Дубовик
03-02-2009 18:34:15
Старейшим из известных на сегодня анархистов Украины рассматриваемого периода был и остается живущий в Черкассах Николай Михайлович Озимов, начавший в одиночку анархическую деятельность еще на заре 1960-х годов. Озимову довелось пережить несколько арестов, тюремное заключение и неоднократное принудительное психиатрическое лечение, которое, к сожалению, нанесло сильный удар по его душевному здоровью. В кругах анархистов времен «перестройки» ходила машинописная автобиография Озимова, текст которой, однако, сложно использовать в качестве какого-либо источника: несомненное анархистское прошлое автора и пропаганда им махновщины причудливо перемешаны здесь с языческими и оккультными теориями и «переживаниями»…
О другом анархическом ветеране 1960-х, запорожце Владимире Николаевиче Кириченко, известно гораздо больше. По словам самого Владимира Николаевича, «антисоветским человеком» он начал осознавать себя еще с подросткового возраста, и в 15 лет его впервые «заклеймили анархистом» за какую-то школярскую проделку. Действительное осознание себя анархистом пришло, конечно, позднее, - в 20-летнем возрасте, под влиянием советской интервенции в Чехословакию 1968 года. Еще через два года Кириченко изготовил и распространил первую в своей жизни анархическую листовку. Удивительно, но листовка сохранилась до наших дней, - мы надеемся в ближайшее время получить ее текст для размещения на сайте «Российские социалисты и анархисты после октября 1917 года».
Позже, с середины 1970-х годов, Кириченко входил в диссидентскую группу в Запорожье, не носившую какого-то определенного идейно-политического характера: члены группы занимались хранением и распространением нелегальной литературы, как антисоветской публицистики (Солженицын, литература издательства «Посев» и т.д.), так и запретных художественных произведений (Булгаков, братья Стругацкие и т.д.) Свою цель запорожские диссиденты определяли как обеспечение свободного доступа к любому печатному слову, к любой литературе, для желающих ее прочесть. Группа имела прочные связи с московскими подпольными кругами и с аналогичной группой в Одессе, в которую входил известный ныне российский деятель Вячеслав Игрунов. Кириченко играл роль связного и курьера, совершая регулярные поездки в Москву и Одессу для доставки самиздата. Судя по всему, «библиотечная» деятельность группы была достаточно известна в Запорожье, а по словам самого Кириченко, «заказ на доставку практически любой книги мы выполняли максимум за две недели».
Участвуя в общедиссидентской группе, Кириченко не скрывал от других ее участников свои убеждения, а в конце 1970-х даже привлек к анархизму молодого рабочего завода «Радиоприбор» Дмитрия Дундича, входившего в ту же группу. Любопытно, что, считая себя анархо-коммунистом, Дундич – практически единственный среди анархистов эпохи «перестройки» – вплоть до 1991 года оставался в КПСС, при этом отрицая за другими членами партии право называться коммунистами: «Настоящий коммунист может быть только анархистом!»
Около 1982-1983 года запорожская диссидентская группа была выдана бдительным отцом одной из читательниц подпольной библиотеки, после чего некоторые ее участники оказались арестованы.
В 1987 году, Кириченко с группой товарищей основал в Запорожье небольшую идейную группу с громким названием «Мировое братство анархистов» (МБА).
Неподалеку от Запорожья находится село Большемихайловка, известное также под названием Дибривка, - знаменитая в 1918-1921 годах база махновских партизан, прежде всего отряда Феодосия Щуся. Здесь, как и в других центрах повстанческого движения, до сих пор жива память о махновщине, - и здесь с середины 1970-х годов начинал подпольную деятельность еще один известный впоследствии анархический активист, - назовем его И. Интересовавшийся с ранних лет историей повстанчества, И. по крупицам собирал доступные ему сведения о Махно, о целях и лозунгах махновцев и анархистов, а затем начал изготавливать анархические листовки, рассказывавшие односельчанам об этих темах. Листовки разбрасывались ночью по улицам Большемихайловки и соседних сел, как правило, накануне или незадолго до значимых дат (дни рождения и смерти Махно, важнейшие события из истории махновщины). Печатал и распространял листовки И. в одиночку, соблюдая чрезвычайную осторожность, и несмотря на то, что Запорожское управление КГБ несколько лет разыскивало автора «антисоветских провокаций» (проводило обыски, организовывало ночные рейды), - И. так и не был обнаружен и изобличен до самого распада СССР. Привычка к конспирации стала настолько органична для И., что ни во время «перестройки», ни даже в нынешние времена он так и не дал согласия на раскрытие его настоящего имени…
В Днепропетровске – еще одном историческом центре анархического движения в Украине – в 1970-80-х годах независимо друг от друга имели место несколько анархических инициатив. В 1977 году на историческом факультете Днепропетровского государственного университета (ДГУ) возникла группа под названием «Коммунистический союз анархистов» (КСА). По словам основателя группы Владислава Стрелковского, интерес к анархизму у него возник в результате изучения полемических работ Маркса, Энгельса и Плеханова, направленных против Прудона, Бакунина и русских народников: «восстановленная» на основе этой критики теория стала для него настоящим откровением, перевернувшим представления о человеке и обществе. Вскоре 23-летний Стрелковский начал пропагандировать анархические идеи среди сокурсников, а затем был создан и КСА, объединивший до 10-12 человек. Члены Союза печатали листовки, в довольно большом количестве распространявшиеся в учебных корпусах и общежитиях университета и других вузов. Для изучения анархической теории студенты искали и приобретали в букинистических магазинах книги Кропоткина и Бакунина, изданные легально в первые годы советской власти.
В следующем, 1978 году, КСА попытался вывести пропагандистскую деятельность на более высокий уровень, - что и привело к разгрому Союза. Стрелковский познакомился с членом комитета комсомола ДГУ, заведовавшей выпуском студенческой малотиражки, и попытался привлечь ее в КСА. Девушка согласилась помочь изготовить анархические листовки в типографии ДГУ, куда по службе имела доступ, но когда анархисты явились ночью в типографию, там их уже ждали…
Арестованные члены КСА дали показания о деятельности Союза и роли в нем Стрелковского, подписали документы об отказе от «анархических заблуждений» и от антисоветской деятельности, после чего были освобождены, отделавшись лишь изгнанием из комсомола и вузов (лишь один из них, Анатолий Богдановский, на рубеже 1980-90-х принял участие в анархическом движении). Стрелковский на следствии признал себя анархистом и заявил, что от убеждений не отказывается, а потому был признан «нуждающимся в принудительном лечении» и помещен в психбольницу.
Интересно, что в качестве улики на следствии предъявлялись листовки «Союза коммунистов-анархистов», распространявшиеся среди днепропетровских студентов еще в 1976 году, и от Стрелковского требовали признания в их изготовлении. По словам самого Владислава, до этого момента он и не подозревал о том, что буквально накануне его собственной анархической деятельности в том же ДГУ существовала другая подпольная группа.
После освобождения из больницы в 1981 году, Стрелковский поступил работать на Машиностроительный завод, где вскоре стал мастером. Под влиянием активизировавшейся в это время польской «Солидарности» он пытался организовать нелегальный профсоюз (называвшийся, кажется, «Черное знамя») и даже сумел вызвать т.н. «волынку» (искусственное замедление темпов работы) против повышения норм выработки. В 1983 году эта синдикалистская деятельность была пресечена вторым арестом, а зародыш анархического профсоюза распался.
К концу 1970-х годов относится начало деятельности еще одного днепропетровского анархиста, Олега Борисовича Дубровского. Армейская служба Дубровского проходила в охране космодрома Байконур, где в свободное время он с увлечением читал в гарнизонной библиотеке протоколы съездов партии времен обеих революций и начала 1920-х («дискуссии внутри партии оказались интереснее, чем остросюжетные телефильмы»). Наибольшее впечатление произвели взгляды «Рабочей оппозиции», выступавшей на съездах РКП(б) 1921-1922 гг. и заклейменные ленинским руководством как «анархо-синдикалистские», - так, в некотором смысле по недоразумению, Дубровский стал считать себя анархо-синдикалистом. Вернувшись из армии в Днепропетровск, с 1979 Олег Борисович начал вести устную анархическую пропаганду на предприятии «Промэнергоузел», где работал в котельном цеху. Много позже он так определял источники своих теоретических взглядов и практических усилий тех времен: «Культ свободы, вдохновляющая, зовущая к действию польская «Солидарность» 1980-1981, апологизация Махно и Кронштадтского восстания, книги классиков (Бакунина и Кропоткина)». Практически самостоятельно, без опоры на чьи-либо теоретические построения, Дубровскому удалось сформулировать для себя стратегию анархо-синдикализма, - борьбы за непосредственные экономические интересы рабочих как средства пробуждения и развития классового самосознания на пути к анархическому обществу. Отсюда вытекали и конкретные лозунги и требования, с которыми велась агитация среди товарищей по предприятию: бойкот всех мероприятий, ущемляющих права рабочих (сверхурочные, бесплатные субботники и т.п.), неучастие в «праздничных демонстрациях» и «открытых» (обязательных) партсобраниях, борьба против повышения норм выработки и понижения расценок, против самоуправства администрации. Агитация встречала сочувствие, но так и не привела к созданию устойчивой анархической группы.
Демонстративно-вызывающий характер деятельности Дубровского, открыто практиковавшего пропагандируемые им идеи бойкота, разумеется, привлек внимание бдительных «органов». Опасаясь обыска и ареста, в 1984 году он надежно спрятал несколько написанных к этому времени статей (сохранившихся до нашего времени) и с затем вплоть до «перестроечного» 1987 года ограничивался лишь осторожной устной пропагандой.
О другом анархическом ветеране 1960-х, запорожце Владимире Николаевиче Кириченко, известно гораздо больше. По словам самого Владимира Николаевича, «антисоветским человеком» он начал осознавать себя еще с подросткового возраста, и в 15 лет его впервые «заклеймили анархистом» за какую-то школярскую проделку. Действительное осознание себя анархистом пришло, конечно, позднее, - в 20-летнем возрасте, под влиянием советской интервенции в Чехословакию 1968 года. Еще через два года Кириченко изготовил и распространил первую в своей жизни анархическую листовку. Удивительно, но листовка сохранилась до наших дней, - мы надеемся в ближайшее время получить ее текст для размещения на сайте «Российские социалисты и анархисты после октября 1917 года».
Позже, с середины 1970-х годов, Кириченко входил в диссидентскую группу в Запорожье, не носившую какого-то определенного идейно-политического характера: члены группы занимались хранением и распространением нелегальной литературы, как антисоветской публицистики (Солженицын, литература издательства «Посев» и т.д.), так и запретных художественных произведений (Булгаков, братья Стругацкие и т.д.) Свою цель запорожские диссиденты определяли как обеспечение свободного доступа к любому печатному слову, к любой литературе, для желающих ее прочесть. Группа имела прочные связи с московскими подпольными кругами и с аналогичной группой в Одессе, в которую входил известный ныне российский деятель Вячеслав Игрунов. Кириченко играл роль связного и курьера, совершая регулярные поездки в Москву и Одессу для доставки самиздата. Судя по всему, «библиотечная» деятельность группы была достаточно известна в Запорожье, а по словам самого Кириченко, «заказ на доставку практически любой книги мы выполняли максимум за две недели».
Участвуя в общедиссидентской группе, Кириченко не скрывал от других ее участников свои убеждения, а в конце 1970-х даже привлек к анархизму молодого рабочего завода «Радиоприбор» Дмитрия Дундича, входившего в ту же группу. Любопытно, что, считая себя анархо-коммунистом, Дундич – практически единственный среди анархистов эпохи «перестройки» – вплоть до 1991 года оставался в КПСС, при этом отрицая за другими членами партии право называться коммунистами: «Настоящий коммунист может быть только анархистом!»
Около 1982-1983 года запорожская диссидентская группа была выдана бдительным отцом одной из читательниц подпольной библиотеки, после чего некоторые ее участники оказались арестованы.
В 1987 году, Кириченко с группой товарищей основал в Запорожье небольшую идейную группу с громким названием «Мировое братство анархистов» (МБА).
Неподалеку от Запорожья находится село Большемихайловка, известное также под названием Дибривка, - знаменитая в 1918-1921 годах база махновских партизан, прежде всего отряда Феодосия Щуся. Здесь, как и в других центрах повстанческого движения, до сих пор жива память о махновщине, - и здесь с середины 1970-х годов начинал подпольную деятельность еще один известный впоследствии анархический активист, - назовем его И. Интересовавшийся с ранних лет историей повстанчества, И. по крупицам собирал доступные ему сведения о Махно, о целях и лозунгах махновцев и анархистов, а затем начал изготавливать анархические листовки, рассказывавшие односельчанам об этих темах. Листовки разбрасывались ночью по улицам Большемихайловки и соседних сел, как правило, накануне или незадолго до значимых дат (дни рождения и смерти Махно, важнейшие события из истории махновщины). Печатал и распространял листовки И. в одиночку, соблюдая чрезвычайную осторожность, и несмотря на то, что Запорожское управление КГБ несколько лет разыскивало автора «антисоветских провокаций» (проводило обыски, организовывало ночные рейды), - И. так и не был обнаружен и изобличен до самого распада СССР. Привычка к конспирации стала настолько органична для И., что ни во время «перестройки», ни даже в нынешние времена он так и не дал согласия на раскрытие его настоящего имени…
В Днепропетровске – еще одном историческом центре анархического движения в Украине – в 1970-80-х годах независимо друг от друга имели место несколько анархических инициатив. В 1977 году на историческом факультете Днепропетровского государственного университета (ДГУ) возникла группа под названием «Коммунистический союз анархистов» (КСА). По словам основателя группы Владислава Стрелковского, интерес к анархизму у него возник в результате изучения полемических работ Маркса, Энгельса и Плеханова, направленных против Прудона, Бакунина и русских народников: «восстановленная» на основе этой критики теория стала для него настоящим откровением, перевернувшим представления о человеке и обществе. Вскоре 23-летний Стрелковский начал пропагандировать анархические идеи среди сокурсников, а затем был создан и КСА, объединивший до 10-12 человек. Члены Союза печатали листовки, в довольно большом количестве распространявшиеся в учебных корпусах и общежитиях университета и других вузов. Для изучения анархической теории студенты искали и приобретали в букинистических магазинах книги Кропоткина и Бакунина, изданные легально в первые годы советской власти.
В следующем, 1978 году, КСА попытался вывести пропагандистскую деятельность на более высокий уровень, - что и привело к разгрому Союза. Стрелковский познакомился с членом комитета комсомола ДГУ, заведовавшей выпуском студенческой малотиражки, и попытался привлечь ее в КСА. Девушка согласилась помочь изготовить анархические листовки в типографии ДГУ, куда по службе имела доступ, но когда анархисты явились ночью в типографию, там их уже ждали…
Арестованные члены КСА дали показания о деятельности Союза и роли в нем Стрелковского, подписали документы об отказе от «анархических заблуждений» и от антисоветской деятельности, после чего были освобождены, отделавшись лишь изгнанием из комсомола и вузов (лишь один из них, Анатолий Богдановский, на рубеже 1980-90-х принял участие в анархическом движении). Стрелковский на следствии признал себя анархистом и заявил, что от убеждений не отказывается, а потому был признан «нуждающимся в принудительном лечении» и помещен в психбольницу.
Интересно, что в качестве улики на следствии предъявлялись листовки «Союза коммунистов-анархистов», распространявшиеся среди днепропетровских студентов еще в 1976 году, и от Стрелковского требовали признания в их изготовлении. По словам самого Владислава, до этого момента он и не подозревал о том, что буквально накануне его собственной анархической деятельности в том же ДГУ существовала другая подпольная группа.
После освобождения из больницы в 1981 году, Стрелковский поступил работать на Машиностроительный завод, где вскоре стал мастером. Под влиянием активизировавшейся в это время польской «Солидарности» он пытался организовать нелегальный профсоюз (называвшийся, кажется, «Черное знамя») и даже сумел вызвать т.н. «волынку» (искусственное замедление темпов работы) против повышения норм выработки. В 1983 году эта синдикалистская деятельность была пресечена вторым арестом, а зародыш анархического профсоюза распался.
К концу 1970-х годов относится начало деятельности еще одного днепропетровского анархиста, Олега Борисовича Дубровского. Армейская служба Дубровского проходила в охране космодрома Байконур, где в свободное время он с увлечением читал в гарнизонной библиотеке протоколы съездов партии времен обеих революций и начала 1920-х («дискуссии внутри партии оказались интереснее, чем остросюжетные телефильмы»). Наибольшее впечатление произвели взгляды «Рабочей оппозиции», выступавшей на съездах РКП(б) 1921-1922 гг. и заклейменные ленинским руководством как «анархо-синдикалистские», - так, в некотором смысле по недоразумению, Дубровский стал считать себя анархо-синдикалистом. Вернувшись из армии в Днепропетровск, с 1979 Олег Борисович начал вести устную анархическую пропаганду на предприятии «Промэнергоузел», где работал в котельном цеху. Много позже он так определял источники своих теоретических взглядов и практических усилий тех времен: «Культ свободы, вдохновляющая, зовущая к действию польская «Солидарность» 1980-1981, апологизация Махно и Кронштадтского восстания, книги классиков (Бакунина и Кропоткина)». Практически самостоятельно, без опоры на чьи-либо теоретические построения, Дубровскому удалось сформулировать для себя стратегию анархо-синдикализма, - борьбы за непосредственные экономические интересы рабочих как средства пробуждения и развития классового самосознания на пути к анархическому обществу. Отсюда вытекали и конкретные лозунги и требования, с которыми велась агитация среди товарищей по предприятию: бойкот всех мероприятий, ущемляющих права рабочих (сверхурочные, бесплатные субботники и т.п.), неучастие в «праздничных демонстрациях» и «открытых» (обязательных) партсобраниях, борьба против повышения норм выработки и понижения расценок, против самоуправства администрации. Агитация встречала сочувствие, но так и не привела к созданию устойчивой анархической группы.
Демонстративно-вызывающий характер деятельности Дубровского, открыто практиковавшего пропагандируемые им идеи бойкота, разумеется, привлек внимание бдительных «органов». Опасаясь обыска и ареста, в 1984 году он надежно спрятал несколько написанных к этому времени статей (сохранившихся до нашего времени) и с затем вплоть до «перестроечного» 1987 года ограничивался лишь осторожной устной пропагандой.
