Trinity
26-04-2010 01:39:51
Гольбах П. Священная зараза
ГЛАВА 14.
О ВЛИЯНИИ РЕЛИГИИ НА СЧАСТЬЕ ИНДИВИДУУМА: ОНА ДЕЛАЕТ ЧЕЛОВЕКА КРАЙНЕ НЕСЧАСТНЫМ
Мы рассмотрели общее действие религии на политику и мораль; нам остается еще проследить, как действует она на личности, особенно подверженные ее влиянию, или на тех, кто чванится особенной привязанностью к ней. Посмотрим, являются ли в каждом обществе самые религиозные люди вместе с тем самыми счастливыми. Посмотрим, пользуются ли люди, которым больше всего покровительствует небо, которые наиболее достойны любви всевышнего, какими-либо преимуществами в отличие от других.
Все религии мира поклонялись некоему страшному и злому божеству.
Страх породил богов и их культы, они родились в лоне несчастий. В дальнейшем страх укреплял господство богов; несчастья бросали к подножью алтарей людей, отошедших было от бога под влиянием благополучия. Эпидемия, голод, землетрясения, неудачная война всегда возвращали народ в лоно религии. Болезнь, неудачи, меланхолия часто обращали к религии даже тех, кто, казалось, навсегда освободился от нее.
Отсюда понятно, почему религия обычно не по сердцу веселым людям. Она пробуждает в умах тяжелые представления, она всегда носит зловещий и мрачный характер. Религия не имеет власти над теми, кто предается разгулу и удовольствиям, к ней глухи те, кто повинуется своим пылким страстям и укоренившимся привычкам. Глубокое впечатление она производит только на недовольных и несчастных меланхоликов, которых печаль делает восприимчивыми к ее наставлениям; она действует на людей слабых и трусливых, всегда готовых трястись от страха и не успокаиваемых разумом; на экзальтированных людей с горячечным воображением и, наконец, на невежд, ум которых не поддается логике — непривычка к самостоятельному мышлению делает их восприимчивыми ко всякому внушаемому им вздору. Жертвами религии могут стать также многие умные люди, но можно наверняка сказать, что им изменила их логика, по крайней мере в этом. Удивительное дело: многие люди, во всех других отношениях весьма рассудительные, очень плохо рассуждают или, вернее, совсем перестают рассуждать, лишь только дело касается религии. Обычно они даже отказываются выслушивать доводы, с которыми обращаются к ним. Однако это объясняется воспитанием, привычкой, предрассудками. Как можно требовать, чтобы люди, которых с детства уверяли, что религия выше разума и не подлежит его компетенции, что преступно сомневаться в ней и отдавать ее на суд разума, якобы развращенного, как можно требовать от «их, чтобы они руководствовались разумом в вопросе о религии! Тот богослов, который сделал у нас христианство разумным, вынужден был изменить его природу. Безумие и разум не совместимы.
В основе всякого суеверия лежит страх. Поэтому мы должны находить симптомы страха у всех, пораженных этой опасной эпидемией. Страх рисует их воображению кошмарные призраки, всюду преследующие их и отравляющие им всякое удовольствие. Эти люди изводят себя, грызут себя за безобиднейшие поступки, которые религия объявляет непростительными преступлениями. Суеверных людей можно сравнить с ипохондриками, которых вечно тревожат их воображаемые болезни, которые все время беспокоятся о своем здоровьи, хотя им ничто не угрожает, повсюду видят опасность, на каждом шагу боятся встретить смерть и в конце концов действительно заболевают от волнения, меланхолии и принятых лекарств.
Суеверный человек оставался верен себе во все времена. Менялись боги и культы, но он всегда одинаково дрожал от страха, всегда придумывал для себя новые мучения, изо всех сил старался сделать себя несчастным, чтобы угодить невидимым силам. «Кто боится богов, — говорит Плутарх, — тот боится всего, он боится земли, моря, воздуха, неба, мрака и света, шума и тишины, шов и т. д. Рабы забывают во сне о своем жестоком хозяине; сон облегчает в тюрьме печаль и тоску закованных в цепи узников; самые глубокие раны, самые злокачественные язвы, изъедающие наше тело, дают некоторую передышку во сне... Но суеверие никогда не дает передышки своим жертвам. Только оно одно не заключает перемирия со сном. Оно не дает душе ни минуты покоя, не позволяет ей забыть мрачные представления о своем боге.
Мало того. Во сне суеверный человек попадает в ад, в обиталище осужденных душ; он видит ужасные сновидения, чудовищные призраки, фурий и демонов, которые мучают его изнеможенную душу. Таким образом, сам сон не дает покоя суеверным людям; у них даже нет мужества посмеяться над своим кошмарным сном, когда они проснулись... Смерть, — продолжает Плутарх, — полагает конец жизни всех людей, но не полагает конца суеверию. Последнее распространяет свою власть даже по ту сторону смерти. Страхи его переживают человека, так как суеверие связывает смерть с представлением о вечных загробных муках... Суеверные люди боятся богов, но тем не менее обращаются к ним, льстят им и обвиняют их, молятся им и оскорбляют их... Отсюда ясно, что они ненавидят богов; они не могут питать других чувств к богам, так как знают, что обязаны им своими несчастьями в прошлом, и ожидают от них и в будущем только несчастий». См. Плутарх «О суеверии».
Греки называли суеверие dedsodafimonia, или боязнью злых духов. Когда люди счастливы, они не предаются суеверию, их располагает к суеверию несчастье. Квинт Курций подчеркивает, что после разгрома Дария Александр не обращался больше за советом к гадателям, но, когда восстали бактряне, а скифы вторглись в его владения, Александр, прикованный болезнью к постели, велел Аристандру принести жертвы богам (Квинт Курций, кн. VII). Спартанский царь Клеомен стал крайне суеверным во время своей долгой болезни, между тем как в продолжение всей своей жизни пренебрегал религией. Кто-то выразил ему свое удивление по этому поводу. Чему здесь удивляться, — ответил ему Клеомен:— я уже не тот, что был, а поэтому и взгляды у меня Другие. См. Эразм, Apothegmata.
Ничего не прибавишь к этим ярким штрихам, которыми один из величайших писателей древности изобразил нам суеверного человека. Мы узнаем в них и суеверных людей нашего времени, все те несчастные жертвы экзальтации, невежества и страха, которые под влиянием религии становятся врагами самим себе.
Раз на небесах живут злые боги, владычествующие над миром, раз судьба человека в их руках, в этом и загробном мире, человек объят суеверным страхом. Верующий беспрестанно во власти этих представлений; он суеверно разбирается во всем своем доведении и сам напускает на себя страхи, его мучают беспричинные угрызения совести, самые естественные и невинные поступки превращаются в его затуманенных глазах в преступления, воображение рисует ему вечное пламя ада, уготованное для искупления этих великих грехов.
ГЛАВА 14.
О ВЛИЯНИИ РЕЛИГИИ НА СЧАСТЬЕ ИНДИВИДУУМА: ОНА ДЕЛАЕТ ЧЕЛОВЕКА КРАЙНЕ НЕСЧАСТНЫМ
Мы рассмотрели общее действие религии на политику и мораль; нам остается еще проследить, как действует она на личности, особенно подверженные ее влиянию, или на тех, кто чванится особенной привязанностью к ней. Посмотрим, являются ли в каждом обществе самые религиозные люди вместе с тем самыми счастливыми. Посмотрим, пользуются ли люди, которым больше всего покровительствует небо, которые наиболее достойны любви всевышнего, какими-либо преимуществами в отличие от других.
Все религии мира поклонялись некоему страшному и злому божеству.
Страх породил богов и их культы, они родились в лоне несчастий. В дальнейшем страх укреплял господство богов; несчастья бросали к подножью алтарей людей, отошедших было от бога под влиянием благополучия. Эпидемия, голод, землетрясения, неудачная война всегда возвращали народ в лоно религии. Болезнь, неудачи, меланхолия часто обращали к религии даже тех, кто, казалось, навсегда освободился от нее.
Отсюда понятно, почему религия обычно не по сердцу веселым людям. Она пробуждает в умах тяжелые представления, она всегда носит зловещий и мрачный характер. Религия не имеет власти над теми, кто предается разгулу и удовольствиям, к ней глухи те, кто повинуется своим пылким страстям и укоренившимся привычкам. Глубокое впечатление она производит только на недовольных и несчастных меланхоликов, которых печаль делает восприимчивыми к ее наставлениям; она действует на людей слабых и трусливых, всегда готовых трястись от страха и не успокаиваемых разумом; на экзальтированных людей с горячечным воображением и, наконец, на невежд, ум которых не поддается логике — непривычка к самостоятельному мышлению делает их восприимчивыми ко всякому внушаемому им вздору. Жертвами религии могут стать также многие умные люди, но можно наверняка сказать, что им изменила их логика, по крайней мере в этом. Удивительное дело: многие люди, во всех других отношениях весьма рассудительные, очень плохо рассуждают или, вернее, совсем перестают рассуждать, лишь только дело касается религии. Обычно они даже отказываются выслушивать доводы, с которыми обращаются к ним. Однако это объясняется воспитанием, привычкой, предрассудками. Как можно требовать, чтобы люди, которых с детства уверяли, что религия выше разума и не подлежит его компетенции, что преступно сомневаться в ней и отдавать ее на суд разума, якобы развращенного, как можно требовать от «их, чтобы они руководствовались разумом в вопросе о религии! Тот богослов, который сделал у нас христианство разумным, вынужден был изменить его природу. Безумие и разум не совместимы.
В основе всякого суеверия лежит страх. Поэтому мы должны находить симптомы страха у всех, пораженных этой опасной эпидемией. Страх рисует их воображению кошмарные призраки, всюду преследующие их и отравляющие им всякое удовольствие. Эти люди изводят себя, грызут себя за безобиднейшие поступки, которые религия объявляет непростительными преступлениями. Суеверных людей можно сравнить с ипохондриками, которых вечно тревожат их воображаемые болезни, которые все время беспокоятся о своем здоровьи, хотя им ничто не угрожает, повсюду видят опасность, на каждом шагу боятся встретить смерть и в конце концов действительно заболевают от волнения, меланхолии и принятых лекарств.
Суеверный человек оставался верен себе во все времена. Менялись боги и культы, но он всегда одинаково дрожал от страха, всегда придумывал для себя новые мучения, изо всех сил старался сделать себя несчастным, чтобы угодить невидимым силам. «Кто боится богов, — говорит Плутарх, — тот боится всего, он боится земли, моря, воздуха, неба, мрака и света, шума и тишины, шов и т. д. Рабы забывают во сне о своем жестоком хозяине; сон облегчает в тюрьме печаль и тоску закованных в цепи узников; самые глубокие раны, самые злокачественные язвы, изъедающие наше тело, дают некоторую передышку во сне... Но суеверие никогда не дает передышки своим жертвам. Только оно одно не заключает перемирия со сном. Оно не дает душе ни минуты покоя, не позволяет ей забыть мрачные представления о своем боге.
Мало того. Во сне суеверный человек попадает в ад, в обиталище осужденных душ; он видит ужасные сновидения, чудовищные призраки, фурий и демонов, которые мучают его изнеможенную душу. Таким образом, сам сон не дает покоя суеверным людям; у них даже нет мужества посмеяться над своим кошмарным сном, когда они проснулись... Смерть, — продолжает Плутарх, — полагает конец жизни всех людей, но не полагает конца суеверию. Последнее распространяет свою власть даже по ту сторону смерти. Страхи его переживают человека, так как суеверие связывает смерть с представлением о вечных загробных муках... Суеверные люди боятся богов, но тем не менее обращаются к ним, льстят им и обвиняют их, молятся им и оскорбляют их... Отсюда ясно, что они ненавидят богов; они не могут питать других чувств к богам, так как знают, что обязаны им своими несчастьями в прошлом, и ожидают от них и в будущем только несчастий». См. Плутарх «О суеверии».
Греки называли суеверие dedsodafimonia, или боязнью злых духов. Когда люди счастливы, они не предаются суеверию, их располагает к суеверию несчастье. Квинт Курций подчеркивает, что после разгрома Дария Александр не обращался больше за советом к гадателям, но, когда восстали бактряне, а скифы вторглись в его владения, Александр, прикованный болезнью к постели, велел Аристандру принести жертвы богам (Квинт Курций, кн. VII). Спартанский царь Клеомен стал крайне суеверным во время своей долгой болезни, между тем как в продолжение всей своей жизни пренебрегал религией. Кто-то выразил ему свое удивление по этому поводу. Чему здесь удивляться, — ответил ему Клеомен:— я уже не тот, что был, а поэтому и взгляды у меня Другие. См. Эразм, Apothegmata.
Ничего не прибавишь к этим ярким штрихам, которыми один из величайших писателей древности изобразил нам суеверного человека. Мы узнаем в них и суеверных людей нашего времени, все те несчастные жертвы экзальтации, невежества и страха, которые под влиянием религии становятся врагами самим себе.
Раз на небесах живут злые боги, владычествующие над миром, раз судьба человека в их руках, в этом и загробном мире, человек объят суеверным страхом. Верующий беспрестанно во власти этих представлений; он суеверно разбирается во всем своем доведении и сам напускает на себя страхи, его мучают беспричинные угрызения совести, самые естественные и невинные поступки превращаются в его затуманенных глазах в преступления, воображение рисует ему вечное пламя ада, уготованное для искупления этих великих грехов.