Strelok
15-10-2013 13:23:28
Исследователь РПЦ Николай Митрохин в интервью сайту PublicPost.ru рассказал, почему церкви хорошо жилось при Ельцине, что она позаимствовала у Муссолини, почему ополчилась на геев и с каких пор "русский" означает "православный".
— Государственная дума только что приняла поправки в Уголовный кодекс, защищающие чувства верующих — никто не скрывает, что речь идет прежде всего о православных. За оскорбление этих чувств теперь можно получить до трех лет колонии. Лет десять назад дела РПЦ касались по большей части верующих, а сейчас она — везде. Как это получилось?
Главная причина в следующем: российская власть не ощущает ни твердой общественной поддержки, ни поддержки со стороны институтов. После "оранжевой революции" в 2004 году на Украине в России государство стало существенно энергичнее поддерживать институты, которые однозначно демонстрировали свою лояльность и готовность к защите режима. И оказалось, что таких институтов на самом деле довольно мало.
Государство попыталось создать псевдоинституты вроде Общественной палаты, молодежных движений. В остальном государство могло рассчитывать только на всякие пенсионерские и воинские союзы, спортсменов, которые всегда демонстрируют лояльность власти в обмен на решение своих проблем, и на церковь, которая, во-первых, всегда заявляла о своей лояльности и поддержке государственнических идей, а во-вторых, пыталась внушить государству, что она — общероссийская организация, которая имеет влияние на 80 процентов населения страны.
— А она имеет это влияние?
На 80 процентов населения страны она влияния не имеет. В ходе социологических исследований порядка 60-80 процентов опрошенных заявляют о том, что они православные. Цифры эти очень неточные — например, по данным "Левада-центра", в пиковом 2009 году православными в течение года себя называли и 67%, и 80% респондентов, а двумя годами раньше — 56%. С точки зрения социологов религии, это мало о чем говорит: это не значит, что люди ходят в церковь, слушают патриарха, и уж совершенно не гарантирует, что они будут голосовать так, как скажет патриарх. Власть понимает, конечно, что ее надувают, но работать-то не с кем, искренней поддержки очень мало.
— Получается, что государство буквально попросило церковь усилиться?
Я бы сказал, что здесь встречное движение. С одной стороны, церковь хочет господдержки. Есть идея, что государство должно выделить специальный телеканал для церкви. Разумеется, при этом не проговаривалось, но подразумевалось, что оно же должно его финансово поддержать. Еще в начале 2000-х годов будущим патриархом Кириллом были сформулированы идеи, что государство должно собирать общецерковный налог, что надо ввести "Закон божий", "Основы православной культуры" распространить на всех школьников, надо согласовывать с церковью программы по биологии и естественным наукам. У государства, соответственно, есть свои пожелания к церкви, которые состоят в том, чтобы церковь всегда и везде выражала поддержку и агитировала за Путина, а не против.
— А чего хочет сама церковь? Ей влияние и деньги нужны для чего?
Там много различных задач. Например, внедрение "Основ православной культуры" в школах нужно для того, чтобы привлечь в церковь новое поколение верующих. Детей всегда стараются воспитать в нужном кому-нибудь духе.
— О каком именно прихожанине мечтает РПЦ? Консервативном?
Это с какой стороны посмотреть. В последние восемь лет инициатива в церкви перешла в руки "прогрессистов". Предпосылки этого начали складываться еще до прихода Кирилла. Дело в том, что в церкви примерно в середине 2000-х годов принципиально сменился состав верующих. С одной стороны, умерли те бабки, которые составляли консервативное большинство внутри церкви в 1990-е годы, и сейчас колоссальная проблема церкви — пустота сельских приходов. Раньше сельские приходы были основными, их было не только много, но и основной состав верующих был на них. В течение 2000-х численность верующих на сельских приходах годов сократилась в 4-5 раз.
— Это данные церкви?
Нет, официально такие сведения церковью не оглашались. Это данные полевых исследований, и это видно, например, из интервью со священниками, которые печатаются в православных газетах.
Священники описывают ситуацию на своих приходах примерно так: у нас еще в конце 1990-х годов ходило на службы 50-70 человек, а сейчас от них осталось 5-10. Зато произошло увеличение количества верующих в городах. Оно не очень сильное, но рост есть. И главное, состав верующих в городах тоже сменился. В 90-е годы это были те же сельские бабки, которые перебрались в 1950-1970-е годы в города, а сейчас это в основном женщины после 45-ти со средним техническим образованием. Условно говоря, бухгалтерши, продавщицы. Это повысило средний интеллектуальный запрос, потому что бабкам вообще ничего не надо было, а этим уже нужен какой-то разговор.
Одновременно произошла смена священников внутри церкви. Раньше большинством, особенно на административных позициях, были консервативные священники, рукоположенные еще в советское время, которые предпочитали не вылезать за церковную ограду, а сейчас административные посты повсеместно получили священники в возрасте между 35 и 47 годами, которые пришли в церковь в эпоху перестройки. И у них совершенно другой взгляд на мир, более молодой, более открытый, у них больше опыта жизни в современном обществе.
— Основными лицами церкви в общественном пространстве сейчас стали такие радикальные священники, как Всеволод Чаплин и Дмитрий Смирнов. Умеренного консерватора Андрея Кураева совершенно оттеснили на периферию, а либералов типа Алексея Уминского слушают три с половиной интеллигента. И это, конечно, никакое не прогрессистское лицо церкви, а нечто прямо противоположное.
За исключением Дмитрия Смирнова, который, тем не менее, московский интеллигент, выросший в классической диссидентской среде, это самая молодая и прогрессивная часть церкви. Другие люди, типа отцов Александра Борисова, Алексея Уминского, не представляют вообще никого, кроме двух-трех "интеллигентских" приходов в Москве. Ну, еще есть пара таких приходов в Питере и суммарно три десятка в провинции. Так что Всеволод Чаплин как раз типичный представитель этой самой "молодой церкви", человек, участвовавший в конце 1980-х в православно-"неформальной" деятельности, член клуба "Экумена". Это бывшие хиппи, анархисты, участники других "неформальных" групп, которые за 1990-е годы пришли в церковь, сделали священническую карьеру и теперь составляют максимально прогрессивную часть церкви. Во всяком случае, эти люди говорят о том, что надо привлекать молодежь, соответствовать реалиям нового века. С политической точки зрения они больше всего напоминают молодежные полуфашистские организации 1920-1930-х годов — они ориентируются на опыт русского христианского движения в Европе того времени, который как раз и был модернизационным проектом для русского православия.
. . .
http://www.aitrus.info/node/3330
— Государственная дума только что приняла поправки в Уголовный кодекс, защищающие чувства верующих — никто не скрывает, что речь идет прежде всего о православных. За оскорбление этих чувств теперь можно получить до трех лет колонии. Лет десять назад дела РПЦ касались по большей части верующих, а сейчас она — везде. Как это получилось?
Главная причина в следующем: российская власть не ощущает ни твердой общественной поддержки, ни поддержки со стороны институтов. После "оранжевой революции" в 2004 году на Украине в России государство стало существенно энергичнее поддерживать институты, которые однозначно демонстрировали свою лояльность и готовность к защите режима. И оказалось, что таких институтов на самом деле довольно мало.
Государство попыталось создать псевдоинституты вроде Общественной палаты, молодежных движений. В остальном государство могло рассчитывать только на всякие пенсионерские и воинские союзы, спортсменов, которые всегда демонстрируют лояльность власти в обмен на решение своих проблем, и на церковь, которая, во-первых, всегда заявляла о своей лояльности и поддержке государственнических идей, а во-вторых, пыталась внушить государству, что она — общероссийская организация, которая имеет влияние на 80 процентов населения страны.
— А она имеет это влияние?
На 80 процентов населения страны она влияния не имеет. В ходе социологических исследований порядка 60-80 процентов опрошенных заявляют о том, что они православные. Цифры эти очень неточные — например, по данным "Левада-центра", в пиковом 2009 году православными в течение года себя называли и 67%, и 80% респондентов, а двумя годами раньше — 56%. С точки зрения социологов религии, это мало о чем говорит: это не значит, что люди ходят в церковь, слушают патриарха, и уж совершенно не гарантирует, что они будут голосовать так, как скажет патриарх. Власть понимает, конечно, что ее надувают, но работать-то не с кем, искренней поддержки очень мало.
— Получается, что государство буквально попросило церковь усилиться?
Я бы сказал, что здесь встречное движение. С одной стороны, церковь хочет господдержки. Есть идея, что государство должно выделить специальный телеканал для церкви. Разумеется, при этом не проговаривалось, но подразумевалось, что оно же должно его финансово поддержать. Еще в начале 2000-х годов будущим патриархом Кириллом были сформулированы идеи, что государство должно собирать общецерковный налог, что надо ввести "Закон божий", "Основы православной культуры" распространить на всех школьников, надо согласовывать с церковью программы по биологии и естественным наукам. У государства, соответственно, есть свои пожелания к церкви, которые состоят в том, чтобы церковь всегда и везде выражала поддержку и агитировала за Путина, а не против.
— А чего хочет сама церковь? Ей влияние и деньги нужны для чего?
Там много различных задач. Например, внедрение "Основ православной культуры" в школах нужно для того, чтобы привлечь в церковь новое поколение верующих. Детей всегда стараются воспитать в нужном кому-нибудь духе.
— О каком именно прихожанине мечтает РПЦ? Консервативном?
Это с какой стороны посмотреть. В последние восемь лет инициатива в церкви перешла в руки "прогрессистов". Предпосылки этого начали складываться еще до прихода Кирилла. Дело в том, что в церкви примерно в середине 2000-х годов принципиально сменился состав верующих. С одной стороны, умерли те бабки, которые составляли консервативное большинство внутри церкви в 1990-е годы, и сейчас колоссальная проблема церкви — пустота сельских приходов. Раньше сельские приходы были основными, их было не только много, но и основной состав верующих был на них. В течение 2000-х численность верующих на сельских приходах годов сократилась в 4-5 раз.
— Это данные церкви?
Нет, официально такие сведения церковью не оглашались. Это данные полевых исследований, и это видно, например, из интервью со священниками, которые печатаются в православных газетах.
Священники описывают ситуацию на своих приходах примерно так: у нас еще в конце 1990-х годов ходило на службы 50-70 человек, а сейчас от них осталось 5-10. Зато произошло увеличение количества верующих в городах. Оно не очень сильное, но рост есть. И главное, состав верующих в городах тоже сменился. В 90-е годы это были те же сельские бабки, которые перебрались в 1950-1970-е годы в города, а сейчас это в основном женщины после 45-ти со средним техническим образованием. Условно говоря, бухгалтерши, продавщицы. Это повысило средний интеллектуальный запрос, потому что бабкам вообще ничего не надо было, а этим уже нужен какой-то разговор.
Одновременно произошла смена священников внутри церкви. Раньше большинством, особенно на административных позициях, были консервативные священники, рукоположенные еще в советское время, которые предпочитали не вылезать за церковную ограду, а сейчас административные посты повсеместно получили священники в возрасте между 35 и 47 годами, которые пришли в церковь в эпоху перестройки. И у них совершенно другой взгляд на мир, более молодой, более открытый, у них больше опыта жизни в современном обществе.
— Основными лицами церкви в общественном пространстве сейчас стали такие радикальные священники, как Всеволод Чаплин и Дмитрий Смирнов. Умеренного консерватора Андрея Кураева совершенно оттеснили на периферию, а либералов типа Алексея Уминского слушают три с половиной интеллигента. И это, конечно, никакое не прогрессистское лицо церкви, а нечто прямо противоположное.
За исключением Дмитрия Смирнова, который, тем не менее, московский интеллигент, выросший в классической диссидентской среде, это самая молодая и прогрессивная часть церкви. Другие люди, типа отцов Александра Борисова, Алексея Уминского, не представляют вообще никого, кроме двух-трех "интеллигентских" приходов в Москве. Ну, еще есть пара таких приходов в Питере и суммарно три десятка в провинции. Так что Всеволод Чаплин как раз типичный представитель этой самой "молодой церкви", человек, участвовавший в конце 1980-х в православно-"неформальной" деятельности, член клуба "Экумена". Это бывшие хиппи, анархисты, участники других "неформальных" групп, которые за 1990-е годы пришли в церковь, сделали священническую карьеру и теперь составляют максимально прогрессивную часть церкви. Во всяком случае, эти люди говорят о том, что надо привлекать молодежь, соответствовать реалиям нового века. С политической точки зрения они больше всего напоминают молодежные полуфашистские организации 1920-1930-х годов — они ориентируются на опыт русского христианского движения в Европе того времени, который как раз и был модернизационным проектом для русского православия.
. . .
http://www.aitrus.info/node/3330