Дмитрий Донецкий
03-08-2012 19:52:54
Университет революции
http://sled.net.ua/universitet/revolyuc ... 2012/30/07
Тина Розенберг является автором книги "Присоединяйтесь к клубу: как давление общественности может преобразовать мир", из которой взяты отрывки для этой статьи.
Интересный рассказ о "разносчиках" цветных революций. Поучительно для общего развития.
http://sled.net.ua/universitet/revolyuc ... 2012/30/07
Скрытый текст: :
В начале 2008 г. рабочие на государственной текстильной фабрике в египетском городке Эль-Махала эль-Кубра объявили, что они начинают забастовку в первое воскресенье апреля, чтобы протестовать против высоких цен на продукты и низкой заработной платы. Они привлекли внимание группы технически подкованных молодых людей, которые находились в часе езды к югу, в столице Каире, и которые создали группу в "Фейсбук", чтобы организовать протесты и забастовки 6 апреля по всему Египту в знак солидарности с рабочими фабрики. К их изумлению, их страница вскоре насчитывала около 70000 "друзей".
Но то, что так гладко прошло онлайн, оказалось намного более трудным на улицах. Полиция оккупировала фабрику в Махалла и предотвратила забастовку. Демонстрации там вылились в насилие: протестующие поджигали здания и полиция начала стрелять, убив как минимум двух человек. Протесты солидарности между тем по всему Египту выдохнулись, в большинстве мест их заблокировала полиция. Организаторы со страницы в "Фейсбук" не договорились о тактике, следует ли египтянам оставаться дома или же выйти на улицы для протеста. Люди хотели что-то сделать. Но ни у кого не было ясной идеи, что именно.
Неумело организованные протесты 6 апреля, как поняли лидеры после их провала, стали наглядным примером ограниченности социальных сетей как инструмента демократической революции. "Фейсбук" мог собрать вместе онлайн десятки тысяч сочувствующих, но не мог организовать их, как только они покидали страницу. Это был удобный инструмент для коммуникации, чтобы призывать людей... призывать для чего? Лидеры движения "6 апреля" не знали ответа на этот вопрос. Поэтому они решили научиться у тех, кто знал. Летом 2009 г. Мохаммед Адель, 20-летний блоггер и активист движения "6 апреля", отправился в Белград, Сербию.
Сербская столица является домом Центра практического ненасильственного действия и стратегий – или CANVAS, организации, которой управляют молодые сербы, приобретшие опыт во время студенческого восстания в конце 1990-х против Слободана Милошевича. После того, как они его свергли, они начали амбициозный проект, чтобы понять, как трансформировать свой успех в успех для других стран. Для авторитарных лидеров мира они являются заклятыми врагами – и Уго Чавес из Венесуэлы, и Александр Лукашенко из Беларуси осуждали их по имени. («Они думают, что мы привозим революцию в чемодане», - сказал мне один из руководителей CANVAS.) Но для молодого поколения демократических активистов от Хараре до Рангуна и от Минска до Тегерана молодые сербы являются героями. Они работали с демократическими активистами из более чем 50 стран. Они консультировали молодёжные группы в отношении того, как сразиться с одними из худших правительств в мире – и в Грузии, в Украине, в оккупированном Сирией Ливане, на Мальдивах и теперь в Египте эта молодёжь победила.
В Белграде Адель прошёл недельный курс тактики ненасильственной революции. Он научился организовывать людей – не через компьютер, а на улицах. И, что важнее всего, он научился тренировать других. Он вернулся в Египет и начал учить. Молодёжное движение "6 апреля" вместе со сходной группой под названием «Кефайя» стали самыми важными организаторами мирного 18-дневного восстания, кульминацией которого стал уход президента Хосни Мубарака 11 февраля. «Движение "6 апреля" и "Кефайя" – это группы, предпринимавшие значительные усилия для организации протестов на улицах», сказано в докладе от 3 февраля группы геополитического анализа «Стратфор». Использовавшаяся тактика была взята из курса подготовки CANVAS. «Меня обучали, как проводить мирные демонстрации, как избегать насилия, и что делать в случае насилия со стороны сил безопасности... а также как организовать выход людей на улицы», - сказал Адель о своём обучении у сербов в интервью для англоязычной версии «Аль-Джазиры» 9 февраля. «Мы были весьма удивлены, что они добились столько, имея такие небольшие возможности», - сказал мне Серджа Попович, один из руководителей CANVAS.
По мере того, как ненасильственные революции свергают давние режимы в Тунисе и Египте и угрожают правителям в соседних Алжире, Бахрейне и Йемене, внимание мира было обращено на причины этого – поколения репрессивного правления, и на инструменты – такие сайты социальных сетей как "Фейсбук" и "Твитер", приводившие в действие волну протеста. Но как узнали члены движения "6 апреля", одни лишь эти элементы не делают революции. А что же делает? В прошлом недовольные использовались геополитическими силами: падение режимов в Латинской Америке и в бывшем Советском блоке было по большей части результатом прекращения поддержки диктаторских режимов со стороны супердержавы и консолидации либеральной демократии как глобальной идеи. Но глобальное столкновение идеологий закончилось, а множество диктаторов остались – так что же нам делать?
Ответ для демократических активистов во всё растущем списке стран заключается в обращении за помощью к CANVAS. Будучи лучше других демократических групп, CANVAS создал долговременный план ненасильственной революции: что делать, чтобы превратиться из горстки людей в массовое движение и затем использовать эти массы, чтобы свалить диктатора. CANVAS понял, как превратить циничную, пассивную и испуганную общественность в активистов. План подчёркивает единство, дисциплину и планирование – эти тактические приёмы являются базовыми для любой военной кампании – но обычно игнорируются ненасильственными революционерами. В диктаторском режиме будет много моментов, которые возбуждают гнев общественности: повышение цен на нефть, убийство оппозиционного лидера, коррумпированное равнодушие к стихийному бедствию или просто конфискация полицией тележки с овощами и фруктами. Только подготовленный оппонент сможет использовать такие моменты для того, чтобы свергнуть правительство.
"Революции часто считаются спонтанными", - сказал мне в Вашингтоне несколько лет назад Иван Марович, бывший инструктор CANVAS. "Это выглядит так, как будто люди просто взяли и вышли на улицу. Но это является результатом нескольких месяцев или лет подготовки. Это очень скучно, пока не достигнешь определённого момента, когда можно организовать массовые демонстрации или забастовки. Если это тщательно спланировано, то к моменту, когда они начнутся, всё закончится за несколько недель".
CANVAS вряд ли является первой организацией, обучающей людей, живущих при диктатуре, навыкам, которые могут помочь им свергнуть эту диктатуру; правительство США и его союзники финансируют организации, продвигающие демократию, по всему миру с самых первых лет "холодной войны". Пожив при двух диктатурах - в Чили при Аугусто Пиночете и в Никарагуа при сандинистах - и посетив, вероятно, дюжину других, я видела армии таких организаций во время их работы, и сама работала наблюдателем на выборах. Но я никогда не видела ничего похожего на CANVAS.
Традиционные группы по продвижению демократии любят сотрудничать с оппозиционными партиями с хорошей репутацией и с группами гражданского общества; CANVAS предпочитает работать с начинающими активистами. Теория заключается в том, что устоявшиеся партии и организации при правлении диктатора обычно являются слишком уставшими и прогнившими, чтобы свергнуть его, и надежды вместо этого возлагаются на идеалистов-аутсайдеров, часто являющихся студентами. Сербы не являются обычными высокооплачиваемыми консультантами в костюмах, прибывшими из богатых стран; они больше похожи как раз на нахальных студентов. Они покоряют своим ковбойским самодовольством. Они излучают успех. Все, кого они обучают, хотят сделать то же, что сделали сербы.
Если CANVAS разорвал старый сценарий продвижения демократии, то это потому, что лидеры группы разработали новый, основанный на их собственном личном опыте. Группа берёт своё начало на встрече в октябре 1998 г. в белградском кафе, когда Попович, высокий человек с заострившимися чертами лица, которому тогда было 25 лет и который являлся студентом морской биологии в Белградском университете, собрал вместе несколько своих сокурсников. В то время Милошевич занимал свою должность уже девять лет и его власть была прочно устоявшейся. Он начал и проиграл три войны и находился в процессе начала четвёртой, в Косово. Попович и его друзья были активными участниками студенческих протестов в течение нескольких лет. Они маршировали 100 дней подряд, но результаты их усилий были близки к нулю. "Это была встреча отчаявшихся друзей", - говорит Попович. "Мы находились в подавленном состоянии".
Студенты окрестили себя "Отпор!" - "Сопротивление!" по-сербски - и начали переосмысливать революцию. Первым и самым обескураживающим препятствием было отношение их соотечественников. Опросы, проводившиеся оппозицией, показывали, что большинство сербов хотят, чтобы Милошевич ушёл. Но они считали, что его свержение просто невозможно или как минимум является опасной попыткой. А существовавшая сербская оппозиция едва ли была воодушевляющей: даже партии, выступавшие против Милошевича, были по большей части орудием личных амбиций для их лидеров.
Но основатели "Отпора" поняли, что молодёжь станет участвовать в политике - если это заставит их чувствовать себя героями и особенными, частью чего-то большего. Это была постмодернистская революция. "Наш продукт - это образ жизни", - объяснил мне Марович. "Движение строится не на проблемных вопросах. Оно строится на моей идентичности. Мы пытаемся сделать политику привлекательной". Традиционные политики видели свою работу в том, чтобы выступать с речами, а работу своих сторонников в том, чтобы они их слушали; "Отпор" выбрал коллективное руководство и никаких речей вообще. И если это движение вдохновлялось Ганди и Мартином Лютером Кингом-мл., то оно также действовало по примеру "Кока-Колы" с её простой, впечатляющей идеей и сильным брендом. Логотип самого "Отпора" является стилизованным сжатым кулаком - это ироничная, насмешливая экспроприация символа сербских партизан во время Второй мировой войны и коммунистических движений в мире.
"Отпор" избегал традиционной тактики оппозиционеров в виде маршей и митингов - частично по необходимости, так как у группы не было достаточно людей для этого. Вместо важности и напыщенности политических партий "Отпор" использовал эмоциональность телешоу, на котором выросли его лидеры: "Монти Пайтон: Летающий цирк". Их ежедневная работа состояла из уличных представлений и трюков, которые представляли правительство глупым, и привлекли внимание оппозиционных СМИ. Остроумие, возможно, не всегда получалось, но к нему всегда стремились.
Самым знаменитым представлением была металлическая бочка, раскрашенная изображением Милошевича. "Отпор" прокатил её по оживлённой улице, прося людей вставить монетку в отверстие для монет, чтобы получить право поколотить Милошевича палкой. Это был любимый тип трюков "Отпора" - затруднительное положение: это делало режим отвратительным в любом случае. Если правительство позволяло бочке катиться, то оно выглядело слабым. Но когда вмешивалась полиция, зрелище было не лучше: члены "Отпора" сбегали, а оппозиционный телеканал показывал на следующий день кадры с полицией, "арестовывающей" бочку и загружающей её в полицейский фургон. Страна посмеивалась над этими выходками - и записывалась в "Отпор".
Вместо того, чтобы избегать арестов, "Отпор" решил провоцировать их и использовать их с выгодой для движения. После нескольких месяцев стало очевидно, что хотя полиция могла грубо обращаться с членами "Отпора", но пытки были редкостью и мало кого из них задерживали дольше, чем на одну ночь. Когда арестовывали кого-либо из членов "Отпора", организация посылала шумную толпу на улицу перед полицейским участком. Задержанные выходили из полицейского отделения и обнаруживали группу оппозиционных журналистов и ободряющую толпу друзей. Молодые люди соревновались за то, кто наберёт большее количество арестов. Если ношение чёрной футболки, украшенной фирменным кулаком "Отпора" делало вас посвящённым в революцию, то арест делал из вас рок-звезду. Люди, которые когда-то считали себя жертвами, научились думать о себе как о героях.
Через два года после основания "Отпора" 11 его членов превратились в более чем 70000. "То, что они сделали блестяще и о чём не следует забывать, это то, что они сделали нормальным для сербов говорить публично, что режим не является неуязвимым, что многие сербы разделяют ощущение, что перемены могут наступить", - сказал Джеймс О'Брайен, спецпосланник администрации Клинтона на Балканах. К моменту, когда Милошевич выдвинул свою кандидатуру для переизбрания президентом Югославии в сентябре 2000 года, длительная протестная кампания "Отпора" - и попытки Милошевича пресечь её - подорвали популярность президента и придали смелости и помогли объединить оппозицию. Когда Милошевич отказался признать своё поражение в пользу оппозиционного кандидата Воислава Коштуницы, пример дисциплинированного ненасилия "Отпора" вместе с массой его активистов стали ключевыми в том, чтобы убедить силы безопасности Сербии не повиноваться приказам Милошевича открыть огонь по протестующим. 7 октября подвергающийся нападкам президент подал в отставку.
Случилось немыслимое. Для молодых сербов следующим шагом стало разобраться, как всё это экспортировать.
Через несколько месяцев после свержения Милошевича лидеры "Отпора" стали получать звонки от демократических активистов в других странах, жаждущих воспроизвести успех их движения. Слободан Джинович, один из первоначальных организаторов "Отпора", начал ездить в Беларусь, тайно встречаясь там со студенческим движением. В него, однако, вскоре внедрились агенты, и оно со временем распалось.
Джинович добился большего успеха в Грузии, где группа молодых людей основала движение под названием "Кмара!" ("Хватит!"). В 2002 году Джинович и другие лидеры "Отпора" начали посещать и затем принимать в Сербии студентов "Кмара". После того, как Эдуард Шеварднадзе, бывший советский функционер, являвшийся президентом Грузии с 1995 года, фальсифицировал выборы в стране в ноябре 2003-го, движение под руководством "Кмара" вынудило его уйти, и это стало известным как "революция роз". За ней последовала "оранжевая революция" на Украине, где бывшие активисты "Отпора" провели месяцы, консультируя молодёжное движение "Пора".
Находясь в поездке в Южной Африке, где они обучали зимбабвийцев в 2003 г., Джинович и Попович решили создать CANVAS. В то время Попович являлся членом парламента, но он ушёл оттуда в 2004 г., предпочтя карьеру организатора и ревоюционера. Джинович основал первую сербскую компанию-провайдер интернет-услуг в 2000 г. и уже был на пути к тому, чтобы стать магнатом. Сегодня он является главой крупнейшей в Сербии частной интернетной и телефонной компании и финансирует около половины текущих издержек CANVAS и расходы на половину обучающих семинаров из своего кармана. (CANVAS имеет четыре с половиной штатных сотрудников. Преподаватели являются ветеранами успешных демократических движений в пяти странах и им платят на контрактной основе. CANVAS участвует в некоторых семинарах, финансируемых Организацией по безопасности и сотрудничеству в Европе, Программой ООН по развитию, международным НПО под названием "Humanity in Action", и "Freedom House", американской группой, получающей деньги от правительства США. Но CANVAS предпочитает избегать связи с Вашингтоном, частично из-за опыта "Отпора". Как и вся оппозиция, выступавшая против Милошевича, "Отпор" брал деньги у правительства США, и лгал об этом. Когда правда открылась после падения Милошевича, многие члены "Отпора" вышли из него, чувствуя себя обманутыми.)
Большая часть работы CANVAS заключается в работе с демократическими активистами из сносно репрессивных стран, которые составляют большинство мировых диктатур. Все их успешные работы были связаны с такими странами; сербы помогли свергнуть не требующий особых усилий авторитаризм. Что бы кто ни говорил о Грузии Шеварднадзе, она не являлась Северной Кореей. Так что в прошлом году я решила понаблюдать за работой Поповича и Джиновича с активистами из страны, которая подвергла их идеи самой суровой проверке: Бирмы.
В 1962 г. военный путч под руководством генерала Не Винга положил конец демократическому правительству, которое правило Бирмой с момента её независимости, наступившей 14 годами ранее. В промежуточные полвека было лишь несколько коротких моментов, когда бирманцам можно было обоснованно надеяться на что-то лучшее. В течение месяцев в 1988 г. вспыхивали антиправительственные демонстрации, но они закончились после того, как солдаты убили тысячи протестующих. Два года спустя в Бирме прошли первые свободные выборы после переворота. Но когда партия Аунг Сан Су Чи "Национальная лига за демократию" одержала решительную победу, режим аннулировал результаты выборов.
Массовые протесты не возобновились до сентября 2007 г., когда правительство без предупреждения отменило субсидии на нефтепродукты и цена на отдельные виды горючего выросла на 500 процентов. Буддистские монахи выступили с протестом против повышения цен, но были избиты силами безопасности. Монах из Рангуна по имени Ашин Ковида, невысокий тихий человек 24 лет, был возмущён. Он продал свои одеяния и использовал деньги для написания и фотокопирования брошюры, которая призывала монахов из монастырей в Рангуне выйти на марш. 19 сентября около 400 монахов вышли на улицы, к ним присоединились студенты, и это стало называться - по одному из оттенков одеяний монахов - "шафрановой революцией".
Ковида, который живёт теперь в изгнании в Калифорнии, сказал мне, что он был вдохновлён документальным фильмом "Свергнуть диктатора" о падении Милошевича, к которому были сделаны субтитры на бирманском языке и который тайно распространялся в стране. Он думал, что правительство не посмеет стрелять в монахов, но он ошибся. Десятки людей были убиты, тысячи монахов и монахинь были арестованы; некоторых из них приговорили к тюремному заключению на срок в более чем 60 лет. Бирманская оппозиция снова замолчала; в ноябре 2010 года в стране состоялись выборы, но принесли лишь символические перемены.
Но всё равно есть бирманцы, которые готовы рисковать ради настоящей демократии. В прошлом году 14 из них - многие очень молодые люди - собрались в конференц-зале гостиницы за пределами Бирмы для семинара CANVAS. Их свёл вместе опытный оппозиционный активист, который просил назвать только его псевдоним - К2. (Условия присутствия журналиста и фотографа были тщательно согласованы, чтобы защитить безопасность участников: я не могу назвать бирманцев или упомянуть дату или место этого семинара).
Это была целина для сербов - CANVAS работал с бирманскими эмигрантами, но это были люди, которые жили внутри страны. Сербы беспокоились о том, что студенты не знают друг друга. Недоверие могло быть губительным. Попович однажды обучал группу, в которую входила и молодёжь от оппозиционной партии, и неправительственные группы из Зимбабве. Они все были против диктатора, Роберта Мугабе - но они также не переносили друг друга. "Бесконечная война" - так он это описал. В такой стране как Бирма люди опасались тех, кого они не знали. Сербы считали, что это может быть затруднением.
И, конечно, Бирма - это не Украина. Чем менее развито демократическое движение, тем больше нужно времени, чтобы механизм заработал. Страны, активисты которых быстрее всех всё поняли, сказали сербы, это Грузия и Вьетнам. Бирманцы, скорее, реагировали как другие люди из тоталитарных стран. "Беларусь", - сказал Джинович, качая головой. "Их было невероятно трудно мотивировать - невероятно пассивны. Я не мог найти искру в их глазах". Затем были ещё северокорейцы: "Они были замечательными молодыми студентами в большой гостинице в Сеуле", - рассказал мне Попович. "Мы работали два дня и понятия не имели, насколько мы преуспели. У людей не менялось выражение лица. Они сидели как памятники. Это было ужасно".
С африканцами, латиноамериканцами и грузинами инструкторы CANVAS держались свободно и оживлённо - "Сербский стиль", - назвал это Попович. С людьми из Азии, с Ближнего Востока и из большинства стран Восточной Европы они пытались быть более формальными. Но хотя стиль требовал адаптации, программа обучения была такой же. Она была разработана для двух первых текущих конфликтов, с которыми они работали - Зимбабве и Беларуси - две страны, отличавшиеся друг от друга всеми возможными способами. Ближневосточные студенты, сказал Джинович, иногда говорят, что (преподаваемая) тактика не сработает в исламском мире. Но единственные успехи CANVAS за пределами бывшего Советского Союза были в Ливане и на Мальдивах - обе они почти целиком мусульманские страны.
Когда Попович спросил бирманцев, что они надеются узнать в течение недели, их ответы касались двух вопросов: мобилизация людей и преодоление страха. "Мы боимся того, что делаем", - сказал один высокий мужчина. "У нас синдром 'мы ничего не можем сделать'. Мы никогда не чувствовали свободу". Одна молодая женщина упомянула, что правительство считает любое собрание из более чем пяти человек незаконным. "Ненасильственная борьба очень опасна", - сказал она.
Бирманцы представляли собой самую трудную задачу для CANVAS в странах без истории эффективной оппозиции: пассивность, фатализм и страх их граждан. Самым полезным уроком CANVAS является то, как разрушить этот барьер. "На каждом семинаре кто-то подходит ко мне и говорит 'Наш случай совершенно иной'", - рассказывал Джинович бирманцам. Нервный смех. Но бирманцы были правы: тот, кто будет достаточно сумасшедшим, чтобы катить бочку с изображением Тан Шве, чтобы граждане Рангуна могли побить его, рискует не несколькими часами в тюрьме, но десятками лет. О чём вообще говорят сербы?
О многом, как оказалось. Некоторые из студентов сказали, что они думали, что ненасилие означает пассивность - это, возможно, имеет моральное превосходство, но весьма наивно. Попович сформулировал задачу словами Сунь-Цзы: "Я хочу, чтобы вы считали ненасильственный конфликт видом боевых действий - единственная разница в том, что вы не используете оружие", - сказал он им. Это было необычно. Он убеждал, что неважно, является ли ненасилие нравственным или нет: это было стратегически необходимым. Насилие, конечно, является игрой на своём поле для любого диктатора. Основатели "Отпора" также знали, что они никогда не смогут добиться широкой поддержки посредством насилия - каждая демократическая борьба в конечном счёте должна увлечь средний класс и как минимум нейтрализовать силы безопасности.
Снова и снова Джинович и Попович упорно работали над другим мифом: что ненасильственная борьба является синонимом скопления большого количества людей. Сербы предупреждали, что марши и демонстрации следует приберечь на то время, когда у вас, наконец, будет поддержка большинства. Марши рискованны - если количество пришедших людей небольшое, то уровень доверия к движению разрушается. И на маршах людей арестовывают, бьют и стреляют. Власти попытаются спровоцировать насилие. Один плохой марш может уничтожить движение. Этот аргумент заставил людей кивать головами. "Любое собрание в Рангуне является безумием", - сказал Джинович.
Но если не марши, то тогда что? Сербы показали участникам отрывки из документального сериала "Более мощная сила" о ненасильственной борьбе: "соляной марш" Ганди, движение против апартеида в Южной Африке и сидячие забастовки в закусочных и бойкотирование автобусов, проводившиеся американским движением за гражданские права. Попович указал на планирование, которое было вовлечено в эти действия, и поросил группу перечислить тактические приёмы, которые они увидели: листовки, плакаты, сидячие забастовки, бойкоты, пикеты, музыка. "Между Южной Африкой и Бирмой есть сходство: отсутствие свободных СМИ", - сказал он. "Так как же вам распространять свои взгляды?"
"Песни", - сказал усатый мужчина. "Молитвы и похороны", - сказала женщина средних лет, самая старшая в группе, суровая женщина, к которой другие стали обращаться как к Тётушке. Попович ухватился за это. "Так что интересного в использовании похорон?" "Это единственная возможность для людей собраться вместе", - сказал один молодой человек.
"Похороны являются дилеммой для ваших противников", - сказал Попович. В Зимбабве собрание из пяти человек было запрещено, но что, если у меня будет 5000 человек на похоронах? Всякий раз, когда умирает кто-то, связанный с движением, они собираются и поют песни - и полиция не станет вмешиваться! Это настоящая проблема - разогнать слезоточивым газом похоронную процессию".
Следующей была идея, которую сербы усвоили от американского профессора Джина Шарпа, автора работы "От диктатуры к демократии" (эта книга первоначально была опубликована в 1993 г. в Таиланде для бирманских диссидентов), которого называют Клаузевитцем ненасилия. Попович впервые познакомился с идеями Шарпа весной 2000 г. благодаря Роберту Хелви, бывшему полковнику армии США, который служил в качестве военного атташе в посольстве США в Бирме в 1980-е, пока он не разочаровался в вооружённой борьбе. Когда члены "Отпора" встретились с Хелви, движение уже имело 20000 активных участников и значительную репутацию. Но группа зашла в тупик - движение росло, а его лидеры не могли понять, как "Отпор" мог бы превратить этот рост в падение Милошевича.
Хелви показал им, как это сделать. Он объяснил идею Шарпа, что режим сохраняет власть благодаря покорности людей, которыми он управляет. Целью демократического движения должно быть убедить людей перестать повиноваться. Правительство - это как здание, поддерживаемое опорами, объяснил Шарп. "Отпор" должен был перетянуть эти опоры Милошевича в оппозиционный лагерь.
На самом деле "Отпор" уже преуспел с двумя важными опорами Милошевича. Одной опорой были старые люди: они всегда являлись основной базой поддержки Милошевича, но постоянные аресты 16-летних членов "Отпора" - и истеричные обвинения правительства, что студенты являются террористами - злили бабушек. Другой опорой была полиция. С самого начала "Отпор" обращался с полицией как с будущими союзниками. Члены "Отпора" привозили печенье и цветы в полицейские участки (иногда в сопровождении телекамеры). Вместо того, чтобы истошно орать на полицию во время столкновений, члены "Отпора" громко приветствовали их.
Сербы подробно изложили это бирманцам и добавили следующий шаг: график влияния, придуманный Джиновичем. Он просил студентов перечислить различные группы, имеющие влияние в обществе, и затем обозначить уровень лояльности каждой группы к режиму в течение продолжительного периода времени. Идея была в том, чтобы увидеть, какие группы колебались - и какие события в недавней истории Бирмы провоцировали изменения. Из этого они могли увидеть подсказки о том, расположения какой группы было выгоднее всего добиваться.
Студенты ставили себя на место бирманской полиции, рабочих, женщин и других групп - чего они все хотели? Списки, которые они составили, были предсказуемы своим эгоизмом: студенты хотели частные школы, деловые люди - надёжную банковскую систему, фермеры - сельскохозяйственные субсидии. Но интересно было то, что списки не включали. "Где демократия? Права человека?", - спросил Попович, указывая на списки, прикреплённые кнопками на стене. "Людям пофиг всё это. Обычно ваши политики говорят о вещах, которые не важны для людей. Помните "соляной марш" Ганди? Задачей было не то, что "Вы, британцы, убирайтесь!" - не в официальном порядке - задача была: "Мы хотим добывать соль".
С приближением середины недели сербы забеспокоились. "Они не доверяют друг другу", - сказал мне Джинович за обедом. Бирманцы собрались во вторник вечером в номере гостиницы К2, чтобы всё это обсудить. Они представились друг другу и установили правила для группы. Они придумали легенду, которую надо рассказать бирманским властям. Они затем играли на гитаре такие песни как "Dust in the Wind" ("Пыль на ветру" - песня 1977 г. прогрессивной американской рок-группы "Канзас" - прим. perevodika.ru) и пели песни до 3 часов ночи.
Всё начало меняться на следующий день. Урок в среду был о замене тактики сосредоточения - митингов, демонстраций, маршей - тактикой распыления, которая менее затратна, менее затруднительна и менее опасна. Сербы говорили о чилийских cacerolazos или о битье в пустые кастрюли, что служило для того, чтобы дать знать людям, что и их соседи тоже против Пиночета. Они объяснили концепцию акций-дилемм, как, например, номер "Отпора" с бочкой. "Делайте небольшие вещи и если они будут успешными, у вас появится вера в успех, чтобы сделать другую такую вещь, и потом другую", - сказал Попович. "Вы привлекаете людей, обучаете их и постоянно поддерживаете их в активном состоянии. Вы наносите удар, объявляете о победе - и убираетесь оттуда. Если это пройдёт успешно, то люди сами к вам придут. Участвуя в небольших успешных акциях, вы создаёте уверенность в своих силах. Ненасильственная борьба меняет то, как люди думают о самих себе".
Бирманцы не выглядели убеждёнными. "Ну, вот мы все ставим свечи в своих окнах в определённое время", - сказал молодой человек в очках. "Они, возможно, не смогут арестовать 10000 человек, но они возьмут одного беднягу и арестуют всю его семью - даже его детей".
Попович согласился. "Да, у вас, ребята, будут проблемы, даже если действия имеют незначительный риск - если это политические действия", - сказал он. "Но что, если проблема будет в том, что правительство не способно предоставить людям электричество?"
Когда бирманцы разделились на небольшие группы, чтобы придумать собственные акции-дилеммы, первая группа серьёзно отнеслась к этому совету. Она решила взяться за проблему мусора, который правительство Рангуна перестало собирать. Члены группы предложили начать с группы в 20 молодых людей, чтобы делать эту работу, обеспечив перчатки и маски, и попытаться привлечь других, чтобы они присоединились к группе. Затем они бы пошли к городским властям и передали им обращение, подписанное влиятельными людьми, и сказали им: это ваша проблема.
"Окей, хорошо. Вы развиваете параллельные институты", - сказал Попович. Это была стратегия Адама Михника для "Солидарности" в Польше: не подрывайте институты - создавайте свои собственные. "Вы сделали это, когда убирали тела после циклона "Наргис" - стихийного бедствия 2008 г., в результате которого погибли более 138000 человек в Бирме - "когда правительство этого не делало. А теперь, что, если администрации города наплевать на это?"
"Мы свалим мусор перед офисом мэра", - сказал высокий мужчина. Попович засмеялся. "Или вы могли бы выбрать менее рискованную стратегию - сделать фотографии мусора и показать их властям", - сказал он.
Когда вперёд вышла другая группа, её члены улыбались и, как ни странно, снимали обувь. Их представительница, молодая женщина в розовой рубашке, которая ёрзала от волнения, предложила "кампанию хождения босиком", чтобы почтить память монахов "шафрановой революции", которые не носят обувь. Идея заключалась в том, чтобы начать со 100 молодых людей, с которыми свяжутся по электронной почте и через сайты социальных сетей. Они бы тогда сделали простую вещь: появились бы босиком в общественных местах. "Мы можем начать с пагод", - сказала Розовая Рубашка - никто всё равно не носит обувь в пагодах. И люди могли бы пройти по краске", - сказала Розовая Рубашка. "Мы можем легко оценить успех - если мы увидим людей босиком и отпечатки ног повсюду".
"Когда власти отреагируют арестами, что вы будете делать" - спросила Тётушка. Группа уже это продумала. "В качестве меры предосторожности люди могут иметь при себе пару порванных сандалий в карманах, чтобы показать их полиции", - сказал молодой человек с херувимским лицом. "Или можно будет сказать, 'Я готовлюсь к пробежке'."
Высокий мужчина прервал их оживление. "Если власти увидят, что вы оставляете следы от краски, то они всё поймут и арестуют вас".
"Они не будут знать, кто это был, если мы сделаем это ночью", - сказал Херувим. "Давайте сделаем это!" - он поднял кулак в воздух. Все засмеялись.
Однако следы от ног были проблемой - они могли в буквальном смысле привести полицию к жертве. Тогда выступила тихая молодая женщина в рубашке из сетчатой ткани. "Есть много бродячих собак и кошек", - сказала она. "Мы можем поставить посуду с краской перед тем местом, где они живут, чтобы они прошли по краске". Кошки и собаки как пехотинцы демократии! Они посмотрели друг на друга, благоговея от собственного остроумия, и все захлопали в ладоши.
Ближе к концу недели группа посмотрела документальный фильм 2008 г. "Бирма VJ" датского режиссёра Андерса Остергаарда о группе подпольных бирманских видеожурналистов, видеозаписи которых, вывезенные тайно из стран мог собрать вместе онлайн десятки тысяч сочувствующих, но не мог организовать их, как только они покидали страницу. Это был удобный инструмент для коммуникации, чтобы призывать людей... призывать для чего? Лидеры движения ы, часто являются единственным способом дать знать внешнему миру о том, что происходит в Бирме. Фильм снят во время "шафрановой революции"; это ценная контрабанда в Бирме, и большинство участников видели фильм и раньше. Это документ надежды и мужества, история нескольких недель, которые многие бирманцы считают важнейшим событием в своей жизни. Но после недели семинаров CANVAS бирманцы смотрели этот фильм свежим взглядом.
Когда фильм закончился, Джинович вышел вперёд. "Ну, и что вы думаете?" - спросил он. У Херувима были широко раскрыты глаза. "Это не было организованным!" - сказал он. Внезапно "шафрановая революция" стала выглядеть совсем по-другому. Это было так смело, так вдохновляюще - и так импровизированно, глупо и безответственно. "Люди вышли на улицы спонтанно, требуя недостижимого", - сказал им Джинович, возможно, не очень мягко, так как он ниспровергал их героев. "Наш совет", - сказал он медленно, - "заключается в том, что вы думаете о ненасильственной борьбе совершенно иначе, чем вы видели в этом фильме".
Над группой повисла тишина.
"Тогда вы знаете, что вам нужно делать", - сказал он.
CANVAS работал с активистами из 50 стран. Но не может указать на 50 революций.
Самой прозаической причиной этого является то, что часто люди, которых он обучает, не являются руководителями движений. Некоторые группы, как, например, диссиденты из Грузии и Украины, решили брать пример с "Отпора". В отличие от них в Иране, где небольшие группы, обученные CANVAS, провели свои успешные акции, лидеры "Зелёной революции" не стали использовать тактику действий "Отпора".
Но более глубокой причиной является то, что важен контекст. Очень закрытое общество такого типа, которое крайне нуждается в сильном демократическом движении, является местом, которое менее всего способно породить такое движение. К концу семинара по Бирме Попович и Джинович были довольны; студенты усвоили уроки. Но что они могут с ними сделать, было неясно. В последний день семинара я спросила членов группы, придумавшей "кампанию хождения босиком", попытаются ли они начать такое движение в Бирме. Они сказали, что методика замечательная, полезная, свежая - но она подошла бы кому-то другому. "Я не уверена, что это полезно для меня", - сказала Розовая Рубашка.
Сербы говорят, что уровень репрессий в стране не является главным фактором. Попович сказал бирманцам, что намного более важным, чем жестокость правительства, является их собственный уровень навыков и активности; хорошо организованное и целеустремлённое демократическое движение может постепенно получить достаточно свободы для своей работы. "Политическое пространство никто не предоставляет. Его всегда добиваются", - сказал он. В Сербии 2000 года было легче работать, чем в 1991 году, потому что оппозиция добилась за это время важных уступок. "Сербия создала это преимущество", - сказал он. Например, она вынудила Милошевича согласиться с результатами местных выборов в 1996 году, что привело к тому, что муниципальные телевизионные каналы оказались в руках оппозиции. Но может ли это быть применимым к Бирме? Завоевание политического пространства там может занять десятилетия, и нет никакой гарантии, что страна даже станет двигаться в правильном направлении.
Однако Бирма является крайним случаем. Большинство авторитарных стран ближе к Сербии Милошевича или Египту Мубарака: авторитарные правительства, которые позволяют существовать некоторым оппозиционным СМИ и политической деятельности. Алжир, Ангола, Камбоджа, Эфиопия, Казахстан, Никарагуа, Россия и Венесуэла, к примеру, следуют этой модели. И хотя сербы не могут привезти революцию в своих чемоданах, однако их тактика может значительно увеличить шансы того, что когда наступит момент, который ослабит диктатуру, оппозиция сможет этим воспользоваться.
И египетский пример показывает, как это происходит. Движение "6 апреля" знало об "Отпоре" и использовало кулак в качестве своего логотипа, прежде чем Мохамед Адель поехал в Белград. Курсы, которые он прошёл там, были теми же курсами, на которых обучались бирманцы. В апреле сербские газеты опубликовали на первой полосе фотографию протеста в Египте, во время которого демонстранты размахивали флагом "6 апреля" со сходным логотипом. "Кулак "Отпора" угрожает Мубараку?" - звучал заголовок. По мере того, как картины демонстрантов на площади Тахрир, поднимавших своих детей на танки египетской армии, просачивались во внешний мир на прошлой неделе, Попович вспомнил, что на графике влияния Аделя военные выглядели особенно угрожающе; было важно, понял он, убрать эту опору.
Сербы никогда больше не виделись с Аделем, но их молодой египетский студент продолжал присылать им электронные письма, порой указывая на ошибки в арабских переводах материалов CANVAS. Он уехал домой, взяв с собой копии "Как свергнуть диктатора" с субтитрами на арабском и продолжал скачивать книги. Он проводил небольшие версии семинаров CANVAS в Египте, подчёркивая единство, ненасильственную дисциплину, важность чётких целей и постоянного вовлечения членов движения в деятельность.
Сразу после того, как 25 января начались протесты, в Каире начала распространяться 26-страничная брошюра под названием "Как грамотно протестовать" - анонимного авторства, но многими приписывавшаяся группе "6 апреля". В ней излагались цели протестов: захват правительственных зданий, склонение на свою сторону полиции и армии и защита протестующих. В ней людей инструктировали приносить с собой розы, скандировать позитивные лозунги, собираться в своих собственных кварталах и убедить полицейских перейти на сторону протестующих с помощью напоминания им, что их собственные семьи могут быть среди протестующих. В брошюре также давались практические советы о том, как протестующим следует одеваться и что они должны иметь при себе, чтобы защититься от слезоточивого газа и полицейских дубинок. Протестующим предлагалось нести плакаты с надписью "Полиция и народ вместе против режима".
Протесты являлись образцом единства, терпимости и ненасильственной дисциплины. Различные группы отложили в сторону свои собственные флаги и символы, чтобы демонстрировать только египетский флаг и выражать, насколько это возможно, единое мнение. Протестующие убрались на площади и защищали магазины, задерживая мародёров и заставляя их отдать украденное добро. Копты-христиане на площади Тахрир образовали круги, чтобы защитить мусульман, пока они молились; когда христиане справляли литургию, мусульмане образовали круг вокруг них. Вместе они обнимались с солдатами и встречали полицию розами. Они пели песни, и на них были дурацкие шляпы. Это имело уникальную египетскую аутентичность, но это также было в соответствии с инструкциями CANVAS.
CANVAS работал с диссидентами почти из каждой ближневосточной страны; в этом регионе был один из крупнейших успехов CANVAS - Ливан, и один из самых досадных провалов - Иран. Попович задаётся вопросом, сможет ли Иран показать иной результат в следующий раз: что бы было, если бы "Зелёное движение" организовалось не вокруг фальсификации выборов, а провело вместо этого "соляной марш", сосредоточив особое внимание на безработице, низкой заработной плате и коррупции? Иран - это то, какими были Тунис и Египет: молодое, относительно хорошо образованное население и коррумпированное авторитарное правительство, зависящее от страха, чтобы держать людей в узде. "Правительства, которые десятилетиями опираются на страх, становятся очень негибкими", - сказал Попович. "Опоры режима поддерживают его из страха. В момент, когда фактор страха исчезает и люди не боятся полиции и обнимаются с военными, вы теряете свои основные опоры". Хосни Мубарак, несомненно, горестно наблюдал за тем же самым.
В Бирме трудно себе представить, что может преодолеть этот страх - что может превратить людей из пассивных жертв в отважных героев - если только такие люди как Розовая Рубашка не сделают это сами. Но на Ближнем Востоке страх уже рушится, и героизм заражает одну страну за другой. Это огромное преимущество. Но для того, чтобы диктатура пала во всём регионе, протестующие должны заразиться от Египта чем-то большим, чем одной смелостью.
Но то, что так гладко прошло онлайн, оказалось намного более трудным на улицах. Полиция оккупировала фабрику в Махалла и предотвратила забастовку. Демонстрации там вылились в насилие: протестующие поджигали здания и полиция начала стрелять, убив как минимум двух человек. Протесты солидарности между тем по всему Египту выдохнулись, в большинстве мест их заблокировала полиция. Организаторы со страницы в "Фейсбук" не договорились о тактике, следует ли египтянам оставаться дома или же выйти на улицы для протеста. Люди хотели что-то сделать. Но ни у кого не было ясной идеи, что именно.
Неумело организованные протесты 6 апреля, как поняли лидеры после их провала, стали наглядным примером ограниченности социальных сетей как инструмента демократической революции. "Фейсбук" мог собрать вместе онлайн десятки тысяч сочувствующих, но не мог организовать их, как только они покидали страницу. Это был удобный инструмент для коммуникации, чтобы призывать людей... призывать для чего? Лидеры движения "6 апреля" не знали ответа на этот вопрос. Поэтому они решили научиться у тех, кто знал. Летом 2009 г. Мохаммед Адель, 20-летний блоггер и активист движения "6 апреля", отправился в Белград, Сербию.
Сербская столица является домом Центра практического ненасильственного действия и стратегий – или CANVAS, организации, которой управляют молодые сербы, приобретшие опыт во время студенческого восстания в конце 1990-х против Слободана Милошевича. После того, как они его свергли, они начали амбициозный проект, чтобы понять, как трансформировать свой успех в успех для других стран. Для авторитарных лидеров мира они являются заклятыми врагами – и Уго Чавес из Венесуэлы, и Александр Лукашенко из Беларуси осуждали их по имени. («Они думают, что мы привозим революцию в чемодане», - сказал мне один из руководителей CANVAS.) Но для молодого поколения демократических активистов от Хараре до Рангуна и от Минска до Тегерана молодые сербы являются героями. Они работали с демократическими активистами из более чем 50 стран. Они консультировали молодёжные группы в отношении того, как сразиться с одними из худших правительств в мире – и в Грузии, в Украине, в оккупированном Сирией Ливане, на Мальдивах и теперь в Египте эта молодёжь победила.
В Белграде Адель прошёл недельный курс тактики ненасильственной революции. Он научился организовывать людей – не через компьютер, а на улицах. И, что важнее всего, он научился тренировать других. Он вернулся в Египет и начал учить. Молодёжное движение "6 апреля" вместе со сходной группой под названием «Кефайя» стали самыми важными организаторами мирного 18-дневного восстания, кульминацией которого стал уход президента Хосни Мубарака 11 февраля. «Движение "6 апреля" и "Кефайя" – это группы, предпринимавшие значительные усилия для организации протестов на улицах», сказано в докладе от 3 февраля группы геополитического анализа «Стратфор». Использовавшаяся тактика была взята из курса подготовки CANVAS. «Меня обучали, как проводить мирные демонстрации, как избегать насилия, и что делать в случае насилия со стороны сил безопасности... а также как организовать выход людей на улицы», - сказал Адель о своём обучении у сербов в интервью для англоязычной версии «Аль-Джазиры» 9 февраля. «Мы были весьма удивлены, что они добились столько, имея такие небольшие возможности», - сказал мне Серджа Попович, один из руководителей CANVAS.
По мере того, как ненасильственные революции свергают давние режимы в Тунисе и Египте и угрожают правителям в соседних Алжире, Бахрейне и Йемене, внимание мира было обращено на причины этого – поколения репрессивного правления, и на инструменты – такие сайты социальных сетей как "Фейсбук" и "Твитер", приводившие в действие волну протеста. Но как узнали члены движения "6 апреля", одни лишь эти элементы не делают революции. А что же делает? В прошлом недовольные использовались геополитическими силами: падение режимов в Латинской Америке и в бывшем Советском блоке было по большей части результатом прекращения поддержки диктаторских режимов со стороны супердержавы и консолидации либеральной демократии как глобальной идеи. Но глобальное столкновение идеологий закончилось, а множество диктаторов остались – так что же нам делать?
Ответ для демократических активистов во всё растущем списке стран заключается в обращении за помощью к CANVAS. Будучи лучше других демократических групп, CANVAS создал долговременный план ненасильственной революции: что делать, чтобы превратиться из горстки людей в массовое движение и затем использовать эти массы, чтобы свалить диктатора. CANVAS понял, как превратить циничную, пассивную и испуганную общественность в активистов. План подчёркивает единство, дисциплину и планирование – эти тактические приёмы являются базовыми для любой военной кампании – но обычно игнорируются ненасильственными революционерами. В диктаторском режиме будет много моментов, которые возбуждают гнев общественности: повышение цен на нефть, убийство оппозиционного лидера, коррумпированное равнодушие к стихийному бедствию или просто конфискация полицией тележки с овощами и фруктами. Только подготовленный оппонент сможет использовать такие моменты для того, чтобы свергнуть правительство.
"Революции часто считаются спонтанными", - сказал мне в Вашингтоне несколько лет назад Иван Марович, бывший инструктор CANVAS. "Это выглядит так, как будто люди просто взяли и вышли на улицу. Но это является результатом нескольких месяцев или лет подготовки. Это очень скучно, пока не достигнешь определённого момента, когда можно организовать массовые демонстрации или забастовки. Если это тщательно спланировано, то к моменту, когда они начнутся, всё закончится за несколько недель".
CANVAS вряд ли является первой организацией, обучающей людей, живущих при диктатуре, навыкам, которые могут помочь им свергнуть эту диктатуру; правительство США и его союзники финансируют организации, продвигающие демократию, по всему миру с самых первых лет "холодной войны". Пожив при двух диктатурах - в Чили при Аугусто Пиночете и в Никарагуа при сандинистах - и посетив, вероятно, дюжину других, я видела армии таких организаций во время их работы, и сама работала наблюдателем на выборах. Но я никогда не видела ничего похожего на CANVAS.
Традиционные группы по продвижению демократии любят сотрудничать с оппозиционными партиями с хорошей репутацией и с группами гражданского общества; CANVAS предпочитает работать с начинающими активистами. Теория заключается в том, что устоявшиеся партии и организации при правлении диктатора обычно являются слишком уставшими и прогнившими, чтобы свергнуть его, и надежды вместо этого возлагаются на идеалистов-аутсайдеров, часто являющихся студентами. Сербы не являются обычными высокооплачиваемыми консультантами в костюмах, прибывшими из богатых стран; они больше похожи как раз на нахальных студентов. Они покоряют своим ковбойским самодовольством. Они излучают успех. Все, кого они обучают, хотят сделать то же, что сделали сербы.
Если CANVAS разорвал старый сценарий продвижения демократии, то это потому, что лидеры группы разработали новый, основанный на их собственном личном опыте. Группа берёт своё начало на встрече в октябре 1998 г. в белградском кафе, когда Попович, высокий человек с заострившимися чертами лица, которому тогда было 25 лет и который являлся студентом морской биологии в Белградском университете, собрал вместе несколько своих сокурсников. В то время Милошевич занимал свою должность уже девять лет и его власть была прочно устоявшейся. Он начал и проиграл три войны и находился в процессе начала четвёртой, в Косово. Попович и его друзья были активными участниками студенческих протестов в течение нескольких лет. Они маршировали 100 дней подряд, но результаты их усилий были близки к нулю. "Это была встреча отчаявшихся друзей", - говорит Попович. "Мы находились в подавленном состоянии".
Студенты окрестили себя "Отпор!" - "Сопротивление!" по-сербски - и начали переосмысливать революцию. Первым и самым обескураживающим препятствием было отношение их соотечественников. Опросы, проводившиеся оппозицией, показывали, что большинство сербов хотят, чтобы Милошевич ушёл. Но они считали, что его свержение просто невозможно или как минимум является опасной попыткой. А существовавшая сербская оппозиция едва ли была воодушевляющей: даже партии, выступавшие против Милошевича, были по большей части орудием личных амбиций для их лидеров.
Но основатели "Отпора" поняли, что молодёжь станет участвовать в политике - если это заставит их чувствовать себя героями и особенными, частью чего-то большего. Это была постмодернистская революция. "Наш продукт - это образ жизни", - объяснил мне Марович. "Движение строится не на проблемных вопросах. Оно строится на моей идентичности. Мы пытаемся сделать политику привлекательной". Традиционные политики видели свою работу в том, чтобы выступать с речами, а работу своих сторонников в том, чтобы они их слушали; "Отпор" выбрал коллективное руководство и никаких речей вообще. И если это движение вдохновлялось Ганди и Мартином Лютером Кингом-мл., то оно также действовало по примеру "Кока-Колы" с её простой, впечатляющей идеей и сильным брендом. Логотип самого "Отпора" является стилизованным сжатым кулаком - это ироничная, насмешливая экспроприация символа сербских партизан во время Второй мировой войны и коммунистических движений в мире.
"Отпор" избегал традиционной тактики оппозиционеров в виде маршей и митингов - частично по необходимости, так как у группы не было достаточно людей для этого. Вместо важности и напыщенности политических партий "Отпор" использовал эмоциональность телешоу, на котором выросли его лидеры: "Монти Пайтон: Летающий цирк". Их ежедневная работа состояла из уличных представлений и трюков, которые представляли правительство глупым, и привлекли внимание оппозиционных СМИ. Остроумие, возможно, не всегда получалось, но к нему всегда стремились.
Самым знаменитым представлением была металлическая бочка, раскрашенная изображением Милошевича. "Отпор" прокатил её по оживлённой улице, прося людей вставить монетку в отверстие для монет, чтобы получить право поколотить Милошевича палкой. Это был любимый тип трюков "Отпора" - затруднительное положение: это делало режим отвратительным в любом случае. Если правительство позволяло бочке катиться, то оно выглядело слабым. Но когда вмешивалась полиция, зрелище было не лучше: члены "Отпора" сбегали, а оппозиционный телеканал показывал на следующий день кадры с полицией, "арестовывающей" бочку и загружающей её в полицейский фургон. Страна посмеивалась над этими выходками - и записывалась в "Отпор".
Вместо того, чтобы избегать арестов, "Отпор" решил провоцировать их и использовать их с выгодой для движения. После нескольких месяцев стало очевидно, что хотя полиция могла грубо обращаться с членами "Отпора", но пытки были редкостью и мало кого из них задерживали дольше, чем на одну ночь. Когда арестовывали кого-либо из членов "Отпора", организация посылала шумную толпу на улицу перед полицейским участком. Задержанные выходили из полицейского отделения и обнаруживали группу оппозиционных журналистов и ободряющую толпу друзей. Молодые люди соревновались за то, кто наберёт большее количество арестов. Если ношение чёрной футболки, украшенной фирменным кулаком "Отпора" делало вас посвящённым в революцию, то арест делал из вас рок-звезду. Люди, которые когда-то считали себя жертвами, научились думать о себе как о героях.
Через два года после основания "Отпора" 11 его членов превратились в более чем 70000. "То, что они сделали блестяще и о чём не следует забывать, это то, что они сделали нормальным для сербов говорить публично, что режим не является неуязвимым, что многие сербы разделяют ощущение, что перемены могут наступить", - сказал Джеймс О'Брайен, спецпосланник администрации Клинтона на Балканах. К моменту, когда Милошевич выдвинул свою кандидатуру для переизбрания президентом Югославии в сентябре 2000 года, длительная протестная кампания "Отпора" - и попытки Милошевича пресечь её - подорвали популярность президента и придали смелости и помогли объединить оппозицию. Когда Милошевич отказался признать своё поражение в пользу оппозиционного кандидата Воислава Коштуницы, пример дисциплинированного ненасилия "Отпора" вместе с массой его активистов стали ключевыми в том, чтобы убедить силы безопасности Сербии не повиноваться приказам Милошевича открыть огонь по протестующим. 7 октября подвергающийся нападкам президент подал в отставку.
Случилось немыслимое. Для молодых сербов следующим шагом стало разобраться, как всё это экспортировать.
Через несколько месяцев после свержения Милошевича лидеры "Отпора" стали получать звонки от демократических активистов в других странах, жаждущих воспроизвести успех их движения. Слободан Джинович, один из первоначальных организаторов "Отпора", начал ездить в Беларусь, тайно встречаясь там со студенческим движением. В него, однако, вскоре внедрились агенты, и оно со временем распалось.
Джинович добился большего успеха в Грузии, где группа молодых людей основала движение под названием "Кмара!" ("Хватит!"). В 2002 году Джинович и другие лидеры "Отпора" начали посещать и затем принимать в Сербии студентов "Кмара". После того, как Эдуард Шеварднадзе, бывший советский функционер, являвшийся президентом Грузии с 1995 года, фальсифицировал выборы в стране в ноябре 2003-го, движение под руководством "Кмара" вынудило его уйти, и это стало известным как "революция роз". За ней последовала "оранжевая революция" на Украине, где бывшие активисты "Отпора" провели месяцы, консультируя молодёжное движение "Пора".
Находясь в поездке в Южной Африке, где они обучали зимбабвийцев в 2003 г., Джинович и Попович решили создать CANVAS. В то время Попович являлся членом парламента, но он ушёл оттуда в 2004 г., предпочтя карьеру организатора и ревоюционера. Джинович основал первую сербскую компанию-провайдер интернет-услуг в 2000 г. и уже был на пути к тому, чтобы стать магнатом. Сегодня он является главой крупнейшей в Сербии частной интернетной и телефонной компании и финансирует около половины текущих издержек CANVAS и расходы на половину обучающих семинаров из своего кармана. (CANVAS имеет четыре с половиной штатных сотрудников. Преподаватели являются ветеранами успешных демократических движений в пяти странах и им платят на контрактной основе. CANVAS участвует в некоторых семинарах, финансируемых Организацией по безопасности и сотрудничеству в Европе, Программой ООН по развитию, международным НПО под названием "Humanity in Action", и "Freedom House", американской группой, получающей деньги от правительства США. Но CANVAS предпочитает избегать связи с Вашингтоном, частично из-за опыта "Отпора". Как и вся оппозиция, выступавшая против Милошевича, "Отпор" брал деньги у правительства США, и лгал об этом. Когда правда открылась после падения Милошевича, многие члены "Отпора" вышли из него, чувствуя себя обманутыми.)
Большая часть работы CANVAS заключается в работе с демократическими активистами из сносно репрессивных стран, которые составляют большинство мировых диктатур. Все их успешные работы были связаны с такими странами; сербы помогли свергнуть не требующий особых усилий авторитаризм. Что бы кто ни говорил о Грузии Шеварднадзе, она не являлась Северной Кореей. Так что в прошлом году я решила понаблюдать за работой Поповича и Джиновича с активистами из страны, которая подвергла их идеи самой суровой проверке: Бирмы.
В 1962 г. военный путч под руководством генерала Не Винга положил конец демократическому правительству, которое правило Бирмой с момента её независимости, наступившей 14 годами ранее. В промежуточные полвека было лишь несколько коротких моментов, когда бирманцам можно было обоснованно надеяться на что-то лучшее. В течение месяцев в 1988 г. вспыхивали антиправительственные демонстрации, но они закончились после того, как солдаты убили тысячи протестующих. Два года спустя в Бирме прошли первые свободные выборы после переворота. Но когда партия Аунг Сан Су Чи "Национальная лига за демократию" одержала решительную победу, режим аннулировал результаты выборов.
Массовые протесты не возобновились до сентября 2007 г., когда правительство без предупреждения отменило субсидии на нефтепродукты и цена на отдельные виды горючего выросла на 500 процентов. Буддистские монахи выступили с протестом против повышения цен, но были избиты силами безопасности. Монах из Рангуна по имени Ашин Ковида, невысокий тихий человек 24 лет, был возмущён. Он продал свои одеяния и использовал деньги для написания и фотокопирования брошюры, которая призывала монахов из монастырей в Рангуне выйти на марш. 19 сентября около 400 монахов вышли на улицы, к ним присоединились студенты, и это стало называться - по одному из оттенков одеяний монахов - "шафрановой революцией".
Ковида, который живёт теперь в изгнании в Калифорнии, сказал мне, что он был вдохновлён документальным фильмом "Свергнуть диктатора" о падении Милошевича, к которому были сделаны субтитры на бирманском языке и который тайно распространялся в стране. Он думал, что правительство не посмеет стрелять в монахов, но он ошибся. Десятки людей были убиты, тысячи монахов и монахинь были арестованы; некоторых из них приговорили к тюремному заключению на срок в более чем 60 лет. Бирманская оппозиция снова замолчала; в ноябре 2010 года в стране состоялись выборы, но принесли лишь символические перемены.
Но всё равно есть бирманцы, которые готовы рисковать ради настоящей демократии. В прошлом году 14 из них - многие очень молодые люди - собрались в конференц-зале гостиницы за пределами Бирмы для семинара CANVAS. Их свёл вместе опытный оппозиционный активист, который просил назвать только его псевдоним - К2. (Условия присутствия журналиста и фотографа были тщательно согласованы, чтобы защитить безопасность участников: я не могу назвать бирманцев или упомянуть дату или место этого семинара).
Это была целина для сербов - CANVAS работал с бирманскими эмигрантами, но это были люди, которые жили внутри страны. Сербы беспокоились о том, что студенты не знают друг друга. Недоверие могло быть губительным. Попович однажды обучал группу, в которую входила и молодёжь от оппозиционной партии, и неправительственные группы из Зимбабве. Они все были против диктатора, Роберта Мугабе - но они также не переносили друг друга. "Бесконечная война" - так он это описал. В такой стране как Бирма люди опасались тех, кого они не знали. Сербы считали, что это может быть затруднением.
И, конечно, Бирма - это не Украина. Чем менее развито демократическое движение, тем больше нужно времени, чтобы механизм заработал. Страны, активисты которых быстрее всех всё поняли, сказали сербы, это Грузия и Вьетнам. Бирманцы, скорее, реагировали как другие люди из тоталитарных стран. "Беларусь", - сказал Джинович, качая головой. "Их было невероятно трудно мотивировать - невероятно пассивны. Я не мог найти искру в их глазах". Затем были ещё северокорейцы: "Они были замечательными молодыми студентами в большой гостинице в Сеуле", - рассказал мне Попович. "Мы работали два дня и понятия не имели, насколько мы преуспели. У людей не менялось выражение лица. Они сидели как памятники. Это было ужасно".
С африканцами, латиноамериканцами и грузинами инструкторы CANVAS держались свободно и оживлённо - "Сербский стиль", - назвал это Попович. С людьми из Азии, с Ближнего Востока и из большинства стран Восточной Европы они пытались быть более формальными. Но хотя стиль требовал адаптации, программа обучения была такой же. Она была разработана для двух первых текущих конфликтов, с которыми они работали - Зимбабве и Беларуси - две страны, отличавшиеся друг от друга всеми возможными способами. Ближневосточные студенты, сказал Джинович, иногда говорят, что (преподаваемая) тактика не сработает в исламском мире. Но единственные успехи CANVAS за пределами бывшего Советского Союза были в Ливане и на Мальдивах - обе они почти целиком мусульманские страны.
Когда Попович спросил бирманцев, что они надеются узнать в течение недели, их ответы касались двух вопросов: мобилизация людей и преодоление страха. "Мы боимся того, что делаем", - сказал один высокий мужчина. "У нас синдром 'мы ничего не можем сделать'. Мы никогда не чувствовали свободу". Одна молодая женщина упомянула, что правительство считает любое собрание из более чем пяти человек незаконным. "Ненасильственная борьба очень опасна", - сказал она.
Бирманцы представляли собой самую трудную задачу для CANVAS в странах без истории эффективной оппозиции: пассивность, фатализм и страх их граждан. Самым полезным уроком CANVAS является то, как разрушить этот барьер. "На каждом семинаре кто-то подходит ко мне и говорит 'Наш случай совершенно иной'", - рассказывал Джинович бирманцам. Нервный смех. Но бирманцы были правы: тот, кто будет достаточно сумасшедшим, чтобы катить бочку с изображением Тан Шве, чтобы граждане Рангуна могли побить его, рискует не несколькими часами в тюрьме, но десятками лет. О чём вообще говорят сербы?
О многом, как оказалось. Некоторые из студентов сказали, что они думали, что ненасилие означает пассивность - это, возможно, имеет моральное превосходство, но весьма наивно. Попович сформулировал задачу словами Сунь-Цзы: "Я хочу, чтобы вы считали ненасильственный конфликт видом боевых действий - единственная разница в том, что вы не используете оружие", - сказал он им. Это было необычно. Он убеждал, что неважно, является ли ненасилие нравственным или нет: это было стратегически необходимым. Насилие, конечно, является игрой на своём поле для любого диктатора. Основатели "Отпора" также знали, что они никогда не смогут добиться широкой поддержки посредством насилия - каждая демократическая борьба в конечном счёте должна увлечь средний класс и как минимум нейтрализовать силы безопасности.
Снова и снова Джинович и Попович упорно работали над другим мифом: что ненасильственная борьба является синонимом скопления большого количества людей. Сербы предупреждали, что марши и демонстрации следует приберечь на то время, когда у вас, наконец, будет поддержка большинства. Марши рискованны - если количество пришедших людей небольшое, то уровень доверия к движению разрушается. И на маршах людей арестовывают, бьют и стреляют. Власти попытаются спровоцировать насилие. Один плохой марш может уничтожить движение. Этот аргумент заставил людей кивать головами. "Любое собрание в Рангуне является безумием", - сказал Джинович.
Но если не марши, то тогда что? Сербы показали участникам отрывки из документального сериала "Более мощная сила" о ненасильственной борьбе: "соляной марш" Ганди, движение против апартеида в Южной Африке и сидячие забастовки в закусочных и бойкотирование автобусов, проводившиеся американским движением за гражданские права. Попович указал на планирование, которое было вовлечено в эти действия, и поросил группу перечислить тактические приёмы, которые они увидели: листовки, плакаты, сидячие забастовки, бойкоты, пикеты, музыка. "Между Южной Африкой и Бирмой есть сходство: отсутствие свободных СМИ", - сказал он. "Так как же вам распространять свои взгляды?"
"Песни", - сказал усатый мужчина. "Молитвы и похороны", - сказала женщина средних лет, самая старшая в группе, суровая женщина, к которой другие стали обращаться как к Тётушке. Попович ухватился за это. "Так что интересного в использовании похорон?" "Это единственная возможность для людей собраться вместе", - сказал один молодой человек.
"Похороны являются дилеммой для ваших противников", - сказал Попович. В Зимбабве собрание из пяти человек было запрещено, но что, если у меня будет 5000 человек на похоронах? Всякий раз, когда умирает кто-то, связанный с движением, они собираются и поют песни - и полиция не станет вмешиваться! Это настоящая проблема - разогнать слезоточивым газом похоронную процессию".
Следующей была идея, которую сербы усвоили от американского профессора Джина Шарпа, автора работы "От диктатуры к демократии" (эта книга первоначально была опубликована в 1993 г. в Таиланде для бирманских диссидентов), которого называют Клаузевитцем ненасилия. Попович впервые познакомился с идеями Шарпа весной 2000 г. благодаря Роберту Хелви, бывшему полковнику армии США, который служил в качестве военного атташе в посольстве США в Бирме в 1980-е, пока он не разочаровался в вооружённой борьбе. Когда члены "Отпора" встретились с Хелви, движение уже имело 20000 активных участников и значительную репутацию. Но группа зашла в тупик - движение росло, а его лидеры не могли понять, как "Отпор" мог бы превратить этот рост в падение Милошевича.
Хелви показал им, как это сделать. Он объяснил идею Шарпа, что режим сохраняет власть благодаря покорности людей, которыми он управляет. Целью демократического движения должно быть убедить людей перестать повиноваться. Правительство - это как здание, поддерживаемое опорами, объяснил Шарп. "Отпор" должен был перетянуть эти опоры Милошевича в оппозиционный лагерь.
На самом деле "Отпор" уже преуспел с двумя важными опорами Милошевича. Одной опорой были старые люди: они всегда являлись основной базой поддержки Милошевича, но постоянные аресты 16-летних членов "Отпора" - и истеричные обвинения правительства, что студенты являются террористами - злили бабушек. Другой опорой была полиция. С самого начала "Отпор" обращался с полицией как с будущими союзниками. Члены "Отпора" привозили печенье и цветы в полицейские участки (иногда в сопровождении телекамеры). Вместо того, чтобы истошно орать на полицию во время столкновений, члены "Отпора" громко приветствовали их.
Сербы подробно изложили это бирманцам и добавили следующий шаг: график влияния, придуманный Джиновичем. Он просил студентов перечислить различные группы, имеющие влияние в обществе, и затем обозначить уровень лояльности каждой группы к режиму в течение продолжительного периода времени. Идея была в том, чтобы увидеть, какие группы колебались - и какие события в недавней истории Бирмы провоцировали изменения. Из этого они могли увидеть подсказки о том, расположения какой группы было выгоднее всего добиваться.
Студенты ставили себя на место бирманской полиции, рабочих, женщин и других групп - чего они все хотели? Списки, которые они составили, были предсказуемы своим эгоизмом: студенты хотели частные школы, деловые люди - надёжную банковскую систему, фермеры - сельскохозяйственные субсидии. Но интересно было то, что списки не включали. "Где демократия? Права человека?", - спросил Попович, указывая на списки, прикреплённые кнопками на стене. "Людям пофиг всё это. Обычно ваши политики говорят о вещах, которые не важны для людей. Помните "соляной марш" Ганди? Задачей было не то, что "Вы, британцы, убирайтесь!" - не в официальном порядке - задача была: "Мы хотим добывать соль".
С приближением середины недели сербы забеспокоились. "Они не доверяют друг другу", - сказал мне Джинович за обедом. Бирманцы собрались во вторник вечером в номере гостиницы К2, чтобы всё это обсудить. Они представились друг другу и установили правила для группы. Они придумали легенду, которую надо рассказать бирманским властям. Они затем играли на гитаре такие песни как "Dust in the Wind" ("Пыль на ветру" - песня 1977 г. прогрессивной американской рок-группы "Канзас" - прим. perevodika.ru) и пели песни до 3 часов ночи.
Всё начало меняться на следующий день. Урок в среду был о замене тактики сосредоточения - митингов, демонстраций, маршей - тактикой распыления, которая менее затратна, менее затруднительна и менее опасна. Сербы говорили о чилийских cacerolazos или о битье в пустые кастрюли, что служило для того, чтобы дать знать людям, что и их соседи тоже против Пиночета. Они объяснили концепцию акций-дилемм, как, например, номер "Отпора" с бочкой. "Делайте небольшие вещи и если они будут успешными, у вас появится вера в успех, чтобы сделать другую такую вещь, и потом другую", - сказал Попович. "Вы привлекаете людей, обучаете их и постоянно поддерживаете их в активном состоянии. Вы наносите удар, объявляете о победе - и убираетесь оттуда. Если это пройдёт успешно, то люди сами к вам придут. Участвуя в небольших успешных акциях, вы создаёте уверенность в своих силах. Ненасильственная борьба меняет то, как люди думают о самих себе".
Бирманцы не выглядели убеждёнными. "Ну, вот мы все ставим свечи в своих окнах в определённое время", - сказал молодой человек в очках. "Они, возможно, не смогут арестовать 10000 человек, но они возьмут одного беднягу и арестуют всю его семью - даже его детей".
Попович согласился. "Да, у вас, ребята, будут проблемы, даже если действия имеют незначительный риск - если это политические действия", - сказал он. "Но что, если проблема будет в том, что правительство не способно предоставить людям электричество?"
Когда бирманцы разделились на небольшие группы, чтобы придумать собственные акции-дилеммы, первая группа серьёзно отнеслась к этому совету. Она решила взяться за проблему мусора, который правительство Рангуна перестало собирать. Члены группы предложили начать с группы в 20 молодых людей, чтобы делать эту работу, обеспечив перчатки и маски, и попытаться привлечь других, чтобы они присоединились к группе. Затем они бы пошли к городским властям и передали им обращение, подписанное влиятельными людьми, и сказали им: это ваша проблема.
"Окей, хорошо. Вы развиваете параллельные институты", - сказал Попович. Это была стратегия Адама Михника для "Солидарности" в Польше: не подрывайте институты - создавайте свои собственные. "Вы сделали это, когда убирали тела после циклона "Наргис" - стихийного бедствия 2008 г., в результате которого погибли более 138000 человек в Бирме - "когда правительство этого не делало. А теперь, что, если администрации города наплевать на это?"
"Мы свалим мусор перед офисом мэра", - сказал высокий мужчина. Попович засмеялся. "Или вы могли бы выбрать менее рискованную стратегию - сделать фотографии мусора и показать их властям", - сказал он.
Когда вперёд вышла другая группа, её члены улыбались и, как ни странно, снимали обувь. Их представительница, молодая женщина в розовой рубашке, которая ёрзала от волнения, предложила "кампанию хождения босиком", чтобы почтить память монахов "шафрановой революции", которые не носят обувь. Идея заключалась в том, чтобы начать со 100 молодых людей, с которыми свяжутся по электронной почте и через сайты социальных сетей. Они бы тогда сделали простую вещь: появились бы босиком в общественных местах. "Мы можем начать с пагод", - сказала Розовая Рубашка - никто всё равно не носит обувь в пагодах. И люди могли бы пройти по краске", - сказала Розовая Рубашка. "Мы можем легко оценить успех - если мы увидим людей босиком и отпечатки ног повсюду".
"Когда власти отреагируют арестами, что вы будете делать" - спросила Тётушка. Группа уже это продумала. "В качестве меры предосторожности люди могут иметь при себе пару порванных сандалий в карманах, чтобы показать их полиции", - сказал молодой человек с херувимским лицом. "Или можно будет сказать, 'Я готовлюсь к пробежке'."
Высокий мужчина прервал их оживление. "Если власти увидят, что вы оставляете следы от краски, то они всё поймут и арестуют вас".
"Они не будут знать, кто это был, если мы сделаем это ночью", - сказал Херувим. "Давайте сделаем это!" - он поднял кулак в воздух. Все засмеялись.
Однако следы от ног были проблемой - они могли в буквальном смысле привести полицию к жертве. Тогда выступила тихая молодая женщина в рубашке из сетчатой ткани. "Есть много бродячих собак и кошек", - сказала она. "Мы можем поставить посуду с краской перед тем местом, где они живут, чтобы они прошли по краске". Кошки и собаки как пехотинцы демократии! Они посмотрели друг на друга, благоговея от собственного остроумия, и все захлопали в ладоши.
Ближе к концу недели группа посмотрела документальный фильм 2008 г. "Бирма VJ" датского режиссёра Андерса Остергаарда о группе подпольных бирманских видеожурналистов, видеозаписи которых, вывезенные тайно из стран мог собрать вместе онлайн десятки тысяч сочувствующих, но не мог организовать их, как только они покидали страницу. Это был удобный инструмент для коммуникации, чтобы призывать людей... призывать для чего? Лидеры движения ы, часто являются единственным способом дать знать внешнему миру о том, что происходит в Бирме. Фильм снят во время "шафрановой революции"; это ценная контрабанда в Бирме, и большинство участников видели фильм и раньше. Это документ надежды и мужества, история нескольких недель, которые многие бирманцы считают важнейшим событием в своей жизни. Но после недели семинаров CANVAS бирманцы смотрели этот фильм свежим взглядом.
Когда фильм закончился, Джинович вышел вперёд. "Ну, и что вы думаете?" - спросил он. У Херувима были широко раскрыты глаза. "Это не было организованным!" - сказал он. Внезапно "шафрановая революция" стала выглядеть совсем по-другому. Это было так смело, так вдохновляюще - и так импровизированно, глупо и безответственно. "Люди вышли на улицы спонтанно, требуя недостижимого", - сказал им Джинович, возможно, не очень мягко, так как он ниспровергал их героев. "Наш совет", - сказал он медленно, - "заключается в том, что вы думаете о ненасильственной борьбе совершенно иначе, чем вы видели в этом фильме".
Над группой повисла тишина.
"Тогда вы знаете, что вам нужно делать", - сказал он.
CANVAS работал с активистами из 50 стран. Но не может указать на 50 революций.
Самой прозаической причиной этого является то, что часто люди, которых он обучает, не являются руководителями движений. Некоторые группы, как, например, диссиденты из Грузии и Украины, решили брать пример с "Отпора". В отличие от них в Иране, где небольшие группы, обученные CANVAS, провели свои успешные акции, лидеры "Зелёной революции" не стали использовать тактику действий "Отпора".
Но более глубокой причиной является то, что важен контекст. Очень закрытое общество такого типа, которое крайне нуждается в сильном демократическом движении, является местом, которое менее всего способно породить такое движение. К концу семинара по Бирме Попович и Джинович были довольны; студенты усвоили уроки. Но что они могут с ними сделать, было неясно. В последний день семинара я спросила членов группы, придумавшей "кампанию хождения босиком", попытаются ли они начать такое движение в Бирме. Они сказали, что методика замечательная, полезная, свежая - но она подошла бы кому-то другому. "Я не уверена, что это полезно для меня", - сказала Розовая Рубашка.
Сербы говорят, что уровень репрессий в стране не является главным фактором. Попович сказал бирманцам, что намного более важным, чем жестокость правительства, является их собственный уровень навыков и активности; хорошо организованное и целеустремлённое демократическое движение может постепенно получить достаточно свободы для своей работы. "Политическое пространство никто не предоставляет. Его всегда добиваются", - сказал он. В Сербии 2000 года было легче работать, чем в 1991 году, потому что оппозиция добилась за это время важных уступок. "Сербия создала это преимущество", - сказал он. Например, она вынудила Милошевича согласиться с результатами местных выборов в 1996 году, что привело к тому, что муниципальные телевизионные каналы оказались в руках оппозиции. Но может ли это быть применимым к Бирме? Завоевание политического пространства там может занять десятилетия, и нет никакой гарантии, что страна даже станет двигаться в правильном направлении.
Однако Бирма является крайним случаем. Большинство авторитарных стран ближе к Сербии Милошевича или Египту Мубарака: авторитарные правительства, которые позволяют существовать некоторым оппозиционным СМИ и политической деятельности. Алжир, Ангола, Камбоджа, Эфиопия, Казахстан, Никарагуа, Россия и Венесуэла, к примеру, следуют этой модели. И хотя сербы не могут привезти революцию в своих чемоданах, однако их тактика может значительно увеличить шансы того, что когда наступит момент, который ослабит диктатуру, оппозиция сможет этим воспользоваться.
И египетский пример показывает, как это происходит. Движение "6 апреля" знало об "Отпоре" и использовало кулак в качестве своего логотипа, прежде чем Мохамед Адель поехал в Белград. Курсы, которые он прошёл там, были теми же курсами, на которых обучались бирманцы. В апреле сербские газеты опубликовали на первой полосе фотографию протеста в Египте, во время которого демонстранты размахивали флагом "6 апреля" со сходным логотипом. "Кулак "Отпора" угрожает Мубараку?" - звучал заголовок. По мере того, как картины демонстрантов на площади Тахрир, поднимавших своих детей на танки египетской армии, просачивались во внешний мир на прошлой неделе, Попович вспомнил, что на графике влияния Аделя военные выглядели особенно угрожающе; было важно, понял он, убрать эту опору.
Сербы никогда больше не виделись с Аделем, но их молодой египетский студент продолжал присылать им электронные письма, порой указывая на ошибки в арабских переводах материалов CANVAS. Он уехал домой, взяв с собой копии "Как свергнуть диктатора" с субтитрами на арабском и продолжал скачивать книги. Он проводил небольшие версии семинаров CANVAS в Египте, подчёркивая единство, ненасильственную дисциплину, важность чётких целей и постоянного вовлечения членов движения в деятельность.
Сразу после того, как 25 января начались протесты, в Каире начала распространяться 26-страничная брошюра под названием "Как грамотно протестовать" - анонимного авторства, но многими приписывавшаяся группе "6 апреля". В ней излагались цели протестов: захват правительственных зданий, склонение на свою сторону полиции и армии и защита протестующих. В ней людей инструктировали приносить с собой розы, скандировать позитивные лозунги, собираться в своих собственных кварталах и убедить полицейских перейти на сторону протестующих с помощью напоминания им, что их собственные семьи могут быть среди протестующих. В брошюре также давались практические советы о том, как протестующим следует одеваться и что они должны иметь при себе, чтобы защититься от слезоточивого газа и полицейских дубинок. Протестующим предлагалось нести плакаты с надписью "Полиция и народ вместе против режима".
Протесты являлись образцом единства, терпимости и ненасильственной дисциплины. Различные группы отложили в сторону свои собственные флаги и символы, чтобы демонстрировать только египетский флаг и выражать, насколько это возможно, единое мнение. Протестующие убрались на площади и защищали магазины, задерживая мародёров и заставляя их отдать украденное добро. Копты-христиане на площади Тахрир образовали круги, чтобы защитить мусульман, пока они молились; когда христиане справляли литургию, мусульмане образовали круг вокруг них. Вместе они обнимались с солдатами и встречали полицию розами. Они пели песни, и на них были дурацкие шляпы. Это имело уникальную египетскую аутентичность, но это также было в соответствии с инструкциями CANVAS.
CANVAS работал с диссидентами почти из каждой ближневосточной страны; в этом регионе был один из крупнейших успехов CANVAS - Ливан, и один из самых досадных провалов - Иран. Попович задаётся вопросом, сможет ли Иран показать иной результат в следующий раз: что бы было, если бы "Зелёное движение" организовалось не вокруг фальсификации выборов, а провело вместо этого "соляной марш", сосредоточив особое внимание на безработице, низкой заработной плате и коррупции? Иран - это то, какими были Тунис и Египет: молодое, относительно хорошо образованное население и коррумпированное авторитарное правительство, зависящее от страха, чтобы держать людей в узде. "Правительства, которые десятилетиями опираются на страх, становятся очень негибкими", - сказал Попович. "Опоры режима поддерживают его из страха. В момент, когда фактор страха исчезает и люди не боятся полиции и обнимаются с военными, вы теряете свои основные опоры". Хосни Мубарак, несомненно, горестно наблюдал за тем же самым.
В Бирме трудно себе представить, что может преодолеть этот страх - что может превратить людей из пассивных жертв в отважных героев - если только такие люди как Розовая Рубашка не сделают это сами. Но на Ближнем Востоке страх уже рушится, и героизм заражает одну страну за другой. Это огромное преимущество. Но для того, чтобы диктатура пала во всём регионе, протестующие должны заразиться от Египта чем-то большим, чем одной смелостью.
Тина Розенберг является автором книги "Присоединяйтесь к клубу: как давление общественности может преобразовать мир", из которой взяты отрывки для этой статьи.
Интересный рассказ о "разносчиках" цветных революций. Поучительно для общего развития.