band
08-07-2010 07:15:34
АМЕРИКАНСКИЙ ФАКТОР В
ИНДУСТРИАЛЬНОМ РАЗВИТИИ СССР,
1920 — 1930-е годы
Шпотов, 2009
Доклад pdf
После окончания нэпа (1928 г.) в СССР, по отечественным данным, действовало 114 концессий (61 национального и 53 республиканского значения), но в этот список вошли соглашения с американскими, германскими, британскими и другими компаниями или гражданами о техническом содействии. По данным Э. Саттона, на протяжении 1920 — 1930 годов в нашей стране функционировало 128 «чистых» и 93 «смешанных» концессии, из которых американским компаниям принадлежало соответственно 35 и 14, а число «технических концессий» он определил в 11813. «Чистые» концессии были экономически выгодны советской власти в начале 20-х годов, при дефиците государственного капитала. К большим проектам обычно привлекалось несколько компаний из разных стран. Определить, вклад какой фирмы стал решающим, а какой — второстепенным, в таких случаях затруднительно, так как компании выполняли хотя и разные, но взаимосвязанные и необходимые задания. Восстановление и развитие топливно-энергетического комплекса являлось первоочередной народно-хозяйственной задачей, и здесь концессии сочетались с командировками советских специалистов за рубеж и быстро вытеснялись договорами о технической помощи и закупкой оборудования.
Так, контракт о развитии нефтепромыслов Баку, подписанный в 1922 г. с мериканской корпорацией Barnsdall сроком на 15 с половиной лет, был расторгнут по инициативе ее советского партнера, государственного треста «Азнефть», 30 августа 1924 г. И сменился командировками отечественных специалистов в США для изучения нефтяного дела и закупок бурильного оборудования. Для его изготовления на машиностроительных заводах Баку и других городов приобретались американские станки и инструменты. Не только техника, но и организация нефтяного бизнеса в США и управление им получили одобрение руководителя «Азнефти» А. П. Серебровского, прозванного в США «советским Рокфеллером». В 1924 г. он встретился с Дж. Д. Рокфеллером-старшим, завязал деловые отношения со Standard Oil of New York и обследовал все основные места добычи нефти и газа в США. Серебровский не только рекомендовал, а настойчиво внедрял «американские методы» в районе Баку. В дальнейшем советских нефтяников стали направлять в США для изучения новейших способов переработки нефти и строительства трубопроводов. Компания Standard Oil of New York получила концессию на строительство и эксплуатацию керосинового завода в Батуми, а «смешанные» концессии, в основном с американским капиталом и оборудованием, использовались при строительстве нефтепроводов,
в сочетании с технической помощью и обучением советского персонала. Американские компании участвовали, наряду с европейскими, в разработке угольных месторождений Донбасса и Кузбасса. В конце 1925 г. договоры о техпомощи с американскими фирмами Stuart, James & Cooke, Roberts & Schaefer, Allen & Garcia быстро вытеснили концессионные формы деятельности.
Самый спорный вопрос советской концессионной политики — это реальное экономическое и правовое положение предприятий с иностранным капиталом. Точки зрения отечественных и западных историков диаметрально противоположны. В советской литературе утверждалось, что наше государство строго следовало взятым на себя обязательствам и обеспечивало концессионерам, после тщательного отбора предложений из-за рубежа, все необходимые условия. Если дело не ладилось, виновными в этом считались иностранные фирмы — либо не умевшие вести бизнес, либо затеявшие авантюру. В американских работах подчеркивается незащищенность концессий, их шаткое положение при нэпе. То, что советская власть разрешала использовать частный капитал, но проводила политику его ограничения и вытеснения, есть несомненный факт, и рассмотрение концессионной политики под этим углом зрения
вполне обоснованно.
Советское государство предоставляло концессии на 15, 20, 30 лет и больше, чтобы привлечь иностранный капитал перспективой получить прибыли на долгосрочные вложения, но старалось под разными предлогами избавиться от концессионеров, как только они обеспечивали инвестиции и оборудование. Компенсации если и выплачивались, то частично. Чтобы спровоцировать расторжение контракта, практиковались усиление налогового пресса, запрещения вывозить валюту, забастовки, частые рейды и проверки по линии профсоюзов и ОГПУ. Так, недовольство германских и российских специалистов советской властью обусловило прекращение
концессии компании Junkers в СССР. Находя продолжение бизнеса слишком рискованным, а советские требования чрезмерными, иностранные компании прекращали его ценой невозместимых потерь, а Советский Союз получал налаженное предприятие.
Концессия У.A. Гарримана по разработке месторождения марганцевой руды в Чиатури (Грузинская ССР) явилась самым крупным и наименее удачным американским предприятием в Советском Союзе. Договор был заключен в 1925 г. сроком на 20 лет, но действовал всего три года. Согласиться с его расторжением компанию побудило стечение неблагоприятных обстоятельств: конкуренция на международных рынках, снижение мировых цен на продукт, высокие издержки и непрерывное вмешательство местных властей и профсоюза. В течение одного года из-за различных инспекций и проверок пропало 127 рабочих дней. Последней каплей стал конфликт с властями из-за обмена валюты: американские служащие предпочитали менять доллары на рубли у частных торговцев, а не в Госбанке, где обменный курс был слишком низким. Однако менеджеры компании старались поднять заработки и улучшить условия труда рабочих. М. Уилкинс приводит цитату из письма одного из инженеров компании:
«Марганцевую руду перевозили на телегах, запряженных волами, по скверным дорогам. Рабочие были разуты и одеты в лохмотья, спали они прямо в стойлах рядом с волами. Вскоре это изменилось. Американцы подняли их заработки до высшего уровня в СССР. Добились разрешения ввезти одежду из-за границы. Рудокопы получили высокие сапоги, прорезиненные шляпы и накидки. Всех рабочих снабдили английскими солдатскими ботинками. И сразу начались проблемы. Не состоявшие в профсоюзе были вполне довольны, а у объединенных пролетариев только разгорелся аппетит. Их требования выросли до небес. Интересно, что после ухода американцев советские хозяева начали с того, что понизили зарплату на 20% и отобрали у рабочих импортную одежду и обувь. Ее продали в Тифлисе, а деньги присвоили несколько высокопоставленных коммунистов».
«Советским хозяевам» достались, естественно, не только ботинки и спецодежда. Гарриман вложил 3 450 000 долларов в техническую реконструкцию предприятия, но не получил их обратно. Главконцесском настоял на том, чтобы считать эти инвестиции займом сроком на 15 лет, и получил еще миллион в виде дополнительного займа. В тезисах о работе концессионной комиссии Амторга19 в апреле 1929 г. говорилось, что Гарриман «официально старается нам не вредить, но, по нашим сведениям, каждому, кто обращается к нему за справкой, рисует положение у нас в Союзе в таких красках, что у редкого охотника, после разговора с ним, а в особенности с его директорами, остается желание продолжать переговоры о концессии».
Руководство компании Форда подошло к делу осмотрительно. Пять ее менеджеров посетили в апреле — августе 1926 г. СССР, чтобы изучить экономическую, социальную и производственную ситуацию в стране, прежде чем принять решение о строительстве тракторного завода на условиях концессии. Из собственных наблюдений и переговоров в Главконцесскоме фордовцы извлекли один урок: для иностранной фирмы попытка строить «любое промышленное предприятие в Советской стране — безумная затея».
Чтобы привлечь американских инвесторов, советское правительство в апреле 1927 г. официально обещало (через концессионную комиссию Амторга) не проводить конфискаций и реквизиций, досрочно не расторгать и не изменять условия заключенных контрактов и гарантировало длительные сроки концессий, чтобы инвесторы окупили затраты и получили прибыль. Будь это так, большинство концессий просуществовало бы до Второй мировой войны. Однако уже в декабре 1927 г. на XV съезде ВКП(б) был прямо поставлен вопрос о необходимости перейти от концессий к широкомасштабной технической помощи, подчинив экспортную торговлю задаче получения твердой валюты.
Тем не менее советское правительство пыталось привлечь иностранные капиталы (например, в автомобильную промышленность) вплоть до начала 1929 г., когда уже осуществлялся первый пятилетний план. В декабре того года председатель Главконцесскома Л. Б. Каменев уведомил СНК СССР о нецелесообразности составлять перспективный концессионный план. Лишь единичные концессии оставались в силе после 1930 г. (керосиновая, компании Standard Oil, в Батуми и японская нефтедобывающая на Сахалине). Хотя часть концессий принесла ощутимую пользу СССР, их исключение из советской экономической стратегии объясняется ее фундаментальным изменением в целом: свертывание нэпа положило конец частным инвестициям.
Жестко ограниченный период существования концессий при долгосрочных первоначальных контрактах говорит о присвоении Советским Союзом концессионного капитала. В целом они больше помогли развитию сырьевой и добывающей, а не перерабатывающей промышленности. Это предшествовало собственно индустриализации, т. е. быстрому развитию производящих отраслей. Участие американских компаний в технической помощи приобрело большой размах.
ИНДУСТРИАЛЬНОМ РАЗВИТИИ СССР,
1920 — 1930-е годы
Шпотов, 2009
Доклад pdf
После окончания нэпа (1928 г.) в СССР, по отечественным данным, действовало 114 концессий (61 национального и 53 республиканского значения), но в этот список вошли соглашения с американскими, германскими, британскими и другими компаниями или гражданами о техническом содействии. По данным Э. Саттона, на протяжении 1920 — 1930 годов в нашей стране функционировало 128 «чистых» и 93 «смешанных» концессии, из которых американским компаниям принадлежало соответственно 35 и 14, а число «технических концессий» он определил в 11813. «Чистые» концессии были экономически выгодны советской власти в начале 20-х годов, при дефиците государственного капитала. К большим проектам обычно привлекалось несколько компаний из разных стран. Определить, вклад какой фирмы стал решающим, а какой — второстепенным, в таких случаях затруднительно, так как компании выполняли хотя и разные, но взаимосвязанные и необходимые задания. Восстановление и развитие топливно-энергетического комплекса являлось первоочередной народно-хозяйственной задачей, и здесь концессии сочетались с командировками советских специалистов за рубеж и быстро вытеснялись договорами о технической помощи и закупкой оборудования.
Так, контракт о развитии нефтепромыслов Баку, подписанный в 1922 г. с мериканской корпорацией Barnsdall сроком на 15 с половиной лет, был расторгнут по инициативе ее советского партнера, государственного треста «Азнефть», 30 августа 1924 г. И сменился командировками отечественных специалистов в США для изучения нефтяного дела и закупок бурильного оборудования. Для его изготовления на машиностроительных заводах Баку и других городов приобретались американские станки и инструменты. Не только техника, но и организация нефтяного бизнеса в США и управление им получили одобрение руководителя «Азнефти» А. П. Серебровского, прозванного в США «советским Рокфеллером». В 1924 г. он встретился с Дж. Д. Рокфеллером-старшим, завязал деловые отношения со Standard Oil of New York и обследовал все основные места добычи нефти и газа в США. Серебровский не только рекомендовал, а настойчиво внедрял «американские методы» в районе Баку. В дальнейшем советских нефтяников стали направлять в США для изучения новейших способов переработки нефти и строительства трубопроводов. Компания Standard Oil of New York получила концессию на строительство и эксплуатацию керосинового завода в Батуми, а «смешанные» концессии, в основном с американским капиталом и оборудованием, использовались при строительстве нефтепроводов,
в сочетании с технической помощью и обучением советского персонала. Американские компании участвовали, наряду с европейскими, в разработке угольных месторождений Донбасса и Кузбасса. В конце 1925 г. договоры о техпомощи с американскими фирмами Stuart, James & Cooke, Roberts & Schaefer, Allen & Garcia быстро вытеснили концессионные формы деятельности.
Самый спорный вопрос советской концессионной политики — это реальное экономическое и правовое положение предприятий с иностранным капиталом. Точки зрения отечественных и западных историков диаметрально противоположны. В советской литературе утверждалось, что наше государство строго следовало взятым на себя обязательствам и обеспечивало концессионерам, после тщательного отбора предложений из-за рубежа, все необходимые условия. Если дело не ладилось, виновными в этом считались иностранные фирмы — либо не умевшие вести бизнес, либо затеявшие авантюру. В американских работах подчеркивается незащищенность концессий, их шаткое положение при нэпе. То, что советская власть разрешала использовать частный капитал, но проводила политику его ограничения и вытеснения, есть несомненный факт, и рассмотрение концессионной политики под этим углом зрения
вполне обоснованно.
Советское государство предоставляло концессии на 15, 20, 30 лет и больше, чтобы привлечь иностранный капитал перспективой получить прибыли на долгосрочные вложения, но старалось под разными предлогами избавиться от концессионеров, как только они обеспечивали инвестиции и оборудование. Компенсации если и выплачивались, то частично. Чтобы спровоцировать расторжение контракта, практиковались усиление налогового пресса, запрещения вывозить валюту, забастовки, частые рейды и проверки по линии профсоюзов и ОГПУ. Так, недовольство германских и российских специалистов советской властью обусловило прекращение
концессии компании Junkers в СССР. Находя продолжение бизнеса слишком рискованным, а советские требования чрезмерными, иностранные компании прекращали его ценой невозместимых потерь, а Советский Союз получал налаженное предприятие.
Концессия У.A. Гарримана по разработке месторождения марганцевой руды в Чиатури (Грузинская ССР) явилась самым крупным и наименее удачным американским предприятием в Советском Союзе. Договор был заключен в 1925 г. сроком на 20 лет, но действовал всего три года. Согласиться с его расторжением компанию побудило стечение неблагоприятных обстоятельств: конкуренция на международных рынках, снижение мировых цен на продукт, высокие издержки и непрерывное вмешательство местных властей и профсоюза. В течение одного года из-за различных инспекций и проверок пропало 127 рабочих дней. Последней каплей стал конфликт с властями из-за обмена валюты: американские служащие предпочитали менять доллары на рубли у частных торговцев, а не в Госбанке, где обменный курс был слишком низким. Однако менеджеры компании старались поднять заработки и улучшить условия труда рабочих. М. Уилкинс приводит цитату из письма одного из инженеров компании:
«Марганцевую руду перевозили на телегах, запряженных волами, по скверным дорогам. Рабочие были разуты и одеты в лохмотья, спали они прямо в стойлах рядом с волами. Вскоре это изменилось. Американцы подняли их заработки до высшего уровня в СССР. Добились разрешения ввезти одежду из-за границы. Рудокопы получили высокие сапоги, прорезиненные шляпы и накидки. Всех рабочих снабдили английскими солдатскими ботинками. И сразу начались проблемы. Не состоявшие в профсоюзе были вполне довольны, а у объединенных пролетариев только разгорелся аппетит. Их требования выросли до небес. Интересно, что после ухода американцев советские хозяева начали с того, что понизили зарплату на 20% и отобрали у рабочих импортную одежду и обувь. Ее продали в Тифлисе, а деньги присвоили несколько высокопоставленных коммунистов».
«Советским хозяевам» достались, естественно, не только ботинки и спецодежда. Гарриман вложил 3 450 000 долларов в техническую реконструкцию предприятия, но не получил их обратно. Главконцесском настоял на том, чтобы считать эти инвестиции займом сроком на 15 лет, и получил еще миллион в виде дополнительного займа. В тезисах о работе концессионной комиссии Амторга19 в апреле 1929 г. говорилось, что Гарриман «официально старается нам не вредить, но, по нашим сведениям, каждому, кто обращается к нему за справкой, рисует положение у нас в Союзе в таких красках, что у редкого охотника, после разговора с ним, а в особенности с его директорами, остается желание продолжать переговоры о концессии».
Руководство компании Форда подошло к делу осмотрительно. Пять ее менеджеров посетили в апреле — августе 1926 г. СССР, чтобы изучить экономическую, социальную и производственную ситуацию в стране, прежде чем принять решение о строительстве тракторного завода на условиях концессии. Из собственных наблюдений и переговоров в Главконцесскоме фордовцы извлекли один урок: для иностранной фирмы попытка строить «любое промышленное предприятие в Советской стране — безумная затея».
Чтобы привлечь американских инвесторов, советское правительство в апреле 1927 г. официально обещало (через концессионную комиссию Амторга) не проводить конфискаций и реквизиций, досрочно не расторгать и не изменять условия заключенных контрактов и гарантировало длительные сроки концессий, чтобы инвесторы окупили затраты и получили прибыль. Будь это так, большинство концессий просуществовало бы до Второй мировой войны. Однако уже в декабре 1927 г. на XV съезде ВКП(б) был прямо поставлен вопрос о необходимости перейти от концессий к широкомасштабной технической помощи, подчинив экспортную торговлю задаче получения твердой валюты.
Тем не менее советское правительство пыталось привлечь иностранные капиталы (например, в автомобильную промышленность) вплоть до начала 1929 г., когда уже осуществлялся первый пятилетний план. В декабре того года председатель Главконцесскома Л. Б. Каменев уведомил СНК СССР о нецелесообразности составлять перспективный концессионный план. Лишь единичные концессии оставались в силе после 1930 г. (керосиновая, компании Standard Oil, в Батуми и японская нефтедобывающая на Сахалине). Хотя часть концессий принесла ощутимую пользу СССР, их исключение из советской экономической стратегии объясняется ее фундаментальным изменением в целом: свертывание нэпа положило конец частным инвестициям.
Жестко ограниченный период существования концессий при долгосрочных первоначальных контрактах говорит о присвоении Советским Союзом концессионного капитала. В целом они больше помогли развитию сырьевой и добывающей, а не перерабатывающей промышленности. Это предшествовало собственно индустриализации, т. е. быстрому развитию производящих отраслей. Участие американских компаний в технической помощи приобрело большой размах.
