Дубовик
09-04-2008 10:52:33
Комментарий: статья была написана для сайта "Российские социалисты и анархисты после октября 1917 г.", в раздел "Наши опросы". Участникам сайта предлагалось высказать свое отношение к разным политическим деятелям России, в т.ч. и Плеханову. Моя оценка этого человека выразилась словом "омерзителен", - после чего пришлось писать пространный текст, объясняющий причины такого отношения. Надеюсь, текст покажется интересным...
Итак, Плеханов. Говоря о нем в период до 1883 года, года основания российской социал-демократии, энциклопедии и справочники называют его «народником», кратко указывая на руководящую роль в организациях «Земля и воля» и «Черный передел». Как правило, этими указаниями и ограничиваются биографические сведения о периоде жизни Георгий Валентинович до 1883…
Но ведь Плеханов не был абстрактным «просто» народником, - таковых в революционном движении 1870-х были считанные единицы (например, руководитель одесского филиала «Общества чайковцев» Феликс Волховский). Плеханов начинал свою революционную деятельность прежде всего как анархист, сторонник и продолжатель теорий М.А.Бакунина (при этом нелишним будет напомнить, что русские бакунисты чаще всего называли себя «бунтарями» либо «федералистами»). Об этих годах жизни нашего героя имеется не так много литературы, но можно указать на очень неплохую работу А.С.Бережанского «Г.В.Плеханов: от народничества к марксизму» (Воронеж, изд-во Воронежского университета, 1990), на которое я дальше и буду ссылаться.
Целых пять лет, с 1876 по 1880 гг. Плеханов входил в число ведущих бакунистов своего времени. Помимо множества свидетельств современников, об анархических взглядах имеются и его собственные признания, - например, такое: «В народнический период моего развития я, - как и все наши народники, - находился под сильным влиянием сочинений Бакунина, из которых я и вынес великое уважение к материалистическому объяснению истории» (кстати, заметьте: такое отношение появилось на основе изучения работ Бакунина, а не Маркса, с которым обычно прежде всего и связывается именно материалистическое понимание истории). Или, например, можно сослаться на редакторскую статью первого номера газеты «Черный передел», написанную Плехановым: «Все пути, которые предполагают не только сохранение государства, но и действие с его помощью, как бы ни казались они радикальными, как бы много не сулили они народу, будут ретроградны по своему существу» (цит. по: Бережанский, с. 72 и 128).
В декабре 1876 г. состоялась знаменитая демонстрация у Казанского собора в Петербурге, - тогда впервые в истории России было открыто поднято красное знамя (отметим, что европейские и российские анархисты долгое время имели общее с марксистами красное знамя, и лишь с 1920-х гг. его окончательно вытеснило черное и черно-красное полотнище). С речью к демонстрации обратился еще мало известный даже в революционных кругах Плеханов, бросивший толпе лозунг «Земли и воли». Через полтора года организация народников-бакунистов приняла этот лозунг в качестве своего названия; пока же Плеханов, перешедший на нелегальное положение, занялся пропагандой в народе. Он вел революционную, анархическую пропаганду среди донских казаков, саратовских крестьян, петербургских рабочих («Видя, как заинтересовало меня «рабочее дело», бунтари приняли меня в свой кружок, так что «занятия с рабочими» стали с тех пор моей революционной обязанностью». – Бережанский, с. 13). Осенью 1878, оказавшись едва ли не единственным из числа крупных деятелей «Земли и воли», избежавшим ареста, Плеханов надолго осел в Петербурге, не только воссоздав организацию и ее центральный кружок, но и наладив издание одноименной газеты.
(Кстати, любопытный штрих к портрету Плеханова, относящийся к этому времени подполья, делает его жена Розалия Марковна: «Под подушкой у Плеханова всегда был наготове револьвер и кастет, чтобы в случае внезапного появления в комнате полиции, не даться в ее руки без сопротивления» - стереотип поведения, характерный отнюдь не для будущего патриарха социал-демократа, а для большинства анархистов следующего поколения!)
Недостаток людей, способных регулярно участвовать в работе газеты, создал любопытную ситуацию: в редакции «Земли и воли» оказались только что принятые Л.Тихомиров, Д.Клеменц и Н.Морозов, фактически никогда не разделявшие программу «Земли и Воли» (Морозов: «Я чувствовал, что был в это время в окружающей среде почти одинок в идеологическом отношении»; Дейч о Клеменце: «За все время редактирования «Земли и воли» им не была написана не только ни одна статья, но даже ни одной строки в народническом духе»; Тихомиров: «Мы были чужие кружку, и хотя, входя, принимали его программу, но смотрели на это, как на формальность». – Бережанский, с. 66), - и Плеханов. Плеханов, который с честью выполнил свою задачу редактора и идеолога, вдвойне трудную в таком невразумительном коллективе. Можно назвать две объемных и серьезных работы Плеханова как анархического теоретика, развивавшего бакунинское учение применительно к условиям России конца Х1Х века: «Закон экономического развития общества и задачи социализма в России» (1879) и «Поземельная община и ее вероятное будущее» (1880), - а чуть позже Плеханов выступил также основным автором программы «Черного передела».
Революционная пропаганда в среде петербургского пролетариата в конце 1870-х держалась прежде всего на Плеханове (а также А.Михайлове). Землевольцы так вспоминали об этой стороне своей деятельности: «Мы старались развить классовое сознание рабочих, говорили о противоположности их интересов с интересами хозяев, разъясняли рабочим теорию прибавочной стоимости К.Маркса» (Р.Плеханова), кружки создавались «со специальной целью агитации среди петербургских рабочих, поддержания стачек, устройства отдельных мелких рабочих кружков в разных частях, образования частных кружковых касс и общего стачечного фонда и пр.» (С.Ширяев) (цит. по: Бережанский, с. 58-59). Результатом стало явное усиление стачечного движения в Петербурге с конца 1878 г. и появление самостоятельной организации «Северный союз русских рабочих».
В отличии от более ранних бакунистов рубежа 1860-1870-х, землевольцы, стремясь прежде всего к реализации конечных целей анархического движения (революция и создание федерации свободных общин и ассоциаций), первыми из русских социалистов начали выставлять и чисто политические лозунги и требования, - это касается также и Плеханова. Принято считать, что такие требования не имеют отношения к анархистам, но противоречие здесь кажущееся. Я позволю себе привести цитату из статьи известного историка 1920-1930-х гг. Б.П.Козьмина: «К правовому государству, как бы оно ни было демократичным, народники 70-х гг. относились принципиально отрицательно, признавая в то же время все блага за политической свободой самой по себе. Иначе говоря, они были не столько аполитиками, сколько антигосударственниками, и эта точка зрения господствовала в русском революционном движении безраздельно вплоть до «Народной воли». – Оценка совершенно верная, под этими словами готов и сегодня подписаться любой анархист (о чем и свидетельствую как таковой).
Последовавший в начале 1879 г. раскол внутри общества «Земля и воля», образование фракции «политиков», из которой вскоре возникла партия «Народная воля», - тема отдельного и глубокого разговора (может быть, для него еще и найдется время). Сейчас важно то, что Плеханов категорически не поддержал переход большинства своих товарищей по организации к тактике заговора с целью захвата власти, оставшись на прежних позициях анархической программы «Земли и воли». К сожалению, руководимый им «Черный передел» сразу оказался в тяжелейшей ситуации, практически в изоляции (в немалой степени по вине тех же народовольцев), и вскоре Плеханов и несколько других лидеров ЧП были вынуждены эмигрировать.
И вот только здесь, за границей, и происходит отход Георгия Валентиновича от анархизма: «По крайней мере о себе я могу с уверенностью сказать, что уже ко времени выхода второго номера «Черного передела», - т.е. летом того же 1880 г., я был уже едва ли не на половину социал-демократом»; об этом же вспоминает и его ближайший товарищ Л.Дейч: «Приблизительно с этого времени … начался у Плеханова поворот от бакунизма, анархизма и федерализма к государственности и централизму» (цит. по: Бережанский, с. 142 и 140).
Дальнейшая история жизни и деятельности Плеханова нашим читателям и посетителям известна гораздо лучше. Осенью 1883 была основана группа «Освобождение труда», впервые открыто в России вставшая на позиции революционного марксизма, полемика с народовольцами и позже с неонародниками продолжилась уже с этих позиций, Плеханов выступил автором многих теоретических работ по разнообразным вопросам, быстро завоевав репутацию одного из ведущих социал-демократических теоретиков европейского масштаба.
И вот в 1894 г. появляется брошюра «Анархизм и социализм»…
Только поймите меня правильно. Говоря о своем личном отношении к Плеханову, я как анархист «не держу на него обиду» за ренегатство. Вполне нормальным представляется и то, что марксистский теоретик решил выступить с критикой анархизма, пусть даже когда-то он и сам разделял его «заблуждения». В конце концов, с живущим в Днепропетровске бывшим активным анархистом О.Д., в 1994 г. перешедшим в лагерь троцкизма, у меня сохранились весьма дружеские отношения, которым не мешают даже постоянные дискуссии между нами, в т.ч. и печатные. Дело совсем в другом…
Нужно сказать, что выход работы «Анархизм и социализм» именно в 1894 г. представляется не совсем понятным. Со времени исчезновения анархического движения в России прошло уже больше 10 лет, и до его возрождения оставалось почти столько же. В эмиграции жили П.Кропоткин и В.Черкезов, сосредоточившиеся исключительно на участии в деятельности анархистов Англии, Франции, Швейцарии. Армянско-болгарская группа А.Атабекяна «Анархическая библиотека» в 1892-1894 пыталась издавать на русском языке классику Бакунина и Кропоткина, но, не встретив никакого интереса среди молодых российских эмигрантов, распалась. Причина публикации, видимо, лежат в ситуации на общеевропейской социалистической сцене: в первой половине 1890-х гг. в Западной Европе появилось движение нового поколения анархистов – синдикализм. После увлечения индивидуалистическими теориями 80-х, анархизм обратился к рабочему движению и начал быстро набирать силы в среде организованного рабочего класса, угрожая прежнему монопольному положению социал-демократии. Текущий момент требовал от марксистских теоретиков отреагировать попыткой идейного разгрома конкурентов…
Итак, Плеханов, «Анархизм и социализм». Признаться, я всегда с интересом знакомился с критикой анархизма со стороны государственников. Тем большее разочарование вызвала именно эта работа. Все ее содержание сводится к двум положениям: 1. Политическая свобода – это очень хорошо, а анархисты (глупцы!) этого не понимают; 2. Все анархисты – чрезвычайно малоприятные субъекты. Точка.
О том, что политическая свобода и демократический строй в принципе лучше, чем авторитаризм или диктатура, анархисты знали и без Плеханова, и до Плеханова, и после Плеханова. Георгий Валентинович приписал своим оппонентам отсутствовавшие у них взгляды, изложил эти (отсутствующие) взгляды самым примитивным образом, после чего элегантно уложил противника на обе лопатки. На этом подмена понятий не заканчивалась: рассказывая об общественном идеале якобы анархизма, Плеханов называл таковым «мелкую собственность и раздробленное мелкое производство»: «Мелкая частная собственность должна служить основой социальной организации»; мимоходом касаясь истории учения, Плеханов указывает на малоизвестного и далеко не самого авторитетного немецкого философа М.Штирнера как на «отца анархии», - прекрасно зная, что большинство анархистов даже не считают своим единомышленником этого проповедника крайнего индивидуализма и духовного предшественника Ф.Ницше.
Но и такие нечестные приемы полемики не являются чем-то специфически плехановским. Дело, конечно, не в них.
«Беспристрастному человеку очень трудно сказать, где кончается анархист и начинается бандит».
Это лейтмотив всей работы Плеханова об анархизме. Это главный упрек и главная претензия рафинированного марксистского теоретика в указанной работе. Это характеристика анархистов, которая постоянно повторяется автором, не утруждающим себя хоть какими-нибудь доказательствами. Так сказал Плеханов – и этого должно быть достаточно; для особенно недоверчивых снисходительно объясняется: «Проблему эту тем труднее решить, что есть немало людей, которые в одно и то же время являются и «бандитами» и «анархистами».
Я прошу вспомнить первую половину этого материала, ту, в которой говорится о молодости нашего героя. Выдавая анархистам такие ни на чем не основанные, ничем не подкрепленные характеристики, Плеханов говорит в том числе и о себе самом периода 1876-1880 гг. Ради политической конъюнктуры он мажет черной краской самого себя.
Да если бы только себя!...
Еще раз: «В народнический период моего развития я, - как и все наши народники, - находился под сильным влиянием сочинений Бакунина». Как и все народники! Георгию Валентиновичу было прекрасно известно, что подавляющее большинство его товарищей 70-х годов являлись анархистами. Многих из них к моменту выхода брошюры (1894 г.) уже не было в живых, кто-то находился в ссылке или все еще на каторге, большинство остальных оказались в лагере социал-демократов или социалистов-революционеров. И ВСЕХ ИХ ПЛЕХАНОВ ОБЛИЛ ГРЯЗЬЮ, НАДРУГАЛСЯ НАД ПАМЯТЬЮ МЕРТВЫХ И ЮНОСТЬЮ ЖИВЫХ. Извратил их цели и убеждения, их мораль и принципы. Надругался не только и не столько над анархистами 1894 года, - с ними он был не знаком, поскольку держался далеко в стороне от этой среды уже 10 лет. Надругался – над своими старыми друзьями и товарищами.
Надругался ради какой-то сиюминутной политической выгоды…
Кропоткин и Степняк-Кравчинский, Александр Михайлов и Аптекман, Халтурин и Обнорский, Засулич и Ковальская, - я назвал лишь несколько человек, лично известных Плеханову, и что за личность каждый из них! Поколение революционеров 1870-х гг., тех, кого называют народниками, дало истории множество замечательных имен. Даже неловко повторять то, что известно всем: большинство их были чистейшими идеалистами, людьми высочайших моральных качеств. Во всяком случае, весьма далекими от той карикатуры, что изобразил Плеханов.
С годами мнение Плеханова не изменилось. Во время революции 1905-1907 гг. он снова обратился к теме анархизма, таким вот образом: «Во имя революции анархисты служат делу реакции; во имя нравственности они одобряют самые безнравственные действия; во имя индивидуальной свободы они попирают ногами все права своих ближних». Очевидно, теперь речь шла о современных статье русских анархистах, - снова полностью бездоказательно, - но выведенную Плехановым формулу «анархист = бандит» с тех пор тиражировали и тиражируют правители и обыватели применительно к анархистам вообще, к любым анархистам все времен и народов.
И как же относится к этому человку?...
Итак, Плеханов. Говоря о нем в период до 1883 года, года основания российской социал-демократии, энциклопедии и справочники называют его «народником», кратко указывая на руководящую роль в организациях «Земля и воля» и «Черный передел». Как правило, этими указаниями и ограничиваются биографические сведения о периоде жизни Георгий Валентинович до 1883…
Но ведь Плеханов не был абстрактным «просто» народником, - таковых в революционном движении 1870-х были считанные единицы (например, руководитель одесского филиала «Общества чайковцев» Феликс Волховский). Плеханов начинал свою революционную деятельность прежде всего как анархист, сторонник и продолжатель теорий М.А.Бакунина (при этом нелишним будет напомнить, что русские бакунисты чаще всего называли себя «бунтарями» либо «федералистами»). Об этих годах жизни нашего героя имеется не так много литературы, но можно указать на очень неплохую работу А.С.Бережанского «Г.В.Плеханов: от народничества к марксизму» (Воронеж, изд-во Воронежского университета, 1990), на которое я дальше и буду ссылаться.
Целых пять лет, с 1876 по 1880 гг. Плеханов входил в число ведущих бакунистов своего времени. Помимо множества свидетельств современников, об анархических взглядах имеются и его собственные признания, - например, такое: «В народнический период моего развития я, - как и все наши народники, - находился под сильным влиянием сочинений Бакунина, из которых я и вынес великое уважение к материалистическому объяснению истории» (кстати, заметьте: такое отношение появилось на основе изучения работ Бакунина, а не Маркса, с которым обычно прежде всего и связывается именно материалистическое понимание истории). Или, например, можно сослаться на редакторскую статью первого номера газеты «Черный передел», написанную Плехановым: «Все пути, которые предполагают не только сохранение государства, но и действие с его помощью, как бы ни казались они радикальными, как бы много не сулили они народу, будут ретроградны по своему существу» (цит. по: Бережанский, с. 72 и 128).
В декабре 1876 г. состоялась знаменитая демонстрация у Казанского собора в Петербурге, - тогда впервые в истории России было открыто поднято красное знамя (отметим, что европейские и российские анархисты долгое время имели общее с марксистами красное знамя, и лишь с 1920-х гг. его окончательно вытеснило черное и черно-красное полотнище). С речью к демонстрации обратился еще мало известный даже в революционных кругах Плеханов, бросивший толпе лозунг «Земли и воли». Через полтора года организация народников-бакунистов приняла этот лозунг в качестве своего названия; пока же Плеханов, перешедший на нелегальное положение, занялся пропагандой в народе. Он вел революционную, анархическую пропаганду среди донских казаков, саратовских крестьян, петербургских рабочих («Видя, как заинтересовало меня «рабочее дело», бунтари приняли меня в свой кружок, так что «занятия с рабочими» стали с тех пор моей революционной обязанностью». – Бережанский, с. 13). Осенью 1878, оказавшись едва ли не единственным из числа крупных деятелей «Земли и воли», избежавшим ареста, Плеханов надолго осел в Петербурге, не только воссоздав организацию и ее центральный кружок, но и наладив издание одноименной газеты.
(Кстати, любопытный штрих к портрету Плеханова, относящийся к этому времени подполья, делает его жена Розалия Марковна: «Под подушкой у Плеханова всегда был наготове револьвер и кастет, чтобы в случае внезапного появления в комнате полиции, не даться в ее руки без сопротивления» - стереотип поведения, характерный отнюдь не для будущего патриарха социал-демократа, а для большинства анархистов следующего поколения!)
Недостаток людей, способных регулярно участвовать в работе газеты, создал любопытную ситуацию: в редакции «Земли и воли» оказались только что принятые Л.Тихомиров, Д.Клеменц и Н.Морозов, фактически никогда не разделявшие программу «Земли и Воли» (Морозов: «Я чувствовал, что был в это время в окружающей среде почти одинок в идеологическом отношении»; Дейч о Клеменце: «За все время редактирования «Земли и воли» им не была написана не только ни одна статья, но даже ни одной строки в народническом духе»; Тихомиров: «Мы были чужие кружку, и хотя, входя, принимали его программу, но смотрели на это, как на формальность». – Бережанский, с. 66), - и Плеханов. Плеханов, который с честью выполнил свою задачу редактора и идеолога, вдвойне трудную в таком невразумительном коллективе. Можно назвать две объемных и серьезных работы Плеханова как анархического теоретика, развивавшего бакунинское учение применительно к условиям России конца Х1Х века: «Закон экономического развития общества и задачи социализма в России» (1879) и «Поземельная община и ее вероятное будущее» (1880), - а чуть позже Плеханов выступил также основным автором программы «Черного передела».
Революционная пропаганда в среде петербургского пролетариата в конце 1870-х держалась прежде всего на Плеханове (а также А.Михайлове). Землевольцы так вспоминали об этой стороне своей деятельности: «Мы старались развить классовое сознание рабочих, говорили о противоположности их интересов с интересами хозяев, разъясняли рабочим теорию прибавочной стоимости К.Маркса» (Р.Плеханова), кружки создавались «со специальной целью агитации среди петербургских рабочих, поддержания стачек, устройства отдельных мелких рабочих кружков в разных частях, образования частных кружковых касс и общего стачечного фонда и пр.» (С.Ширяев) (цит. по: Бережанский, с. 58-59). Результатом стало явное усиление стачечного движения в Петербурге с конца 1878 г. и появление самостоятельной организации «Северный союз русских рабочих».
В отличии от более ранних бакунистов рубежа 1860-1870-х, землевольцы, стремясь прежде всего к реализации конечных целей анархического движения (революция и создание федерации свободных общин и ассоциаций), первыми из русских социалистов начали выставлять и чисто политические лозунги и требования, - это касается также и Плеханова. Принято считать, что такие требования не имеют отношения к анархистам, но противоречие здесь кажущееся. Я позволю себе привести цитату из статьи известного историка 1920-1930-х гг. Б.П.Козьмина: «К правовому государству, как бы оно ни было демократичным, народники 70-х гг. относились принципиально отрицательно, признавая в то же время все блага за политической свободой самой по себе. Иначе говоря, они были не столько аполитиками, сколько антигосударственниками, и эта точка зрения господствовала в русском революционном движении безраздельно вплоть до «Народной воли». – Оценка совершенно верная, под этими словами готов и сегодня подписаться любой анархист (о чем и свидетельствую как таковой).
Последовавший в начале 1879 г. раскол внутри общества «Земля и воля», образование фракции «политиков», из которой вскоре возникла партия «Народная воля», - тема отдельного и глубокого разговора (может быть, для него еще и найдется время). Сейчас важно то, что Плеханов категорически не поддержал переход большинства своих товарищей по организации к тактике заговора с целью захвата власти, оставшись на прежних позициях анархической программы «Земли и воли». К сожалению, руководимый им «Черный передел» сразу оказался в тяжелейшей ситуации, практически в изоляции (в немалой степени по вине тех же народовольцев), и вскоре Плеханов и несколько других лидеров ЧП были вынуждены эмигрировать.
И вот только здесь, за границей, и происходит отход Георгия Валентиновича от анархизма: «По крайней мере о себе я могу с уверенностью сказать, что уже ко времени выхода второго номера «Черного передела», - т.е. летом того же 1880 г., я был уже едва ли не на половину социал-демократом»; об этом же вспоминает и его ближайший товарищ Л.Дейч: «Приблизительно с этого времени … начался у Плеханова поворот от бакунизма, анархизма и федерализма к государственности и централизму» (цит. по: Бережанский, с. 142 и 140).
Дальнейшая история жизни и деятельности Плеханова нашим читателям и посетителям известна гораздо лучше. Осенью 1883 была основана группа «Освобождение труда», впервые открыто в России вставшая на позиции революционного марксизма, полемика с народовольцами и позже с неонародниками продолжилась уже с этих позиций, Плеханов выступил автором многих теоретических работ по разнообразным вопросам, быстро завоевав репутацию одного из ведущих социал-демократических теоретиков европейского масштаба.
И вот в 1894 г. появляется брошюра «Анархизм и социализм»…
Только поймите меня правильно. Говоря о своем личном отношении к Плеханову, я как анархист «не держу на него обиду» за ренегатство. Вполне нормальным представляется и то, что марксистский теоретик решил выступить с критикой анархизма, пусть даже когда-то он и сам разделял его «заблуждения». В конце концов, с живущим в Днепропетровске бывшим активным анархистом О.Д., в 1994 г. перешедшим в лагерь троцкизма, у меня сохранились весьма дружеские отношения, которым не мешают даже постоянные дискуссии между нами, в т.ч. и печатные. Дело совсем в другом…
Нужно сказать, что выход работы «Анархизм и социализм» именно в 1894 г. представляется не совсем понятным. Со времени исчезновения анархического движения в России прошло уже больше 10 лет, и до его возрождения оставалось почти столько же. В эмиграции жили П.Кропоткин и В.Черкезов, сосредоточившиеся исключительно на участии в деятельности анархистов Англии, Франции, Швейцарии. Армянско-болгарская группа А.Атабекяна «Анархическая библиотека» в 1892-1894 пыталась издавать на русском языке классику Бакунина и Кропоткина, но, не встретив никакого интереса среди молодых российских эмигрантов, распалась. Причина публикации, видимо, лежат в ситуации на общеевропейской социалистической сцене: в первой половине 1890-х гг. в Западной Европе появилось движение нового поколения анархистов – синдикализм. После увлечения индивидуалистическими теориями 80-х, анархизм обратился к рабочему движению и начал быстро набирать силы в среде организованного рабочего класса, угрожая прежнему монопольному положению социал-демократии. Текущий момент требовал от марксистских теоретиков отреагировать попыткой идейного разгрома конкурентов…
Итак, Плеханов, «Анархизм и социализм». Признаться, я всегда с интересом знакомился с критикой анархизма со стороны государственников. Тем большее разочарование вызвала именно эта работа. Все ее содержание сводится к двум положениям: 1. Политическая свобода – это очень хорошо, а анархисты (глупцы!) этого не понимают; 2. Все анархисты – чрезвычайно малоприятные субъекты. Точка.
О том, что политическая свобода и демократический строй в принципе лучше, чем авторитаризм или диктатура, анархисты знали и без Плеханова, и до Плеханова, и после Плеханова. Георгий Валентинович приписал своим оппонентам отсутствовавшие у них взгляды, изложил эти (отсутствующие) взгляды самым примитивным образом, после чего элегантно уложил противника на обе лопатки. На этом подмена понятий не заканчивалась: рассказывая об общественном идеале якобы анархизма, Плеханов называл таковым «мелкую собственность и раздробленное мелкое производство»: «Мелкая частная собственность должна служить основой социальной организации»; мимоходом касаясь истории учения, Плеханов указывает на малоизвестного и далеко не самого авторитетного немецкого философа М.Штирнера как на «отца анархии», - прекрасно зная, что большинство анархистов даже не считают своим единомышленником этого проповедника крайнего индивидуализма и духовного предшественника Ф.Ницше.
Но и такие нечестные приемы полемики не являются чем-то специфически плехановским. Дело, конечно, не в них.
«Беспристрастному человеку очень трудно сказать, где кончается анархист и начинается бандит».
Это лейтмотив всей работы Плеханова об анархизме. Это главный упрек и главная претензия рафинированного марксистского теоретика в указанной работе. Это характеристика анархистов, которая постоянно повторяется автором, не утруждающим себя хоть какими-нибудь доказательствами. Так сказал Плеханов – и этого должно быть достаточно; для особенно недоверчивых снисходительно объясняется: «Проблему эту тем труднее решить, что есть немало людей, которые в одно и то же время являются и «бандитами» и «анархистами».
Я прошу вспомнить первую половину этого материала, ту, в которой говорится о молодости нашего героя. Выдавая анархистам такие ни на чем не основанные, ничем не подкрепленные характеристики, Плеханов говорит в том числе и о себе самом периода 1876-1880 гг. Ради политической конъюнктуры он мажет черной краской самого себя.
Да если бы только себя!...
Еще раз: «В народнический период моего развития я, - как и все наши народники, - находился под сильным влиянием сочинений Бакунина». Как и все народники! Георгию Валентиновичу было прекрасно известно, что подавляющее большинство его товарищей 70-х годов являлись анархистами. Многих из них к моменту выхода брошюры (1894 г.) уже не было в живых, кто-то находился в ссылке или все еще на каторге, большинство остальных оказались в лагере социал-демократов или социалистов-революционеров. И ВСЕХ ИХ ПЛЕХАНОВ ОБЛИЛ ГРЯЗЬЮ, НАДРУГАЛСЯ НАД ПАМЯТЬЮ МЕРТВЫХ И ЮНОСТЬЮ ЖИВЫХ. Извратил их цели и убеждения, их мораль и принципы. Надругался не только и не столько над анархистами 1894 года, - с ними он был не знаком, поскольку держался далеко в стороне от этой среды уже 10 лет. Надругался – над своими старыми друзьями и товарищами.
Надругался ради какой-то сиюминутной политической выгоды…
Кропоткин и Степняк-Кравчинский, Александр Михайлов и Аптекман, Халтурин и Обнорский, Засулич и Ковальская, - я назвал лишь несколько человек, лично известных Плеханову, и что за личность каждый из них! Поколение революционеров 1870-х гг., тех, кого называют народниками, дало истории множество замечательных имен. Даже неловко повторять то, что известно всем: большинство их были чистейшими идеалистами, людьми высочайших моральных качеств. Во всяком случае, весьма далекими от той карикатуры, что изобразил Плеханов.
С годами мнение Плеханова не изменилось. Во время революции 1905-1907 гг. он снова обратился к теме анархизма, таким вот образом: «Во имя революции анархисты служат делу реакции; во имя нравственности они одобряют самые безнравственные действия; во имя индивидуальной свободы они попирают ногами все права своих ближних». Очевидно, теперь речь шла о современных статье русских анархистах, - снова полностью бездоказательно, - но выведенную Плехановым формулу «анархист = бандит» с тех пор тиражировали и тиражируют правители и обыватели применительно к анархистам вообще, к любым анархистам все времен и народов.
И как же относится к этому человку?...