Smersh
01-10-2013 18:16:35
Нерв современного протестного движения, безусловно, этический. Политические убеждения в рамках внесистемной оппозиции становятся всё менее важными: дело десятое, кто ты – левый, либерал или националист. Гораздо более значимо – честный ли ты человек и не замечен ли в коллаборационизме. Еще раз это показало бурное обсуждение противостояния двух «политических» арестанток – Надежды Толоконниковой и Евгении Хасис. Уже больше недели основной вопрос нашей оппозиционной повестки заключается в том, кто из них остался порядочной, а кто «ссучился».
Оценка оппозиционера с позиций нравственного выбора, системы ценностей и твёрдости принципов – это здоровая, правильная тенденция, ибо именно так отделяются зёрна от плевел, когда главный враг ещё не повержен. Поэтому вопрос этот далеко не праздный и не раздувается специально, чтобы якобы отвлечь внимание общественности от ужасов российской пенитенциарной системы. Более того, именно его обсуждение вскрыло и другие проблемы нашего общества, показав его варварство и агрессивную патриархальность. Вот об этом и поговорим, восстановив для начала хронологию событий.
23 сентября Надежда Толоконникова объявила голодовку в знак протеста против пыток и рабского труда в женской колонии ИК-14 в Мордовии. Согласно её открытому письму, женщин заставляют трудиться в швейном цехе по 16-17 часов в день почти без выходных. Лишают еды, воды, возможности сходить в туалет. За малейшую провинность держат на холоде, да так, что потом ампутируют руки и ноги. Труд этот практически не оплачивается: 29 рублей в месяц нельзя назвать иначе как издевательством. Протесты купирует актив, избивающий жестоко, вплоть до смерти, за малейшую провинность перед администрацией. Факты, изложенные Надеждой, в целом подтверждены членами Совета по правам человека, посетившими колонию на днях.
Незадолго до объявления голодовки Надежде угрожали другие заключенные, видимо, члены актива, в том числе Евгения Хасис, бывшая участница праворадикального подполья, отбывающая 18-летний срок за соучастие в убийстве Станислава Маркелова и Анастасии Бабуровой.
Через два дня в прессе появилась беседа Алексея Барановского с Евгенией Хасис. «Правозащитник» Барановский поинтересовался у Хасис о бытовых проблемах, упомянутых Надеждой, на что Хасис ответила: «Быт в колонии труден и непрост, но таких моментов… и в обычной (вольной) жизни у каждого человека много». Велась ли речь о пытках и смертях, или просто о запрете на гигиену и стоянии на морозе часами, неясно.
Тут же, ничтоже сумняшеся, Хасис заявляет: «Это было бы оправданно, если бы после этого она (Толоконникова), обладая авторитетом среди заключенных, вывела бы всю колонию (или хотя бы свой отряд) на плац и все заключенные подтвердили бы озвученные ею проблемы и требования. Но никто не выходит. Женщины мечтают вернуться пораньше домой, а Надя, не являясь авторитетом, ради своего пиара предлагает правозащиту, которая обернется для простых заключенных лишними проблемами и, возможно, новым сроком».
Кто-то поддерживает Толоконникову, иные Хасис, но последних меньшинство. Для большинства же политизированных граждан письмо Толоконниковой, которой через полгода выходить, меркнет перед 2027 годом, в котором выйдет на волю Хасис.
Так же рассуждают в массе своей и российские феминистки, если судить по обсуждению поста в тематическом сообществе ЖЖ. Лейтмотив таков: «Толоконникова уедет, а женщины в колонии останутся», – поэтому нужно терпеть и молчать.
Между тем, можно сравнивать положение девушек и степень несправедливости к ним властей и судьбы. Но правда всегда одна, и от перехода на биографии фигуранток не изменится. Состоит она в том, что:
- на 2010 год лишены свободы были 864 тысячи человек, из них 69 тысяч женщин (около 8%);
- при этом на 3000 мужских жалоб на содержание в колонии приходится 1 женская, т.е. женщина возмущается условиями содержания в 24 раза меньше, чем мужчина;
- в мужских колониях каждый год, если следить за информацией, мы читаем о восстаниях, голодовках, массовых попытках суицида — протестах против условий содержания. Ни одного подобного случая в женских колониях мы не помним.
Об этой очевидной проблеме почему-то никто не хочет говорить. Можно сколько угодно обвинять российский народ в рабской психологии в целом, но мужская зона этого не подтверждает, в отличие от женской. Нет существа более бесправного, чем женщина, отбывающая срок в российской колонии.
Мужские колонии и тюрьмы поделены много лет назад, в процессе развала СССР, между системой и традиционной антисистемой, т.е. воровским миром (известны в народе как «красные» и «черные» зоны). Сейчас на красных зонах большинство работает от зари до зари и счастливо паре тысяч рублей в месяц, капающих на счет. Человек, решивший связать себя с антисистемой, на «красной» зоне должен быть готов к любым лишениям и пыткам. Это и есть так называемое «отрицалово», которое маркируется розами ветров на ключицах и коленях.
Татуировка «роза ветров» часто воспринимается как «воровские звезды», но это только символ отрицания системного принуждения. В любом провинциальном городке будет с десяток мужчин, носящих на себе эти знаки. Но не женщин.
Мы вживую ни разу не видели эти символы свободы на женщине. Только Гугл нам предоставил одну уникальную, но нечеткую старую фотографию какой-то неизвестной молодой каторжанки с розами ветров на ключицах. Вряд ли она жива.
Все женские зоны «красные». Там не бывает массовых голодовок и сотен перерезанных вен. Женщины тянут лямку, не задаваясь вопросом, правильно это или нет. А если их еще и поманить морковкой УДО, то получается, что они готовы на любой вид конформизма. Почему мужчины восстают, а женщины молчат или, как Хасис, оправдывают существующий людоедский порядок?
Истоки этого можно найти в гендерных стереотипах, впитываемых с молоком матери. Девочек воспитывают в покорности и конформности: в лужу не ходи, на дерево не лезь, не дай бог испачкать новое платьице. Эта покорность остается и в поведенческой матрице большинства выросших женщин. Боевая низовая самоорганизация девочек-подростков является редкостью и не сохраняется после взросления. Родителями девочек формируется система ценностей, в которой главное – это семья, дети и муж, а вопрос истины и лжи не стоит в принципе.
Даже девичьи подростковые банды – это, видимо, аномалия, да и та ушла вместе с «лихими девяностыми». Девочки нулевых стали пластмассовым приложением к своим эффективным менеджерам. Это, конечно, проще, но свободы здесь нет. Взгляд на женщину в современной России фактически идентичен дореволюционному, вековой давности. Но может, женщины это заслужили, если дилемма между голодной свободой и стойлом в тёплом хлеву решается ими в пользу стойла?
Женщин только 8% среди заключенных, и это положительная дискриминация – неужели вы правда думаете, что женщины и правда нарушают закон в 10 раз реже, чем мужчины? Но положительная дискриминация в принципе невозможна без отрицательной. И осужденная женщина всегда в тысячу раз больший изгой, чем мужчина.
К беззубому зеку, полностью испартаченному наколками, стоит очередь из духовно богатых заочниц. Девушку-бухгалтера, севшую за прегрешения хозяина фирмы, как правило, бросает муж, а родители приватизируют внуков. Означает ли это, что отсидевшие женщины хуже зеков-мужчин? Нет, разумеется. Только женская зона в любом случае значительно хуже мужской, потому что если вы выбираете путь отрицания, будучи мужчиной, у вас есть надежда не только на поддержку, но и на перевод в антисистемную зону. Для женщины это маленькое пожизненное заключение.
И не надо ссылаться на 2027 год Хасис и на скорый выход Толокно, потому что за серьезные нарушения порядка может следовать новый срок, и не у всех родственники – совладельцы X5 Retail Group.
Хасис и ее адвокат Барановский говорят о том, что Надя перешла на сторону администрации («ссучилась») первая, написав жалобу об угрозах со стороны осужденных и начальства колонии. Это более чем странное обвинение. Ни Надя, ни Женя в принципе не принадлежат к воровской антисистеме, поэтому понятие «ссученности» к ним неприменимо. Но Хасис спекулирует давно уже устаревшим термином «авторитет», между тем как Надя никоим образом себя не связывается с этой терминологией.
Хасис выступает в роли традиционалиста, который поддерживает и одобряет всю систему пыток и попрания прав человека, дожившую до наших дней со времен Российской империи. Ее не смущают запреты ходить в туалет, отсутствие горячей воды, съедобного хлеба, и тем более отмороженные ноги и руки. Хасис призывает Надю вернуться в стойло, смириться и терпеть, между тем как в соседней мужской колонии около 30 человек уже объявили голодовку.
В низовой криминальной антисистеме к женщинам относятся с большим подозрением. Людским, т.е. возвышающим человека над животным миром, там считается воля к жизни по совести, приоритет идеи над комфортом и личной выгодой. Между тем абсолютное большинство женщин, воспитанных в патриархальной среде, где горизонт ответственности девочки с малолетства ограничивается детской и кухней, придерживаются modus operandi Евгении Хасис. Они готовы пойти на любой союз с властью ради возможности облегчить свою участь.
В женских колониях до сей поры конформизм всегда побеждал антисистему. Но Надя Толоконникова оказалась настоящей феминисткой. Она сделала великий прорыв, высказав те же самые требования, с которыми десятилетиями выступают мужчины. Ее письмо, в том числе, и шаг на пути эмансипации женщин в России.
Елена Галкина и Людмила Бычкова
Источник - http://rabkor.ru/analysis/2013/10/01/tolokno