tenox
16-03-2016 21:14:25
Мы продолжаем серию статей под общим названием «Политическая классовая борьба сверху» и сегодня мы бы хотели проанализироват экономическое и социальное развитие последних лет на Кубе и в Венесуэле. В статье присутствует уничтожающая критика иллюзий, которые на протяжении долгих лет строили себе мелкобуржуазные политические левые по отношению режимов в Гаване и Каракасе. Мы также попытались представить наше понимание понятия социал-революционной антиполитики, её роли в деле организации социал-революционных групп и в становлении революционной субъективности.
Как уже было сказано выше, в природе не могут существовать некапиталистические или антикапиталистические государства. Поэтому даже левая правительственная политика в эпоху капитализма может быть только капиталистической. Здесь мы бы хотели коротко описать капиталистическую экономическую и социальную политику в двух левых раях – на Кубе и в Венесуэле. Выше мы уже неоднократно отмечали, что начиная с какого то момента госкапиталистическая политбюрократия под давлением конкретных социально-экономических механизмов вынуждена произвести переход к частнокапиталистической политике. На Кубе этот момент уже наступил. Наверное, именно это послужило поводом для того, чтобы недавнее дипломатическое сближение между Гаваной и Вашингтоном лево-буржуазный ракетный катер «антиимпериализма» газета junge Welt с точностью наоборот пыталась представить как «победу социализма». Мы, пролетарские революционерки и революционеры, ведём борьбу как против конкуренции, так и против сотрудничества между частнокапиталистическими и госкапиталистическими режимами. Сброд подерётся, сброд помирится – и всегда за счёт мирового пролетариата.
Начиная с 2012 г. на госкапиталистическом Острове свободы в неаграрном секторе разрешена деятельность частных предприятий в форме кооперативов и товариществ. В частности, разрешено предпринимательство в ресторанном деле, переработке отходов, в транспортной отрасли и других сферах. Мы всегда выступали против иллюзий в отношении кооперативов и товариществ, которые распространены как среди мелкобуржуазных марксистских, так и анархистских левых. Товарищества и кооперативы в рамках капитализма являются мелкобуржуазно-коллективной формой товарного производства. Кооперативы и товарищества в рамках частнокапиталистической или госкапиталистической системы – это не альтернатива классовому обществу, а наоборот: многие первоначально мелкобуржуазно-коллективные формы товарного производства превратились в крупные капиталистические предприятия. Ничем другим они и не являются на Кубе, точно так же как это было в СССР, кооперативы являются плацдармом для ползучей приватизацией капитала. Так, на период октября 2014 г. около 47 300 человек работали на 188 разрешённых кубинским правительством частных кооперативных предприятиях, что на 28 000 больше, чем это было в начале 2014 г.. Около 5 миллионов пролетариев и пролетарок пока ещё эксплуатируются в госкапиталистическом секторе. Однако число работников и работниц занятых в на государственных предприятиях имеет тенденцию к снижению, в то время как частнокапиталистический сектор растёт. Всё это нам хорошо знакомо из истории трансформации Китая от государственного капитализма к частнособственническому. Так, в 2010 г. кубинская государственная власть объявила об расширении частного сектора за счёт 50 000 госслужащих, которые должны были быть уволены в конце 2011 г. Позднее государственные СМИ – эти рупоры «коммунистических» политбоссов – сообщили, что указанный срок будет продлён. Между 2010-2013 гг. в здравоохранении было сокращено около 109 000 рабочих мест
Однако лево-буржуазнное движение солидарности с Кубой в мире не хочет ничего ни видеть и не слышать, а пытается дальше распространять иллюзии и при этом одурманивать себя. Так, дальше твердолобо прославляется «социализм на Кубе». То, что многие дамы и господа в лучших традициях марксизма-ленинизма объясняют «научно» как «социализм», частнокапиталистические идеологи распознают с точным инстинктом как капитализм. Как дегустационная проба мы бы хотели привести следующее отступление о частных предприятиях на Кубе, которые из идеологических соображений не должны так называться. Газета Süddeutsche Zeitung от 11-го июня 2014 г. пишет: «Средний путь между коммунизмом и капитализмом ведёт через узкую мраморную лестницу наверх к лысому мужчине. Здесь на верху, на втором этаже жилого дома старой постройки в Гаване Гильберто Валладарес содержит свой салон. Он – парикмахер, своего рода Удо Вальц, но только моложе, без очков и бороды и без остальных волос на голове. Мужчина, которого все называют Папито – авангардист, если это касается причёсок. Однако в выборе мебели он традиционалист. Кресло у него античного стиля, а вся мебель в стиле барокко. Валладарес делает то, что не очень хотел бы видеть Рауль Кастро: он идёт в ногу со временем, но тем не менее придерживается традиции и хорошо зарабатывает на этом. Мечта Кастро о новой Кубе воплотилась в действительность в салоне Пепито. Гильберто Валладарес так называемый Cuentapropista, а именно тот, кто работает „за свой счёт“ – так официально это называется на Кубе. Его можно также назвать частным предпринимателем, но слова „частный“ и „предприниматель“ даже спустя 55 лет после революции все ещё нежелательны, т.к. словарный запас не совсем подходит под систему. Поэтому, когда Рауль Кастро говорит об реформах, государственные СМИ говорят об „актуализации социализма“. (Kubanisches Experiment (Кубинский эксперимент), sueddeutsche.de). Кроме всего, начиная с 2013 г. госкапиталистический режим пытается привлечь частный иностранный капитал через зону свободной торговли в порту Мариэль в 50 километрах к западу от Гаваны.
Конец вечеринки - «социализм 21-го века»
В то время как госкапиталистическая Куба находится на медленном пути к частнособственическому капитализму, лево-буржуазнное правительство Венесуэлы с самого начала ограничилось активным вмешательством в социальную политику в рамках частного капитализма. Однако это никак не уменьшило восхищение большинства политических левых в мире по поводу «социализма 21-го века». Эта опьянённая государственной идеологией банда готова потреблять любое политидеологическое пойло, которое можно найти под левой вывеской на капиталистическом рынке.
В декабре 1998 г. Уго Чавес после победы на президентских выборах становится правящей характерной маской Венесуэла. До самой своей смерти в 2013 г. Чавес оставался авторитарной вывеской лево-буржуазного режима, и уже во время жизни его левые поклонники создали вокруг него культ личности, который после его смерти ещё более расширился. Начиная с 1999 г. лево-буржуазный режим Уго Чавеса прежде всего занимается производством иллюзий. Конечно, немножко капиталистической социальной политики, которая значимо уменьшила абсолютное обнищание людей, также было проведено. Однако эта политика не имела ничего общего с преодолением капитализма. Так, например, была произведена реконструкция центра венесуэльской столицы Каракаса без выселения пролетарского населения из этих кварталов. Общественный транспорт был доведён до окраин города, и бедные кварталы – барриос, стали полноправными частями города. Через канатную дорогу они были подключены к транспортной сети, и проезд на транспорте стал практически бесплатным. Также продовольственные товары в государственных супермаркетах Mercal или прямо с грузовиков стали продаваться по сильно заниженным ценам. Во время правления режима Чавеса количество учителей увеличилось с 65 000 до 350 000.
Эта социальная политика финансировалась прежде всего из доходов государственной нефтегазовой компании Petróleos de Venezuela (PDVSA), которая была национализирована ещё до прихода чавистов и чависток к власти. Таким образом, чавизм олицетворяет собой активное вмешательство государства в социальную политику в купе с госкапиталистическими тенденциями в рамках частнособственнического капитализма. Чавес проводил типичную социал-демократическую политику государственного распределения политически присвоенной прибавочной стоимости в пользу пролетариата, чтобы умиротворить и интегрировать его в политическую систему режима. Это удавалось потому, что пролетариат во время свободных выборов как серая масса избирателей выбирала и переизбирала Чавеса и его Единую социалистическую партию Венесуэлы. Классическая социал-демократическая политика, которая в Западной Европе из-за структурного кризиса производства прибыли, больше невозможна. Подавляющее большинство мелкобуржуазных политических левых в мире, которые пережили закат кейнсианской политики вмешательства государства в экономику в рамках частного капитализма, а также капитуляцию восточноевропейского госкапитализма в Холодной войне, стали проецировать свои иллюзии на новый лево-буржуазный рай.
Наряду с мифом левых мелких буржуа о социальном государстве, который не имеет ничего общего с социал-революционной ненавистью к государству, также легенда о коммунальных советах в Венесуэле придала режиму Чавеса ярко светящийся блеск. В действительности, рабочие советы во время русской революции и послевоенного революционного кризиса в Германии были важными органами пролетарской самоорганизации в классовой борьбе, однако они были изначально деформированы участием в них «коммунистических» и социал-демократических политбоссов. В госкапиталистическом СССР от первоначальных советов осталось только имя, в действительности они были всего лишь плохо сидящей одёжкой, под которой скрывалась «коммунистическая» партийная диктатура. В частнокапиталистической Германии система советов ликвидировалась в пользу парламентской демократии. Однако т.к. сегодняшние левые мелкие буржуа могут только воспроизводить старую социал-демократическую и «коммунистическую» идеологию, но структурно не в состоянии даже выучить азы классовой борьбы, каждому лево-капиталистическому режиму достаточно украсить себя «советами» – и левое мелкобуржуазное сословие сразу же впадает в полный экстаз. Режим Чавеса также приукрасил себя советами, и мелкобуржуазные левые стали восхвалять их по всему миру.
Однако у многих леваков после такой попойки на венесуэльской вечеринке постепенно наступает похмелье. Тогда приходит время «критики», но её также не должно быть слишком много, т.к. никто не хочет испортить следующую лево-буржуазную вечеринку иллюзий. Одну из таких критик по отношению к советам в рамках венесуэльского капитализма уже относительно в конце вечеринки «социализм 21-го века» привёл также Йорг Рёслер. Вот что он писал о советах в раках государства: «Концентрация экономической политики на сохранении перераспределения в пользу бедных слоёв населения, если не сказать подарков в виде потребительских товаров беднякам из барриос по низким ценам или всем венесуэльским гражданам в виде символических цен на бензин в 2 евроцента – стали поводом для злоупотребления, и это не осталось без последствий для самой „боливарианской революции“. Типичные для базисного демократического движения органы самоуправления на местах, которые были организованы в первые годы после вступления Чавеса в должность и принесли ветер перемен в бедняцкие кварталы, больше не являются авангардом революции. (Jörg Roesler, Holländische Krankheit, (Йорг Рёслер, Голландская болезнь) в газете junge Welt от 25-го марта 2015, Стр. 13.)
Сделайте маленькую паузу, Герр Рёслер, чтобы мы смогли произвести критический анализ всего того, что Вы до сих пор сказали. Таким образом Герр Рёслер констатирует, что базисные демократические структуры советов больше не являются авангардом революции. Какой революции, Герр Рёслер? Явно Вы не имеете ввиду ту социальную революцию которая свергнет лево-буржуазный режим чавистов и чависток. Да, базисная демократия является лужайкой для игр в рамках парламентской демократической диктатуры буржуазии, в рамках которой действовал и действует чавистский режим. Эту роль базисная демократия играет везде по всему миру. И в рамках политических структур при капитализме политбоссы ведут свою конкурентную борьбу за материальные доходы и тёпленькие посты. Так это было и так это есть в рамках сногсшибательной базисной демократии в Венесуэле.
Далее Герр Рёслер должен был признать: «Как пишет один из лучших знатоков страны профессор Национального университета Боготы Рауль Целик: „они (коммунальные советы и инициативы) сегодня в первую очередь заняты грызней за распределение денег между собой. Многочисленные госслужащие в правительстве, которые начали свою карьеру в коммунальных советах, думают точно также и стараются урвать побольше. Т.к. общественное богатство в Венесуэле зависит от доходов с продажи нефти, и они распределяются через государство, госслужащие и частные предприниматели вынуждены тесно сотрудничать друг с другом. Одновременно в государственных структурах и вокруг них возник новый стремящийся наверх правящий класс.“ (Там же)
Да, венесуэльская вечеринка иллюзий постепенно подходит к концу. После кончины Чавеса в 2013 г., который был политической вывеской лево-буржуазного режима, страна находится в заметном кризисе. Относительно великодушная социальная политика зависела от доходов с продажи нефти, но со стремительно падающими ценами на нефть это основа просто улетучилась. Это привело к глубокому политическому экономическому кризису в стране. Так инфляция с сентября 2014 г. по сентябрь 2015 г. достигла 141,5 %. Лево-буржуазное правительство наследника Чавеса – Николаса Мадуро отреагировало на кризис внутри страны националистической «антиимпериалистической» риторикой против США, которые своим политико-дипломатическим курсом конфронтации содействовали этому. Как это принято, мелкобуржуазные левые во всем мире сразу же запели в унисон. На нас, пролетарских революционеров и революционерок, само собой разумеется, лево-буржуазный режим не может произвести впечатление, т.к. в международной грызне между национальными государствами мы никогда не встанем ни на одну из сторон. Все государства являются структурными врагами мирового пролетариата, и на фоне социального обнищания людей в Венесуэле репрессии лево-буржуаного режима против пролетариата являются только вопросом времени.
Итог: в эпоху капитализма антикапиталистическая правительственная политика – это нонсенс, т.к. государство является идеальным (частный капитализм) или практическим (госкапитализм) совокупным капиталистом и аппаратом насилия, которое осуществляет на практике принудительные законы приумножения капитала, если оно хочет быть успешным в глобальной конкурентной борьбе. Но, если не может быть антикапиталистической правительственной политики, то тем более не может быть и оппозиционной антикапиталистической политики. Однако именно эту иллюзию пытаются каждый раз воспроизвести по-новому левые социал-демократические и «коммунистические» партии. Как мы уже отмечали, оппозиционные парламентарии также живут за счёт прибавочной стоимости, которую присваивает государство посредством налогообложения буржуазии, пролетариата и мелкой буржуазии и передаёт депутатам в виде зарплат. Жить за счёт эксплуатации пролетариата, но все же бороться за антикапиталистическую перспективу?! На практике это не работает. На практике воспроизводство капиталистического способа производства и буржуазной политики со стороны левых социал-демократических и «коммунистических» партий и одновременная борьба за «антикапиталистическую перспективу» является чистой пропагандой и воспроизводством идеологии. На самом деле, получив голоса протестного электората, левые социал-демократические и «коммунистических» партии желают только одного – интегрироваться в демократическую диктатуру капитала.
Социал-революционная антиполитика
Уже сама организационная структура партий является не классово-нейтральной, а буржуазной. Партии воспроизводят буржуазное классовое общество в виде бюрократического аппарата, который занимается политикой и более менее беспомощным мелкобуржуазным и пролетарским базисом, который одобряет политику аппарата и через членские взносы финансирует его. Так было в «К»ПСС и в НСДАП, точно также это сегодня в «Единой России» и в СДПГ или ХДС. В природе не могут существовать коммунистические партии – на самом деле «коммунистические» партии являются самой лживой формой буржуазного антикоммунизма.
Буржуазные партии ведут борьбу за государственную власть. Они могут прийти к власти посредством свободных выборов или государственного переворота. Капиталистическая политика на самом деле – это форма партийной диктатуры. Различаются только капиталистическая однопартийная диктатура фашистского или марксистко-ленинисткого толка или плюралистическая демократическая многопартийная. Ах да, свободные выборы! Пролетарии и пролетарки во время свободных выборов могут выбрать партию А или Б, также они могут сделать избирательный бюллетень недействительным или вообще остаться дома: в любом случае они получат капиталистическую диктатуру, которая посредством демократического избирательного цирка не ставится под вопросом, а, наоборот, придаёт ей легитимность. Капиталистическую эксплуатацию невозможно не избрать и не переизбрать – против неё можно только бороться посредством классовой борьбы и её можно устранить через революционное самоупразднение пролетариата. Левые социал-демократические и «коммунистические» партии воспроизводят только мелкобуржуазных профессиональных политиков, которые стремятся, придя к власти, и стать крупнобуржуазными. Это означает, что буржуазия должна признать их частью её политического персонала, а избиратели посредством выборов должны выдать им мандат на правление.
Все партии, которые себя так или иначе называли пролетарско-революционными, на самом деле были крупнобуржуазными или мелкобуржуазными. Когда троцкистки и троцкисты, а также некоторые левые «коммунисты» утверждают, что большевистская партия Ленина и Троцкого была пролетарско-революционной партией, и поэтому захват ею власти в октября 1917 г. был пролетарской революцией, то они этим самым обманывают сами себя и мировой пролетариат. В октябре 1917 г. не русский пролетариат захватил политическую государственную власть, а большевистские профессиональные политики, которые летом 1918 г. провели национализацию промышленности и создали госкапитализм. Мелкобуржуазная политика воспроизвела капиталистические отношения в огосударствлённой форме. Как мы уже заметили, в эпоху капитализма любая политика является капиталистической, то, соответственно, настоящий антикапитализм может быть только антиполитическим.
Социал-революционная антиполитика преодолевает буржуазную организационную форму политических партий. Социал-революционные группы не желают и не могут быть партиями и заниматься политикой. Они стремятся к упразднению партий и политики как формы выражения капитализма, и не стремятся к воспроизводству тысячной копии одной из левых социал-демократических или «коммунистических» партий. В социал-революционных группах пролетарии, пролетарки и истинные социал-революционные интеллигенты должны преодолеть присущее капиталистическому обществу классовое разделение на умственно-руководящую и физическо-выполняемую деятельность. Пролетарки и пролетарии, несмотря на работу или безработицу, должны в социал-революционных группах научиться писать листовки, брошюры и книги. Социал-революционные интеллигенты должны помогать пролетарским революционерам и революционеркам в развитии их умственных способностей. В социал-революционных группах не могут существовать профессиональные политики: все функции должны выполняться по совместительству на основе ротации, и, прежде всего, каждый должен быть активен настолько, насколько он может. Борьба против бюрократических и авторитарных тенденций в социал-революционных группах должна вестись перманентно, чтобы мелкобуржуазная политика не воспроизводилась в собственных рядах.
Социал-революционная антиполитика стремиться не к захвату государственной власти от имени пролетариата, а разрушению государства посредством самоупразднения пролетариата.
Она не участвует в демократическом избирательном цирке и не строит иллюзий по отношению к левым социал-демократическим или «коммунистическим» партиям. Но также она не призывает к поверхностному бойкоту выборов, т.к. не участие в выборах также ничего не меняет. Социал-революционная антиполитика концентрирует своё внимание полностью на уже существующей пролетарской классовой борьбе и старается придать ей радикальность. Социал-революционная антиполитика стремится не к руководству над пролетариатом, а к коллективной пролетарской самоорганизации в классовой борьбе. Она не приспосабливается оппортунистически к консервативным иллюзиям пролетариата, но отчётливо представляет себе, что сознание пролетариата также может радикализироваться в борьбе за иллюзии. Социал-революционная антиполитика подерживает борьбу пролетариата и выступает беспощадно против иллюзий, чтобы борющиеся радикализировались через их борьбу за иллюзии. Социал-революционная антиполитика - это Дамоклов меч, который пролетарские революционеры и революционерки держат над головами промышленных и политических боссов, это кувалда с помощью которой может быть разрушено капиталистическое товарное производство и буржуазная политика, это бульдозер, который расчищает место для возможного бесклассового и безгосударственного общества. Социал-революционная антиполитика – это не результат неестественной закономерности, а следствие страстной пролетарской революционной субъективности.
Однако революционная субъективность должна полностью осознавать объективные условия и рамки в которых ей приходится действовать. Пролетарские революционеры и революционерки знают, что радикализация классовой борьбы на 90 % зависит не от них, а от приумножения капитала, т.е. от подъёма и кризиса экономической системы и социально-психологической реакции большинства пролетариата. Эта реакция может выразиться как в виде апатии большей части пролетариата, так и в его массовом сопротивлении. Однако если во время возникновения исключительных обстоятельств возможно возникнет революционная ситуация, т.е. в обществе возникнут обстоятельства, при которых правящие больше не смогут дальше править по-старому и контролируемый капиталом пролетариат не захочет больше жить так дальше, тогда, возможно, наступит час сознательной социал-революционной антиполитики, и она в руках борющегося пролетариата станет материальной силой. Она даст ориентир для общественного коллективного завоевания производственных сил, упразднения всех форм собственности товарного производства (частной, государственной и кооперативной), ликвидации наёмного труда и товарно-денежных отношений, а также разрушения государства.
Как уже было сказано выше, в природе не могут существовать некапиталистические или антикапиталистические государства. Поэтому даже левая правительственная политика в эпоху капитализма может быть только капиталистической. Здесь мы бы хотели коротко описать капиталистическую экономическую и социальную политику в двух левых раях – на Кубе и в Венесуэле. Выше мы уже неоднократно отмечали, что начиная с какого то момента госкапиталистическая политбюрократия под давлением конкретных социально-экономических механизмов вынуждена произвести переход к частнокапиталистической политике. На Кубе этот момент уже наступил. Наверное, именно это послужило поводом для того, чтобы недавнее дипломатическое сближение между Гаваной и Вашингтоном лево-буржуазный ракетный катер «антиимпериализма» газета junge Welt с точностью наоборот пыталась представить как «победу социализма». Мы, пролетарские революционерки и революционеры, ведём борьбу как против конкуренции, так и против сотрудничества между частнокапиталистическими и госкапиталистическими режимами. Сброд подерётся, сброд помирится – и всегда за счёт мирового пролетариата.
Начиная с 2012 г. на госкапиталистическом Острове свободы в неаграрном секторе разрешена деятельность частных предприятий в форме кооперативов и товариществ. В частности, разрешено предпринимательство в ресторанном деле, переработке отходов, в транспортной отрасли и других сферах. Мы всегда выступали против иллюзий в отношении кооперативов и товариществ, которые распространены как среди мелкобуржуазных марксистских, так и анархистских левых. Товарищества и кооперативы в рамках капитализма являются мелкобуржуазно-коллективной формой товарного производства. Кооперативы и товарищества в рамках частнокапиталистической или госкапиталистической системы – это не альтернатива классовому обществу, а наоборот: многие первоначально мелкобуржуазно-коллективные формы товарного производства превратились в крупные капиталистические предприятия. Ничем другим они и не являются на Кубе, точно так же как это было в СССР, кооперативы являются плацдармом для ползучей приватизацией капитала. Так, на период октября 2014 г. около 47 300 человек работали на 188 разрешённых кубинским правительством частных кооперативных предприятиях, что на 28 000 больше, чем это было в начале 2014 г.. Около 5 миллионов пролетариев и пролетарок пока ещё эксплуатируются в госкапиталистическом секторе. Однако число работников и работниц занятых в на государственных предприятиях имеет тенденцию к снижению, в то время как частнокапиталистический сектор растёт. Всё это нам хорошо знакомо из истории трансформации Китая от государственного капитализма к частнособственническому. Так, в 2010 г. кубинская государственная власть объявила об расширении частного сектора за счёт 50 000 госслужащих, которые должны были быть уволены в конце 2011 г. Позднее государственные СМИ – эти рупоры «коммунистических» политбоссов – сообщили, что указанный срок будет продлён. Между 2010-2013 гг. в здравоохранении было сокращено около 109 000 рабочих мест
Однако лево-буржуазнное движение солидарности с Кубой в мире не хочет ничего ни видеть и не слышать, а пытается дальше распространять иллюзии и при этом одурманивать себя. Так, дальше твердолобо прославляется «социализм на Кубе». То, что многие дамы и господа в лучших традициях марксизма-ленинизма объясняют «научно» как «социализм», частнокапиталистические идеологи распознают с точным инстинктом как капитализм. Как дегустационная проба мы бы хотели привести следующее отступление о частных предприятиях на Кубе, которые из идеологических соображений не должны так называться. Газета Süddeutsche Zeitung от 11-го июня 2014 г. пишет: «Средний путь между коммунизмом и капитализмом ведёт через узкую мраморную лестницу наверх к лысому мужчине. Здесь на верху, на втором этаже жилого дома старой постройки в Гаване Гильберто Валладарес содержит свой салон. Он – парикмахер, своего рода Удо Вальц, но только моложе, без очков и бороды и без остальных волос на голове. Мужчина, которого все называют Папито – авангардист, если это касается причёсок. Однако в выборе мебели он традиционалист. Кресло у него античного стиля, а вся мебель в стиле барокко. Валладарес делает то, что не очень хотел бы видеть Рауль Кастро: он идёт в ногу со временем, но тем не менее придерживается традиции и хорошо зарабатывает на этом. Мечта Кастро о новой Кубе воплотилась в действительность в салоне Пепито. Гильберто Валладарес так называемый Cuentapropista, а именно тот, кто работает „за свой счёт“ – так официально это называется на Кубе. Его можно также назвать частным предпринимателем, но слова „частный“ и „предприниматель“ даже спустя 55 лет после революции все ещё нежелательны, т.к. словарный запас не совсем подходит под систему. Поэтому, когда Рауль Кастро говорит об реформах, государственные СМИ говорят об „актуализации социализма“. (Kubanisches Experiment (Кубинский эксперимент), sueddeutsche.de). Кроме всего, начиная с 2013 г. госкапиталистический режим пытается привлечь частный иностранный капитал через зону свободной торговли в порту Мариэль в 50 километрах к западу от Гаваны.
Конец вечеринки - «социализм 21-го века»
В то время как госкапиталистическая Куба находится на медленном пути к частнособственическому капитализму, лево-буржуазнное правительство Венесуэлы с самого начала ограничилось активным вмешательством в социальную политику в рамках частного капитализма. Однако это никак не уменьшило восхищение большинства политических левых в мире по поводу «социализма 21-го века». Эта опьянённая государственной идеологией банда готова потреблять любое политидеологическое пойло, которое можно найти под левой вывеской на капиталистическом рынке.
В декабре 1998 г. Уго Чавес после победы на президентских выборах становится правящей характерной маской Венесуэла. До самой своей смерти в 2013 г. Чавес оставался авторитарной вывеской лево-буржуазного режима, и уже во время жизни его левые поклонники создали вокруг него культ личности, который после его смерти ещё более расширился. Начиная с 1999 г. лево-буржуазный режим Уго Чавеса прежде всего занимается производством иллюзий. Конечно, немножко капиталистической социальной политики, которая значимо уменьшила абсолютное обнищание людей, также было проведено. Однако эта политика не имела ничего общего с преодолением капитализма. Так, например, была произведена реконструкция центра венесуэльской столицы Каракаса без выселения пролетарского населения из этих кварталов. Общественный транспорт был доведён до окраин города, и бедные кварталы – барриос, стали полноправными частями города. Через канатную дорогу они были подключены к транспортной сети, и проезд на транспорте стал практически бесплатным. Также продовольственные товары в государственных супермаркетах Mercal или прямо с грузовиков стали продаваться по сильно заниженным ценам. Во время правления режима Чавеса количество учителей увеличилось с 65 000 до 350 000.
Эта социальная политика финансировалась прежде всего из доходов государственной нефтегазовой компании Petróleos de Venezuela (PDVSA), которая была национализирована ещё до прихода чавистов и чависток к власти. Таким образом, чавизм олицетворяет собой активное вмешательство государства в социальную политику в купе с госкапиталистическими тенденциями в рамках частнособственнического капитализма. Чавес проводил типичную социал-демократическую политику государственного распределения политически присвоенной прибавочной стоимости в пользу пролетариата, чтобы умиротворить и интегрировать его в политическую систему режима. Это удавалось потому, что пролетариат во время свободных выборов как серая масса избирателей выбирала и переизбирала Чавеса и его Единую социалистическую партию Венесуэлы. Классическая социал-демократическая политика, которая в Западной Европе из-за структурного кризиса производства прибыли, больше невозможна. Подавляющее большинство мелкобуржуазных политических левых в мире, которые пережили закат кейнсианской политики вмешательства государства в экономику в рамках частного капитализма, а также капитуляцию восточноевропейского госкапитализма в Холодной войне, стали проецировать свои иллюзии на новый лево-буржуазный рай.
Наряду с мифом левых мелких буржуа о социальном государстве, который не имеет ничего общего с социал-революционной ненавистью к государству, также легенда о коммунальных советах в Венесуэле придала режиму Чавеса ярко светящийся блеск. В действительности, рабочие советы во время русской революции и послевоенного революционного кризиса в Германии были важными органами пролетарской самоорганизации в классовой борьбе, однако они были изначально деформированы участием в них «коммунистических» и социал-демократических политбоссов. В госкапиталистическом СССР от первоначальных советов осталось только имя, в действительности они были всего лишь плохо сидящей одёжкой, под которой скрывалась «коммунистическая» партийная диктатура. В частнокапиталистической Германии система советов ликвидировалась в пользу парламентской демократии. Однако т.к. сегодняшние левые мелкие буржуа могут только воспроизводить старую социал-демократическую и «коммунистическую» идеологию, но структурно не в состоянии даже выучить азы классовой борьбы, каждому лево-капиталистическому режиму достаточно украсить себя «советами» – и левое мелкобуржуазное сословие сразу же впадает в полный экстаз. Режим Чавеса также приукрасил себя советами, и мелкобуржуазные левые стали восхвалять их по всему миру.
Однако у многих леваков после такой попойки на венесуэльской вечеринке постепенно наступает похмелье. Тогда приходит время «критики», но её также не должно быть слишком много, т.к. никто не хочет испортить следующую лево-буржуазную вечеринку иллюзий. Одну из таких критик по отношению к советам в рамках венесуэльского капитализма уже относительно в конце вечеринки «социализм 21-го века» привёл также Йорг Рёслер. Вот что он писал о советах в раках государства: «Концентрация экономической политики на сохранении перераспределения в пользу бедных слоёв населения, если не сказать подарков в виде потребительских товаров беднякам из барриос по низким ценам или всем венесуэльским гражданам в виде символических цен на бензин в 2 евроцента – стали поводом для злоупотребления, и это не осталось без последствий для самой „боливарианской революции“. Типичные для базисного демократического движения органы самоуправления на местах, которые были организованы в первые годы после вступления Чавеса в должность и принесли ветер перемен в бедняцкие кварталы, больше не являются авангардом революции. (Jörg Roesler, Holländische Krankheit, (Йорг Рёслер, Голландская болезнь) в газете junge Welt от 25-го марта 2015, Стр. 13.)
Сделайте маленькую паузу, Герр Рёслер, чтобы мы смогли произвести критический анализ всего того, что Вы до сих пор сказали. Таким образом Герр Рёслер констатирует, что базисные демократические структуры советов больше не являются авангардом революции. Какой революции, Герр Рёслер? Явно Вы не имеете ввиду ту социальную революцию которая свергнет лево-буржуазный режим чавистов и чависток. Да, базисная демократия является лужайкой для игр в рамках парламентской демократической диктатуры буржуазии, в рамках которой действовал и действует чавистский режим. Эту роль базисная демократия играет везде по всему миру. И в рамках политических структур при капитализме политбоссы ведут свою конкурентную борьбу за материальные доходы и тёпленькие посты. Так это было и так это есть в рамках сногсшибательной базисной демократии в Венесуэле.
Далее Герр Рёслер должен был признать: «Как пишет один из лучших знатоков страны профессор Национального университета Боготы Рауль Целик: „они (коммунальные советы и инициативы) сегодня в первую очередь заняты грызней за распределение денег между собой. Многочисленные госслужащие в правительстве, которые начали свою карьеру в коммунальных советах, думают точно также и стараются урвать побольше. Т.к. общественное богатство в Венесуэле зависит от доходов с продажи нефти, и они распределяются через государство, госслужащие и частные предприниматели вынуждены тесно сотрудничать друг с другом. Одновременно в государственных структурах и вокруг них возник новый стремящийся наверх правящий класс.“ (Там же)
Да, венесуэльская вечеринка иллюзий постепенно подходит к концу. После кончины Чавеса в 2013 г., который был политической вывеской лево-буржуазного режима, страна находится в заметном кризисе. Относительно великодушная социальная политика зависела от доходов с продажи нефти, но со стремительно падающими ценами на нефть это основа просто улетучилась. Это привело к глубокому политическому экономическому кризису в стране. Так инфляция с сентября 2014 г. по сентябрь 2015 г. достигла 141,5 %. Лево-буржуазное правительство наследника Чавеса – Николаса Мадуро отреагировало на кризис внутри страны националистической «антиимпериалистической» риторикой против США, которые своим политико-дипломатическим курсом конфронтации содействовали этому. Как это принято, мелкобуржуазные левые во всем мире сразу же запели в унисон. На нас, пролетарских революционеров и революционерок, само собой разумеется, лево-буржуазный режим не может произвести впечатление, т.к. в международной грызне между национальными государствами мы никогда не встанем ни на одну из сторон. Все государства являются структурными врагами мирового пролетариата, и на фоне социального обнищания людей в Венесуэле репрессии лево-буржуаного режима против пролетариата являются только вопросом времени.
Итог: в эпоху капитализма антикапиталистическая правительственная политика – это нонсенс, т.к. государство является идеальным (частный капитализм) или практическим (госкапитализм) совокупным капиталистом и аппаратом насилия, которое осуществляет на практике принудительные законы приумножения капитала, если оно хочет быть успешным в глобальной конкурентной борьбе. Но, если не может быть антикапиталистической правительственной политики, то тем более не может быть и оппозиционной антикапиталистической политики. Однако именно эту иллюзию пытаются каждый раз воспроизвести по-новому левые социал-демократические и «коммунистические» партии. Как мы уже отмечали, оппозиционные парламентарии также живут за счёт прибавочной стоимости, которую присваивает государство посредством налогообложения буржуазии, пролетариата и мелкой буржуазии и передаёт депутатам в виде зарплат. Жить за счёт эксплуатации пролетариата, но все же бороться за антикапиталистическую перспективу?! На практике это не работает. На практике воспроизводство капиталистического способа производства и буржуазной политики со стороны левых социал-демократических и «коммунистических» партий и одновременная борьба за «антикапиталистическую перспективу» является чистой пропагандой и воспроизводством идеологии. На самом деле, получив голоса протестного электората, левые социал-демократические и «коммунистических» партии желают только одного – интегрироваться в демократическую диктатуру капитала.
Социал-революционная антиполитика
Уже сама организационная структура партий является не классово-нейтральной, а буржуазной. Партии воспроизводят буржуазное классовое общество в виде бюрократического аппарата, который занимается политикой и более менее беспомощным мелкобуржуазным и пролетарским базисом, который одобряет политику аппарата и через членские взносы финансирует его. Так было в «К»ПСС и в НСДАП, точно также это сегодня в «Единой России» и в СДПГ или ХДС. В природе не могут существовать коммунистические партии – на самом деле «коммунистические» партии являются самой лживой формой буржуазного антикоммунизма.
Буржуазные партии ведут борьбу за государственную власть. Они могут прийти к власти посредством свободных выборов или государственного переворота. Капиталистическая политика на самом деле – это форма партийной диктатуры. Различаются только капиталистическая однопартийная диктатура фашистского или марксистко-ленинисткого толка или плюралистическая демократическая многопартийная. Ах да, свободные выборы! Пролетарии и пролетарки во время свободных выборов могут выбрать партию А или Б, также они могут сделать избирательный бюллетень недействительным или вообще остаться дома: в любом случае они получат капиталистическую диктатуру, которая посредством демократического избирательного цирка не ставится под вопросом, а, наоборот, придаёт ей легитимность. Капиталистическую эксплуатацию невозможно не избрать и не переизбрать – против неё можно только бороться посредством классовой борьбы и её можно устранить через революционное самоупразднение пролетариата. Левые социал-демократические и «коммунистические» партии воспроизводят только мелкобуржуазных профессиональных политиков, которые стремятся, придя к власти, и стать крупнобуржуазными. Это означает, что буржуазия должна признать их частью её политического персонала, а избиратели посредством выборов должны выдать им мандат на правление.
Все партии, которые себя так или иначе называли пролетарско-революционными, на самом деле были крупнобуржуазными или мелкобуржуазными. Когда троцкистки и троцкисты, а также некоторые левые «коммунисты» утверждают, что большевистская партия Ленина и Троцкого была пролетарско-революционной партией, и поэтому захват ею власти в октября 1917 г. был пролетарской революцией, то они этим самым обманывают сами себя и мировой пролетариат. В октябре 1917 г. не русский пролетариат захватил политическую государственную власть, а большевистские профессиональные политики, которые летом 1918 г. провели национализацию промышленности и создали госкапитализм. Мелкобуржуазная политика воспроизвела капиталистические отношения в огосударствлённой форме. Как мы уже заметили, в эпоху капитализма любая политика является капиталистической, то, соответственно, настоящий антикапитализм может быть только антиполитическим.
Социал-революционная антиполитика преодолевает буржуазную организационную форму политических партий. Социал-революционные группы не желают и не могут быть партиями и заниматься политикой. Они стремятся к упразднению партий и политики как формы выражения капитализма, и не стремятся к воспроизводству тысячной копии одной из левых социал-демократических или «коммунистических» партий. В социал-революционных группах пролетарии, пролетарки и истинные социал-революционные интеллигенты должны преодолеть присущее капиталистическому обществу классовое разделение на умственно-руководящую и физическо-выполняемую деятельность. Пролетарки и пролетарии, несмотря на работу или безработицу, должны в социал-революционных группах научиться писать листовки, брошюры и книги. Социал-революционные интеллигенты должны помогать пролетарским революционерам и революционеркам в развитии их умственных способностей. В социал-революционных группах не могут существовать профессиональные политики: все функции должны выполняться по совместительству на основе ротации, и, прежде всего, каждый должен быть активен настолько, насколько он может. Борьба против бюрократических и авторитарных тенденций в социал-революционных группах должна вестись перманентно, чтобы мелкобуржуазная политика не воспроизводилась в собственных рядах.
Социал-революционная антиполитика стремиться не к захвату государственной власти от имени пролетариата, а разрушению государства посредством самоупразднения пролетариата.
Она не участвует в демократическом избирательном цирке и не строит иллюзий по отношению к левым социал-демократическим или «коммунистическим» партиям. Но также она не призывает к поверхностному бойкоту выборов, т.к. не участие в выборах также ничего не меняет. Социал-революционная антиполитика концентрирует своё внимание полностью на уже существующей пролетарской классовой борьбе и старается придать ей радикальность. Социал-революционная антиполитика стремится не к руководству над пролетариатом, а к коллективной пролетарской самоорганизации в классовой борьбе. Она не приспосабливается оппортунистически к консервативным иллюзиям пролетариата, но отчётливо представляет себе, что сознание пролетариата также может радикализироваться в борьбе за иллюзии. Социал-революционная антиполитика подерживает борьбу пролетариата и выступает беспощадно против иллюзий, чтобы борющиеся радикализировались через их борьбу за иллюзии. Социал-революционная антиполитика - это Дамоклов меч, который пролетарские революционеры и революционерки держат над головами промышленных и политических боссов, это кувалда с помощью которой может быть разрушено капиталистическое товарное производство и буржуазная политика, это бульдозер, который расчищает место для возможного бесклассового и безгосударственного общества. Социал-революционная антиполитика – это не результат неестественной закономерности, а следствие страстной пролетарской революционной субъективности.
Однако революционная субъективность должна полностью осознавать объективные условия и рамки в которых ей приходится действовать. Пролетарские революционеры и революционерки знают, что радикализация классовой борьбы на 90 % зависит не от них, а от приумножения капитала, т.е. от подъёма и кризиса экономической системы и социально-психологической реакции большинства пролетариата. Эта реакция может выразиться как в виде апатии большей части пролетариата, так и в его массовом сопротивлении. Однако если во время возникновения исключительных обстоятельств возможно возникнет революционная ситуация, т.е. в обществе возникнут обстоятельства, при которых правящие больше не смогут дальше править по-старому и контролируемый капиталом пролетариат не захочет больше жить так дальше, тогда, возможно, наступит час сознательной социал-революционной антиполитики, и она в руках борющегося пролетариата станет материальной силой. Она даст ориентир для общественного коллективного завоевания производственных сил, упразднения всех форм собственности товарного производства (частной, государственной и кооперативной), ликвидации наёмного труда и товарно-денежных отношений, а также разрушения государства.