Прощай,эколожство! (к итогам кампании "Хранителей радуги"-97

Отступление первое. Автор представляет автора.

Прекрасно понимаю, что, по меньшей мере, в этом месте терпение нашего сверх-"альтернативного" читателя окончательно лопнет, и он (добавляю для феминисток: или она) в священном негодовании возопит: "Да кто он такой, этот…!? Как он смеет поливать грязью наше самое-самое-самое движение?? Сам-то он чем занимается?" Вот почему приходится сделать отступление и дать краткую автобиографическую справку - специально для молодых и очень зеленых. Для тех, от которых мне пару раз приходилось слышать в свой адрес словечко "теоретик" с явным оттенком полупрезрения. (Помилуйте, граждане хорошие, да какой же я теоретик, так, жалкий хранитель традиций, неисправимый ностальгик по славным дням анархизма. Как сказал когда-то Бах - не Ричард, автор "Чайки Джонатан Ливингстон", скорее всего, даже неведомый нынешним "субкультурщикам", а Иоганн-Себастьян: "Я всего лишь интерпретатор великого Вивальди…").
Я в неформальном движении с 1987 г. Был первым либертарием в Москве, обратившим внимание на экологическую проблему - в то время, когда гордые КАСовцы (кроме Володи Губарева) еще и знать об этом не хотели. Участник первого всемосковского экологического митинга перед Моссоветом в 1988 г. Один из создателей Московской экологической федерации - объединения гражданских инициативных групп в защиту окружающей среды, вполне реального, а не мифического общественного движения. Был в лагерях протеста в Балаково в 1990 г. и в Нижнем Новгороде в 1991 г. Ушел из экологического движения, когда оно, с моей точки зрения, прекратило свое существование, распавшись на посреднические, коммерческие и иные иерархические просистемные структуры, с одной стороны, и маленькую кучку слабосильных энтузиастов, с другой. О своем "отступничестве" нимало не жалею: признаюсь, что экология никогда не интересовала меня сама по себе, как "наука" и некая самоценность. Пока я считал, что на основе массового экологического движения возможно становление революционного, антикапиталистического сознания и самоуправления, мое место было там. Сегодня такого массового социального явления нет. А группки "профессиональных протестантов" меня, извините, не интересуют! При отсутствии реальных инициатив снизу я предпочитаю просто пропагандировать анархистские идеи словом и действием (когда такая возможность вдруг появляется). Чем и занимаюсь с 1991 г.
Да, для справки. Неоднократно винтился, хотя - в отличие от тех же "Радужников" - не считаю это большой доблестью. Вот если бы я мог сказать: "неоднократно отбился"…! Но разве вы можете сказать это о себе?
Впрочем, хватит! Прошу не считать то, что написано выше, за саморекламу. В таковой не нуждаюсь. Просто я хотел доказать, что не сужу со стороны и имею право сказать то, что хочу.

О "революционном туризме" и "революционном самоудовлетворении".

У японского писателя Кэндзабуро Оэ в его "Записках пинчраннера" есть замечательный образ. Некая "революционная группа", изучив опыт "великого марша" китайских партизан 30-х годов, решает организовать нечто подобное. Она обзаводится картой маршрутов миграции лососей, добывает оружие и отправляется в поход… по горным рекам в глухих районах, руководствуясь этой картой. Себя она нарекает вполне экологически - "Корпус лососей". Один из новоявленных "партизан" признает: "…Великий поход китайской революции и наш Великий поход, естественно, отличались друг от друга. Наш поход носил, скорее, ритуальный характер. Поскольку он являлся определенным символом, ритуалом, не все солдаты Корпуса лососей должны были участвовать в нем. Число участников похода Корпуса лососей было сравнительно невелико. Но они беспрерывно выполняли этот ритуал. Вот почему каждый наш солдат отождествлял себя с коллективом…".
Нынешние летние лагеря "Хранителей" имеют с социальным движением не больше общего, чем одиссея "Корпуса лососей" с китайским "Великим походом". Я хорошо помню экологические акции прямого действия конца 80-х - начала 90-х гг. Инициатива всегда или почти всегда исходила от местного населения, от рядовых граждан - хотя бы их небольшой группы. Именно они начинали борьбу - снизу, на основе своих собственных потребностей и ощущений, а не под влиянием кочующих заезжих радикалов. А затем на помощь этим низовым активистам приезжали люди со всех концов страны; в контакте и при активной - слышите? активной - поддержке и участии местных жителей создавался лагерь протеста, работавший в тесной связи с локальными гражданскими инициативами, стачечными комитетами и т. д. В результате возникало - а не учреждалось приезжими "революционерами" - мощнейшее социальное движение, которое прибегало к самым различным формам борьбы и акциям и в итоге добивалось успеха (Чапаевск-89, Балаково-90, Нижний-91).
Так было до тех пор, пока в массовом сознании сохранялся не только интерес к экологическим проблемам, но и готовность непосредственно и активно отстаивать свои права, не прибегая к помощи посредников, депутатов, бизнесменов и прочих паразитических каст. Только тогда немногочисленная межгородская тусовка "радикальных экологов" и могла действовать не вместо простых смертных, а вместе с ними.
Атомизация общества и глубокая, пофигистская пассивность покончила с социальными движениями конца 80-х. Интерес к экологии упал. Нет, судя по опросам общественного мнения, эта проблема по-прежнему волновала людей. Вот только готовность что-то делать для ее решения испарилась. Ведь разрушение окружающей среды не грозит немедленной гибелью. О каких же экологических акциях может идти речь, если даже куда более непосредственные беды - недоедание, галоп цен, невыплата зарплаты, разрушение социальной сферы - не может заставить массы выйти на улицы!
Тут-то и настало время "профессиональных революционеров" от экологии. Теперь сценарий изменился. Все больше и больше он начинает выглядеть так. Некое подобие "штаба", собравшись на заседание, тычет пальцем в карту экологических бедствий (а почему, к примеру, не миграции угрей?) и определяет, куда направить свой взор на ближайшее лето, где провести очередную акцию или разбить следующий лагерь. Никакой продуманности и систематичности в выборе объекта нет и быть не может. Слишком уж узок круг этих "революционеров". На всю страну с ее неисчислимыми болячками сил, конечно же, не хватит, на этом фоне они не заметнее иголки в стоге сена (еще бы колоть толком научились…) А систематически бить в одну точку - это, извините, скучно! Не прикалывает, и все тут. Вот и странствуют по всему пространству "экс-СССР" наши радикалы, перебрасываясь из места в место, не доводя дело до конца тут, начиная снова там. А лето у нас жаркое - так что на Юг, друзья, на Юг!.. На Черноморское взморье с его пляжами!
Но беда даже не в этом. Ведь и впрямь не объять необъятное. Все дело в другом. "Революционные туристы" теперь приезжают не на помощь борющемуся местному населению. Они приезжают бороться вместо него. Они занимаются защитой интересов тех, кто их зачастую об этом даже не просил. Сегодня их действие - это типичное поведение самозванного политического "авангарда", который пытается делать спасительную "революцию" для других и за других. Своего рода тусовочно-панковский экобольшевизм!
Результаты, как и всегда, плачевны и для "массы", и для самого "авангарда". С этой точки зрения летняя кампания 1997 г., столь вдохновенно описанная в "Наперекоре", знаменовала собой окончательный разрыв с традицией первых лагерей протеста 1989 - 1991 гг. и полный крах всяких надежд стимулировать активизацию социальных движений на местах. Автор этих строк неоднократно советовал "Хранителям", отправлявшимся в Волгодонск, установить связи с ростовскими шахтерами, которые ведут борьбу против невыплаты зарплаты и закрытия шахт под предлогом их нерентабельности и ненужности. Ростовская АЭС - это угроза их рабочим местам. Так что угольщики могли бы стать не только союзником "радикальных экологов", но и основой столь желаемого массового движения. Но "радикалы" не пожелали оторвать свои седалища от блокированного шоссе или лагерного костра и проехать хотя бы столь любимым их сердцу "стопом" несколько десятков километров к шахтерам. Они предпочли другое - вступить в союз с ультраправыми (казачеством) и в конфликт с населением, поверившим, что АЭС обеспечит ему рабочие места и стабильную зарплату. Экологи, побитые рабочими и защищаемые полуфашистами - какая великолепная, вызывающая подлинное умиление картина! Ничто не может отчетливее продемонстрировать глубину краха "Хранителей". После этого, мне кажется, любые дополнительные комментарии излишни.
No more comments. Разве что один вопрос к московским "Хранителям" и их "симпатизантам". Известно ли вам, дорогие друзья, что в разгар ваших "великих" кубано-ростовских походов, летом 1997 г., в Москве проводилась широкая вырубка деревьев? Ах, как были нужны городу, где вы изволите обитать, ваши стройные и на редкость дружные ряды! Но вы были далеко, где-то под южным солнышком. Куда как легче и интереснее бороться где-то там, далеко, подальше от родных пенатов. Так что защитить московские деревья, увы, было некому, некому, некому… Печально, как говорится, но факт!
Московские тусовщики, пару раз смотавшись в Берлин - "автономную" Мекку - возвращаются с большими, круглыми от восторга глазами и с упоением разглагольствуют о Горлебене и британском движении "Реклэйм зе стрит". Увы: ваше упоение подобно упоению портвейном. Утром сильно болит головушка, а толку-то. Все равно не в коня корм… Антиатомное и радикально-экологическое движение на Западе - это прежде всего массовый социальный протест, а не ваш жалкий лагерь с парой десятков залетных "профессиональных борцов с Системой". Он напрямую и самым тесным образом связан с местными, "базисными" проблемами, питается ими, как Антей - живыми соками земли. В Горлебене это было восстание региона против индустриалистской централизации, которую осуществляло государство, возжелавшее навязать населению на фиг не нужные ему ядерные отходы. Берлинские и гамбургские "автономы" сыграли свою роль радикального фермента в рамках "разделения труда" в ходе самых разнообразных акций, но им бы и в голову не пришло покидать свои города, где у них - куча собственных проблем, чтобы облагодетельствовать против желания тех, кто не может и не хочет бооться самостоятельно. А что до британских борцов с автодорогами, то они почему-то выступают в теснейшем союзе не с фашистами из "Национального фронта", которые требуют изгнания всех иностранцев (как казаки - кавказцев), а с бастующими докерами Ливерпуля, и их совместный марш на Лондон весной прошлого года стал самым крупным общественным выступлением в Англии за последние годы. На фоне этих движений ваши акции - всего лишь псевдореволюционное самоудовлетворение.
Так что не придумывайте мифов о вашем мощном, широком, самом активном, действенном и радикальном, к тому же еще глубоко анархическом движении. Помилуйте! С каких это пор авангардистские действия маленькой кучки "профессиональных революционных туристов", совершенно оторванных от местных проблем, не имеющих - в отличие от тех же "автономов" - постоянной инфраструктуры в виде самоуправляющихся домов, центров, проектов и т. д., с каких это пор борьба "для народа, но без народа" имеет хоть какое-то отношение к анархизму? Да и движением их назвать трудно. Из нескольких-то десятков человек? Даже не смешно…

Отступление второе. "Только шашка казаку…"

Здесь нам придется отступить чуть назад и поговорить о славном союзнике "Хранителей" - современном донском казачестве. "В отличие от многих", - пишет в "Наперекоре" один участник летней "радужной" кампании, - "я не считаю контакты "хранителей" с казаками криминалом, поскольку казаки в Волгодонске - это не то же самое, что казаки в Москве. В Москве казаки - это идеологическая организация, а в Волгодонске - сельское население, с которым надо работать".
Пикантность этого столь же гениального, сколь и неожиданного довода усугубляется тем, что на сей раз его высказал не какой-нибудь презирающий интеллектуализм или эстетизм тусовщик, а… историк. Впрочем, вряд ли на сей раз он руководствовался соображениями науки. Скорее всего, и здесь случилось по схеме: с кем поведешься - от того и наберешься. И все-таки, историку непозволительно не знать (или сознательно игнорировать, что еще хуже) некоторые весьма важные исторические факты.
Факт первый. Казачество Вольного Дона, состоявшее из беглых крестьян, жившее по законам самоуправления и участвовавшее в восстании Разина; казачество Области Войска Донского и империи Российской, ставшее военной, иерархической структурой поддержки религии, трона и "белого дела", избивавшее и расстреливавшее рабочих и студентов, устраивавшее еврейские погромы; наконец, современное "казачье войско" - жестко иерархическая военизированная организация - это, что называется, три большие разницы. История играет и не такие еще шутки. Первое было во многом социально-освободительной силой. Последнее - чисто реакционно, хотя бы даже потому, что имеет официально провозглашенную и закрепленную идеологию, которую можно выразить печально знакомой нехитрой триадой "самодержавие, православие, народность".
Факт второй. Современное казачество - причем повсюду, а не только "в столицах" - создавалось именно по идеологическому принципу. Утверждение, что организованные казаки - это "просто население", не соответствует действительности. В настоящее время, по опросам, потомственными казаками считали себя на Дону где-то около миллиона человек; по официальным же данным УВД активных членов Донского казачьего войска было в 1993 г. всего 10 тысяч. По подсчетам экспертов, общая численность казаков, хотя бы эпизодически участвующих в деятельности "войскового союза", не превышает 50 тысяч.
Иными словами, мы имеем дело не с самоорганизованным населением, а с достаточно массовой политической организацией, выступающей от имени потомков казачьего населения Дона.
А теперь посмотрим на слова и дела этой организации. Первым атаманом "казачьего круга" стал в 1990 г. главный редактор газеты Волгодонского обкома КПСС, первым атаманом "войскового союза" - член КПСС и начальник филиала Академии МВД. В 1991 г. организованное казачество сбросило "красную" маску и провозгласило себя антикоммунистическим. Новый Совет атаманов завел знакомую песню о "геноциде русского народа" и потребовал не допускать неказаков к землепользованию. Устанавливались контакты с такими ультраправыми группами, как РНС, "Память", редакция газеты "День" и др. Конечно, внутри "войска" существовал определенный "плюрализм" - в него входили национал-патриоты как "красной", так и "белой" ориентации (последние в 1993 г. поддерживали Ельцина). Но в одном они сходились наверняка. Донское "войсковое" казачество "отличилось" крайним и непримиримым шовинизмом. Только в 1992 г. против его членов было возбуждено 42 уголовных дела - среди преступных актов был обстрел цыганской семьи, сечение плетьми, попытки выселения групп кавказцев. Ростовское казачество потребовало чистки "правоохранительных" органов от "мусульман" и "кавказцев". В последующие годы нападения на "инородцев" продолжались. С 1994 г. донское казачество активно участвовало в грязной войне в Чечне; геноцид чеченского населения был вознагражден - многие казаки получили ордена и медали (в том числе и руководитель группы казаков, поддерживавший лагерь "Хранителей").
Как видим, сегодня "Донское казачье войско" является "населением" в той же степени, в какой американский "Ку-Клукс-Клан" или современные массовые ультраправые "ополчения" в США и белые американцы - это одно и то же. Тем более, что по политической и идейной ориентации эти организации вполне сопоставимы - тот же воинствующий консерватизм, тот же клерикализм, та же военизированная структура, основанная на территориальных формированиях, та же ненависть к национальным, расовым и иным меньшинствам.
Хорошенького союзника выбрали себе наши "анархисты" и "автономы"! Скажи мне, кто твой друг…?

Слишком уж они "революционны"…

Беспринципные альянсы - не случайность для "Хранителей радуги" и - шире - всей "субкультурной" тусовки. По мере надобности эти "недогматические анархисты" могут и готовы взаимодействовать с демократами и сталинистами, "лимоновцами" и просто проходимцами, с властью законодательной и исполнительной, с чиновниками и бизнесом. Тактическое обоснование всегда наготове: "В целом, к власти нужно относиться как можно более прагматично. Помните: это не вы должны власти, это она призвана существовать и работать для вас". Органы власти могут, помимо прочего, обеспечить протестующим "допуск к некоторым государственным и муниципальным ресурсам". "Коммерческие организации" (то есть мафия и торговая буржуазия) способны обеспечить "финансовую поддержку (например, деньги на поддержку вашей акции)", а также "безопасность (используя свой авторитет или даже частную охрану для вашей защиты)". Членам партий (не уточнено, какой ориентации - очевидно, это неважно) надо объяснять, что "ваша акция является прямым продолжением или реализацией их программы (даже если это вовсе и не так)". (См.: Акции экологического движения: руководство к действию. М., 1996, с. 140, 142, 144, 149). Как видим, на редкость анархическая тактика - сотрудничество с государством и капиталом, помощь тем или иным претендентам на политическую или экономическую власть в интересах… спасения природы, уничтожаемой тем же государством и капиталом.
Анархисты всегда придерживались принципа соответствия цели и средств - в отличие от большевиков, утверждавших, что цель оправдывает средства. Логика "меньшего зла" - не для либертариев, а для циничных и прожженных политиканов. Более того, в нашей стране действует и особая закономерность: выбирая "меньшее зло", наши сограждане всегда норовят вляпаться в большее.
"Радикальные экологи" любят и часто приводят такой аргумент: главное - это добиться осуществления цели акции, в борьбе за экологические приоритеты можно взаимодействовать с кем угодно, со всеми, кто поддержит выдвинутую конкретную цель. Рассуждая так, они молчаливо признают, что - что бы они там ни говорили об анархизме - их "движение" ставит перед собой только и исключительно узкие, сугубо конкретные природозащитные задачи, что более широкие социальные темы, даже вопрос о причине разрушения среды обитания их в действительности совсем не интересуют. По какому же праву они объявляют себя "анархистами" или хотя бы просто "радикалами"? Немецкие "автономы", на которых они любят ссылаться, напротив, в отличие от "чистых экологов", всегда старались расширить экологический и антиатомный протест до более общей социальной атаки на капиталистическую систему и ее аппарат насилия с тем, чтобы в ходе борьбы возникли самоорганизованные и самоуправляющиеся структуры на основе автономии, равенства, прямого действия.
В этом смысле у некоторых "Хранителей" слова попросту расходятся с делами. Так, например, на словах одна из "Хранителей" заявляет: "Главные недостатки последних "хранительских" кампаний: Мы оторваны от населения… Нужно общаться с людьми и подавлять собственную маргинальность, если она мешает. Мало уделяется внимания нашим глобальным взглядам на общество. Должно быть место антикапиталистической и антинационалистической пропаганде" (цитируется по журналу "Третий путь", №50). Звучит великолепно. Вашими устами, как говорится… Вот только одна беда. Что-то никогда не приходилось слышать ничего об этих "глобальных взглядах" от автора цитируемых строк. Зато припоминаю одну опубликованную ею статью, расхваливавшую "новых правых". Да, интересно, а как она лично "подавляла собственную маргинальность" и вела упомянутую ею пропаганду во время летних акций 1997 г.? Насколько мне известно, она ничего не имела против сотрудничества с ультраправыми и не поехала к ростовским шахтерам. Зато вот помахать кулаками теперь, после драки, обвиняя "чужих" в том, что те "мешают"…
Чем дольше присматриваешься к "субкультурной" среде и к ее "хранительской" эманации, тем труднее отделаться от впечатления, что они, собственно говоря, и не собираются изменять общество, независимо от того, объявляют они об этом открыто, или нет. Их это не особенно интересует, лишь бы они имели возможность спокойно или "опасно" (в зависимости от темперамента) существовать, странствовать и тусоваться "по-анархически" где-то на обочине Большого Капиталистического Хайвэя. Они - маргиналы не только по положению (в этом как раз ничего страшного нет!), но по своей психологии, по своему менталитету и устремлениям, по нелюбви к иной (не "суб") культуре, по свойственному им элитарному презрению к "цивилам", то есть практически всем, не входящим в их тусовку. Пусть существующее существует, говаривал Сартр, а я буду бросать в него бомбы - мои слова. Или ритуальные псевдорадикальные по форме акции, могли бы добавить мы. В глобальном капиталистическом "обществе спектакля", где разрозненные атомизированные марионетки вымученно дергают сами себя за нити, на подобный маргинальный радикализм существует спрос. Он не опасен для Системы, он зрелищен, он позволяет стравить пар, да к тому же он может еще и принести прибыль, если за него взяться с умом и умением, как брался капитализм в свое время за дадаизм, сюрреализм и т. д. и т. п. И Система снисходительно терпит, а подчас даже лелеет его. Так пресыщенный купчик снисходительно хлопает развлекающему его шуту-комедианту.
"…Тысячи самозванных анархистов постепенно предали социальную сердцевину анархистских идей всепроникающему персонализму яппи и Нью-Эйджа, который характерен для этой декадентной, обуржуазившейся эры", - с горечью писал Мюррей Букчин в эссе "Социальный анархизм или анархизм образа жизни - непреодолимая пропасть". - "В подлинном смысле слова они больше не… сторонники коммунитарно ориентированного либертарного общества и отказываются от каких-либо серьезных попыток организованного, программно продуманного социального сопротивления против существующих порядков. Они все больше следуют широкой тенденции, характерной для среднего класса нашего времени и ведущей к упадочническому персонализму во имя их суверенной "автономии", к тошнотворному мистицизму во имя "интуитивизма" и к допотопному взгляду на историю во имя "примитивизма"". Букчин, теоретик социальной экологии, бросил новоявленным "радикалам" в лицо меткое обвинение в уходе "в эпизодические авантюры" и в "грубый эгоизм, подпитываемый широким культурным упадком сегодняшнего буржуазного общества".
Наши "анархисты образа жизни" тоже не интересуются общими социальными проблемами, и этим они разительно отличаются от анархистов прошлого. Возможно, именно поэтому им совершенно наплевать на историю и традиции либертарного движения. Когда они обнаруживают соответствующие статьи в современных анархистских изданиях, они скорее всего просто пропускают подобное "занудство". Они не понимают, что жизнь была там, в НКТ и ФОРА. А у них - только симуляция, видимость, ритуальный "поход" где-то там, по "горным рекам", столь удаленным от крупных городов со всем их средоточием бед, мук, страданий.
"Хранители" - по крайней мере те, кто еще имеет охоту к каким-то обобщениям и испытывает потребность в каком-то обосновании (кроме тупого: "что хочу - то и ворочу!") - заявляют, что их лагеря протеста и их акции - это образец свободных отношений. Того самого "анархического образа жизни", к которому они стремятся. Печальное впечатление оставляют, однако, эти "новые структуры", эти "временные автономные зоны", где наши "альтернативщики" отождествляют себя с себе подобными. Населяющие их люди нередко являют образец самых жестоких раздоров, самого бешеного эгоизма. Наверное, в глубине души у многих из этих "радикалов" коренится черствость, равнодушие к проблемам и страданиям ближних. Если таковы они поодиночке, легко представить себе, какой стресс могут вызвать у нормального человека их сборища в количестве выше санитарной нормы. Какая дивная смесь военного лагеря, КСПшной тусовки и стройотряда! Жаль, нет очередной Раисы Максимовны Горбачевой, чтобы написать "научную работу" о том, как в этой "буче, боевой, кипучей" формируется новый (на сей раз - анархический) образ жизни!
В этом еще одна причина того, почему я стараюсь держаться от таких "карнавалов" подальше!
Они не могут послужить примером никому и ничему - даже в том, что касается самих форм борьбы. Кому и когда пришло в голову назвать эти акции "радикальными"? В чем их радикализм - в сладострастном, христианском дозволении полиции и ее клевретам избивать себя до полусмерти? Приковать себя к бочкам в Волгодонске или к дверям в Новороссийске, бросаться под машины и удары, покорно сносить тычки, не сопротивляться и не "поддаваться на провокации"! Самозабвенно винтиться ради винта и даже не отомстить хотя бы одним маленьким актиком саботажа?! Один из бывших участников экологических акций говорил мне: "Какого черта?! Не испытываю ни малейшего удовольствия в том, чтобы каждый раз снова и снова подставлять башку под дубинки и не иметь возможности ответить… Нет, с меня хватит!" Хорошо его понимаю, как и всякий человек, испытавший это горькое чувство бессильной злобы, сжимая кулаки в кармане и скрежеща зубами, когда сытый, наглый, самодовольный, пьяный от собственного всевластия мордоворот в униформе тащит тебя в ментовку, а ты вынужден терпеть - из-за других. Я готов терпеть - но только чтобы затем отплатить. Иначе - нет! В стародавние, почти уже нереальные ДСовские времена простое терпение имело хоть малейший смысл, потому что окружающие "нормальные люди" возмущались произволом и начинали ненавидеть Систему. Но сегодня люди безразличны. И "ненасильственное сопротивление" никому не откроет глаза, ни в ком не пробудит глубоко спящую совесть. Да и вряд ли наши "радикалы" сегодня всерьез на это рассчитывают. Они просто тащатся от собственной "крутости", только непонятно, в чем они ее усмотрели. Там, где они видят "геройство", я вижу - их мазохизм.

Что же дальше?

Я не собираюсь давать советы "Движению Хранителей Радуги". После всего сказанного, думаю, ясно, что такого движения нет. Нынешние мифотворцы даже не знают, как этот миф рождался. А я знаю, потому что помню. Термин "Хранители радуги" появился в 1989 - 1990 гг. как крыша для совместных действий экосоциалистов из "Движения за создание Партии Зеленых" и не пожелавших войти в "ДСПЗ" анархо-индивидуалистов (прежде всего из Саратова). Сейчас уже нет ни ДСПЗ, ни саратовских анархистов (сегодня они - чистые экологи и никакого отношения к "Хранителям" не имеют). Из тех, кто "основал" тогда "Рэйнбоу киперс", остался один Сергей Фомичев. Он до сих пор - единственный настоящий экологист среди российских "Хранителей". Не знаю, зачем ему понадобилось связаться с маргиналами, для которых дело его жизни - всего лишь повод потусоваться и высокомерно поглядывать на всех остальных, и с остатками КАСа (еще недавно мы вместе с ним боролись против их теорий "рыночного социализма" и их политиканства!). Ему виднее. Но этот странный альянс должен был закончиться так, как закончился. Теперь, после провала Волгодонской акции, его обвиняют во всех смертных грехах, в диктаторстве, узурпации и т. д. В действительности, Сергею пришлось работать за десятерых в условиях полного пофигизма остальных и воцарившихся раздоров. Я не утверждаю, что он делал это безошибочно или наилучшим образом, но он действовал активно, и за это пассивное большинство упрекает его в вождизме. За то, что он занимался тем, чем другие заниматься не желали! Вероятно, это несправедливо, но ему следовало знать, с кем он имеет дело. Тем более, что его предупреждали, а он не послушал…
Впрочем, думаю, что рано или поздно Сергею Фомичеву надоест этот маргинально-тусовочный фарс. Зачем он ему - пользующемуся авторитетом в Социально-экологическом союзе, издателю заслуженного журнала "Третий путь", экоактивисту с мировым именем, который сумеет способствовать возрождению настоящего экологического движения? Тогда он отделается от этого маргинального охвостья, не станет прикрывать собственными заслугами этот давно уже мертвый миф, и тот бесславно лопнет. Лопнет, как мыльный пузырь.

Отступление третье. От "Хранителей" к "Вяселке".

Увы! Боюсь, что и новый "радикально-экологический" проект унаследовал большинство недостатков старого - принцип "авангардной" группы и "революционного туризма", опору на маргиналов и "анархистов образа жизни", склонность к безразборчивому "прагматизму" в союзах… История никого ничему не учит - она может только проучить тех, кто не желает у нее учиться!

Отступление четвертое, и последнее. Вместо послесловия.

Автор прекрасно сознает, что, написав этот текст, он наживает массу врагов. Но ему не привыкать. Он понимает также, что его могут обвинить в пристрастности и личных мотивах. Ну и пусть! Признаю, что мне хотелось расквитаться со средой, в которой вырастают ядовитые цветы. Sapienti sat (умному достаточно). Субъективные причины мешали мне сказать все это раньше. Субъективный повод сейчас лишь помог найти в себе силы высказать то, что необходимо. Ведь, говоря словами одного (некогда смелого, а сегодня вполне ручного) сатирика, писбть нужно, как и пъсать, - только тогда, когда терпеть уже больше невмоготу!

http://www.situation.ru/app/j_art_593.htm