кружки социал-демократов. Встревоженные ростом интереса к анархизму в рабочей среде, на Амур зачастили лидеры социалистических партий; для борьбы с анархической пропагандой они использовали не только дискуссии по теоретическим вопросам, но также и прямое запрещение членам своих организаций посещать массовки анархистов. Отчасти эти меры, отчасти то, что к концу сентября оба пропагандиста по невыясненным причинам уехали из Екатеринослава, остановили численный рост Группы и вызвали прекращение массовок.
В этот период (май-сентябрь 1905 г.) деятельность анархистов ограничивалась только агитацией и пропагандой, причем, за отсутствием типографии и хорошо налаженных связей, почти исключительно устной. Иногда удавалось выпустить небольшое количество гектографированных листовок; в относительно большом количестве был распространен лишь полученный из Петербурга «Манифест крестьянам анархистов-общинников», встреченный крестьянами Екатеринославского уезда, по оценке «Буревестника», с живым интересом. Сама же Группа изготовила только четыре выпуска листков «К оружию», призывавших рабочих и крестьян к «самовооружению» и содержавшие простейшие рецепты приготовления бомб (т.н. «македонки») (6-б). Бомбы эти позже использовались во время баррикадных боев в Екатеринославе, и в довольно большом количестве обнаруживались при обысках в декабре 1905 – январе 1906 г., но сами анархисты в тот период приготовлению их практически не уделили внимания, и события октября застали их врасплох, почти безоружными.

Таким образом, можно считать этот период деятельности анархистов (май – начало октября 1905 г.) подготовительным. Анархизм еще не стал сколько-нибудь значительной силой, которая могла бы влиять на события в Екатеринославе, он только завоевывал своих первых последователей из числа рабочих, ремесленников, крестьян. Тем не менее, отметим, что анархисты уже в это время выступали вполне сознательно, под собственными лозунгами, часто противоречащими установкам социалистических партий, как, например, в вопросе о «самовооружении народа». Прекращение массовой работы и отсутствие вплоть до начала октября каких-либо выступлений от имени анархистов отнюдь не означало организационного или идейного кризиса, ибо вместо массовок члены Группы устраивали свои более узкие собрания, изучая имевшуюся у них литературу как по вопросам теории, так и по вопросам тактики. «Екатеринославский анархист» считает, что именно этот период временного затишья «выковал из молодых групповцев истинных анархистов, рассчитывающих только на самих себя, стойких, неутомимых бойцов».
В конце сентября была налажена доставка книг, журналов и брошюр из Женевы. А вскоре у властей, до этого не занимавшихся всерьез деятельностью Группы, появились веские основания обратить на нее свое внимание. На крупнейших амурских заводах Эзау и Машиностроительном администрация в ответ на стачку объявила локаут; было уволено около тысячи рабочих. События эти послужили причиной первого анархического покушения. Вечером 4 октября в квартиру директора Машиностроительного завода Германна была брошена бомба. Герман, находившийся в доме один, был убит наповал; террорист, воспользовавшись темнотой, скрылся. Одновременно было намечено покушение на директора завода Эзау Пинслина, но его пришлось отложить до лета 1906 г., поскольку Пинслин поспешно уехал из города.
На следующий день было выпущено гектографированное «Извещение» Группы о происшедшем покушении, а еще через несколько дней – прокламации «Ко всем рабочим» и «К рабочим Машиностроительного завода», объясняющие причину и цель этой акции. К сожалению, в днепропетровском архиве пока не удалось найти экземпляры этих листовок, но, очевидно, что с точки зрения революционного анархизма, убийство директора, виновного в увольнении массы рабочих и обрекшего тысячу семей на голод и нужду, явилось не просто актом возмездия, а «пропагандой фактом», призывом к трудящимся защищать свои интересы, не останавливаясь перед любыми средствами, вплоть до вооруженного восстания (6-в). Тактика «прямого действия» и «пропаганды фактом», как мы увидим, стала в дальнейшем весьма характерной для Группы.
Проблема террора, стоявшая перед российским обществом со ставших легендарными времен «Земли и Воли», во время Первой революции выдвинулась едва ли не на первый план. Террор перестал быть делом рук небольших замкнутых групп революционеров-интеллигентов, - в 1905-1907 гг. эта форма борьбы широко использовалась не просто практически всеми революционными партиями и течениями, но самими массами рабочих и крестьян. Что касается анархистов, то еще накануне революции, на съезде в Лондоне в декабре 1904 г., обсуждая формы и методы своей деятельности, лидеры движения приняли составленную П. Кропоткиным резолюцию, в которой признавались «восстание и прямое нападение, как массовое, так и личное, на угнетателей и эксплуататоров» (хотя главным средством совершения революции анархисты на том же съезде признали всеобщую захватную стачку в городах и деревнях). Технически вопрос о применении террора было предложено решать местным группам в зависимости от конкретных условий. Анархисты Екатеринослава, как мы увидим, не отказывались от этого оружия весь период 1905-1907 гг. Характерным для них стало то, что террор в их исполнении носил стихийный и децентрализованный характер, - каждый акт готовился и осуществлялся отдельными лицами и небольшими группами, - и был направлен прежде всего против представителей репрессивно-карательных органов и фабрично-заводского начальства низшего и среднего уровня: городовых, полицейских офицеров и приставов, мастеров, инженеров и т.п.
Усиление конфронтации между революционным движением и правительством привело в октябре 1905 г.к массовым забастовкам, демонстрациям, митингам по всей России. В Екатеринославе с 10 октября также началась всеобщая забастовка (7). Немногочисленная группа анархистов, не имевшая ни запасов литературы для распространения, ни подготовленных ораторов, и не рассчитывала воздействовать на массы стачечников. Однако, Группа и не осталась посторонним наблюдателем событий: 11 октября в городе прошла десятитысячная вооруженная демонстрация, закончившаяся сооружением баррикад в районе поселка Чечеловка и вооруженными стычками с войсками (8). «Екатеринославский анархист» сообщает, что практически все анархисты участвовали в этих боях и использовали бомбы. В этот день на Чечеловке погиб 17-летний рабочий-анархист Илларион Корякин, ставший первой потерей Группы. На похоронах жертв Чечеловских боев, 13 октября, присутствовало несколько тысяч человек, несших красные и черные флаги (9), - очевидно, и члены Группы.
В последующие дни продолжались вооруженные столкновения: 12 октября - перестрелка с казаками в поселке Каменка, в окрестностях города взорвано несколько телеграфных столбов; 13 октября – несколько перестрелок с солдатами и казаками в городе и предместьях; в эти дни (10-17 октября) погибло и ранено с обеих сторон не менее ста человек (10). Боевые действия прекратились только с получением Манифеста 17 октября (хотя забастовка и продолжалась).
В «дни свободы» 18-20 октября город превратился в сплошной непрерывный митинг. Выступали ораторы революционных и либеральных партий, открыто распространялись нелегальные издания, а перед городским садом представители соцпартий, вооружившись мандатами своих комитетов и красными знаменами, собирали пожертвования «в пользу раненых», «на оружие и бомбы» и даже «на гроб Николаю Второму». И лишь анархисты, в полном соответствии с идеалами безвластия, не рассматривали Манифест даже как временную победу, оценивая текущий момент как «политическую свободу, достигнутую захватным образом, явочным порядком». Настоящая борьба, по их мнению, была еще впереди. Пока же они попытались использовать возможность открыто высказывать свои взгляды на митингах: трижды в эти дни анархисты брали слово в разных местах города, но, вследствие ораторской неопытности, без малейшего успеха. Лишь случайно, проездом оказавшаяся в Нижнеднепровске интеллигентка-анархистка из другого города вызвала симпатии рабочих своим выступлением, но она сразу же уехала.
20 октября началась необычная даже для того времени забастовка городовых, требования для которых составили социал-демократы. В тот же день было обстреляно здание Госбанка (11). А 21-го разразился еврейский погром под предводительством «бастующих» переодетых полицейских. Это стало полной неожиданностью для всех революционных партий, в т.ч. и для анархистов. Все, что они смогли сделать, это организовать несколько отрядов самообороны, в основном на Амуре. Отряды эти, кроме стычек с черносотенцами, несколько раз вступали в перестрелки с войсками и казаками, было взорвано четыре бомбы. Опять с обеих сторон появились убитые и раненые. Анархисты в период погрома также имели жертвы: был избит до потери сознания толпой погромщиков Архип Кравец (12).
22 октября погром продолжался, хотя и с гораздо меньшим размахом (13). 23-го он прекратился, но в тот же день войска расстреляли демонстрацию рабочих крупнейшего Брянского завода. Через день забастовка в Екатеринославе окончательно прекратилась (14).
Бурные события октября показали слабость и неподготовленность группы. Было очевидно, что в условиях всеобщей стачки нужна масса литературы (а, значит, и своя типография), собственные пропагандисты, что явная близость вооруженного восстания требует большого количества оружия и бомб (14-а). Рабочий Федосей Зубарев («Зубарь») (15) организовал лабораторию по производству бомб, отдавая этому делу все свободное время. начались, хотя поначалу и не регулярно, кружковые занятия (что свидетельствует о возросшем теоретическом уровне подготовки членов Группы, т.к. никаких сведений о приезде иногородних агитаторов «Ек. Анархист» не приводит, - следовательно, занятия вели сами групповцы). В конце ноября был получен очередной транспорт женевской литературы; по договоренности с белостокскими товарищами в Белосток был отправлен Василий Раковец (16), чтобы привезти типографское оборудование. До прибытия типографии пришлось опять ограничиться выпуском гектографических листовок: за конец ноября – начало декабря были распространены листки «Политическая революция или социальная», «Нужна ли конституция в России», «Крестьяне и рабочие» (три перепечатки из журнала «Безначалие» (17)), «Голод, невежество и страх» (перепечатка из журнала «Хлеб и Воля» (18)), «К солдатам» (перепечатка белостокской листовки), вновь издан листок «К оружию» (18-а). Представляется примечательным факт выпуска одной группой материалов из журналов, которые, по версии советской историографии, находились в жесткой идейно-организационной конфронтации. Вряд ли это можно объяснить «всеядностью» Группы в теоретических вопросах, - скорее тем, что внутренние распри были характерны для эмигрантских кругов, оторванных от непосредственной революционной борьбы подполья в России. Во всяком случае, межфракционная борьба в анархизме, на наш взгляд, проходила в не настолько значительных формах, как это представляется в работах советских историков.

Кроме типографии, из Белостока намечалось прибытие небольшой группы пропагандистов «Коммунары» во главе с Владимиром Стригой (19). «Коммунары» выступали со следующей идеей: повести широкую агитационную деятельность в определенном городе, и в момент повторения массовых выступлений (как в октябре 1905 г.) провозгласить анархическую коммуну. «Коммунары» понимали, что это восстание будет подавлено правительственными войсками, а сами они, скорее всего, погибнут, но были убеждены в том, что пример безвластной организации общества, продемонстрированный ими, вызовет восстания и провозглашения коммун в самых разных местах, что должно было нанести сокрушительный удар как по царскому режиму, так и по стремившимся захватить политическую власть либеральным и социалистическим партиям.
Вся эта деятельность – организация лаборатории бомб, приобретение оружия, помощь приезжающим нелегальным товарищам и т.д. – требовала значительных денежных средств. Кроме того, екатеринославцы в ноябре оказали помощь оружием и листовками только что возникшей группе анархистов-коммунистов в поселке Каменка (ныне город Днепродзержинск). Поэтому в конце ноября 1905 г. Группа решилась на организацию первой в городе экспроприации. По архивным материалам не удалось пока определить ни объект налета (известно лишь, что это были частные лица из числа городской буржуазии), ни захваченную сумму, ни даже точную дату «экса». Сообщение об этой экспроприации имеется у «Ек. анархиста» (причем он подчеркивает, что это была именно первая такая операция Группы) и в Заявлении Комитета РСДРП, опубликованном в легальной печати: социал-демократы называли подобные действия хулиганскими, выражали уверенность, что анархисты к грабежам не причастны, и предлагали им «реабилитироваться» в следующих номерах газеты (20). В ответе, опубликованном через несколько дней, анархисты заявили, что экспроприацию совершили действительно они, что считают захват денег у казны и частных лиц единственно возможным средством финансирования для революционной организации, и категорически отказываются от практикуемых с.-р. и с.-д. сборов пожертвований («с буржуазии – как с врага, с рабочего класса – как с неимущего») (21).
Ноябрь 1905 г. оказался гораздо более спокойным по сравнению с октябрем; даже забастовка почтово-телеграфных работников, начавшаяся 15-го числа, не нарушила относительно мирный ход событий. Однако, это оказалось затишье перед бурей: уже в начале декабря в городе пошли толки то о готовящемся новом погроме, то о возможности солдатского бунта. Анархисты прекратили кружковые занятия и, вооружившись бомбами, ожидали предстоящих событий.
8 декабря в Екатеринославе началась всеобщая забастовка, для руководства которой был образован Боевой Стачечный Комитет (БСК) (22). На этот раз анархисты предприняли попытку прямого воздействия на рабочую массу: не позже 6 декабря на гектографе была издана прокламация «Ко всем рабочим», в которой, не призывая непосредственно к стачке и восстанию, предлагалось в случае начала всеобщей забастовки не проводить ее мирно, а произвести массовый захват продовольствия, оружия и предметов первой необходимости, чтобы затем превратить стачку в вооруженное восстание (явное влияние идей «коммунаров»). Однако, несколько сотен экземпляров листовки анархистов по степени своего воздействия не могли конкурировать с многотысячными типографскими прокламациями социалистических партий, а представители РСДРП, Бунда и ПСР, доминировавшие в БСК, были настроены отнюдь не по-боевому: с.-р. говорили, что восстание можно поднимать лишь тогда, когда на сторону народа перейдет армия, а с.-д. комитет вообще запретил выносить на уличные шествия и митинги красные флаги и петь революционные песни.
Однако, анархисты были глубоко убеждены в том, что в Екатеринославе, как в это же время в Москве, Харькове, Ростове и других городах, начнется восстание. Так, когда к ним прибыл представитель боевых дружин ПСР из Александровска и, сообщив о том, что там идут бои с пробивающимся к северу Симферопольским полком, попросил помощи от анархистов, последние отказались, ожидая таких же событий в своем городе. Помощь Александровску была оказана только партией бомб.
В близости восстания в Екатеринославе были убеждены и власти: все железные дороги были захвачены забастовщиками, надежды на верность имевшихся в городе войск не было, - об этом Екатеринославский генерал-губернатор дважды (8 и 10 декабря) сообщал командующему Одесским военным округом и просил вернуть в город Симферопольский полк (ранее, в ноябре, отправленный на подавление Севастопольского восстания матросов) (23).
Симферопольцы, с боем пробившись через Александровск, прибыли в Екатеринослав 18 декабря. В тот же день были запрещены митинги, объявлено военное положение, а населению предписано сдать имеющееся оружие в срок до 27 декабря (24). Через 4 дня, 22 декабря, Совет рабочих депутатов в связи с поражением московского восстания постановил прекратить всеобщую забастовку. Большинство предприятий, впрочем, приступили к работе еще с 20-21 декабря (25).
На Амуре и Чечеловке, где революционные настроения были особенно сильны (и где, заметим, проживало большинство членов Группы), казаки и полиция проводили повальные обыски, осматривая каждый дом. Рабочие районы были оцеплены войсками с артиллерией. Анархисты прекратили собрания и спрятали оружие и бомбы, как и члены всех других революционных групп.
Между тем, с восстановлением железнодорожного сообщения в Екатеринослав прибыл Владимир Стрига. Привезенные им новости оказались неутешительны: часть «коммунаров», выехавших из Белостока, была арестована в дороге, а везшие типографию В. Раковец и А. Стрилец-Пастушенко (26) были застигнуты в пути железнодорожной забастовкой, остановились в Киеве, где их и арестовали в середине месяца. Таким образом, планы «коммунаров» о создании «временной коммуны» разрушились в самом начале.
Однако, ни Стрига, ни другие приехавшие анархисты (очевидно, - наиболее активные и фанатично преданные своим убеждениям, раз они были готовы пойти ради них на верную гибель), не хотели проводить время в бездействии. В обстановке реакции вновь начались занятия кружков, на которых, из-за отсутствия более удобного помещения, присутствовало не более 60 человек. В начале января были выпущены первые два печатных листка Группы (тиражом по 3 тыс. экз. каждый), для чего на короткое время была захвачена частная типография. Один из этих листков сообщал о недавнем «либмановском» акте в Одессе (27) и провозглашал начало «безмотивного» террора, второй был общего содержания и рассказывал, чего хотят анархисты. Листовки были распространены в Екатеринославе, предместьях и в Каменке, где также возобновился небольшой (30 чел.) кружок. Эти выступления анархистов в том момент, когда все прочие партии свернули свою работу, произвели немалое впечатление на жителей города.
Несколько позднее были распространены одесские листовки (также посвященные «либмановскому» взрыву) (27-а), экземпляры журнала «Черное Знамя» (28), а также брошюры Кропоткина, отпечатанные в Женеве и в Белостоке (заметим, что опять мы сталкиваемся с фактом распространения литературы одновременно и «безмотивников», и «хлебовольцев»).
Между тем Стрига выступил с идеей организовать «Русскую летучую террористическую группу анархистов» для совершения крупных террактов в России и за границей. С этой целью в середине января 1906 г. в Кишиневе был организован съезд «безмотивников», на котором присутствовали и члены Екатеринославской группы Ф. Зубарев, Н. Доценко и др. (29). На съезде присутствовало около 60 анархистов; были намечены ближайшие акции и распределены роли, однако, для начала своей деятельности группа нуждалась в деньгах. Большинство участников съезда отправились в Екатеринослав, где намеревались провести крупную экспроприацию. На месте же выяснилось, что для успеха захвата придется пожертвовать не менее чем половиной нападавших. Естественно, от совершения экспроприации отказались, и в Екатеринославе оказалась масса нелегальных анархистов, которые нуждались в ночлеге и хотя бы в самом минимальном удовлетворении своих потребностей. Поэтому с конца февраля в городе началась настоящая эпидемия экспроприаций, как правило, мелких. На их совершение уходили все силы и время, и занятия в кружках опять прекратились.
Судя по архивным материалам и воспоминаниям «Ек. анархиста», наиболее часто применялась практика рассылки «мандатов», т.е. письменное требование денег, скрепленное печатью Группы. Получив «мандат», жертва (представители средней и крупной буржуазии) обычно предпочитала выдать требуемую небольшую сумму, т.к. отказ мог обернуться крупным ущербом: например, в посудный магазин Вайсмана была брошена бомба (посетителям и приказчикам дали несколько секунд, чтобы выбежать перед взрывом), и убыток составил несколько тысяч рублей (30). Заметим, что случаев убийства за отказ платить по «мандату» для этого периода нами не обнаружено. Бывали случаи, когда требуемой суммы на данный момент не оказывалось. Так, 27 февраля в контору одного из небольших амурских магазинов явился экспроприатор, напомнивший о высланном хозяину «мандате» на 500 рублей. В кассе оказалось только 256 рублей, и анархист потребовал, чтобы к его следующему визиту были приготовлены недостающие деньги и … 25 рублей штрафа! (31)
Но нередко происходили и открытые нападения и захват дневной выручки магазинов и т.п. В 1907 г. 20-летняя Анна Дранова была осуждена к каторжным работам за принадлежность к анархистам-коммунистам и за «разбойное нападение на казенную винную лавку и похищение из нее 377 рублей 03 копеек» (32), что имело место в феврале 1906 г. Однако, чаще захваченные таким образом суммы были значительно меньше. Так, в аптеке Розенберга было совершено ограбление 2 марта, взято 40 рублей; при налете на аптеку Левого 29 марта – 32 рубля (33). К марту для предотвращения экспроприаций на всех перекрестках были расставлены солдатские патрули, но результата эта мера не дала, - налеты продолжались.
Сейчас уже невозможно определить, сколько Группой было совершено экспроприаций в этот период, отчасти вследствие того, что не все становилось известным полиции, но главным образом от того, что часть налетов, совершенных от имени анархистов-коммунистов, в действительности не имела к ним никакого отношения. «Ек. анархист» приводит несколько таких фактов, ставших известными Группе, сообщая, что анархисты иногда даже заступались за ограбленных мелких ремесленников и лавочников, причем, как минимум в одном случае, дело дошло до перестрелки между оказавшимся свидетелем ограбления анархистом и группой экспроприаторов (как позже выяснилось, безработных социал-демократов).
В феврале Группа возобновила террористическую деятельность. В начале месяца анархист Олик Чернецкий (33-а) ранил мастера Каменского завода и скрылся, через несколько дней две бомбы были брошены в Каменский полицейский участок. В этом последнем покушении был обвинен оказавшийся рядом анархист Василий Донцов, при аресте которого были изъяты бомбы; вскоре Донцов был казнен, хотя «Ек. анархист» сообщает, что к взрыву он был непричастен.
Следующее покушение произошло спонтанно: 2 марта рабочий Вячеслав Виноградов («Степан») (34) направлялся на экспроприацию и увидел на улице офицера, бившего солдата, который не отдал ему честь. Виноградов выстрелил в офицера, оказавшегося прапорщиком Каистровым, ранил его, но сам был задержан толпой солдат, товарищей избиваемого. Стрелять в рядовых, за одного из которых он только что заступился, «Степа» не захотел. 10 марта временный военный суд приговорил его за это покушение, сопротивление караулу и попытку побега к 15 годам каторги (35).
В марте Группа потеряла еще ряд членов: 1 марта беглый солдат дисциплинарного батальона Тихон Курник, находясь в Кременчуге, находясь в Кременчуге, застрелил двух полицейских, но был настигнут толпой обывателей (в которых не захотел стрелять). В июне его приговорили к смертной казни, замененной на бессрочную каторгу (36). Степан Седенко был арестован в Симферополе и за ограбление лавки приговорен к 8 годам каторги (37).
В конце февраля была осуществлена первая относительно крупная экспроприация: у кассира пристани Гурария захвачено 2 тысячи рублей. Деньги разделили между группами из Белостока, Симферополя, Екатеринослава и «Летучей группой» Стриги, которая, забрав все имевшееся в Екатеринославе оружие и бомбы, выехала на крупную экспроприацию в другой город; со Стригой отправились и многие екатеринославцы (отметим здесь, что экспроприация не удалась, и «Летучая группа» фактически распалась, а большая часть ее членов погибла или была арестована в ближайшее время). Непосредственно Екатеринославской группе осталось 1700 рублей, из которых на 65 приобрели типографский шрифт, на 130 оказали помощь товарищам, отправлявшимся в ссылку (в начале апреля 1906 г. из Екатеринослава были сосланы в Тобольскую губернию Николай Хмелецкий, Тимофей Трусов, Иван Кузнецов, - члены «Бакинской красной сотни анархистов-коммунистов», арестованные в Екатеринославе в начале марта (38), рабочий Бахмутского стекольного завода Петр Зудов, организовавший сбор денег для местной группы анархистов (39), Леонтий Агибалов, у которого обыском обнаружена анархическая литература (40)). На оставшиеся 500 рублей было необходимо приобрести оружие, но по просьбе одесских товарищей все эти деньги были отданы им для организации побега участников «либмановского» взрыва (41).
Без денег, оружия и бомб, с малым числом членов и почти без сколько-нибудь широких связей в рабочей массе (вот когда сказался «экспроприаторский уклон» в ущерб пропагандистской деятельности!), Группа оказалась в критическом положении. Фактически, нужно было все начинать заново. Использовав «мандат», анархисты получили 300 рублей, которые потратили на приобретение револьверов и части типографского оборудования. К апрелю были организованы новые кружки в Нижне-Днепровске, из которых вышли крупные в дальнейшем террористы Павел Гольдман и Семен Трубицын, почти сразу совершившие новые теракты: Гольдман в начале апреля легко ранил жандармского вахмистра Коваленко, а Трубицын тяжело ранил известного на Амуре шпиона Суслова. В обоих случаях террористы скрылись.

Возобновились и налеты с целью добычи денег. 18 апреля у сборщика монополий было захвачено группой из шести анархистов во главе с Гольдманом 6495 рублей; небольшую часть денег мелкими монетами (составлявшими целый мешок) сразу раздали местным крестьянам. На захваченные таким образом средства в мае была организована небольшая типография в Екатеринославе, в которой издали сразу две прокламации по 600 экземпляров – «Первое мая» и «Памяти Арона Елина» (41-а). Более крупная типография «Гидра» была устроена Екатеринославскими анархистами в пещерах царского имения «Ореанда» близ Ялты (41-б); здесь печатались в основном брошюры. Литературой (как собственной, так и получаемой из Женевы) Группа делилась с только что созданными организациями в Ялте, Симферополе, Черкассах. Отправлялись туда и партии динамита; кроме того, часть денег отправили в Москву, где в 1906 году сорганизовалось анархическое издательство «Свобода» (41-в), в Киев – для организации побега, в Кишинев – на лечение раненых товарищей.
К началу мая в Екатеринослав прибыло несколько иногородних агитаторов-анархистов. Более поздние воспоминания позволяют установить имена некоторых из них: Самуил Бейлин («Саша Шлюмпер») (42), Ида Зильберблат (43) – оба из Белостока, екатеринославский рабочий Сергей Борисов («Черный»), только что бежавший с каторги и присоединившийся к анархистам (44) и другие. Приезд сразу большого количества видных анархистов, опытных пропагандистов и организаторов боевых акций, сильно оживил деятельность Группы и обострил ее борьбу с властью.
Возобновилась пропагандистская деятельность: митинги на заводах (в первую очередь на таких крупных, как Трубопрокатный, Металлический, машиностроительный, Брянский, Днепровский), массовки, вооружение рабочих (для чего приобрели большую партию браунингов). Однако, Группа не прекратила и террористическую деятельность, что, как увидим, очень скоро отразилось и на массовой работе. 27 апреля Олик Чернецкий в Каменке в одиночку напал на трех городовых, убил одного и тяжело ранил двух. Через день он едва не был арестован на квартире, где ночевал, когда туда пришли с обыском, но успел скрыться, тяжело ранив помощника пристава и казачьего сотника.
3 мая Гольдман, Трубицын и Зубарев, узнав, что в полночь через Нижнеднепровск проедет поезд с министром, отправились к железной дороге – взорвать его. (В действительности, судя по телеграмме Екатеринославского губернского жандармского управления в Департамент полиции, проехать должна была комиссия во главе с начальником Приднепровской дороги (45)) «Министр» опаздывал, и террористы решили бросить бомбы в вагон первого класса показавшегося курьерского поезда, т.к. «в нем ездят не рабочие, а одна буржуазия». Зубарев бросил бомбу, но поезд не остановился. Взрывом был ранен Гольдман, видимо, поэтому больше бомб не бросали, а скрылись с места происшествия. Жертв среди пассажиров не оказалось, лишь повредилась одна из стен вагона (46). Гольдман попал в больницу, где в начале июня его и арестовали.
Эта акция в духе «безмотивного террора» вызвала большой резонанс в обществе, но нужно отметить, что, как сообщает «Ек. анархист», проект взрыва курьерского поезда незадолго до того обсуждался Группой и был отвергнут почти всеми ее членами.
11 мая при участии того же Зубарева было организовано еще одно террористическое выступление, также не совсем удачное. Зубарев в качестве «лаборанта» изготовил две бомбы с часовым механизмом: анархисты рассчитывали, что после взрыва первой из них (небольшой по весу) в районе казачьих казарм на Амуре, казаки выбегут на улицу в надежде поймать террористов. Однако, услышав взрыв, казаки, напротив, попрятались в казармах, и когда перед воротами казарм взорвалась мощная 8-килограммовая бомба, пострадавших не оказалось. Взрывом снесло крепкий забор вокруг расположения части, да был растревожен весь поселок.
События 3 и 11 мая вынудили власти, и без того встревоженные усилившейся активностью анархистов, применить ответные меры, и на Амур обрушились жестокие репрессии. Опять начались повальные обыски и патрулирования. В результате Группе пришлось сократить пропагандистскую деятельность, ограничившись экспромтными 20-минутными митингами на заводах и кружком в Нижнеднепровске. Ближайшая массовка в самом Екатеринославе, на которой была почти вся городская группа (т.е. без анархистов с Амура, Чечеловки и др. поселков), оказалась арестована 13 мая. При этом были убиты городовой и одна социал-демократка; арестовано 70 человек, что явилось первым крупным провалом Группы. В выдаче этого собрания был заподозрен некий «Яша Маляр» (бывший с.-р., затем анархист); стремясь «реабилитироваться», «Яша» предложил четверым лидерам Группы встретиться с ним 2 июня. Анархисты оказались осторожны, на встречу не пришли, а лишь наблюдали со стороны, как в назначенное время в указанном «Яшей» месте солдаты оцепили улицу и арестовали около 20 подозрительных прохожих (47).
Большинство арестованных анархистов было помещено в бывших казачьих казармах, из-за перенаселенности тюрьмы превратившихся во временное место заключения подследственных. Еще в феврале отсюда без посторонней помощи бежал Янек Гаинский («Митя»), а в ночь на 1 июля был организован побег задержанных на массовке 13 мая анархистов в количестве 21 человека (48). Вместе с ними скрылся часовой, рядовой Ян Затора. До октября 1905 г. Затора был портным в Варшаве; известно, что в течении 1905 г. среди варшавских портных шла пропаганда группы анархистов-коммунистов «Интернационал» (49), поэтому возможно, что Затора имел связи с анархистами еще в Варшаве. На настоящий момент мы не располагаем данными о дальнейшей судьбе бежавших; наиболее вероятно, что, по обычным для того времени правилам, они сразу выехали из Екатеринослава. Уехал за границу и Затора (50).
Те из анархистов, кто не сумели бежать, были сосланы. Исключение – 18-летняя Мария Купко: ее опознали как бывшую 1 марта в Кременчуге с Курником (в тот день ей удалось скрыться). 24 июня 1906 г. Купко доставили в Кременчуг, где пытали и пытались изнасиловать в камере, а за поднятый шум жестоко избили. В декабре 1906 г. Киевский военно-окружной суд за участие в экспроприациях приговорил ее к 8 годам каторги (51).
С конца мая в степи за Чечеловкой возобновились массовки анархистов. Здесь же собирались кружки с.-р. и с.-д. и, как сообщает «Ек. анархист», рабочие этих партий обычно бросали своих пропагандистов и шли слушать ораторов-анархистов. Сведения о том, что после поражения декабрьского 1905 г. восстания рабочие различных городов и регионов в большом числе отходили от организаций ПСР и РСДРП к анархистам, имеются и в правительственных источниках (52); такой же вывод можно сделать на основе изучения биографий анархистов-членов Общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев (53).
Массовки продолжались весь июнь и июль, но крупнейшая из них стала и последней. Произошло это при следующих обстоятельствах. После роспуска Второй Государственной думы Группа подготовила общее собрание своих членов, чтобы выяснить позицию в сложившейся ситуации и наметить дальнейшие действия в условиях всероссийской стачки (в реальной близости которой в тот момент не сомневались ни революционеры, ни правительство). 26 июля в степи за Чечеловкой собралось свыше 500 человек; по окончании массовки было предложено остаться анархистам (т.е. членам группы, а не сочувствующим, пришедшим на занятия), - осталось около 200 человек (53-а). На этом собрании было решено, что с началом всеобщей забастовки анархисты присоединяться к ней и будут добиваться максимально активного ее проведения. Намечались объекты массовых экспроприаций – оружейные и продовольственные магазины. В случае же особого подъема активности масс – предполагалось объявить «временную коммуну» (как видим, идеи «коммунаров» не были забыты со смертью Стриги). Когда участники собрания расходились, группа из 30 человек столкнулась с двумя сотнями конных драгун. В возникшей перестрелке анархисты удачно воспользовались темнотой, особенностями местности (множество густых кустов вокруг дороги) и тем, что плотная масса всадников на дороге представляла собой прекрасную мишень для бомб и револьверов. Девять драгунов были убиты, четыре ранены, у анархистов, по данным «Ек. анархиста», легко ранен Ф. Зубарев. Результат выглядит неправдоподобным, но, во всяком случае, когда боевики скрылись с места перестрелки, ни убитых, ни раненых анархистов обнаружено не было. Взбешенные драгуны поехали на Чечеловку и в течении полутора часов обстреливали наугад выбранные дома; к счастью, пострадавших при этом не оказалось.
В ближайшие дни на Чечеловку были введены войска, улицы постоянно патрулировались, днем и ночью шли обыски, и даже на улицах обыскивали случайных прохожих и пассажиров трамваев. Разумеется, от массовок пришлось отказаться. Однако все лето на заводах проходили митинги, а в городе регулярно занималось до 20 кружков численностью по 10-20 человек в каждом (53-б). Среди рабочих были распространены в большом количестве полученные из Москвы брошюры, изданные легально (явочным порядком) в издательстве «Свобода»: «Хлеб и Воля», «Черное знамя», книги «Записки революционера», «Речи бунтовщика», «Завоевание хлеба» П. Кропоткина, первый том собрания сочинений М. Бакунина, «Анархизм» Эльцбахера, журналы «Буревестник» (500 экз. первого номера) (54), а также листовки, выпущенные в Ялте (в типографии «Гидра») и в самом Екатеринославе.
В то же время не прекращались и боевые акции: если период января-марта 1906 г. был «эрой экспроприаций», то май-август 1906 г. стал «эрой террора». За лето были убиты: организатор охранного отделения на Амуре Кальченко, начальник стражников Морозов, три околоточных надзирателя и свыше 10 городовых и стражников, число раненых сотрудников полиции составило около 10 человек, убито и ранено несколько провокаторов и доносчиков (точнее, заподозренных Группой, т.к., видимо, не все убитые как доносчики являлись таковыми).

Среди актов экономического террора выделяются убийство начальника тяги железной дороги Федорова и мастера Нижнеднепровских железнодорожных мастерских Пчельникова, жестоко преследовавших забастовщиков (Федоров публично заявлял, что «мясо стачечников будет валяться по всем улицам»), а также покушение на директора завода Эзау Пинслина и владельца пекарни Козловского (ранены); покушение на Козловского, оказавшегося левым кадетом, вызвало большое недовольство екатеринославских социал-демократов, сотрудничавших с либеральной буржуазией. Характерно покушение на Федорова: днем в центре Амура к нему подошел один из террористов, сказал, что его семья голодает и попросил «хоть какой-нибудь работы». Федоров отказал в издевательской форме, и тут же был убит стоявшими рядом двумя боевиками. Затем все трое скрылись (54-а). Подобная «театрализация» покушений была характерна в это время и для других групп анархистов губернии (в Бахмуте, Юзово и др.). Симпатии рабочих при этом были, видимо, на стороне анархистов: об этом свидетельствует неохота, с которой давались свидетельские показания. Очерк «Ек. анархиста» описывает даже такую сцену: в одной из перестрелок между анархистами и полицией на Амуре участвовало… местное население, правда, в качестве зрителей – жители высыпали на улицу и аплодировали удачным выстрелам анархистов.
Почти все свои покушения Группа сопровождала выпуском листков, в которых сообщала о проведенном теракте и грозила смертью «директорам заводов, мастерам, полицейским и шпионам». Листовки эти также встречались рабочими с сочувствием. Видимо, террор оказал воздействие и на отношение полиции, хозяев предприятий и их агентуру; во всяком случае, по воспоминаниям «Ек. анархиста», в рабочей среде в этот период рассуждали так: «социал-демократы столько лет работают, все ничего сделать не могут; анархисты только что появились, а уже столько сделали».
За лето анархистами было проведено десять разоружений городовых. Ида Зильберблат вспоминает, что в некоторых таких случаях разоружения проводил в одиночку Самуил Бейлин, вообще отличавшейся выдающейся личной храбростью (55). Чаще, однако, нападения на постовых с целью разоружения совершали группы из трех-четырех человек.
Судя по воспоминаниям «Ек. анархиста», за лето 1906 г. Группой произведено всего четыре экспроприации, но все крупные: было захвачено 1171 рубль на товарной станции Амур, 3500 – рублей в Мелитополе, 2800 рублей – в конторе лесопильни Копылова, 850 рублей – в Казенной палате. При последнем ограблении, происшедшем 20 августа, преследовавшие анархистов полицейские ранили рабочего Антона Нижборского (55-а); раненый в ногу, он не мог дальше бежать, отстреливался, ранил пристава и, не желая сдаваться, застрелился. Это была практически единственная потеря Группы за лето 1906 г., - при всех других покушениях, экспроприациях, разоружениях анархистам удавалось благополучно скрыться.
Характерны обстоятельства экспроприации 17 августа в конторе лесопильного завода Копылова: нападение на несшего портфель с деньгами сторожа и охранявшего его казака (который был ранен) совершено днем, во дворе завода, полном рабочих, - но никто из них не сделал попытки помешать экспроприаторам, а прибывшим вскоре чинам полиции рабочие заявили, что лиц и одежды преступников они «не разглядели» (56).
В результате всего вышеизложенного, сложилась ситуация паралича власти: чины полиции массами уходили со службы, а оставшиеся, особенно в рабочих поселках, бездействовали. Например, когда в конце июля 1906 г. в одном из домов на Амуре случайно взорвалась хранившаяся там бомба (несколько человек при этом было ранено), местная полиция не явилась на место взрыва, и лишь 5 августа прибыла полиция из города под охраной сорока казаков, которая и начала проводить обыски и аресты, - но, разумеется, все компрометирующее было уже перепрятано, а почти все раненые анархисты давно скрылись (кроме одной девушки, о которой см. ниже). Состояние высшей администрации было близким к панике: Екатеринославский губернатор, сообщая 5 августа об указанном происшествии в Департамент полиции, добавил следующее: «Агентура среди анархо-террористов ничтожна, внешнее наблюдение в предместьях города и на Амуре отсутствует, можно (рассчитывать? – одно слово неразборчиво. А.Д.) на целый ряд покушений и убийств, предотвратить которые полиция не может» (57).
В тот же день 5 августа произошли события, продемонстрировавшие уверенность анархистов в своих силах и одновременно – низкий профессиональный уровень полиции.
С утра восемь членов Группы во главе с Трубицыным явились в земскую больницу¸ где под стражей находился на лечении арестованный за взрыв поезда Павел Гольдман. Охранявший его городовой был обезоружен, и Гольдмана на извозчике увезли на Амур. Через несколько часов дом, в котором его поместили и оставили одного, окружила полиция и солдаты. В описании дальнейших событий источники расходятся. По версии «Очерка» в «Буревестнике», Гольдман отстреливался, убив двух стражников. Губернатор же телеграфировал вечером 5 августа в Департамент полиции, что один из стражников получил тяжелое ранение из-за неосторожного обращения с оружием (58). Во всяком случае, видя безвыходность положения, Гольдман застрелился. Арестовать его без лишнего шума полиция не сумела…
В выдаче Гольдмана анархисты заподозрили некую Козлову, и уже 12 августа убили ее. Полицейские же архивы сообщают, что следствию удалось сразу же установить номер и имя извозчика, на котором увезли Гольдмана, а тот показал им дом, куда доставило раненого (59).
Впрочем, следующие побеги, организованные Группой, оказались более удачными: 11 августа из той же земской больницы увезли раненую при случайном взрыве на Амуре девушку (отказывавшуюся назваться). В конце месяца из участка бежал Олик Чернецкий, а в начале сентября – Эдек Черепинский.
Но уже в августе на Группу обрушился ряд тяжелых ударов. В начале месяца была разобрана типография в Екатеринославе (очевидно, вследствие обысков на Чечеловке и взрыв на Амуре). Вскоре полиция арестована в Таврической губернии Владимира Ушакова (59-а) и Григория Холопцева, обвиненных в нападении на дачу Фельземаер (при этом нападении был захвачен чек на 500 рублей; анархисты пытались получить по чеку деньги, и были арестованы в банке). Желая спасти свою жизнь, Холопцев дал следствию откровенные показания (60), и 24 августа полиция и солдаты арестовали типографию «Гидра» в пещерах под Ялтой, указанную им. В типографии были задержаны анархисты Александр Мудров, Тит Липовской и Петр Фомин (61), изъято типографское оборудование (в т.ч. 15 пудов шрифта), отпечатанные тиражи брошюры «О революции и революционном правительстве» (2 тыс. экз.) и листовки «Павел Гольдман» (3300 экз.), а также архив различных рукописей и отдельных брошюр, включая рукопись готовившегося Екатеринославской группой первого номера журнала «Бунтарь» (62).
Тем временем перед Группой опять возник вопрос о деньгах: нужно было вновь приобретать оружие, литературу, возобновить типографию, оказать помощь арестованным и их семьям. Шесть активнейших участников летних террактов и экспроприаций, Семен Трубицын, Дмитрий Рахно, Петр Матвеев, Онуфрий Кулаков, Федор Швах, Григорий Бошоэр, - отправились в Каховку для ограбления местного отделения Международного банка. 1 сентября им (вместе с тремя каховскими товарищами) удалось захватить 11 тысяч рублей, но в результате погони все девятеро оказались арестованы, причем в перестрелке погибло четверо преследователей. 20 сентября по приговору военно-полевого суда все екатеринославцы и один каховец были расстреляны в поле за городом при большом стечении народа; первые два залпа солдаты дали в воздух, лишь третий, когда расстрельная команда была заменена, - в цель. Двое каховцев оказались приговорены к 15-летней каторге.
Выехавший незадолго до этого в Женеву Бейлин, узнав о казни, вернулся в Россию для организации покушения на киевского генерал-губернатора Сухомлинова. При подготовке его группой бомбы в гостиничном номере на Подоле произошел случайный взрыв, анархисты были ранены, но почти все успели скрыться, в т.ч. сам Бейлин и его жена Полина Краснощекова («Лиина Слуцкая») (63). Вдвоем они уехали в Одессу, а к концу 1906 г. вернулись в Екатеринослав.
В сентябре, опознанный и задержанный полицией, был убит прямо на улице без суда и следствия, основатель Группы Фишель Штейнберг. В октябре анархисты застрелили двух чинов полиции, но счет жертв пошел уже в пользу власти: в начале ноября погибли еще три члена Группы – при следующих обстоятельствах: Янек Гаинский, Яков Коноплев, Олик Чернецкий и Эдек Черепинский возвращались на речном пароходе «Пират» в город, имея револьверы, но практически без патронов. На пристани неожиданно начался обыск пассажиров; последним оставшимся патроном боевики ранили стражника, в возникшей суматохе Черепинский сумел скрыться, но трое остальных были арестованы, опознаны, и 11 ноября расстреляны по приговору военно-полевого суда (64).
В эти же дни были приговорены к смертной казни за экспроприацию 18 апреля пятеро рабочих, из которых, если верить «Ек. анархисту», лишь один, Степан Таможников, принадлежал к анархистам, а остальные не только не участвовали в нападении, но даже не входили в Группу. Член революционных партий были взволнованы приговором невиновным, и по инициативе рабочих-членов ПСР, для их освобождения составилась межпартийная боевая дружина из 20 чел. (с.-р., максималисты, анархисты). 13 ноября осужденных уже вели к месту казни, когда на конвой напали боевики. Пять конвоиров были убиты, из нападавших легко ранен один, все арестованные бежали. (На следующий день Таможников был обнаружен полицией, и 10 февраля 1907 г. его повесили) (64-а).
15 ноября анархисты в третий раз похитили из земской больницы арестованного товарища – матроса с броненосца «Потемкин» Горобца. В конце месяца, однако, последовала целая серия провалов и арестов: за октябрь-декабрь 1906 г. было задержано несколько десятков анархистов, в большинстве случаев обыск изымал оружие, взрывчатые вещества и нелегальную литературу. Так, в эти дни застрелился при аресте Эдек Черепинский (ранее неоднократно бежавший из тюрьмы и ускользавший от арестов), а 1 декабря был казнен известный «безмотивник» Василий Доценко. Из-за непрерывных репрессий практически прекратились занятия кружков, и рабочим-анархистам удавалось лишь несколько раз выступить с возражениями на митингах социал-демократов, проходивших на заводах. Констатируя факты прекращения террористической деятельности анархистов и исчезновения их листовок, амурская и чечеловская полиция докладывали губернатору об «искоренении анархии» (65).
Однако, выводы полиции были преждевременны, о чем свидетельствует получение и распространение в декабре очередной партии легальных книг и брошюр из Москвы: «Умирающее общество и Анархия» Жана Грава, «Бог и Государство», «Первый опыт социальной революции» и «Усыпители» Михаила Бакунина, «Манифест Анархистов-Коммунистов» Якова Новомирского, «Речь о русской революции» Элизе Реклю, «Как мужики остались без начальства» Стеньки Зайца, «В кофейне» Эррико Малатеста, «Анархия» Жерара, «Стачка избирателей» Мирбо, «Отечество, война и казарма» Шарля Альбера, «Заявление перед судом» Луи Этьевана и др.
В конце декабря 1906 г. в Екатеринослав приехал Петр Аршинов («Марин»), который организовал 23 декабря взрыв полицейского участка на Амуре, причем были убиты три казачьих офицера и околоточный надзиратель (66). Реакция генерал-губернатора оказалась неожиданной и истеричной: был издан приказ, предписывающий взрывать обнаруженные бомбы на месте, а с домовладельцев, в домах которых эти бомбы нашли, брать штраф в три тысячи рублей, даже если им было неизвестно, что хранилось в снятых помещениях. Приказ, правда, так и не действовал, поскольку очень быстро был отменен после соответствующей петиции обывателей города.
В самом конце декабря была восстановлена (кажется, тоже при участии Аршинова) типография, и накануне 1907 г. вышло 6000 экземпляров листовки-некролога «Павел Гольдман» (66-а).
Тем не менее, к январю 1907 г. единая организация, носившая название «Группа екатеринославских рабочих анархистов-коммунистов» фактически прекратила существование из-за полицейских преследований. Вновь оживилась деятельность анархистов только к весне 1907 г., с созданием «Екатеринославской анархической федерации», история которой заслуживает отдельной работы.

*********************
В заключение приведем некоторые статистические данные.
По архивным материалам, воспоминаниям современников и имеющейся литературе установлено персонально 95 екатеринославских анархистов за период 1905-1906 гг., в т.ч. мужчин – 84 чел. (88.4 %), женщин – 11 чел. (11.6 %).
ПРОИСХОЖДЕНИЕ удалось установить только для 45 чел. (47.4 % от общего числа), из них происходит из крестьян – 23 чел. (51.1 %), из мещан – 20 (44.4 %), из дворян и купцов по 1 чел. (2.2 %). Налицо явное преобладание выходцев из низших слоев общества.
РОД ДЕЯТЕЛЬНОСТИ известен для 51 чел. (53.7 % от общего числа). Из них: рабочие – 40 чел. (78.4 %), военнослужащие (рядовые, в т.ч. дезертиры) – 3 чел. (5.9 %), крестьяне – 2 чел. (3.9 %), также по два человека – служащие и учителя, по одному – торговец и иконописец. При абсолютном преобладании рабочих, определить соотношение фабрично-заводских и ремесленных рабочих оказалось сложно, т.к. почти во всех архивных документах указание на определенное место работы и профессию отсутствует; среди указанных в источниках профессий встречаются слесари, токари, чернорабочие, портные, сапожники и т.д. Однако, учитывая то, что наибольшую активность анархисты проявляли в пригородных поселках, население которых было почти целиком занято на крупных промышленных предприятиях, а не в городе, где преобладали ремесленники, а также то, что листовки анархистов обращались в первую очередь к промышленным рабочим, и они же были наиболее массовым объектом пропаганды Группы (митинги, кружки), - можно сделать вывод, что именно фабрично-заводской пролетариат составлял большинство членов Группы, - что противоречит сложившимся представлениям о «мелкобуржуазном» составе анархического движения.
При определении НАЦИОНАЛЬНОЙ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ в случае, если соответствующие точные данные отсутствуют, лица, носившие ярко выраженные еврейские или украинские фамилии учитывались, соответственно, как евреи или украинцы, в остальных случаях – как русские. Полученные таким образом результаты дают следующую картину: русские – 52 чел. (54.7 %), украинцы – 20 чел. (21.1 %), евреи – 18 чел. (18.9 %), поляки – 4 чел. (4.2 %), белорус – 1 чел. (1.1 %).
ВОЗРАСТ известен для 34 человек (35.8 % от общего числа). Для этих лиц дата рождения колеблется в диапазоне 1878-1891 гг., и таким образом, средний возраст анархистов составляет 20 лет (в 1885-1887 гг. родилось 15 чел., почти половина лиц с известной датой рождения). При этом имеются данные и об анархистах гораздо более старшего возраста, как, например, казненные в конце 1906 г. анархисты отец и сын Голубевы.

* * *

ПРИМЕЧАНИЯ:
1. Кульчицкий Л. Анархизм в России. Пб. 1906; Комин В.В. Анархизм в России. Калинин. 1969; Канев С.Н. Революция и анархизм. М. 1984; и др.
2. Очерк анархического движения в Екатеринославе за полтора года (июль 1905 – декабрь 1906). // Буревестник. 1907. № 6-7.
3. Зильберблат Ида. Воспоминания о С. Н. Бейлине («Саше Шлюмпере»). // Каторга и ссылка. 1930. № 1 (62), с. 182-186; Анисимов С. Суд и расправа над анархистами-коммунистами. // Каторга и ссылка. 1932. № 10 (95), с. 128-176.
4. Анархизм. Из докладной записки, составленной Департаментом полиции в 1909 году. // Черная Звезда. 1994. № 2 (9), с. 5.
Лидер Екатеринославских махаевцев Копель Эрделевский в 1905 г. стал одним из организаторов Одесской группы анархистов-«чернознаменцев».
В данном случае авторы доверились обзорному документу, составленному в близкое происходящим событиям время, - но совершенно напрасно. В действительности все обстояло совершенно наоборот: екатеринославские махаевцы вели регулярные занятия в нескольких пропагандистских кружках, печатали в очень небольшом количестве прокламации, но помимо этого не успели предпринять никаких других действий, в т.ч. и провести пресловутую «серию краж». - См. Государственный архив Днепропетровской области, ф. 32, оп. 1, д. 62, л. 1.
5. А не «Самдил», - эта ошибка кочует по работам историков до сих пор. – С легкой руки В. Комина (см. указанную работу, с. 72), явно допустившего описку или опечатку, в позднейших исследованиях советских историков неправильное написание клички повторялось постоянно.
6. Цит. по: Очерк анархического движения…, л. 1. В дальнейшем, при отсутствии ссылки на источник таковым является «Очерк».
6-а. Два анархиста прибыли в Екатеринослав не из Белостока, а из Киева, скрывшись после разгрома местной «Южно-русской группы коммунистов-анархистов». Одним из них был крупнейший деятель движения Николай Рогдаев (см., напр., ГАДО, ф. 32, оп. 1, д. 76, л. 464). Пропагандистская деятельности Рогдаева в Екатеринославе началась не в конце июня 1905 г., а чуть раньше: так, уже 10 июня он выступал с рефератом «Анархизм и русская революция». Кстати, это собрание ярко характеризует поведение социалистов конкурирующих партий по отношению к едва появившимся анархистам: еще перед началом реферата представитель комитета Бунда потребовал ухода с собрания рабочих-бундовцев, а затем просто сорвал его криками “Полиция!”. – См. Хлеб и Воля. 1905. № 20. С. 6.
6-б. Текст листка «К оружию» приведен в сборнике «Анархисты. Документы и материалы. 1917-1935». М. РОССПЭН. 1999. Т. 1. С. 162-163. Составитель (В. В. Кривенький) поместил его среди документов октября 1905 г., хотя в тексте говорится о «… всеобщей стачке за последние июльские дни».
6-в. Указанные прокламации (под названием «Извещение Екатеринославской группы анархистов-коммунистов» и «Ко всем рабочим!») опубликованы в сборнике «Анархисты...». Т. 1. С. 156-158. Наша попытка реконструкции содержания документов оказалась верной.
7. Екатеринославщина в революции 1905-1907 гг. Сборник документов и материалов. Днепропетровск. 1969. С. 54.
8. Там же. С. 56.
9. Там же. С. 61.
10. Там же. С. 53-65.
11. Там же. С. 68.
12. Архип Кравец к началу 1906 г. уехал в Одессу, где был арестован в феврале 1906 г. на экспроприации в магазине Бомзе, и приговорен военно-окружным судом к 15 годам каторги. Летом 1907 г. бежал, в 1908 г. опять арестован.
Кравец Архип Иосифович (1883 г.р.), из крестьян Новомосковского уезда Екатеринославской губ. Рабочий в Екатеринославе. До лета 1905 г. был секретарем Амурской районной организации ПСР, затем стал руководителем Екатеринославской группы анархистов.
13. Екатеринославщина в революции 1905-1907 гг… С. 68.
14. Там же. С. 71.
14.-а. Тем не менее, видимо, приуменьшать результативность анархической агитации и ее влияние на массовые настроения рабочих не стоит. В ноябре 1905 г., когда начиналась избирательная кампания по выборам в Первую Государственную думу, на заводе Эзау и в железнодорожных мастерских рабочие отказались исполнять распространять листовки социал-демократического комитета, призывавшие к участию в выборах, причем такие отказы следовали даже со стороны членов партии. – См. «Четвертый съезд РСДРП. Протоколы». М. 1959. С. 288.
15. Ф. Зубарев, организатор и участник многих террористических актов и экспроприация в Екатеринославе, убит при нападении на экономию на ст. Сухачевка в мае 1907 г.
Федосей Зубарев (1875-1907) был активным деятелем Екатеринославской организации ПСР, в период октябрьских событий 1905 г. – член «Боевого стачечного комитета», игравшего роль городского Совета рабочих депутатов. Разочаровавшись в минимализме социалистических партий, в конце октября перешел к анархистам-коммунистам. Был организатором актов «безмотивного» террора, к началу 1907 г. перешел на позиции анархо-синдикализма, признав необходимость организации анархического рабочего движения и агитационно-пропагандистской деятельности. Летом 1907 г. являлся фактическим руководителем («центровиком») «Амур-Нижнеднепровской районной организации анархистов-коммунистов».
16. Василий Раковец, рабочий, бывший член ПСР.
17. «Безначалие» («Листок группы «Безначалие») – издание одноименной группы анархистов-коммунистов. Выходил в Париже весной-летом 1905 г., вышло 4 номера. Идейный предшественник «чернознаменческого», «безмотивного» анархизма.
18. «Хлеб и Воля, орган русских анархистов-коммунистов» - журнал, издавался в Женеве в августе 1903 – ноябре 1905 гг., вышло 24 номера. Придерживался «кропоткинского» направления анархизма, получившего название «хлебовольчество».
18-а. Указанные прокламации опубликованы в сборнике «Анархисты…» Т. 1, соответственно: «Политическая революция или социальная» - стр. 103-104, «Нужна ли конституция в России» - стр. 120-124, «Крестьяне и рабочие» - стр. 112-115, «К солдатам» - стр. 136-139.
19. В. Стрига (Лапидус), бывший студент, член РСДРП, затем – активный анархист-безмотивник. В апреле 1906 г. погиб при случайном взрыве в Венсенском лесу под Парижем, испытывая бомбу.
20. Вестник Юга. № 1087 от ... декабря 1905 г.
«Заявление» опубликовано в сборнике «Анархисты…». Т. 1, стр. 163-164. Судя по смыслу документа, анархисты ограбили частное лицо.
21. Там же. № 1091.
«Ответ Екатеринославской группы рабочих а.-к. на заявление Екатеринославского комитета РСДРП» опубликован в сборнике «Анархисты…». Т. 1, стр. 164-165.
22. Екатеринославщина в революции 1905-1907 гг… С. 84.
23. Там же. С. 81.
24. Там же. С. 82.
25. Там же. С. 84.
26. Алексей Николаевич Стрилец-Пастушенко (1888 г.р.), рабочий, анархист с 1905, вел революционную деятельность в Киеве и Белостоке. В июне 1906 г. Киевский военно-окружной суд приговорил его (и Раковца) к 4 годам каторги. С 1910 г. жил в ссылке, в 1914 г. был арестован на конференции анархистов в Иркутске, освобожден в 1917 г. К 1930 г. – член Общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев.
27. 17 декабря 1905 г. в Одессе совершен один из самых громких актов «безмотивного» террора – было брошено пять бомб в кофейню Либмана, где собирались представители буржуазии.
27-а. Видимо¸ имеются в виду опубликованные в сборнике «Анархисты…» листовки «Товарищи рабочие!» (стр. 165-166) и «Ко всем рабочим и работницам!» (стр. 166-167).
28. «Черное Знамя» - журнал анархистов-коммунистов, вышел единственный номер в декабре 1905 г. в Одессе. Дал теоретическое обоснование «безмотивному» анархизму.
29. См. «Очерк анархического движения…», а также Комин В.В. Указ. соч. С. 104.
Характерно, что в работах ведущих советских «анарховедов» В. Комина, С. Канева, а также В. Кривенького, группы «коммунаров» и «безмотивников» указываются как разные (см., например, у Комина: «В конце 1905 и в начале 1906 годов наряду с «безмотивниками»… появилась еще одна фракция, объявившая себя «коммунарами». – Указ. соч., стр. 94), - хотя В. Стрига являлся лидером одновременно обеих т.н. «фракций»!
30. См. «Очерк анархического движения…», а также газета «Приднепровский край» от 20.02.1906.
31. Государственный архив Днепропетровской области (ГАДО), ф. 11, оп. 2, д. 473, л. 87.
32. ГАДО, ф. 113, оп. 1, д. 75/76, л. 11.
33. ГАДО, ф. 11, оп. 1, д. 473, л. 91, 93.
33-а. Леонард Лукашевич Чернецкий («Олик»), рабочий Каменского завода Екатеринославского уезда, анархист с 1905. Активный террорист, неоднократно арестовывался, но бежал. Казнен по приговору военно-полевого суда в ноябре 1906 г.
34. Вячеслав Куприянович Виноградов («Степан Клиенко») (1884 г.р.), рабочий, сочувствующий РСДРП с 1901 г. С 1904 г. – анархист-коммунист в Одессе, Екатеринославе. В 1907 бежал с каторги, эмигрировал. Причастен к делу Д. Богрова (1911 г.) К 1930 г. – член Общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев.
35. См. «Очерк анархического движения…», а также «Былое» 1906, № 4, с. 322.
36. Тихон Курник осенью 1906 г. бежал из Владимирского централа с 30-ю арестантами, но был вновь арестован и казнен.
37. ГАДО, ф. 313, оп. 1, д. 1901, ч. 2, л. 16.
38. ГАДО, ф. 313, оп. 1, д. 1676.
39. ГАДО, ф. 11, оп. 1, д. 494, л. 36.
40. ГАДО, ф. 313, оп. 1, д. 1995, л. 68.
41. Организовать побег участников «либмановского» акта не удалось, и полученные из Екатеринослава деньги пошли на побег Льва Тарло (в 1907 г. он был вновь арестован и за убийство городового повешен). 1 ноября 1906 г. Одесский военно-окружной суд по делу о взрыве в кофейне Либмана приговорил Моисея Мец, Иосифа Брунштейна, Берту Шершевскую к смертной казни, Ольгу Таратуту и Станислава Шашека – к 15 годам каторги.
41-а. Опубликованы в сборнике «Анархисты…». Т. 1. Стр. 187-188 и 191-196 соответственно.
41-б. Территория санатория «Нижняя Ореанда», до 1991 г. принадлежавшего Верховному Совету СССР, ныне – Верховной Раде Украины. Кстати, ялтинские экскурсоводы, которым известно о подпольной типографии, действовавшей на территории царского имения, объяснили автору историю ее возникновения: после выхода манифеста 17 октября территорию царских имений в Крыму было решено открыть для свободного доступа (естественно, кроме тех периодов, когда там проживали венценосные отдыхающие); при обилии хлынувших «экскурсантов» гроты (не пещеры) скал имения оказались удобным местом проведения конспиративных встреч и массовок, а весной 1906 г. на уже хорошо изученной территории разместили и типографию.
41-в. Издательство «Свобода» было организовано явочным порядком одноименной анархической группой в Москве в начале 1906 г. и выпустило несколько книг. Прекратило существование к концу лета 1906 г. в связи с арестом большинства членов группы.
42. Зильберблат Ида. Воспоминания о С. Н. Бейлине («Саше Шлюмпере»). // Каторга и ссылка. 1930. № 1 (62), с. 183.
Самуил Нахимович Бейлин (1882-1915), белостокский рабочий, в 1903-1904 гг. член ПСР, с 1904 – анархист в различных городах России, организатор террактов, экспроприаций, забастовок, несколько раз арестовывался, в последний раз – осенью 1907 г. в Гродно. В 1909 г. Харьковская судебная палата приговорила к 8 годам каторги. В апреле 1915 г. умер в Орловском централе.

43. Зильберблат Ида. Указ. соч. С. 183.
Ида Фишелевна Зильберблат (1884 г.р.), портниха, в 1901-1905 член ПСР, с 1906 – анархистка в Белостоке и Екатеринославе, пропагандистка. Арестована 3 апреля 1907 г. в Екатеринославе, в 1909 г. Харьковский военно-окружной суд за хранение типографии анархистов приговорил к 6 годам каторги. В 1916-1917 гг. жила в США. К 1930 – член Общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев.
44. Зильберблат Ида. Указ. соч. С. 183.
Сергей Макарович Борисов (1884-1910), слесарь, в 1904-1905 гг. член революционных кружков в Екатеринославе, анархист с 1906 г., организатор ряда крупных боевых акций на Юге России (в т.ч. побег 21 арестанта в Севастополе в июле 1907 г., экспроприация 60 тыс. руб. в Верхнеднепровске в октябре 1907 г. и др.). В конце 1907 г. вернулся в Россию во главе «Боевого интернационального отряда а.-к.», планируя проведение нескольких крупных террористических актов, но был арестован в феврале 1908 г. В 1910 г. повешен по приговору военно-окружного суда.
Уточнение: революционную деятельность начинал в Одессе как социал-демократ, анархист с 1904.
45. ГАДО, ф. 11, оп. 1, д. 467, ч. 1, л. 229.
46. См. «Очерк анархического движения…» и ГАДО, ф. 11, оп. 1, д. 467, ч. 1, л. 230.
47. «Яша Маляр» (настоящее имя установить не удалось) в июле 1906 г. выдал также несколько Екатеринославских с.-р., после чего бежал в Лондон, где его след потерялся.
48. Имена бежавших: Бабич П.Л., Волошин Д.Н., Галин М.Ф., Горобец С.П., Горохов А.И., Дейнека М.С., Деревков К.Д., Зескин И.И., Иванов З.А., Карелов И.Д., Кейтлин И. Е. Кренин Л.Г., Крят С.И., Липец М.Я., Наркевич М.С., Осадчий А.Г., Пономарев И.А., Притыкин М.А., Самсонов М.Б., Соколенко Д.А., Шандарев П.Г. – См.: ГАДО, ф. 113, ед. хр. 31, л. 2.
49. Комин В.В. Указ. соч. С. 81.
50. Ян Станиславович Затора (1884-1910) был арестован во Львове 1 сентября 1906 г., 3 мая 1907 г. бежал. Вновь арестован 16 сентября 1907 г. и выдан России; давать какие-либо показания отказался, имя не назвал, но был опознан и в 1908 г. за дезертирство и пособничество побегу осужден на 15 лет каторги. В январе 1910 г. умер в Бахмутской тюрьме. – См. ГАДО, ф. 113, оп. 1, д. 46, л. 1-23.
51. Мария Владимировна Купко (1888 г.р.), в 1905 г. член РСДРП, с 1906 г. – анархистка, участвовала в экспроприациях. После отбытия каторги в 1913 г. направлена в ссылку. К 1930 г. член Общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев.
52. См. данные Департамента полиции за декабрь 1906 г.: «В рабочей среде замечается сильное увлечение анархизмом. Не доверяя более социалистическим комитетам,… рабочие переходят на сторону анархистов, боевое учение коих наиболее соответствует их настоящему возбужденному состоянию духа». – Цит. по: Корноухов Е.М. Борьба партии большевиков против анархизма в России. М., 1981. С. 29-30.
53. Из числа членов Общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев, присоединившихся к анархистам в период с конца 1905 г. по конец 1907 г. (152 человека), только 33 до этого не состояли в революционных организациях (21.7 % от общего числа), остальные 119 (78.3 %) – бывшие члены политических партий, в т.ч.: РСДРП – 51 чел. (33.6 % от общего числа), ПСР – 34 (22.4 %), Бунд – 16 (10.5 %), «сочувствующих РСДРП и ПСР» - 7 (4.6 %), максималистов – 4 (3 %), прочие (польские социалисты, польские социал-демократы, «Поалей-Цион», сионисты-социалисты, Спилка украинских социал-демократов) – 7 (4.5 %). – Подсчитано авторами по изданию: Политическая каторга и ссылка. Биографический справочник членов Общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев. М. 1930.
53-а. Любопытно сравнить численность анархистов Екатеринослава летом 1906 г. (как видим, около 200 чел.) с численностью других политических партий и организаций (данные приведены по губернии в целом): РСДРП – 6,5 тысяч чел. в 26 организациях, ПСР – 240 чел. в 6 организациях, кадеты – св. 400 чел. в 3 организациях, октябристы – св. 2,2 тыс. чел. в 5 организациях, «Союз русского народа» - 17 тыс. чел. в 13 организациях. – См.: К вопросу о количестве членов политических партий в России в период революции 1905-1907 гг. // История СССР. 1990. № 4. С. 17. Впрочем, как известно, в черносотенцы записывали «сверху» иногда целыми уездами…
53-б. Судя по сообщению членов Группы в редакцию эмигрантской газеты «Листки хлеб и воля», летом 1906 г. анархисты имели монопольное положение среди рабочих железнодорожных мастерских и очень сильное влияние на заводах Шодуар, Эзау, Брянском, Трубном, Гвоздильном. – См.: Листки Хлеб и воля. 1906. № 1. С. 10).
54. «Буревестник», орган синдикального анархизма». – журнал русских анархистов, выходил в Париже и Женеве с июля 1906 г. по февраль 1910 г., вышло 19 номеров. Продолжил «хлебовольческую» линию русского анархизма.
54-а. За убийство Федорова 1 июля 1907 г. был арестован рабочий-анархист Николай Мишин. – См.: ГАДО, ф. 32, оп. 1, д. 111, л. 3.
55. Зильберблат И. Указ. соч. С. 185.
55-а. Нижборский Антон, бывший член Польской социалистической партии, марксист. К анархистам присоединился в 1905 г., активный участник террористического и стачечного движений в Белостоке и Екатеринославе.
56. ГАДО, ф. 11, оп. 1, д. 534, л. 54.
57. ГАДО, ф. 11, оп. 1, д. 532, л. 18.
58. ГАДО, ф. 11, оп. 1, д. 532, л. 31.
59. ГАДО, ф. 11, оп. 1, д. 532, л. 32-33.
59-а. Владимир Константинович Ушаков входил в петербургские социал-демократические кружки с 1901 г., в 1905 перешел к анархистам как член «Петербургской группы анархистов-общинников» («безначальцев»); при разгроме последней в январе 1906 г. скрылся в Екатеринослав.
60. Несмотря на откровенные показания Г. Холопцева, 20 июня 1907 г. военно-окружным судом он был приговорен к смертной казни (приведенной в исполнение). Ушаков бежал из Севастопольской тюрьмы 15 июня 1907 г.. но в тот же день был обнаружен полицией и застрелился.
61. А. Мудров и Т. Липовской бежали из Севастопольской тюрьмы 15 июня 1907 г.; Липовской позже погиб. П. Фомин, ожидая лишь ссылки, бежать отказался, но 20 июня, через несколько дней после побега, был приговорен военно-окружным судом к 8 годам каторги.
Александр Андреевич Мудров, 1884 г.р., рабочий. После побега в 1907 г. был руководителем «Амур-Нижнеднепровской районной организации анархистов-коммунистов», затем эмигрировал и заведовал типографией и доставкой через границу журнала «Буревестник». Подвергался арестам советской власти, в т.ч. в 1929-1930 гг.
Петр Тимофеевич Фомин, 1887 г.р., рабочий, член ПСР с 1905 г., анархист с 1906 г.. Освободившись с каторги, с 1914 г. участвовал в подпольной деятельности анархистов в Забайкальской области, после 1917 г. – в Чите. Член Общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев. Арестован в Ростове-на-Дону в 1938 г. и приговорен к расстрелу.
62. «Бунтарь» - журнал русских анархистов-коммунистов; после неудачи с его выпуском в России, издание было перенесено в Женеву, где он выходил в 1906-1908 гг.
63. Зильберблат И. Указ. соч. С. 184.
При этом взрыве в гостинице была ранена и арестована Фаина Каплан.
Полина Моисеевна Краснощекова, 1888 г.р., член ПСР в 1902-1904 гг., анархистка с 1904 г. в Киеве, Одессе, Екатеринославе, несколько раз арестовывалась. В 1909 г. Харьковская судебная палата приговорила ее за хранение типографии Екатеринославской группы анархистов-коммунистов к ссылке в Сибирь на поселение. К 1930 член Общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев.
64. ГАДО, ф. 32, оп. 1, д. 111, л. 223.
64-а. Справедливости ради: на момент публикации воспоминаний «Екатеринославского анархиста» (1907 год) четверых скрывшихся полиция продолжала разыскивать, - а потому признать их принадлежность к анархистам и причастность к ограблению автор не мог. Так что вопрос о виновности или невиновности указанных лиц остается открытым.
65. ГАДО, ф. 11, оп. 1, д. 532, л. 59, 63.
66. Аршинов П.А. История махновского движения, 1918-1921. Запорожье. 1995. С. 19.
Аршинов, как ранее Зубарев при попытке взрыва казачьих казарм, использовал психологический расчет, оказавшись удачливее своего предшественника: полиция, явившаяся на место взрыва первой небольшой бомбы, обнаружила вторую, которую доставила в участок, - где та через некоторое время и взорвалась.
66-а. Опубликована в сборнике «Анархисты…». Т. 1. Стр. 206-211. – На экземпляре, использовавшемся для публикации, стоит дата «октябрь 1906 г.».