АNARCHY®WORLD
22-11-2009 20:49:25
25 октября 2009, Афины. Размышления о Лесбосе через два месяца после закрытия летнего лагеря Noborder - http://onthegreekriots.livejournal.com/24370.html .
Привет, меня зовут Милад. Мне семнадцать лет; 23 дня я был в заключении в Пагани (Митилены) http://onthegreekriots.livejournal.com/tag/migrants , и прежде всего мне бы хотелось рассказать об условиях жизни в этой тюрьме, о том, как с нами обращались полицейские и врачи.
Некоторые ребята болели неделями, они просили вызвать врача, но никто не хотел их слушать. Больных не лечили, а от питьевой воды исходил плохой запах. Если мы просили врачебной помощи, чистой воды или чего-нибудь еще, почти никто даже не обращал на нас внимания.
Плохо приходилось и семьям с маленькими детьми. Однажды я видел, как полицейский избивал мальчика лет восьми, когда дети играли в футбол - по распорядку им полагалось десять минут на то, чтобы разойтись. Мать ребенка плакала...
Привет, меня зовут Милад. Мне семнадцать лет; 23 дня я был в заключении в Пагани (Митилены) http://onthegreekriots.livejournal.com/tag/migrants , и прежде всего мне бы хотелось рассказать об условиях жизни в этой тюрьме, о том, как с нами обращались полицейские и врачи.
Некоторые ребята болели неделями, они просили вызвать врача, но никто не хотел их слушать. Больных не лечили, а от питьевой воды исходил плохой запах. Если мы просили врачебной помощи, чистой воды или чего-нибудь еще, почти никто даже не обращал на нас внимания.
Плохо приходилось и семьям с маленькими детьми. Однажды я видел, как полицейский избивал мальчика лет восьми, когда дети играли в футбол - по распорядку им полагалось десять минут на то, чтобы разойтись. Мать ребенка плакала...
Скрытый текст: :
В Пагани не было ничего хорошего! Полицейские говорили: "Вы не в тюрьме, вы в лагере". Что же это за лагерь? За 23 дня они ни разу не выпустили нас даже на пять минут подышать свежим воздухом. Когда нас привезли, то вытаскивали по одному из автобуса и отводили в помещение. Просто слегка приоткрывали дверь и заталкивали внутрь. Поначалу выдавали мыло, но по-нормальному вымыться и принять душ было негде. Давали чай - но не в чем было согреть воду. У каких-то парней была металлическая проволока, так они делали такие штуки из этой проволоки и кипятили воду для чая, но это было очень опасно. Первое время свет горел весь день, а потом его отключили. Так было не только в нашей комнате, всего блоков было восемь, и в каждом - от 5 до 600 человек. Среди нас были больные в плохом состоянии, думаю, кто-то вполне мог и умереть.
Врач там была, но она не работала. Полицейские все время нас оскорбляли. Чего бы мы ни попросили - врача, воды, включить свет, они только орали на нас.
В нашей комнате был парень, который сидел там взаперти уже 50 дней, а один тип из соседней провел в Пагани то ли 85 дней, то ли 90. Он был похож на психа, по ночам бил сам себя. Когда мы спросили его друзей, что это с ним, они сказали: "У него совсем съехала крыша!" Он бился о стены и кричал по ночам.
Еще было неприятно, что нас держали там во время праздника. Мы мусульмане, и раз в году, когда кончается Рамадан, у нас проходит трехдневный праздник. Это такое же особое время, как Рождество у христиан. Все три дня полагается встречаться со знакомыми, отдыхать и веселиться. В нашей компании был пуштунский мальчик лет десяти или одиннадцати. Он скитался в одиночку и в первый раз в жизни оказался оторванным от семьи. Ночью он плакал. Когда мы попросили его замолчать и спросили, почему он так убивается, мальчик рассказал, что впервые не встречает праздники со своими родными: "Я всегда так радовался в эти дни, а теперь я здесь, в Пагани. Я скучаю по братьям и сестрам." Мы ничем не могли помочь. Мобильники у нас были, но пользоваться ими не разрешала полиция. Никто не мог позвонить домой семье.
Так все и было. Никто не заботился о нас. В ответ на все просьбы о воде или свете - только оскорбления. В Пагани было паршиво! Но в лагере на Самосе творилось то же самое, один из моих друзей был там, и мы разговаривали об этом. Разве что питьевая вода там была получше.
Мы начали двухдневную голодовку, и стало еще тяжелее. Все эти два дня мы ничего не ели, и даже не пили воды. Полицейские спрашивали: "Зачем вы это делаете?" Мы отвечали: "Мы хотим свободы. Мы не хотим оставаться здесь, нам надо двигаться дальше." Мы написали несколько транспарантов на тему голодовки, но никто не придавал значения тому, что мы делаем.
И вот, больше чем через двадцать дней заключения мы поняли, что должны как-то бороться за свои права и за свободу.
Некоторые уже дошли до ручки, они были готовы драться с полицейскими, а кое-кто - даже погибнуть в этой схватке. День ото дня эти люди становились все агрессивнее. В конце концов они решились на открытое выступление против полиции. Сначал раздобыли немного дерева и разожгли посреди комнаты костер, а потом кинули туда простыни. Мы кричали: "Свободу! Свободу! Свободу!" Полицейские улыбались и вели себя так, будто ничего не происходило - даже не открывали дверей. Стало не хватать воздуха, мы плохо себя чувствовали, было трудно дышать. Сквозь закрытые окна мы увидели рядом с лагерем микроавтобус "Скорой помощи", рядом стояла пожарная машина. Полицейские были готовы бороться с беженцами, подавить бунт.
У них были баллоны со слезоточивым газом и огнетушители. Нам же, в конце концов, нужно было что-то делать, ведь мы не могли даже дышать! Ничего нельзя было разглядеть на расстоянии метра. Было темно как ночью.
Какие-то парни взяли кровати и разбили окна, выбили рамы. Так мы и выбрались, просто потому, что надо было спасать свои жизни. Если бы не это, еще пять минут - и мы все задохнулись бы в дыму. Когда мы оказались на свежем воздухе, полицейские пропустили на территорию Пагани пожарную команду, и вскоре вся комната наполнилась водой. Матрасы и простыни пропитались ею насквозь. Мы кричали: "Мы хотим уйти! Освободите нас! Мы не хотим здесь быть!" Стоять пришлось перед окном на балкончике первого этажа, это, в общем-то, был не совсем балкон, так, маленькая площадка, где могли бы разместиться человек десять, но нас там было больше восьмидесяти. Какие-то арабы совсем съехали с катушек, хотели спрыгнуть вниз... Одного мы остановили. Еще до этого он разбил лампу и хотел схватиться рукой за провода - они совсем сошли с ума в этой тюрьме, даже жить больше не хотели!
Тут подъехали журналисты и сочувствующие, стали фотографировать. Полицейские ничего не предпринимали, но чуть раньше они трясли перед нами своими ножами и ружьями, кричали: "Прекратите этот бунт! Идите внутрь!" А внутри дышать было нечем... Потом мы заметили, что некоторые люди совсем не двигались, казалось, что они спали. Но они были не спящими, они были ранены! В тот момент, когда все смешалось, и нельзя было понять, что происходит, они упали, и их поранило осколками стекла. У этих людей в ногах и руках засели осколки, кого-то ударило о стену... Увидев это, мы попросили позвать "Скорую помощь". Пришлось долго ждать, пока, наконец, не пришел врач и не пообещал что-нибудь сделать. Кое-кого из пострадавших забрали в больницу. А дверь осталась закрытой....
Приехал какой-то полицейский чин, поговорил с нами и пообещал, что через два дня нас выпустят. К нам начали возвращаться силы. А через день они действительно выпустили около шестидесяти человек. Обещали еще оплатить билеты до Афин, но так этого и не сделали, пришлось нам эти билеты покупать за свои деньги. Как только автобус подъехал к порту, нас буквально выкинули оттуда. На паром мы опоздали, ночевать было негде, ни у кого не было даже десяти центов, чтобы купить чего-нибудь поесть. Полицейские отобрали у нас, 30 человек, деньги и телефоны, а когда вернули их обратно, мы не досчитались, в общей сложности, трех мобильников и 300 Евро. Мы всем говорили: "Вы вернули нам не все деньги!", но нас не слушали.
- Как ты думаешь, если бы не бунт, вас бы так и держали в заключении?
Да! Когда нас освободили, мы увидели свои фотографии в газетах. B жители Митилен требовали, чтобы полиция нас отпустила. Я думаю, бунт действительно очень нам помог, помогли и журналисты, и пресса. Но полиция не пускала их на территорию Пагани, они задавали нам вопросы, находясь снаружи. А полицейские были готовы к драке - и с ними, и с нами. Я вообще не думаю, что эти копы там, в Пагани, были людьми.
- Ты можешь рассказать, как обстояли дела в Афинах, куда вы потом отправились?
Поначалу, когда нас только выпустили, мы провели какое-то время в порту. Дела были по-настоящему плохи. У нас было очень немного денег, мы лишились своих мобильных и списков контактов. Все было отобрано полицией!
Первые дни в Афинах ситуация была не очень хорошей. Сейчас у нас есть где спать и немного денег, которые пришлось одалживать тут и там. Но мы хотим двигаться дальше! Нам всем меньше восемнадцати лет, но никто даже не предложил нам место для ночлега. Об этом мы пытаемся заботиться самостоятельно.
Одну из первых ночей мы провели в парке в Афинах, туда пришли фашисты и начали избивать людей. Полиция приехала только через час. Приехала - и продолжила избиения. Ребята-греки из той фашистской группы пожаловались на беженцев. И вот полицейские тоже начали бить людей, вырывать у них документы, те белые бумажки, которые нам выдали в Пагани. Я был там, стоял в стороне от драки и все видел. Тот парень, которого били, просто был готов защищаться. Он точно не дрался - лишь пытался обороняться. Получается, у нас нет даже права защищать себя! Только потому, что он держал руки перед лицом, полицейские обвинили его в драке с греками!
Да, ситуация в Афинах не очень хорошая. Совсем не так, как в Митиленах. Там были такие милые люди, правда! Не правительство, не полиция, не какие-то организации - сами жители города. Некоторые из них хорошо относились к беженцам. В Афинах никто не готов тебе помогать. Как-то ночью, часов в двенадцать, я увидел в парке женщину. Мы спросили ее, что она делает, и она сказала, что не может найти места, чтобы переночевать. Несколько дней назад эта женщина вернулась из Митилен, она была там арестована и потеряла мужа. Она не знала, что дальше делать и ночевала одна в парке.
- И, наконец, о том времени, которое мы вместе провели в Митиленах: что ты об этом думаешь?
Когда мы приехали в Митилены, то думали: "Что нам надо делать? Куда сейчас идти?" Мы не знали ничего о законах Греции. Никаких документов не было, мы были полностью вне закона. А потом в парке мы встретили афганцев и еще беженцев из Эритреи и Сомали. И они нам рассказали о палаточном лагере, где кормят и позволяют жить. И неделю мы пробыли у вас. Мы на самом деле думали, что справиться со всем этим будет нелегко.
Когда семь дней подошли к концу, мы еще были в вашем антиграничном лагере, но уже собирались в Афины. И меня попросили перевести кое-что, те ребята не умели говорить по-английски. Они попросили меня сказать вам, что лагерь Noborders был реально неплохим местом, и что никто из нас не чувствовал себя там беженцем. Никто не чувствовал, что ему там не место.
Это было что-то вроде нашего дома. Активисты из разных стран стали нашими настоящими друзьями. Было такое чувство, что мы выбрались на пикник. И никто из нас не ощущал себя беженцем! Все было как положено: обед, ужин. И обстановка была в норме. Даже полицейские не могли нам ничего сказать.
- Это была безумная неделя!
В самом деле: за семь дней никто не спросил у нас документы! Только благодаря вашему лагерю! Мы действительно отдыхали там. И до сих пор скучаем по нему. Все эти дни!
- Как тебе прощальная вечеринка?
(Смеясь) Прощальная вечеринка стала одной из самых важных ночей в моей жизни - красивое место на пляже, эти активисты и беженцы и разных стран, все вместе. Наша последняя ночь в лагере "Нет границам". Мы наслаждались ей! Танцевали, пели, били в барабаны. Когда барабанщики устали, включили колонки. Мы были свободны от всего! Никто не мешал, это было свободное место. Да, мы наслаждались этой ночью! Пели о нашей стране, об Афганистане. Одну из этих песен исполнял известный афганский певец... Петь я не умею, не смогу показать, как это было. Пел Хамид, на самом деле классный парень, он пел даже в Пагани. И в слова песни на языке дари он вставлял "Нет границ! Нет наций!" Это была забавная песня, а вечер стал действительно уникальным. Все ребята до сих пор о нем вспоминают: "Тем вечером я делал то, я танцевал так, ты выглядел вот так..." Такого никогда в жизни больше не повторится! Это было в первый и последний раз. Даже если мы заплатим 10,000 евро, все равно такого праздника больше не будет. Всего одна исключительная ночь в жизни...
- И вы наслаждались ей до последнего мгновения.
Мы не спали всю ночь. Когда пришло время отправляться в Афины, некоторые оказались не готовы. Они говорили: "Эту ночь никогда не вернуть!" Они не были готовы ехать в Афины, хотели остаться у вас и продолжать вечеринку. Всего за одну неделю мы стали семьей. Не думали, что мы - афганцы, а они - эритрейцы. Или что вы из Германии. Мы были семьей. Когда мы уходили, я видел, что кое-кто из вас плакал, да и некоторые из нас плакали тоже, только не перед вами, они это скрывали. Это было все равно что оставить семью. Все было так здорово, пока не настала пора уходить.
- Затем вы добрались до порта и попали прямо в тюрьму. Вечеринка продолжилась?
(Смеясь) Да, мы ведь так скучали по нашей ночи! Чтобы поддержать наш дух, Хамид заставил нас танцевать и бить в барабан. Даже в Пагани мы пели и танцевали три дня, пока не устали. Полицейским это не нравилось - они пытались нас остановить: "Не шумите! Не делайте этого! Не пойте!" Только два или три дня. Мы уже были готовы драться, потому что они даже на десять минут не выпускали нас на воздух, и ребята, конечно, уставали от такого. Дела были плохи.
- Слишком плохи, чтобы петь?
Не то что петь - чтобы дышать! В последний день было так плохо, что дышать было трудно! Пение помогло продержаться всего один-два дня. (cмеется)
- Эта битва там, взаперти, была нелегкой. Началась с пения, а закончилась пожаром!
Когда мы покинули Пагани, то пошли в небольшой парк, туда, где был информационный стенд. Стояли там и говорили: "Это было здесь... Это то самое место, где..." А на самом деле мы скучали по тем временам! Ведь это было наше место, наш дом. Нам так и не встретилось ничего похожего. Остался только Джамал.
Джамал: "Они спрашивали меня: "Где все остальные?" И я ответил: "Я теперь остался один!"
Ну да, ты иногда звонил мне в Пагани, но телефон приходилось постоянно прятать от полиции, ведь у нас не было разрешения им пользоваться. Каждый раз, когда ты звонил, я вставал посреди камеры и кричал: "Это Джамал звонит! Всем привет!" И после твоих звонков мы все вновь вспоминали те дни и так скучали! Когда мы, наконец, встретились на воле, он нам сказал: "В газете напечатали ваши фотографии!" Когда мы их увидели, мы были счастливы. Да, эти фотографии сослужили свою службу. Благодаря им жители Митилен узнали, как обстоят дела у беженцев. И они не остались равнодушными. После всего этого нас отпустили. Сначала мы не могли поверить в то, что действительно свободны. Все глубоко дышали. И говорить можно было так громко, как хотелось! Разговаривали о лагере "Без границ", сидели там, где был информационный стенд и вспоминали те дни. Нас там было тем вечером человек 60-65. Спали в парке. Было очень холодно, и мы взяли столы и стулья с территории ближайшего ресторана, соорудили при помощи нашей одежды что-то вроде палаток, и так, под стульями, спали.
Джамал: "Но я же предлагал тебе, идем со мной, если хочешь!"
Но я знал, что это будет неудобно для него, нас было слишком много, около 65 человек. В нашей компании было 26 человек, и я не мог их оставить.
К сожалению, у тебя нет большого особняка! Да и потом, я так прикипел душой к тем 25 парням, с которыми вместе был в тюрьме, слишком тяжело перешагнуть через них....
Да, он мне предлагал такое, но я не смог согласиться. Этот разговор произошел в три часа ночи, но я до сих пор все помню! Почему я не пошел с ним? Было очень холодно! И была боль в моем сердце. Той ночью ни у кого не было денег, даже десяти центов - и тех не было, а ведь мы были голодны. Те немногие, у кого были средства, принесли еды, но для всех этого было недостаточно. Да, для нас это была тяжелая ночь.
- А до этого вы с другом были все время вместе?
Мы встретились в лагере "Без границ". В нашей группе было 26 человек. Надо сказать спасибо лагерю, ведь там поощряли знакомства между беженцами. (оба смеются)
- Вы сами организовали группу!
Не только мы! У вас тоже была отличная организация! В те дни у нас не было даже одежды, и помощь людей, доставших нам ее была неоценимой. Даже в Пагани нас обеспечивали одеждой сочувствующие. Произошел там один забавный случай, несколько дней спустя после того, как Джамал и другие активисты оказались в Пагани. Кто-то крикнул: "Посмотрите, кто пришел!" Все подбежали к окну. Мы увидели чемодан размером с этот стол. В нем было полно одежды, чая, сладостей и сигарет - всего, что нам было нужно. Это был подарок активистов из лагеря, они попросили полицию передать нам его. Но полицейские не сделали этого. Они выкинули одежду в мусорный бак, украли сахар, а один из нас принес нам сигареты... для продажи. Какая ирония! Ведь это был подарок! Но самым важным стало для нас воспоминание о лагере.
- Как вы думаете, стоит делать что-то подобное в следующем году?
В следующем году? Обязательно! Не то, что "стоит" - это надо сделать! Мы действиельно наслаждались той неделей в лагере, к тому же, это нам очень помогло. А если вы устроите лагерь в следующем году, это поможет другим беженцам.
Джамал: "Если ты получишь где-нибудь убежище, то вернешься сюда?"
Я же говорил! В то время мы были нелегалами, у нас не было документов. Не могли мы быть в первых рядах демонстрантов. Я пообещал, что как только легализуюсь, выиграю свое дело, получу паспорт и разрешение ездить по Европе, я встану в одном ряду с тобой. И не только я, все 26 членов группы дали обещание, что однажды, когда у нас будут документы, мы соберемся снова. Мы хотим быть в лагере "Нет границам", участвовать во встречах, планах, акциях! Мы хотим бороться за свои права. Помогать другим людям, которые оказались в беде. За это я готов драться! Я уже говорил тебе: во всем мире люди должны быть равными, а границ не должно быть. И я встану в первых рядах!
Джамал: "Тебе стоит поучаствовать в демонстрации 31 октября, если еще будешь здесь".
Если буду здесь, то пойду.
К сожалению, Милад не смог прийти на демонстрацию. Когда он попытался продолжить свой путь в Норвегию, то был пойман в итальянском порту и выслан обратно в Грецию. Когда Милада депортировали, он позвонил с корабля и сказал, что на тот момент у него были сложности, и, возможно, ему придется провести в тюрьме еще три месяца. Он смеялся, когда прощался со мной, добавил, что мы должны непременно встретиться снова, может, в Германии или еще где-нибудь в Европе. А несколько минут спустя его телефон уже был выключен.
Источник: http://lesvos09.antira.info/2009/11/we- ... e-refugees
Перевод: Martest
Опубликовано: http://onthegreekriots.livejournal.com/45182.html
Врач там была, но она не работала. Полицейские все время нас оскорбляли. Чего бы мы ни попросили - врача, воды, включить свет, они только орали на нас.
В нашей комнате был парень, который сидел там взаперти уже 50 дней, а один тип из соседней провел в Пагани то ли 85 дней, то ли 90. Он был похож на психа, по ночам бил сам себя. Когда мы спросили его друзей, что это с ним, они сказали: "У него совсем съехала крыша!" Он бился о стены и кричал по ночам.
Еще было неприятно, что нас держали там во время праздника. Мы мусульмане, и раз в году, когда кончается Рамадан, у нас проходит трехдневный праздник. Это такое же особое время, как Рождество у христиан. Все три дня полагается встречаться со знакомыми, отдыхать и веселиться. В нашей компании был пуштунский мальчик лет десяти или одиннадцати. Он скитался в одиночку и в первый раз в жизни оказался оторванным от семьи. Ночью он плакал. Когда мы попросили его замолчать и спросили, почему он так убивается, мальчик рассказал, что впервые не встречает праздники со своими родными: "Я всегда так радовался в эти дни, а теперь я здесь, в Пагани. Я скучаю по братьям и сестрам." Мы ничем не могли помочь. Мобильники у нас были, но пользоваться ими не разрешала полиция. Никто не мог позвонить домой семье.
Так все и было. Никто не заботился о нас. В ответ на все просьбы о воде или свете - только оскорбления. В Пагани было паршиво! Но в лагере на Самосе творилось то же самое, один из моих друзей был там, и мы разговаривали об этом. Разве что питьевая вода там была получше.
Мы начали двухдневную голодовку, и стало еще тяжелее. Все эти два дня мы ничего не ели, и даже не пили воды. Полицейские спрашивали: "Зачем вы это делаете?" Мы отвечали: "Мы хотим свободы. Мы не хотим оставаться здесь, нам надо двигаться дальше." Мы написали несколько транспарантов на тему голодовки, но никто не придавал значения тому, что мы делаем.
И вот, больше чем через двадцать дней заключения мы поняли, что должны как-то бороться за свои права и за свободу.
Некоторые уже дошли до ручки, они были готовы драться с полицейскими, а кое-кто - даже погибнуть в этой схватке. День ото дня эти люди становились все агрессивнее. В конце концов они решились на открытое выступление против полиции. Сначал раздобыли немного дерева и разожгли посреди комнаты костер, а потом кинули туда простыни. Мы кричали: "Свободу! Свободу! Свободу!" Полицейские улыбались и вели себя так, будто ничего не происходило - даже не открывали дверей. Стало не хватать воздуха, мы плохо себя чувствовали, было трудно дышать. Сквозь закрытые окна мы увидели рядом с лагерем микроавтобус "Скорой помощи", рядом стояла пожарная машина. Полицейские были готовы бороться с беженцами, подавить бунт.
У них были баллоны со слезоточивым газом и огнетушители. Нам же, в конце концов, нужно было что-то делать, ведь мы не могли даже дышать! Ничего нельзя было разглядеть на расстоянии метра. Было темно как ночью.
Какие-то парни взяли кровати и разбили окна, выбили рамы. Так мы и выбрались, просто потому, что надо было спасать свои жизни. Если бы не это, еще пять минут - и мы все задохнулись бы в дыму. Когда мы оказались на свежем воздухе, полицейские пропустили на территорию Пагани пожарную команду, и вскоре вся комната наполнилась водой. Матрасы и простыни пропитались ею насквозь. Мы кричали: "Мы хотим уйти! Освободите нас! Мы не хотим здесь быть!" Стоять пришлось перед окном на балкончике первого этажа, это, в общем-то, был не совсем балкон, так, маленькая площадка, где могли бы разместиться человек десять, но нас там было больше восьмидесяти. Какие-то арабы совсем съехали с катушек, хотели спрыгнуть вниз... Одного мы остановили. Еще до этого он разбил лампу и хотел схватиться рукой за провода - они совсем сошли с ума в этой тюрьме, даже жить больше не хотели!
Тут подъехали журналисты и сочувствующие, стали фотографировать. Полицейские ничего не предпринимали, но чуть раньше они трясли перед нами своими ножами и ружьями, кричали: "Прекратите этот бунт! Идите внутрь!" А внутри дышать было нечем... Потом мы заметили, что некоторые люди совсем не двигались, казалось, что они спали. Но они были не спящими, они были ранены! В тот момент, когда все смешалось, и нельзя было понять, что происходит, они упали, и их поранило осколками стекла. У этих людей в ногах и руках засели осколки, кого-то ударило о стену... Увидев это, мы попросили позвать "Скорую помощь". Пришлось долго ждать, пока, наконец, не пришел врач и не пообещал что-нибудь сделать. Кое-кого из пострадавших забрали в больницу. А дверь осталась закрытой....
Приехал какой-то полицейский чин, поговорил с нами и пообещал, что через два дня нас выпустят. К нам начали возвращаться силы. А через день они действительно выпустили около шестидесяти человек. Обещали еще оплатить билеты до Афин, но так этого и не сделали, пришлось нам эти билеты покупать за свои деньги. Как только автобус подъехал к порту, нас буквально выкинули оттуда. На паром мы опоздали, ночевать было негде, ни у кого не было даже десяти центов, чтобы купить чего-нибудь поесть. Полицейские отобрали у нас, 30 человек, деньги и телефоны, а когда вернули их обратно, мы не досчитались, в общей сложности, трех мобильников и 300 Евро. Мы всем говорили: "Вы вернули нам не все деньги!", но нас не слушали.
- Как ты думаешь, если бы не бунт, вас бы так и держали в заключении?
Да! Когда нас освободили, мы увидели свои фотографии в газетах. B жители Митилен требовали, чтобы полиция нас отпустила. Я думаю, бунт действительно очень нам помог, помогли и журналисты, и пресса. Но полиция не пускала их на территорию Пагани, они задавали нам вопросы, находясь снаружи. А полицейские были готовы к драке - и с ними, и с нами. Я вообще не думаю, что эти копы там, в Пагани, были людьми.
- Ты можешь рассказать, как обстояли дела в Афинах, куда вы потом отправились?
Поначалу, когда нас только выпустили, мы провели какое-то время в порту. Дела были по-настоящему плохи. У нас было очень немного денег, мы лишились своих мобильных и списков контактов. Все было отобрано полицией!
Первые дни в Афинах ситуация была не очень хорошей. Сейчас у нас есть где спать и немного денег, которые пришлось одалживать тут и там. Но мы хотим двигаться дальше! Нам всем меньше восемнадцати лет, но никто даже не предложил нам место для ночлега. Об этом мы пытаемся заботиться самостоятельно.
Одну из первых ночей мы провели в парке в Афинах, туда пришли фашисты и начали избивать людей. Полиция приехала только через час. Приехала - и продолжила избиения. Ребята-греки из той фашистской группы пожаловались на беженцев. И вот полицейские тоже начали бить людей, вырывать у них документы, те белые бумажки, которые нам выдали в Пагани. Я был там, стоял в стороне от драки и все видел. Тот парень, которого били, просто был готов защищаться. Он точно не дрался - лишь пытался обороняться. Получается, у нас нет даже права защищать себя! Только потому, что он держал руки перед лицом, полицейские обвинили его в драке с греками!
Да, ситуация в Афинах не очень хорошая. Совсем не так, как в Митиленах. Там были такие милые люди, правда! Не правительство, не полиция, не какие-то организации - сами жители города. Некоторые из них хорошо относились к беженцам. В Афинах никто не готов тебе помогать. Как-то ночью, часов в двенадцать, я увидел в парке женщину. Мы спросили ее, что она делает, и она сказала, что не может найти места, чтобы переночевать. Несколько дней назад эта женщина вернулась из Митилен, она была там арестована и потеряла мужа. Она не знала, что дальше делать и ночевала одна в парке.
- И, наконец, о том времени, которое мы вместе провели в Митиленах: что ты об этом думаешь?
Когда мы приехали в Митилены, то думали: "Что нам надо делать? Куда сейчас идти?" Мы не знали ничего о законах Греции. Никаких документов не было, мы были полностью вне закона. А потом в парке мы встретили афганцев и еще беженцев из Эритреи и Сомали. И они нам рассказали о палаточном лагере, где кормят и позволяют жить. И неделю мы пробыли у вас. Мы на самом деле думали, что справиться со всем этим будет нелегко.
Когда семь дней подошли к концу, мы еще были в вашем антиграничном лагере, но уже собирались в Афины. И меня попросили перевести кое-что, те ребята не умели говорить по-английски. Они попросили меня сказать вам, что лагерь Noborders был реально неплохим местом, и что никто из нас не чувствовал себя там беженцем. Никто не чувствовал, что ему там не место.
Это было что-то вроде нашего дома. Активисты из разных стран стали нашими настоящими друзьями. Было такое чувство, что мы выбрались на пикник. И никто из нас не ощущал себя беженцем! Все было как положено: обед, ужин. И обстановка была в норме. Даже полицейские не могли нам ничего сказать.
- Это была безумная неделя!
В самом деле: за семь дней никто не спросил у нас документы! Только благодаря вашему лагерю! Мы действительно отдыхали там. И до сих пор скучаем по нему. Все эти дни!
- Как тебе прощальная вечеринка?
(Смеясь) Прощальная вечеринка стала одной из самых важных ночей в моей жизни - красивое место на пляже, эти активисты и беженцы и разных стран, все вместе. Наша последняя ночь в лагере "Нет границам". Мы наслаждались ей! Танцевали, пели, били в барабаны. Когда барабанщики устали, включили колонки. Мы были свободны от всего! Никто не мешал, это было свободное место. Да, мы наслаждались этой ночью! Пели о нашей стране, об Афганистане. Одну из этих песен исполнял известный афганский певец... Петь я не умею, не смогу показать, как это было. Пел Хамид, на самом деле классный парень, он пел даже в Пагани. И в слова песни на языке дари он вставлял "Нет границ! Нет наций!" Это была забавная песня, а вечер стал действительно уникальным. Все ребята до сих пор о нем вспоминают: "Тем вечером я делал то, я танцевал так, ты выглядел вот так..." Такого никогда в жизни больше не повторится! Это было в первый и последний раз. Даже если мы заплатим 10,000 евро, все равно такого праздника больше не будет. Всего одна исключительная ночь в жизни...
- И вы наслаждались ей до последнего мгновения.
Мы не спали всю ночь. Когда пришло время отправляться в Афины, некоторые оказались не готовы. Они говорили: "Эту ночь никогда не вернуть!" Они не были готовы ехать в Афины, хотели остаться у вас и продолжать вечеринку. Всего за одну неделю мы стали семьей. Не думали, что мы - афганцы, а они - эритрейцы. Или что вы из Германии. Мы были семьей. Когда мы уходили, я видел, что кое-кто из вас плакал, да и некоторые из нас плакали тоже, только не перед вами, они это скрывали. Это было все равно что оставить семью. Все было так здорово, пока не настала пора уходить.
- Затем вы добрались до порта и попали прямо в тюрьму. Вечеринка продолжилась?
(Смеясь) Да, мы ведь так скучали по нашей ночи! Чтобы поддержать наш дух, Хамид заставил нас танцевать и бить в барабан. Даже в Пагани мы пели и танцевали три дня, пока не устали. Полицейским это не нравилось - они пытались нас остановить: "Не шумите! Не делайте этого! Не пойте!" Только два или три дня. Мы уже были готовы драться, потому что они даже на десять минут не выпускали нас на воздух, и ребята, конечно, уставали от такого. Дела были плохи.
- Слишком плохи, чтобы петь?
Не то что петь - чтобы дышать! В последний день было так плохо, что дышать было трудно! Пение помогло продержаться всего один-два дня. (cмеется)
- Эта битва там, взаперти, была нелегкой. Началась с пения, а закончилась пожаром!
Когда мы покинули Пагани, то пошли в небольшой парк, туда, где был информационный стенд. Стояли там и говорили: "Это было здесь... Это то самое место, где..." А на самом деле мы скучали по тем временам! Ведь это было наше место, наш дом. Нам так и не встретилось ничего похожего. Остался только Джамал.
Джамал: "Они спрашивали меня: "Где все остальные?" И я ответил: "Я теперь остался один!"
Ну да, ты иногда звонил мне в Пагани, но телефон приходилось постоянно прятать от полиции, ведь у нас не было разрешения им пользоваться. Каждый раз, когда ты звонил, я вставал посреди камеры и кричал: "Это Джамал звонит! Всем привет!" И после твоих звонков мы все вновь вспоминали те дни и так скучали! Когда мы, наконец, встретились на воле, он нам сказал: "В газете напечатали ваши фотографии!" Когда мы их увидели, мы были счастливы. Да, эти фотографии сослужили свою службу. Благодаря им жители Митилен узнали, как обстоят дела у беженцев. И они не остались равнодушными. После всего этого нас отпустили. Сначала мы не могли поверить в то, что действительно свободны. Все глубоко дышали. И говорить можно было так громко, как хотелось! Разговаривали о лагере "Без границ", сидели там, где был информационный стенд и вспоминали те дни. Нас там было тем вечером человек 60-65. Спали в парке. Было очень холодно, и мы взяли столы и стулья с территории ближайшего ресторана, соорудили при помощи нашей одежды что-то вроде палаток, и так, под стульями, спали.
Джамал: "Но я же предлагал тебе, идем со мной, если хочешь!"
Но я знал, что это будет неудобно для него, нас было слишком много, около 65 человек. В нашей компании было 26 человек, и я не мог их оставить.
К сожалению, у тебя нет большого особняка! Да и потом, я так прикипел душой к тем 25 парням, с которыми вместе был в тюрьме, слишком тяжело перешагнуть через них....
Да, он мне предлагал такое, но я не смог согласиться. Этот разговор произошел в три часа ночи, но я до сих пор все помню! Почему я не пошел с ним? Было очень холодно! И была боль в моем сердце. Той ночью ни у кого не было денег, даже десяти центов - и тех не было, а ведь мы были голодны. Те немногие, у кого были средства, принесли еды, но для всех этого было недостаточно. Да, для нас это была тяжелая ночь.
- А до этого вы с другом были все время вместе?
Мы встретились в лагере "Без границ". В нашей группе было 26 человек. Надо сказать спасибо лагерю, ведь там поощряли знакомства между беженцами. (оба смеются)
- Вы сами организовали группу!
Не только мы! У вас тоже была отличная организация! В те дни у нас не было даже одежды, и помощь людей, доставших нам ее была неоценимой. Даже в Пагани нас обеспечивали одеждой сочувствующие. Произошел там один забавный случай, несколько дней спустя после того, как Джамал и другие активисты оказались в Пагани. Кто-то крикнул: "Посмотрите, кто пришел!" Все подбежали к окну. Мы увидели чемодан размером с этот стол. В нем было полно одежды, чая, сладостей и сигарет - всего, что нам было нужно. Это был подарок активистов из лагеря, они попросили полицию передать нам его. Но полицейские не сделали этого. Они выкинули одежду в мусорный бак, украли сахар, а один из нас принес нам сигареты... для продажи. Какая ирония! Ведь это был подарок! Но самым важным стало для нас воспоминание о лагере.
- Как вы думаете, стоит делать что-то подобное в следующем году?
В следующем году? Обязательно! Не то, что "стоит" - это надо сделать! Мы действиельно наслаждались той неделей в лагере, к тому же, это нам очень помогло. А если вы устроите лагерь в следующем году, это поможет другим беженцам.
Джамал: "Если ты получишь где-нибудь убежище, то вернешься сюда?"
Я же говорил! В то время мы были нелегалами, у нас не было документов. Не могли мы быть в первых рядах демонстрантов. Я пообещал, что как только легализуюсь, выиграю свое дело, получу паспорт и разрешение ездить по Европе, я встану в одном ряду с тобой. И не только я, все 26 членов группы дали обещание, что однажды, когда у нас будут документы, мы соберемся снова. Мы хотим быть в лагере "Нет границам", участвовать во встречах, планах, акциях! Мы хотим бороться за свои права. Помогать другим людям, которые оказались в беде. За это я готов драться! Я уже говорил тебе: во всем мире люди должны быть равными, а границ не должно быть. И я встану в первых рядах!
Джамал: "Тебе стоит поучаствовать в демонстрации 31 октября, если еще будешь здесь".
Если буду здесь, то пойду.
К сожалению, Милад не смог прийти на демонстрацию. Когда он попытался продолжить свой путь в Норвегию, то был пойман в итальянском порту и выслан обратно в Грецию. Когда Милада депортировали, он позвонил с корабля и сказал, что на тот момент у него были сложности, и, возможно, ему придется провести в тюрьме еще три месяца. Он смеялся, когда прощался со мной, добавил, что мы должны непременно встретиться снова, может, в Германии или еще где-нибудь в Европе. А несколько минут спустя его телефон уже был выключен.
Источник: http://lesvos09.antira.info/2009/11/we- ... e-refugees
Перевод: Martest
Опубликовано: http://onthegreekriots.livejournal.com/45182.html