(гугл-перевод)
https://libcom.org/news/tunisia-2011-revolution-revolt-2021-11022021
ТУНИС: ОТ РЕВОЛЮЦИИ 2011 ГОДА ДО ВОССТАНИЯ 2021 ГОДА
Отчет тунисских товарищей о недавнем восстании в контексте борьбы за последнее десятилетие. Эта статья была впервые опубликована на сайте Crimethinc.
17 декабря 2010 года молодой тунисец по имени Мохамед Буазизи поджег себя в знак протеста против обращения со стороны полиции, что спровоцировало волну восстаний, известную как «арабская весна». Сегодня Тунис переживает самое крупное массовое восстание с тех пор, когда тысячи людей на улицах неделя за неделей противостоят полиции. В следующем отчете наши тунисские товарищи объясняют контекст этого нового восстания, исследуя, что изменилось, а что осталось прежним. То, что мы видим в Тунисе, - это предвкушение следующего витка революционных движений в регионе.
С 2011 по 2021 год
Меня как тунисца всегда спрашивают: «Была ли революция 2011 года успешной?» Нет простого способа ответить, не описывая борьбу последнего десятилетия. В целом, наш анализ показывает, что современный Тунис похож на большинство других демократий, существующих в условиях глобального капитализма. Мы сталкиваемся с теми же политическими и экономическими кризисами, тем же насилием со стороны государства, теми же вопросами.
Тунис был колыбелью восстаний, охвативших Северную Африку и Ближний Восток, и это единственная страна в регионе, которая свергла своего диктатора, не совершив военного переворота, подобного тому, что произошло в Египте, или гражданской войны, подобной той, что произошла в Сирии. При этом это тоже не утопия. За последние десять лет в стране было более десяти правительств и много конфликтов. Спустя десять лет после свержения правительства наши требования остаются прежними: «достоинство, свобода, справедливость». Восстание в январе 2011 года объединило широкий круг людей, от разгневанных и безработных до исламских фундаменталистов, марксистов, Пиратской партии и горстки анархистов .
В разгар революции, 14 января 2011 года, наш бывший диктатор Бен Али и его ближайшие родственники бежали в Саудовскую Аравию. Несколько членов семьи Бен Али попали в тюрьму, но его политическая партия оставалась активной, а бизнес-класс Туниса только стал сильнее.
Первое правительство после революции возглавил премьер-министр предыдущего режима, за ним последовало другое правительство, члены которого также были частью старого режима. Оба потерпели неудачу, уступив место новой избирательной системе. Первые «честные и справедливые выборы» в истории Туниса состоялись позже в 2011 году, когда было избрано всенародно избранное Учредительное собрание и им было поручено написать новую конституцию. Подобно тому, как Мохамед Мурси из «Братьев-мусульман» победил на президентских выборах после египетской революции, в Тунисе большинство мест на этих выборах получила фундаменталистская исламистская партия «Нахда», повернувшись против других участников революции.
В 2013 году, в том же году, когда в Тунисе проходил Всемирный социальный форум, загадочным образом были убиты две главные фигуры, стремившиеся объединить левых: Чокри Белаид и Мохамед Брахми. Все свидетельства указывают на исламистов-фундаменталистов. С 2011 по 2016 год фундаменталистские исламистские организации с идеологией, сходной с ИГИЛ, набирали власть с помощью партии Нахда. Тунис был одним из главных экспортеров добровольцев в ИГИЛ; с 2011 года в Тунисе произошло как минимум пять крупных террористических атак. Тем не менее, исламский фундаментализм здесь менее распространен, чем во многих странах этого региона.
Одним из первых значительных движений после революции было «Манич мсемех» («Я не прощу»), в котором молодые люди объединились, чтобы бороться с Законом о примирении 2014 года, который должен был простить тех, кто был причастен к предыдущим режимам до революции. .
Хейтем Гесми, революционер и член движения Manich Msemeh, считает это победой, поскольку это было горизонтальное движение, порывающее с ортодоксальной партийной системой, продвигаемой различными коммунистическими партиями левых. По его мнению, «у нас украли революцию», а Закон о примирении только усилил это чувство. Он отмечает, что, хотя организации «гражданского общества» (то есть либеральные группы) присоединились к движению на его втором этапе, они сосредоточились только на технических аспектах Закона, работая с правовыми институтами, чтобы противостоять ему, в то время как революционеры в движении сосредоточились на философские последствия возвращения власти тем, кто управлял Тунисом в течение предшествующих 50 лет. В итоге закон не был принят.
Ахмед Тлили, тунисский боевик, также подчеркивает важность маленьких побед в формировании нового поколения. Более 50 лет при Бен Али и Бургибе, прежних диктаторах, тунисцы жили под тотальным наблюдением; их сослали, пытали или убили за то, что они напечатали политические листовки или пели песни, которые можно было истолковать как антиистеблишмент. Это новое поколение выросло в других условиях, без интернет-цензуры, с большей свободой выражения мнений, увидев, что значит бороться с диктатурой. Это привело к появлению поколения, которое более решительно сопротивляется полиции и патриархату, чем предыдущие поколения.
Исламская партия Nahdha недавно сформировала альянс с «Kalb Tounes», либеральной партией, лидер которой находится в тюрьме за отмывание денег благодаря группе молодых тунисцев, которые годами занимались этим делом, и Конституционно-демократическим объединением (RCD). , партия Бен Али и единственная правящая партия с начала независимости Туниса в 1956 году до революции 2011 года. Этот союз составляет абсолютное большинство в парламенте, является символом коррупции и одной из главных причин бедности, неравенства и патриархата. Это лишило людей надежды на реформы, и они пришли к выводу, что единственный путь вперед - это восстание или еще одна революция. Первые признаки нынешнего восстания появились три месяца назад. В ноябре 2020 года депутат парламента выступил против абортов, назвав всех «освобожденных» женщин «шлюхами» и особо выделив матерей-одиночек. 8 декабря женщины протестовали перед зданием парламента, держа таблички с надписью «Мы все шлюхи до падения патриархата». Двумя днями позже парламент объявил бюджет на 2021 год, что вызвало недовольство многих. В разгар пандемии COVID-19 они выделили очень мало ресурсов на общественное здравоохранение.
Несмотря на экономический кризис, возникший в результате пандемии, в начале января правительство закупило парк совершенно новых грузовиков для борьбы с массовыми беспорядками, а также 60 автомобилей, предназначенных для полиции Туниса.
9 января футбольные фанаты вышли на улицы в знак протеста против коррупции президента их футбольной команды Le Club Africain. Футбол в Тунисе всегда был политизирован; это единственное средство выражения или удовольствия, оставленное рабочему классу. Есть давняя традиция футбольных песен, пропагандирующих эгалитаризм и восстание. В то же время президенты футбольных команд всегда были вовлечены в правительство - отличная схема отмывания денег. В знак протеста фанаты представили Le Club Africain как символ того, что происходит по всей стране. Полиция арестовала 300 из них, 200 из которых были несовершеннолетними. Это взбесило многих.
14 января 2021 года исполнилось 10 лет со дня победы тунисской революции. Вечером 12 января правительство объявило, что с 14 по 17 января будет полная блокировка. Они оправдывали это пандемией COVID-19, но настоящая причина была очевидна. 14 января тысячи людей собрались на улицах, вопреки запрету.
Сегодня с начала беспорядков арестовано более 1600 человек. Это движение объединяет новую коалицию, в которую входят футбольные фанаты, студенты, анархисты, коммунисты, крестьяне и другие повстанцы. Примечательно отсутствие фундаменталистов, сыгравших столь важную роль как в расширении, так и в предательстве восстания 2011 года. Следующий раунд движений сталкивается с контекстом, в котором исламский фундаментализм ассоциируется с государством, а восстание должно собрать критическую массу, чтобы противостоять ему извне. Хотя Тунис - небольшая страна с населением не намного больше, чем в Нью-Йорке, он неоднократно служил проводником мероприятий во всем регионе. Он более однороден в этническом и религиозном отношении, чем многие соседние страны; когда в этих сравнительно стабильных условиях вспыхивает восстание, это может указывать на его распространение. Это важно, поскольку мы вступаем в глобальный экономический кризис, вызванный пандемией COVID-19.
Электорализм - не решение
Последние выборы стали свидетелями того, чего раньше не было в Тунисе: три миллиона человек - 70% избирателей - проголосовали за Кайса Саида, профессора права, не принадлежащего ни к какой политической партии. Он профинансировал свою кампанию 3000 динаров (1000 долларов) из собственных денег и небольших пожертвований. В отличие от кандидатов от других партий, Саид отказался от обычной 60-тысячной «надбавки» от правительства или, я бы сказал, из карманов простых людей на спонсирование избирательных кампаний. Президент, который звучал и действовал «честно», он снова и снова повторял, что он поддерживает «народ», а не политические партии. По мнению туниса, «мы победили коррупцию».
В первые месяцы пребывания в должности Саид решил продолжить жить в своем скромном доме в районе среднего класса, а не в президентском дворце, принимая утренний кофе из местного кафе. И как раз на этой неделе, 3 февраля 2021 года, в разгар демонстрации, включающей столкновения между протестующими и полицией, президент неожиданно посетил улицы, поговорил с людьми и выслушал их «требования». Он повторял одну и ту же речь снова и снова: «Я стою с вами: народ, и я не позволю вам стать куском в устах коррумпированных политиков». Он даже осудил полицию, заявив: «Не бывает плохой полиции и хорошей полиции, это все исходит от правительства». Это похоже на детскую сказку о доброжелательном монархе, который любил своих подданных и жил в скромной хижине вместо своего роскошного замка, замаскированный под нормального человека. Однако люди постепенно осознали, что наличие «хорошего» президента не меняет их ситуации и не облегчает их борьбу. Люди видят, что избирательная система снова и снова не обеспечивает изменений - что реальная власть находится либо в руках правительства, то есть в парламенте и министрах и, прежде всего, в полиции, либо в их собственных руках, когда они выходят на улицы. .
Демократия в Тунисе
Даже там, где она не закончилась жестоким притеснением или гражданской войной, так называемая арабская весна в значительной степени была направлена на движение за избирательную демократию с теми же неутешительными результатами, которых эти движения достигли в Европе, Соединенных Штатах и Латинской Америке.
Сегодня в Тунисе у слова «демократия» среди левых в основном негативный оттенок. В основном это связано с капитализмом и нынешними (нео) либерально-демократическими государствами - и, конечно же, с империализмом. Однако мнения расходятся относительно того, чем заменить демократию. Существующие коммунистические группы в Тунисе участвовали в борьбе за независимость от Франции, затем были вынуждены уйти в подполье на 50 лет, столкнувшись с угнетением и тюремным заключением, пытками и убийствами. Для них это была сбывшаяся мечта - впервые в истории участвовать в избирательной системе и играть роль оппозиционной группы в процессе написания новой конституции.
Тем не менее, существуют разногласия по поводу того, как понимать нынешнюю борьбу. Мы видим давнишний опыт травмы, затрагивающий старшее поколение, например, в их отказе использовать технологические инструменты (ни обмен цифровыми сообщениями, ни публикация статей в Интернете) из-за страха перед слежкой. Они критически относятся к децентрализации, считая, что партийная система - единственный способ свергнуть правительство, даже если они не участвуют в выборах.
Однако среди молодого поколения левых царит новый дух. Люди видят, что «демократия» не гарантирует выполнения того, чего требовала революция. Вот уже несколько лет интерес к децентрализации растет. Хейтем Гесми отмечает, что есть два пути двигаться к замене демократии. «Политический» подход заключался бы в создании федеральной системы а-ля Букчин, предполагающей ротацию обязанностей. Если честно, эта система напоминает то, что предлагает президент Кайс Саид. В любом случае это потребует более длительной борьбы.
В более краткосрочной перспективе, имея в виду Дэвида Грэбера, более мелкие группы, уже связанные материальной близостью, могут искать общее дело с другими группами для создания коллективной автономии. Хейтем говорит: «Даже небольшие переживания, такие как совместные барбекю в общественном парке, представляют собой шаг к тому, чтобы занять общественное пространство и лучше понять нашу идентичность и проблемы».
Полицейская жестокость
В течение последних нескольких лет правительство Туниса хотело принять закон, предоставляющий полиции полный иммунитет. В законопроекте есть даже подпункт, в котором говорится, что людей могут посадить в тюрьму за «оскорбление чувств полиции».
Активист Ваджди Мехвачи был арестован и сейчас подвергается пыткам в тюрьме из-за фотографии выше. Его жест символизирует коррумпированность полиции, которая не арестовывает людей, у которых есть средства для их подкупа, тех, кто держит власть в обществе. Профсоюз полицейских бастует с 28 января, заявляя, что они подвергаются оскорблениям и унижениям. Унижение - например, люди бросают разноцветную краску на свои щиты в ответ на то, что они стреляют слезоточивым газом и избивают людей. Их «забастовка» помешала им доставлять арестованных в суд, задерживая вынесение судебных решений и удерживая людей в тюрьмах, но не помешала офицерам использовать свои палки и мотоциклы для нападения на протестующих, даже когда они не на дежурстве. Сегодня безнаказанность полиции достигла своего пика после революции. Хичем Мечичи, политик, возглавляющий коалицию, контролирующую парламент, и, следовательно, фактический глава правительства, по-прежнему появляется в СМИ, поддерживая полицию и осуждая «любые формы восстания». Это неудивительно после вышеупомянутой покупки автомобилей для подавления массовых беспорядков у французской компании Marseille Manutention. Франция поддерживала Бен Али и каждое правительство Туниса с тех пор, чтобы защитить свой рынок в своих прежних колониях в Северной Африке - технологические компании, нефтяные компании, отели и тому подобное. Вмешательство Франции в дела Туниса осуществляется наиболее реакционными игроками во Франции2: сфабрикованное «антитеррористическое» дело против активистов в Тарнаке возглавила министр внутренних дел Франции Мишель Аллио-Мари, которая также заявила, что Франция должна ввести войска Поддержка Бен Али до поддержки «арабской весны» стала модной для политиков США и Европы.
Феминизм
Борьба феминисток была жизненно необходима для новой волны организации. После революции мы увидели тунисскую версию движения #metoo, больше пространств, дружественных к ЛГБТКИ, и более прогрессивное искусство. Это важно в той части мира, где процветают гомофобия и женоненавистничество. В начале января 2021 года губернатор Гафсы, юго-западного губернатора [штата], лишил права женщин, чьи мужья наняты, претендовать на государственные должности. Женщины в Гафсе подали требование о массовом разводе, заявив, что все женщины в Гафсе, которым было отказано в праве на равные возможности из-за «их работающих мужей», просят о разводе. «Мы настроены серьезно, мы получаем групповой развод, мы так же усердно учились, получили одинаковую степень, и это наше право претендовать на ту же работу», - сказал один из протестующих.
Полиция - это проблема не только во время протестов; они также являются частью основы патриархального общества в Тунисе. Все женщины свидетельствуют о сексуальных домогательствах со стороны полиции, это своего рода общеизвестный опыт среди женщин, общий опыт хотя бы один раз в вашей жизни - если не много раз - если вы тунисская женщина. Столкнувшись с неприятием и неприятием женщин, полиция надевает шляпу «мужского опекуна». Хотя употребление алкоголя или проявление общественной симпатии не являются преступлениями в Тунисе, например, полиция часто угрожает позвонить родителям женщин, которые, как они видят, делают такие вещи, что может поставить женщин в еще более опасные ситуации, если они из консервативных семей.
Я приглашаю всех посмотреть фильм 2017 года La Belle et la Meute, режиссер Каутер Бен Хания, основанный на реальной истории о женщине, которую изнасиловал полицейский, и о оскорблениях и унижениях, с которыми она столкнулась, когда пыталась подать жалобу. Хотя эта история может показаться исключительной, сексуальные домогательства со стороны полиции - ежедневное испытание для тунисских женщин.
Ахмед Тлили, вышеупомянутый тунисский боевик, также отмечает, что партия Нахда использовала свою власть в парламенте, чтобы закрепиться во всех других институтах общества. Это помогло Исламской партии распространять консервативную идеологию через школы, культурные центры, СМИ. Например, такие вопросы, как противодействие абортам, никогда не обсуждались до революции, но сейчас они становятся все более заметными. Когда радикальные левые пытались отстаивать новые идеи, они были «элитарными и очень буржуазными», оторванными от рабочего класса и бедняков, или, когда они набирали силу, полиция использовала религиозные аргументы для оправдания репрессий против левых. в целом и активисток в частности.
Классовая борьба
Все южные и северо-западные регионы Туниса социально и политически маргинализированы, как и все кварталы рабочего класса. Хейтем Гесми указывает, что эта маргинализация похожа на сам процесс колонизации. Он ссылается на непереведенную книгу Сгайера Салхи под названием «Внутренний колониализм и неравное развитие», объясняя, что эта маргинализация является результатом многовековой эксплуатации богатых ресурсами внутренних регионов, начиная с 13 века. Это создало сеть «семей высшего класса», которые все еще правят сегодня. Экономические возможности доступны только высшему классу; уровень безработицы в Тунисе достиг 35%. Пандемия COVID-19 усилила этот разрыв: сообщалось, что 70000 человек потеряли работу. Эти цифры не учитывают черный рынок в Тунисе, где работает большинство людей: местные рынки, продуктовые грузовики, ателье, строительные работы и тому подобное. Пропасть возможностей и прав распространяется на жизненно важные секторы. Государственные школы закрыты, в то время как в частных школах есть ресурсы для преподавания онлайн; государственные больницы достигли своей пропускной способности, а частные больницы доступны для богатых; даже искусство стало эксклюзивным для богатых людей на частных собраниях, в то время как театры и музыкальные площадки закрыты. В то же время, когда экономический кризис дал правительству повод ввести более высокие налоги на рабочий класс, сократив программы социального обеспечения, он не помешал им предлагать схемы уклонения от уплаты налогов высшему классу, такие как «В 2020 г. с владельцев яхт взимаются налоги ».
Двум тунисским мужчинам в настоящее время грозит 30 лет тюрьмы за курение марихуаны в общественном месте. Употребление или хранение марихуаны наказывается лишением свободы на срок до 5 лет, плюс от 10 до 20 лет в случае курения в общественном месте. Количество лет зависит от толкования судьи. Эти законы были первоначально созданы в 1992 году, когда зять тогдашнего диктатора Бен Али был арестован во Франции за участие в сети контрабанды наркотиков. Этот скандал поставил Бен Али под международное давление, поэтому он создал закон (закон 52 Уголовного кодекса), чтобы заключить в тюрьму всех потребителей марихуаны, а также сильнодействующих наркотиков.
Новое правительство изменило этот закон под давлением общественности, перенеся приговор на срок от нуля до пяти лет, но оставив его толкование на усмотрение судьи. Это усиливает классовую дискриминацию; все мы знаем, что буржуа никогда не сядут в тюрьму за курение марихуаны. Протестующие требуют отмены этого закона .
Хейтем Гесми утверждает, что исламистам-фундаменталистам удалось набрать так много добровольцев, потому что они были встроены в маргинальные сообщества, в местные кафе, мечети и бедные университеты, в то время как «традиционные» левые остались элитарными и буржуазными, продвигая реформистское понимание демократия. В некотором смысле у этих фундаменталистов больше общего с левыми, чем у либералов, поскольку они боролись с полицией, государством и американским империализмом. Разногласия, конечно, касаются целей движения и средств борьбы. К сожалению, за последние десять лет демократии в Тунисе они были более успешными в построении своего движения и установлении своей гегемонии, чем левые, потому что они знали, как установить связь с маргинализированными сообществами.
В Тунисе широко распространен кризис идентичности. Это заставляет людей покидать страну, законно или незаконно, потому что они не чувствуют себя привязанными к ней, или же обращаться к ИГИЛ, которое предоставило им идентичность в форме фундаменталистского исламизма. Большинству людей не хватает чувства принадлежности, поскольку они были маргинализованы - за исключением высшего класса, у которого есть множество причин быть благодарным государству. Язык сам по себе представляет собой еще одну проблему, с которой сегодня должны бороться левые. Философские тексты и книги по истории - и даже статьи о международных движениях - либо вообще не появляются на арабском языке, либо появляются только в плохих переводах, и уж тем более не на тунисском диалекте. Хейтем работал над подкастом, целью которого является популяризация концепций и борьбы на тунисском диалекте, включая классовую борьбу, империализм, идентичность и тому подобное. Хотя его подкаст не создает новой философии, он замечает, что получает большую поддержку и интерес не только со стороны элиты и товарищей, но и со стороны так называемых «нормальных» людей.
Роза Люксембург утверждала, что роль боевиков, активистов и левых в целом состоит в том, чтобы предоставлять средства для борьбы и предлагать солидарность массам вместо того, чтобы «думать вместо них». Партия, которая говорит от имени рабочих, «представляет» их - например, в парламентах - и действует вместо них, станет инструментом контрреволюции.
Постколониализм
Не секрет, что экономика Туниса переживает кризис. Важную роль в этом играет Международный валютный фонд, который отказывается предоставлять Тунису ссуды. В условиях глобального капитализма МВФ играет роль глобального гаранта международных банков и иностранных инвестиций. Хотя кредиты МВФ обычно небольшие и недостаточные, МВФ заключил два соглашения с Тунисом в 2013 и 2016 годах, которые не были выполнены.
В прошлом месяце МВФ пригрозил отказать Тунису в ссуде, если эти договоренности не будут выполнены. Положения включают снижение заработной платы служащих государственного сектора, увольнение определенного процента из них, создание комитета под надзором МВФ для управления государственным сектором и приватизацию национальных электроэнергетических, водопроводных и телекоммуникационных компаний. Тунис уже приватизировал фосфатную компанию, табак и несколько нефтяных месторождений на юге страны.
Эти соглашения с МВФ получили одобрение Хичема Мечичи, де-факто главы правительства, и неодобрение президента Кайса Саида. Мы можем интерпретировать это разногласие как политическое соревнование с целью определить, кто останется у власти. Если спор не будет разрешен, это может привести к роспуску парламента и проведению новых выборов.
По словам Надми Бугамура, тунисского боевика, это одна из причин, по которым полиция проявляла такую жестокость в последние месяцы. Исламская партия опасалась, что их может постичь та же участь, что и исламская партия в Египте в 2013 году; следовательно, они создают инфраструктуру, которая интегрирована в министерство внутренних дел, судебную систему и вооруженные силы, готовясь к любому восстанию или революции против них и нынешнего правительства. Они также пытались разработать правовую основу для формирования вооруженного ополчения, которое принадлежит исключительно исламской партии. По словам Надми, согласие с планом МВФ было бы самоубийством для Туниса в экономическом и социальном плане. Дальнейшая приватизация приведет к еще большей эксплуатации, разрушению системы здравоохранения и той небольшой инфраструктуры социального обеспечения, которая существует в настоящее время. Он говорит: «[Противодействие] коррупции существующих партий срочно, но недостаточно; движение должно быть антиглобальным капитализмом, строя радикально новые социально-экономические структуры ».
Глобальная борьба
Вместо того, чтобы понимать эту ситуацию как вопрос локальных проблем, с которыми сталкивается небольшая страна, мы видим ее в глобальном контексте, поскольку в глобализированном мире все проблемы взаимосвязаны. Сражаться в одном месте - значит сражаться везде. Отсюда следует, что нам нужна международная солидарность.
В предисловии к своей книге «Калибан и ведьма» Сильвия Федеричи - радикальная феминистка из автономистских марксистских и анархистских традиций - вспоминает, когда она была профессором в Нигерии: «Правительство Нигерии вело переговоры с МВФ и Всемирным банком. Заявленной целью программы было сделать Нигерию конкурентоспособной на международном рынке. Но вскоре стало очевидно, что [это] было направлено на уничтожение последних остатков общинной собственности и общественных отношений. Произошли нападения на общинные земли и решительное вмешательство государства (инициированное Всемирным банком) в воспроизводство рабочей силы: регулирование темпов деторождения и сокращение численности населения, которое считалось слишком требовательным и недисциплинированным с точки зрения общества. его предполагаемое включение в мировую экономику ... Я также был свидетелем разжигания женоненавистнической кампании, осуждающей женское тщеславие и чрезмерные требования ». «В Нигерии я понял, что борьба против структурной перестройки восходит к истокам капитализма в Европе и Америке 16 века». Тунисская революция была реформаторской. Сегодня главный страх, который мы наблюдаем на улицах, заключается в том, что история повторится, если потребуются радикальные изменения, сведя их к реформизму. Единственный способ защитить эти требования - это интернационалистическое движение. Сегодня, как никогда, нам нужно интернационалистическое движение, чтобы способствовать осознанию всей борьбы повсюду и бороться с капитализмом.
Новые горизонты
«Неправильное поколение» - молодой тунисский анархистский и антифашистский коллектив, порывающий с ортодоксальными левыми. Им не нужна партийная система, им не нужен лидер или представитель; они хотят радикальных перемен. Один из популяризованных ими лозунгов - «Tahet zliz fama takriz» (гнев под землей) - он вдохновлен тунисским поэтом Абу эль-Касем Чебби, который боролся против колонизации, обращаясь к французским колонизаторам со слоганом «Осторожно, есть огонь. под пеплом! » или же девизом восстания во Франции в мае 1968 года: «Sous les pavés, la plage!» («Пляж под брусчаткой!») .
Марьям Мнауар, тунисский боевик при режиме Бен Али и адвокат, защищающий протестующих на общественных началах, получила приказ главы правительства прекратить всю деятельность ее группы «Тунисская партия» на месяц. Как бы угнетающе это ни звучало, это признак того, что правительство опасается ее голоса и растущей поддержки, которую она получает. Надми Бугамура, которая была частью левого студенческого союза и в настоящее время связана с коммунистической организацией «Борьба», теперь работает с протестующими, чтобы объединиться в одну коалицию.
Надми отметила, что мы впервые наблюдаем коалицию между коммунистами, футбольными фанатами, членами левых студенческих профсоюзов, крестьянами и анархистами. Надми отмечает, что январь всегда был символическим месяцем в Тунисе: Хлебное восстание 1984 года, восстание в горнодобывающем бассейне 2008 года и революция 2011 года - все это произошло в январе. Однако Надми более пессимистично отметила, что одна из проблем, которые нам необходимо решить, - это как воспользоваться этим революционным духом и не дать ему угаснуть, как это произошло после предыдущих потрясений. Главные требования этой новой коалиции состоят в том, чтобы отменить полицейское преследование и отвергнуть навязывание МВФ, организации, которая защищает глобальный капитализм и эксплуатирует не только Тунис, но и все африканские страны.
Левые еще не достаточно организованы; нам необходимо разработать более эффективные стратегии свержения правительства и радикальных изменений. Сегодня группы «Неправильное поколение» и «Борьба» лидируют с неортодоксальными стратегиями, в то время как старые левые партии отсутствуют из-за их традиционных способов организации и лидерства, а также из-за отсутствия понимания динамики, которую вводит новое поколение.
В течение 50 лет, последовавших за обретением Тунисом независимости, страной правили два диктатора, разрушая любую надежду на восстание. В течение десяти лет после революции люди очень доверяли избирательной системе, надеясь, что честные и справедливые выборы могут создать эгалитарное общество. Однако эти очень разные системы дали один и тот же результат.