tenox
18-06-2012 12:58:51
До революции 1917 г. Россия была в основном еще аграрной страной, в которой капиталистическая индустриализации только начиналась. В российском сельском хозяйстве также до 1917 г. господствовал феодализм с некоторыми симптомами капитализма. Над российским обществом возвышалось российское государство, которое представляло из себя смешанную форму из азиатской деспотии и европейского абсолютизма, и опиралось на двух правящих классах - дворянство и буржуазия. Экономически государство опиралось на количественно и качественно слабую буржуазию, а политически на землевладельцев помещиков. Российская буржуазия и ее обслуживающий политический персонал, хотя и находилась в оппозиции к царизму, но одновременно она существовала за счет государства и госзаказов.
Классовый антагонизм между капиталом и наемным трудом в России обострился еще в 1905 г., во время первой русской революции, в которой рабочий класс уже тогда сыграл значимую роль. Тогда же впервые спонтанно возникли рабочие советы. Российские капиталисты боялись больше молодого рабочего класса, чем царизма.
К 1917 г. российский рабочий класс состоял из 3,5 промышленных рабочих и где-то из 5 миллионного сельского пролетариата, при общей численности населения 195 миллионов. Промышленный пролетариат все еще был тесно связан с деревней, его большинство составляли сезонные рабочие из крестьян.
Однако комбинированное развитие России, привело к тому, что капиталистическая промышленность появилась здесь сразу же, как производство в крупных масштабах. Огромные заводы и фабрики, которые в основном принадлежали государству или иностранному капиталу, привели, особенно в Санкт-Петербурге и в Москве, к высокой концентрации рабочего класса, что в свою очередь также благоприятно сказалось на развитии коллективной классовой борьбы.
В 1914 году царская Россия вступила на стороне Англии и Франции в империалистическую войну. Российская буржуазия всем сердцем поддержала эту кровавую бойню, т.к. война принесла капиталистам значимую прибыль. Расплачиваться за этот кровавый кошмар пришлось рабочим и крестьянам. В то время как рабочий класс беспощадно эксплуатировался в военной промышленности, российские крестьяне в армии должны были на фронте убивать и умирать ради интересов царя, помещиков и капиталистов. Но к такому вызову развитого варварства отсталая Россия была не готова. Царизм распался в результате первой мировой войны, а Февральская революция нанесла больной монархии последний удар.
Русская революция, несмотря на свою мощную социальную динамику, так и не смогла преодолеть рамки буржуазного классового общества. Февральская революция 1917 года, которая в основном была осуществлена пролетариатом и мятежными солдатами, смогла смести царскую власть и создала ситуацию двоевластия. На одной сторонe рабочие советы и фабричные, заводские комитеты, которые инстинктивно стремились к коллективному и самоорганизованному перенятию рабочими заводов, на другой Временное правительство. Это инстинктивное стремление могло бы только привести к кооперативной, точнее к мелкобуржуазной-коллективной форме промышленного товарного производства. Упразднение капиталистического товарного производства и разрушение государства, т.е. революционное самоупразднение пролетариата, к тому времени было в силу его социальной слабости объективно невозможно. Честно говоря, из-за субъективной слабости тогдашней социально-революционной теории, у сознательных рабочих не было и стремления к самоупразднению пролетариата. На селе поднялось движение крестьян, которое было мелкобуржуазным, т.к. оно стремилось к разделению крупных помещичих земель в пользу мелких частных собственников.
Пролетарская самоорганизация в форме советов и фабзавкомов была деформирована со стороны проникших в них мелкобуржуазных политиков. Эти политики были представители социал-демократических «рабочих партий»: меньшевики открыто выступавшие за установление частнокапиталистических отношений, мелкобуржуазные радикалы большевики, а также в общем выражавшая интересы крестьян партия эсеров. Партии входящие в советы потребовали у традиционного политического персонала слабой российской буржуазии, партии кадетов и Всероссийского земского союза, взять государственную власть в свои руки, что те и сделали сформировав Временное правительство.
Также большевистская партия, которая была радикальным крылом социал-демократии, находилось под влиянием мелкобуржуазных профессиональных политиков. Однако, ведущая фигура этой партии Ленин начиная с апреля 1917 г. ориентировался на свержение временного правительства. Социальная динамика классового противостояния в Советской России благоприятствовала большевикам. Классовая борьба пролетариата и крестьянское движение на селе вступало все более открыто в конфликт с либеральной буржуазией, помещиками и Временным правительством. Вначале меньшевикам и эсерам удавалось смягчать эти столкновения. Обе партии в июле 1917 г. вступили во Временное правительство и «социалист-революционер» Керенский стал председателем правительства. Таким образом меньшевики и правые эсеры благодаря политикe, которая была направлена на установление частнокапиталистических отношений, были приняты в политический персонал буржуазии. Они стали, на короткое время, крупнобуржуазной политической силой, которая одновременно, еще, контролировала советы.
Буржуазия, помещики, меньшевики и правые эсеры продолжили военные действия на фронтах Первой мировой войны, а также вели борьбу против аграрной реформы и встули в конфликт с рабочими в советах и фабзавкомах. Большевикам удалось связать недовольство солдат, крестьян и рабочих с требованиями прекращения войны, земельной реформы и передачи «Всей власти Советам». Правда этот шаг, по отношению к требованиям крестьян и пролетарских масс со стороны мелкобуржуазных бюрократов большевизма, был чисто тактическим. Наиважнейшим для большевиков было влияние на массы и растущая значимость их партии, которая становилась все сильнее в советах. Этому помогли также репрессии против большевиков, которые в июле 1917 г. из-за репрессий Временного правительства фактический вынуждены были уйти в подполье. В конце августа генерал Корнилов и стоящая за ним буржуазно-феодальная реакция предприняли попытку путча против Временного правительства и в первую очередь против советов. Эсеры и меньшевики осторожно и нерешительно легализовали большевиков, чтобы успешно бороться против Корнилова. Большевики использовали это укрепление своего влияния на крестьянские и пролетарские массы против своих крупно и мелкобуржуазных противников.
Захват большевиками власти в октябре 1917-ого(по старому календарю) является не пролетарской революцией, а буржуазно-бюрократическим захватом власти с симпатиями пролетарских и крестьянских на начальной стадии, а также последующим одобрением со стороны советов задним числом. На примере Октябрьской революции можно отлично понять, как буржуазная политика и капиталистические отношения друг друга обслуживают и воспроизводят. Но, для понимания этого необходимо проникнуть через идеологическую завесу, которую воспроизводили и воспроизводят партийные «коммунисты», некоторые левые «коммунисты», а также троцкисты со сталинистами, о большевистском захвате власти в октябре 1917-ого.
Согласно марксисткой идеологии социальная революция начинается с захвата политической власти пролетариатом и установления Диктатуры пролетариата в форме «рабочего» государства. Это «рабочее» государство должно взять все средства производства под свой контроль и подавить буржуазную контрреволюцию. После выполнения этих задач оно, государство должно мирно отмереть и освободить место для бесклассового общества. Все это можно еще прочитать в «Манифесте коммунистической партии» Маркса и Энгельса.
В действительности рабочего государства просто не может существовать, т.к. государство само имеет власть над рабочим классом, а не так как желает марксистская идеология. Рабочий класс и не может захватить власть, а только может, в социальной революции, разрушить государство и капиталистическое товарное производство, и таким образом упразднить самого себя. Диктатура пролетариата - это разрушение государства пролетариатом, а не основание «рабочего» государства.
Также на практике нероссийский пролетариат захватил власть в государстве, а большевистские профессиональные политики. Т.е. этот захват был буржуазным, а не пролетарским, и, как любое буржуазное государство, также и советское государство не думало о том, как отмереть, а о том, как укрепиться и расшириться.
Социал-демократический марксизм меньшевиков также исходил из того, что русская революция была буржуазной, и попытка большевиков провести «социалистическую революцию» была чистой авантюрой, т.к. Россия еще не «созрела» для социализма. Во-первых, то что меньшевики и большевики понимали под «социалистической революцией», с сегодняшней революционной точки зрения является лишь буржуазным захватом власти, и для захвата власти большевиками Россия была созревшей. Во-вторых, для революционного самоупразднения пролетариата Россия была еще не созревшей, т.к. российский пролетариат был меньшинством в аграрной стране. Но то, что российский пролетариат был социально-революционным и предпринял попытку, которая заранее была обречена на неудачу, показывает его субъективную зрелость. Т.к. тот, кто не готов бороться в неблагоприятной ситуации, то и не победит при благоприятных условиях. Не только большевики вступили в конфликт со Временным правительством, но и крестьяне и революционный пролетариат, наилучшим образом воплощенный в образе матросов Кронштадта.
Меньшевистская идеологическая пропаганда должна была отвлечь от того, что международная социал-демократия давно уже стала частью частнокапиталистической контрреволюции. Например, в индустриально развитой Германии социал-демократия также встала на сторону буржуазии, и социал-демократические политики в 1918-1923-гг. подавили революционные начинания пролетариата.
Большевикам удалось со второй попытки смести Временное правительство, потому что российская буржуазия, включая меньшевиков, была слабой, что бы справиться, как с царской реакцией, так и с социальным недовольством пролетариата и крестьянства. Таким образом большевики совершили то, что буржуазия и их обслуживающий персонал не были в состоянии осуществить, они посредством социальной демагогии и насилия прекратили русскую революцию.
Социальная демагогия большевиков состояла из их марксисткой идеологии, которой они обманывали себя и всемирный пролетариат. Даже если они больше не называли себя социал-демократами, а «коммунистами», все равно они оставались радикальными социал-демократами, мелкобуржуазными политиками, которые посредством захвата государства стали объективными врагами пролетариата.
Такого рода «революции», при которых мелкобуржуазные радикалы свергают власть политического персонала буржуазии, была в капиталистических развитых странах не возможна. Там оба основных класса буржуазного общества, т.е. буржуазия и пролетариат были полностью развитыми, и соответственно не было вакуума власти для мелкобуржуазных радикалов. На западе могла бы развиться только настоящая социальная революция, т.к. захват власти со стороны мелкобуржуазных «коммунистических» партий был не возможен. Именно эта тактика захвата власти и была поставлена перед своими секциями из индустриальных стран управляемого из Москвы «коммунистического» интернационала. Все попытки КПГ захватить власть в Германии во время послевоенного кризиса 1918-1923 гг. с треском провалились. КПГ беспомощно колебалась между социальным реформизмом и путчизмом.
Москва, и их подручные «коммунистические» партии на западе, также начали кaмпанию исключения и травли против настоящих пролетарских революционеров. Москва и западные «коммунисты» называли социальных революционеров «ультра левыми» и целенаправленно боролись против них. Таким образом «Коммунистический» интернационал еще до Сталина стал орудием капиталистической контрреволюции против революционного пролетариата. Однако, несмотря на все, также развивалось и независимое от Москвы коммунистическое движение, которое лучше всего нашло свое олицетворение в движении «Коммунизма рабочих советов» - рэтекоммунизм.
Таким образом, с нашей точки зрения, Октябрьская революция была вторым буржуазным захватом власти после свержения царизма. Мелкобуржуазная партия захватывает власть и посредством этого становится крупнобуржуазной. «Коммунистическая» партийная бюрократия провела мелкобуржуазную земельную реформу, т.е. она легализовала результат восстания крестьянских масс, при этом были безвозмездно экспроприированы помещики, дворянство, церковь и монастыри. Так с самого на чала положение большевиков было намного прочнее, чем положение Временного правительство, которые боролись против аграрной реформы. Но это не означает, что отношения между большевистским государством и крестьянством были безоблачными. Большевистское государство, во время гражданской войны и иностранной военной интервенции между 1918 и 1921 гг., беспощадно конфисковало у крестьян сельскохозяйственную продукцию. Иногда до такой степени, что это стало угрожать социально-экономическому воспроизводству крестьян. Они получали от государство все меньше и меньше промышленных товаров, т.к. все производилось для военных нужд, а взамен своей продукции получали лишь обесцененные векселя. Это привело к крестьянским восстаниям против советского государства, особенно в Верхнем Поволжье, которые были жестоко и кровавого подавлены.
Большевики не сразу национализировали промышленные средства производства. После захвата политической власти до начала лета 1918-го большевики сначала экспериментировали с так называемым «рабочим контролем». Это означало, что буржуазия на первых порах должна была сохранить фабрики и заводы, но рабочие должны были контролировать буржуазию и получали большее право вето в управлении предприятиями.
«Рабочий контроль» только увеличил существующий хаос в экономики, т.к. классовую борьбу между частными капиталистами и рабочими не возможно урегулировать государственным путем, и так оставить в стадии двоевластия. Рано или поздно, или буржуазия разбила бы «рабочий контроль» над своей собственностью или рабочие полностью переняли бы средства производства. В контексте социальных отношений в тогдашней Советской России это могло бы только означать кооперативную собственность на средства производства, т.е. мелкобуржуазно-коллективное товарное производство. Т.к. для настоящей социальной революции, которая также требовала бы разрушение большевистского государства, российский пролетариат был слишком слаб, но стремился взять в свои руки производство, т.к. российская буржуазия была еще слабее. Однако советское государство не хотело помогать в борьбе ни буржуазии против пролетариата, ни разрешить коллективную собственность в промышленности, но статус кво «рабочего контроля» невозможно было дальше сохранить.
В начале лета 1918 г. большевики так же сознали это национализировав всю крупную промышленность. Зимой 1920/21 гг. большевистское государство также переняло под свой контроль мелкие предприятия. Однако национализация средств производства означает для рабочего класса огосударствление капиталистической эксплуатации, а не ее упразднение, как это утверждается марксистско-ленинской идеологии. Т.к. капитал является социальным отношением между тем кто нанимает(капитал) и теми кто сдают внаем рабочую силу(наемные работники) и не обязательно привязан к частной собственности на средства производства. Государственная собственность на средства производства означает, что советские рабочие и работницы должны были продавать свою рабочую силу государству. Согласно марксистско-ленинской идеологии советское государство конечно было «рабочим» государством. Однако государством управляли профессиональные политики, а не рабочие и работницы. Эти профессиональные политики были управляющими государственного капитала, персонифицированным капиталом – характерной маской государственного капитала.
В идеологии большевистской партии и госбюрократии все конечно выглядело иначе. Когда во время гиперинфляции, в годы гражданской войны, советское государство перешло на заработную плату натурой, что привело к дальнейшему падению реальной заработной платы, «левый коммунист» Бухарин сделал из нужды добродетель утверждая, что инфляция и натуроплата означает переход к коммунизму. «При системе пролетарской диктатуры, - писал Бухарин, - рабочий получает трудовой паек, а не заработную плату» (Бухарин Н.И. Экономика переходного периода 1920 г.)
Деньги в капиталистической циркуляции товаров являются посредником в цикле деньги-товар-деньги, a на пролетарской стороне посредником в процессе: наем рабочей силы-зарплата-товары потребления. Если государство теперь вместо того, чтобы платить деньги рабочим напрямую, обменивает их рабочую силу на продовольственные товары, то это ничего не меняет в сущности капиталистического наемного труда. Нет, заработная плата натурой была выражением примитивного капиталистического государства в вынужденной ситуации. Вопреки всем антикоммунистическим и партийно- «коммунистическим» идеологиям, советское государство всегда было частью всемирного капитализма.
Таким образом большевики создали госкапиталистические производственные отношения. Как мелкобуржуазная партия она воспроизводила буржуазную политику, а буржуазная политика может воспроизводить только капиталистический способ производства. Однако, т.к. в России буржуазия и ее политический персонал были слабыми, большевики национализировали производство и лишили социальной власти буржуазию. Нет, Октябрьская революция не была социально-романтической авантюрой, как это утверждали меньшевики, она была единственным возможным капиталистическим решением кризиса российского государства. Революционное решение, т. е. разрушение государства со стороны пролетариата, было в силу объективных причин не возможным.
Большевистская партийная диктатура разрушила все начинания самоорганизации рабочего класса. Большевики вынужденны были пойти на этот шаг уже только из-за причин собственной социальной динамики «коммунистической» партийной/государственной бюрократии, которая вокруг себя не могла терпеть никакого свободного пространства. Тем более в госкапиталистических предприятиях. Начиная с лета 1918 г. Ленин ориентировался на предприятиях на единоличное правление посредством директоров, что привело к разрушению Фабзавкомов – непосредственной формы пролетарской самоорганизации. Это социально-реакционное развитие началось еще давно до гражданской войны и иностранной военной интервенции. Но идеологи партийного «коммунизма» до сих пор используют империалистическую бойню в советской России для оправдания госкапиталистической контрреволюции. Фактом остается то, что большевистская партийная и государственная бюрократия использовала гражданскую войну и иностранную военную интервенцию, чтобы утопить в крови и в социальной демагогии любое пролетарское сопротивление против госкапитализма.
Забастовки в Петрограде и Кронштадтское Восстание в марте 1921 г. четко показывают, что госкапиталистический большевизм и пролетариат были разделены классовой борьбой. В то время как бастующие в Петрограде частично находились под влиянием меньшевистской пропаганды, революционный пролетариат Кронштадта смог освободить себя от большевистского контроля, за что и были жестоко подавлены. Матросы Кронштадта выступали однозначно за пролетарскую самоорганизацию и против буржуазной революции. Восстание в Кронштадте было последней попыткой рабочего класса прорвать буржуазные рамки русской революции посредством третьей революции. То, что в требованиях восставших были некоторые требования крестьянского, мелкобуржуазного характера, при четком отрицании наемного труда, было лишь результатом экономической отсталости советской России. Ленин и Троцкий, следуя примеру Кавеньяка вместе с Эбертом и Носке, утопили в крови отчаянную борьбу пролетариата. Причиной поражения российского пролетариата была его социальная слабость, которая определялась низким уровнем развития производительных сил и поражением мирового пролетариата. После подавления Кронштадтского Восстания большевики закончили свою трансформацию из мелкобуржуазно-радикального течения в госкапиталистически реакционное, и русская революция была контрреволюционно завершена. Потом последовала махровая социальная реакция, т.к. ГУЛАГ был следствием поражения Кронштадта в 1921 г.
Классовый антагонизм между капиталом и наемным трудом в России обострился еще в 1905 г., во время первой русской революции, в которой рабочий класс уже тогда сыграл значимую роль. Тогда же впервые спонтанно возникли рабочие советы. Российские капиталисты боялись больше молодого рабочего класса, чем царизма.
К 1917 г. российский рабочий класс состоял из 3,5 промышленных рабочих и где-то из 5 миллионного сельского пролетариата, при общей численности населения 195 миллионов. Промышленный пролетариат все еще был тесно связан с деревней, его большинство составляли сезонные рабочие из крестьян.
Однако комбинированное развитие России, привело к тому, что капиталистическая промышленность появилась здесь сразу же, как производство в крупных масштабах. Огромные заводы и фабрики, которые в основном принадлежали государству или иностранному капиталу, привели, особенно в Санкт-Петербурге и в Москве, к высокой концентрации рабочего класса, что в свою очередь также благоприятно сказалось на развитии коллективной классовой борьбы.
В 1914 году царская Россия вступила на стороне Англии и Франции в империалистическую войну. Российская буржуазия всем сердцем поддержала эту кровавую бойню, т.к. война принесла капиталистам значимую прибыль. Расплачиваться за этот кровавый кошмар пришлось рабочим и крестьянам. В то время как рабочий класс беспощадно эксплуатировался в военной промышленности, российские крестьяне в армии должны были на фронте убивать и умирать ради интересов царя, помещиков и капиталистов. Но к такому вызову развитого варварства отсталая Россия была не готова. Царизм распался в результате первой мировой войны, а Февральская революция нанесла больной монархии последний удар.
Русская революция, несмотря на свою мощную социальную динамику, так и не смогла преодолеть рамки буржуазного классового общества. Февральская революция 1917 года, которая в основном была осуществлена пролетариатом и мятежными солдатами, смогла смести царскую власть и создала ситуацию двоевластия. На одной сторонe рабочие советы и фабричные, заводские комитеты, которые инстинктивно стремились к коллективному и самоорганизованному перенятию рабочими заводов, на другой Временное правительство. Это инстинктивное стремление могло бы только привести к кооперативной, точнее к мелкобуржуазной-коллективной форме промышленного товарного производства. Упразднение капиталистического товарного производства и разрушение государства, т.е. революционное самоупразднение пролетариата, к тому времени было в силу его социальной слабости объективно невозможно. Честно говоря, из-за субъективной слабости тогдашней социально-революционной теории, у сознательных рабочих не было и стремления к самоупразднению пролетариата. На селе поднялось движение крестьян, которое было мелкобуржуазным, т.к. оно стремилось к разделению крупных помещичих земель в пользу мелких частных собственников.
Пролетарская самоорганизация в форме советов и фабзавкомов была деформирована со стороны проникших в них мелкобуржуазных политиков. Эти политики были представители социал-демократических «рабочих партий»: меньшевики открыто выступавшие за установление частнокапиталистических отношений, мелкобуржуазные радикалы большевики, а также в общем выражавшая интересы крестьян партия эсеров. Партии входящие в советы потребовали у традиционного политического персонала слабой российской буржуазии, партии кадетов и Всероссийского земского союза, взять государственную власть в свои руки, что те и сделали сформировав Временное правительство.
Также большевистская партия, которая была радикальным крылом социал-демократии, находилось под влиянием мелкобуржуазных профессиональных политиков. Однако, ведущая фигура этой партии Ленин начиная с апреля 1917 г. ориентировался на свержение временного правительства. Социальная динамика классового противостояния в Советской России благоприятствовала большевикам. Классовая борьба пролетариата и крестьянское движение на селе вступало все более открыто в конфликт с либеральной буржуазией, помещиками и Временным правительством. Вначале меньшевикам и эсерам удавалось смягчать эти столкновения. Обе партии в июле 1917 г. вступили во Временное правительство и «социалист-революционер» Керенский стал председателем правительства. Таким образом меньшевики и правые эсеры благодаря политикe, которая была направлена на установление частнокапиталистических отношений, были приняты в политический персонал буржуазии. Они стали, на короткое время, крупнобуржуазной политической силой, которая одновременно, еще, контролировала советы.
Буржуазия, помещики, меньшевики и правые эсеры продолжили военные действия на фронтах Первой мировой войны, а также вели борьбу против аграрной реформы и встули в конфликт с рабочими в советах и фабзавкомах. Большевикам удалось связать недовольство солдат, крестьян и рабочих с требованиями прекращения войны, земельной реформы и передачи «Всей власти Советам». Правда этот шаг, по отношению к требованиям крестьян и пролетарских масс со стороны мелкобуржуазных бюрократов большевизма, был чисто тактическим. Наиважнейшим для большевиков было влияние на массы и растущая значимость их партии, которая становилась все сильнее в советах. Этому помогли также репрессии против большевиков, которые в июле 1917 г. из-за репрессий Временного правительства фактический вынуждены были уйти в подполье. В конце августа генерал Корнилов и стоящая за ним буржуазно-феодальная реакция предприняли попытку путча против Временного правительства и в первую очередь против советов. Эсеры и меньшевики осторожно и нерешительно легализовали большевиков, чтобы успешно бороться против Корнилова. Большевики использовали это укрепление своего влияния на крестьянские и пролетарские массы против своих крупно и мелкобуржуазных противников.
Захват большевиками власти в октябре 1917-ого(по старому календарю) является не пролетарской революцией, а буржуазно-бюрократическим захватом власти с симпатиями пролетарских и крестьянских на начальной стадии, а также последующим одобрением со стороны советов задним числом. На примере Октябрьской революции можно отлично понять, как буржуазная политика и капиталистические отношения друг друга обслуживают и воспроизводят. Но, для понимания этого необходимо проникнуть через идеологическую завесу, которую воспроизводили и воспроизводят партийные «коммунисты», некоторые левые «коммунисты», а также троцкисты со сталинистами, о большевистском захвате власти в октябре 1917-ого.
Согласно марксисткой идеологии социальная революция начинается с захвата политической власти пролетариатом и установления Диктатуры пролетариата в форме «рабочего» государства. Это «рабочее» государство должно взять все средства производства под свой контроль и подавить буржуазную контрреволюцию. После выполнения этих задач оно, государство должно мирно отмереть и освободить место для бесклассового общества. Все это можно еще прочитать в «Манифесте коммунистической партии» Маркса и Энгельса.
В действительности рабочего государства просто не может существовать, т.к. государство само имеет власть над рабочим классом, а не так как желает марксистская идеология. Рабочий класс и не может захватить власть, а только может, в социальной революции, разрушить государство и капиталистическое товарное производство, и таким образом упразднить самого себя. Диктатура пролетариата - это разрушение государства пролетариатом, а не основание «рабочего» государства.
Также на практике нероссийский пролетариат захватил власть в государстве, а большевистские профессиональные политики. Т.е. этот захват был буржуазным, а не пролетарским, и, как любое буржуазное государство, также и советское государство не думало о том, как отмереть, а о том, как укрепиться и расшириться.
Социал-демократический марксизм меньшевиков также исходил из того, что русская революция была буржуазной, и попытка большевиков провести «социалистическую революцию» была чистой авантюрой, т.к. Россия еще не «созрела» для социализма. Во-первых, то что меньшевики и большевики понимали под «социалистической революцией», с сегодняшней революционной точки зрения является лишь буржуазным захватом власти, и для захвата власти большевиками Россия была созревшей. Во-вторых, для революционного самоупразднения пролетариата Россия была еще не созревшей, т.к. российский пролетариат был меньшинством в аграрной стране. Но то, что российский пролетариат был социально-революционным и предпринял попытку, которая заранее была обречена на неудачу, показывает его субъективную зрелость. Т.к. тот, кто не готов бороться в неблагоприятной ситуации, то и не победит при благоприятных условиях. Не только большевики вступили в конфликт со Временным правительством, но и крестьяне и революционный пролетариат, наилучшим образом воплощенный в образе матросов Кронштадта.
Меньшевистская идеологическая пропаганда должна была отвлечь от того, что международная социал-демократия давно уже стала частью частнокапиталистической контрреволюции. Например, в индустриально развитой Германии социал-демократия также встала на сторону буржуазии, и социал-демократические политики в 1918-1923-гг. подавили революционные начинания пролетариата.
Большевикам удалось со второй попытки смести Временное правительство, потому что российская буржуазия, включая меньшевиков, была слабой, что бы справиться, как с царской реакцией, так и с социальным недовольством пролетариата и крестьянства. Таким образом большевики совершили то, что буржуазия и их обслуживающий персонал не были в состоянии осуществить, они посредством социальной демагогии и насилия прекратили русскую революцию.
Социальная демагогия большевиков состояла из их марксисткой идеологии, которой они обманывали себя и всемирный пролетариат. Даже если они больше не называли себя социал-демократами, а «коммунистами», все равно они оставались радикальными социал-демократами, мелкобуржуазными политиками, которые посредством захвата государства стали объективными врагами пролетариата.
Такого рода «революции», при которых мелкобуржуазные радикалы свергают власть политического персонала буржуазии, была в капиталистических развитых странах не возможна. Там оба основных класса буржуазного общества, т.е. буржуазия и пролетариат были полностью развитыми, и соответственно не было вакуума власти для мелкобуржуазных радикалов. На западе могла бы развиться только настоящая социальная революция, т.к. захват власти со стороны мелкобуржуазных «коммунистических» партий был не возможен. Именно эта тактика захвата власти и была поставлена перед своими секциями из индустриальных стран управляемого из Москвы «коммунистического» интернационала. Все попытки КПГ захватить власть в Германии во время послевоенного кризиса 1918-1923 гг. с треском провалились. КПГ беспомощно колебалась между социальным реформизмом и путчизмом.
Москва, и их подручные «коммунистические» партии на западе, также начали кaмпанию исключения и травли против настоящих пролетарских революционеров. Москва и западные «коммунисты» называли социальных революционеров «ультра левыми» и целенаправленно боролись против них. Таким образом «Коммунистический» интернационал еще до Сталина стал орудием капиталистической контрреволюции против революционного пролетариата. Однако, несмотря на все, также развивалось и независимое от Москвы коммунистическое движение, которое лучше всего нашло свое олицетворение в движении «Коммунизма рабочих советов» - рэтекоммунизм.
Таким образом, с нашей точки зрения, Октябрьская революция была вторым буржуазным захватом власти после свержения царизма. Мелкобуржуазная партия захватывает власть и посредством этого становится крупнобуржуазной. «Коммунистическая» партийная бюрократия провела мелкобуржуазную земельную реформу, т.е. она легализовала результат восстания крестьянских масс, при этом были безвозмездно экспроприированы помещики, дворянство, церковь и монастыри. Так с самого на чала положение большевиков было намного прочнее, чем положение Временного правительство, которые боролись против аграрной реформы. Но это не означает, что отношения между большевистским государством и крестьянством были безоблачными. Большевистское государство, во время гражданской войны и иностранной военной интервенции между 1918 и 1921 гг., беспощадно конфисковало у крестьян сельскохозяйственную продукцию. Иногда до такой степени, что это стало угрожать социально-экономическому воспроизводству крестьян. Они получали от государство все меньше и меньше промышленных товаров, т.к. все производилось для военных нужд, а взамен своей продукции получали лишь обесцененные векселя. Это привело к крестьянским восстаниям против советского государства, особенно в Верхнем Поволжье, которые были жестоко и кровавого подавлены.
Большевики не сразу национализировали промышленные средства производства. После захвата политической власти до начала лета 1918-го большевики сначала экспериментировали с так называемым «рабочим контролем». Это означало, что буржуазия на первых порах должна была сохранить фабрики и заводы, но рабочие должны были контролировать буржуазию и получали большее право вето в управлении предприятиями.
«Рабочий контроль» только увеличил существующий хаос в экономики, т.к. классовую борьбу между частными капиталистами и рабочими не возможно урегулировать государственным путем, и так оставить в стадии двоевластия. Рано или поздно, или буржуазия разбила бы «рабочий контроль» над своей собственностью или рабочие полностью переняли бы средства производства. В контексте социальных отношений в тогдашней Советской России это могло бы только означать кооперативную собственность на средства производства, т.е. мелкобуржуазно-коллективное товарное производство. Т.к. для настоящей социальной революции, которая также требовала бы разрушение большевистского государства, российский пролетариат был слишком слаб, но стремился взять в свои руки производство, т.к. российская буржуазия была еще слабее. Однако советское государство не хотело помогать в борьбе ни буржуазии против пролетариата, ни разрешить коллективную собственность в промышленности, но статус кво «рабочего контроля» невозможно было дальше сохранить.
В начале лета 1918 г. большевики так же сознали это национализировав всю крупную промышленность. Зимой 1920/21 гг. большевистское государство также переняло под свой контроль мелкие предприятия. Однако национализация средств производства означает для рабочего класса огосударствление капиталистической эксплуатации, а не ее упразднение, как это утверждается марксистско-ленинской идеологии. Т.к. капитал является социальным отношением между тем кто нанимает(капитал) и теми кто сдают внаем рабочую силу(наемные работники) и не обязательно привязан к частной собственности на средства производства. Государственная собственность на средства производства означает, что советские рабочие и работницы должны были продавать свою рабочую силу государству. Согласно марксистско-ленинской идеологии советское государство конечно было «рабочим» государством. Однако государством управляли профессиональные политики, а не рабочие и работницы. Эти профессиональные политики были управляющими государственного капитала, персонифицированным капиталом – характерной маской государственного капитала.
В идеологии большевистской партии и госбюрократии все конечно выглядело иначе. Когда во время гиперинфляции, в годы гражданской войны, советское государство перешло на заработную плату натурой, что привело к дальнейшему падению реальной заработной платы, «левый коммунист» Бухарин сделал из нужды добродетель утверждая, что инфляция и натуроплата означает переход к коммунизму. «При системе пролетарской диктатуры, - писал Бухарин, - рабочий получает трудовой паек, а не заработную плату» (Бухарин Н.И. Экономика переходного периода 1920 г.)
Деньги в капиталистической циркуляции товаров являются посредником в цикле деньги-товар-деньги, a на пролетарской стороне посредником в процессе: наем рабочей силы-зарплата-товары потребления. Если государство теперь вместо того, чтобы платить деньги рабочим напрямую, обменивает их рабочую силу на продовольственные товары, то это ничего не меняет в сущности капиталистического наемного труда. Нет, заработная плата натурой была выражением примитивного капиталистического государства в вынужденной ситуации. Вопреки всем антикоммунистическим и партийно- «коммунистическим» идеологиям, советское государство всегда было частью всемирного капитализма.
Таким образом большевики создали госкапиталистические производственные отношения. Как мелкобуржуазная партия она воспроизводила буржуазную политику, а буржуазная политика может воспроизводить только капиталистический способ производства. Однако, т.к. в России буржуазия и ее политический персонал были слабыми, большевики национализировали производство и лишили социальной власти буржуазию. Нет, Октябрьская революция не была социально-романтической авантюрой, как это утверждали меньшевики, она была единственным возможным капиталистическим решением кризиса российского государства. Революционное решение, т. е. разрушение государства со стороны пролетариата, было в силу объективных причин не возможным.
Большевистская партийная диктатура разрушила все начинания самоорганизации рабочего класса. Большевики вынужденны были пойти на этот шаг уже только из-за причин собственной социальной динамики «коммунистической» партийной/государственной бюрократии, которая вокруг себя не могла терпеть никакого свободного пространства. Тем более в госкапиталистических предприятиях. Начиная с лета 1918 г. Ленин ориентировался на предприятиях на единоличное правление посредством директоров, что привело к разрушению Фабзавкомов – непосредственной формы пролетарской самоорганизации. Это социально-реакционное развитие началось еще давно до гражданской войны и иностранной военной интервенции. Но идеологи партийного «коммунизма» до сих пор используют империалистическую бойню в советской России для оправдания госкапиталистической контрреволюции. Фактом остается то, что большевистская партийная и государственная бюрократия использовала гражданскую войну и иностранную военную интервенцию, чтобы утопить в крови и в социальной демагогии любое пролетарское сопротивление против госкапитализма.
Забастовки в Петрограде и Кронштадтское Восстание в марте 1921 г. четко показывают, что госкапиталистический большевизм и пролетариат были разделены классовой борьбой. В то время как бастующие в Петрограде частично находились под влиянием меньшевистской пропаганды, революционный пролетариат Кронштадта смог освободить себя от большевистского контроля, за что и были жестоко подавлены. Матросы Кронштадта выступали однозначно за пролетарскую самоорганизацию и против буржуазной революции. Восстание в Кронштадте было последней попыткой рабочего класса прорвать буржуазные рамки русской революции посредством третьей революции. То, что в требованиях восставших были некоторые требования крестьянского, мелкобуржуазного характера, при четком отрицании наемного труда, было лишь результатом экономической отсталости советской России. Ленин и Троцкий, следуя примеру Кавеньяка вместе с Эбертом и Носке, утопили в крови отчаянную борьбу пролетариата. Причиной поражения российского пролетариата была его социальная слабость, которая определялась низким уровнем развития производительных сил и поражением мирового пролетариата. После подавления Кронштадтского Восстания большевики закончили свою трансформацию из мелкобуржуазно-радикального течения в госкапиталистически реакционное, и русская революция была контрреволюционно завершена. Потом последовала махровая социальная реакция, т.к. ГУЛАГ был следствием поражения Кронштадта в 1921 г.
чего же "мелкие"? вполне себе крупнобуржуазные - строители мегакорпорации, какой прежде свет не видывал.
