tenox
04-07-2016 20:53:30
Мы продолжаем серию статей под общим названием «Гражданская война в Испании как внутрикапиталистический конфликт» и сегодня мы бы хотели проанализировать политическую борьбу сверху и классовую борьбу снизу в промежутке с 1931 по 1936 гг. В статье мы подробно остановились на политических партиях и профсоюзах указанного периода и на субъективных условиях, которые необходимы для победы социальной революции. Также мы дали наше понимание единых социальных действий пролетариата, рассказали о воинственной борьбе пролетариата Испании против клерикал-фашизма и о пролетарском восстании в октябре 1934 г. в Астурии.
После нашего короткого обзора истории становления испанского капитализма мы бы хотели поподробнее остановится на классовых боях между периодом провозглашения Второй республики и путчем генералов. Уже в этой главе мы подвергнем радикальной критике партии и профсоюзы институционализированного рабочего движения. При этом мы также попытаемся представить, как с сегодняшней точки зрения должны были тогда действовать настоящие социально-революционные группы и течения. Это представление отличает нас – пролетарских революционеров и революционерок – от неплохо оплачиваемых профессиональных учёных. Тем не менее такой подход нельзя назвать абсолютно непроблематичным. Не потому, что в то время в Испании никто не выступал с таких позиций, с которых мы выступаем сегодня. Фундамент нашей сегодняшней революционной позиции уже существовал тогда. В то время на революционных позициях уже стояли последователи голландско-германского течения коммунизма рабочих советов, которые отвергали партии и профсоюзы как организационную форму революционной борьбы. А также итальянские левые коммунисты и коммунистки, которые ещё тогда сформулировали радикальную критику демократии и антифашизма. Однако именно в Испании этих течений тогда не было. Отсутствие таких течений было выражением уровня классовой борьбы и классового сознания тогдашнего пролетариата в Испании. Достаточно проблематично с нашей сегодняшней точки зрения попробовать описать поведение несуществующего тогда в Испании сознательного революционного течения. Но мы это делаем именно потому, что мы не какие-то мелкобуржуазные кабинетные учёные, а пролетарские революционеры и революционерки. Таким образом, в 1931г., когда испанский капитализм трансформировал свою политическую форму властвования от монархии к демократической республике в стране не было сознательного социально-революционного течения, которое на основе радикальной и материалистической критики могло бы выступить против иллюзий рабочих и работниц по отношению к политике и демократии. Это социально-революционное течение со своей чёткой ориентацией на самоорганизованную классовую борьбу и на его воинственную форму - диктатуру пролетариата - смогло бы придать важные импульсы классовой борьбе. На тот момент в стране существовало только институционализированное рабочее движение со своими партийными марксистскими и анархо-синдикалистскими организациями, которые беспомощно колебались между реакционным социал-реформизмом и организационно-эгоистическим сектантством. В то время как в 1931 г. социал-реформистская Испанская социалистическая рабочая партия (PSOE) вошла в правительственную коалицию с республиканскими либеральными партиями, т.е. действовала открыто контрреволюционно, «Коммунистическая» партия Испании (ЫѻЕ) как и послушный Москве «Коммунистический» интернационал находился в так называемом третьем периоде. На этом периоде официальный партийный «коммунизм» прикрывал свой социально-реакционный и госкапиталистический характер вербально-радикальными фразами, которые находились на очень низком умственном уровне. Сталинисты были структурно не в состоянии критиковать социал-демократию с революционно-материалистических позиций, поэтому они полностью тупо поносили её как «социал-фашистскую». Они, исходя из организационо-эгоистических причин, отклоняли какое-либо сотрудничество с другими организациями институционализированного рабочего движения тем самым политически раскалывая пролетариат.
Чтобы не быть неправильно понятым: мы, социальные революционерки и революционеры, выступаем не за единый фронт между партиями и профсоюзами институционализированного рабочего движения, а за единство социальных действий классово-боевого пролетариата. Социальные революционерки и революционеры должны принимать участие во всех воспроизводительных классовых боях пролетариата, но они не должны вступать ни в какие официальные союзы с партиями и профсоюзами институционализированного рабочего движения. Они должны использовать радикализацию своих коллег по работе, сестёр и братьев по классу через классовую борьбу, чтобы посредством диалога с ними усилить эту радикализацию. Социальные революционерки и революционеры участвуют в воспроизводительной классовой борьбе для поддержания её революционных тенденций, а не для приспособления к социально-реформистскому сознанию пролетариата и структурам институционализированного рабочего движения. Они ведут бескомпромиссную борьбу против всех партий и профсоюзов и выступают за создание независимых органов самоорганизованной классовой борьбы как независимые забастовочные комитеты, рабочие советы, всеобщие собрания, рабочие ополчения…
Таким образом, единство социальных действий классово-боевого пролетариата не имеет ничего общего с «коммунистической» политикой единого фронта с социал-демократическими партийными аппаратами, против которой в первые годы «Коммунистического» интернационала боролись левые коммунисты и последователи коммунизма рабочих советов. Большевистской бюрократии под командованием Ленина и Троцкого всё-таки удалось одержать победу над революционерами и революционерками. Однако большевистская контрреволюция против рабочих советов в конечном счёте привела к внутрибюрократической реакции, в процессе которой Сталин отстранил от власти всех других старых большевиков, включая самого Троцкого. В следствие этого один из бывших высокопоставленных госкапиталистических бюрократов стал опять мелкобуржуазным радикалом, который беспомощно маялся между капиталистической социальной реакцией и пролетарской классовой борьбой. Это относится ко всему политическому движению, предводителем которого он стал, и которое носило его имя, а именно троцкизма. В Испании в начале 30-ых годов также существовала такая маленькая группа «Коммунистическая» левая Испания, которую возглавлял Андрес Нин. В 30-ых годах прошлого столетия Троцкий выступал за политический единый фронт между сталинистами, троцкистами, социалистами и анархо-синдикалистами. Особенно сильно Троцкий в это время пытался примазаться к сталинистам. В начале 30-ых годов в Испании он призывал к политическому объединению сталинистов и троцкистов в «коммунистическую» партию. Кроме того бывший большевистский властитель выступал в Испании за более радикальную демократию: существующая демократия должна была быть ещё «демократизирована». Таким образом троцкизм также оставался парламентским реформистским течением, которое могло только воспроизводить иллюзии пролетариата по отношению к реально существующей диктатуре капитала - демократии. Хотя в Испании троцкизм также выступал с «долгосрочной» программой установления диктатуры пролетариата, однако как и почти все марксистские течения, он понимал и до сих понимает под этим «рабочее государство», т.е. госкапиталистическую диктатуру над пролетариатом.
Мы, коммунисты и коммунистки, стоящие на позициях постмарксизма и постанархизма под пролетарской диктатурой, понимаем воинственную борьбу против капитала и государства, кульминацией которой является разрушение государства. Возможному разрушению государства последует процесс формирования бесклассового и безгосударственного общества, который, конечно, не может оставаться изолированным в рамках одной страны или континента. Мировая революция может представлять из себя только череду разрушения капиталистических национальных государств. Вместе с государствами необходимо будет также упразднить товарное производство как источника наёмного труда и капитала. В дальнейшем изложении мы покажем, что как большинство марксистских, так и анархистских течений в Испании не имели чёткого представления о социальной революции. Наибольшую ясность в этот вопрос внесло течение коммунизма рабочих советов, которого в Испании не существовало. Таким образом, в Испании отсутствовало важнейшее субъективное условие для победоносной социальной революции: сознательное целенаправленное последовательное социально-революционное течение. То, что в 30-х годах прошлого столетия в Испании не возникло такое социально-революционное течение, между прочим показывает, что уровень классовой борьбы в этой стране не вышел за рамки воспроизводительной классовой борьбы. В 30-х годах прошлого столетия в Испании не было никакой социальной антикапиталистической революции, несмотря на то, что некоторые марксисты и анархисты утверждают обратное.
Наряду со сталинистами и троцкистами в то время в Испании была ещё право-«коммунистическая» организация – Каталано-Балеарская «коммунистическая» федерация, которая позднее переименовала себя в Рабоче-крестьянский блок. Эта организация выступала ещё больше, чем троцкисты за защиту демократии. Так, правые «коммунисты» требовали: «Республика не должна быть завоеванием только для буржуазии, но также и для рабочих» (Л. Троцкий, О платформе каталанского «рабоче-крестьянского блока»). Демократическая республика в Испании также была выражением успешной классовой борьбы сверху. В то время как победа пролетариата могла бы только стать победой над демократией, как и над любой другой буржуазной государственной формой. После этой победы не будет больше существовать ни государства, ни пролетариата, т.е. для того чтобы социально освободить себя, пролетариат должен разрушить государство и упразднить товарное производство.
Анархо-синдикализм в Испании из-за господствующей в её рядах профсоюзной идеологии также объективно не смог стать социально-революционным течением. Пока анархо-синдикализм надеялся, что контролирует профсоюзную организацию, в действительности всеобщие тенденции развития профсоюзной организации контролировали анархо-синдикализм. Профсоюзы являются бюрократически и идеологически отчуждёнными органами воспроизводительной классовой борьбы за высокую зарплату и/или короткий рабочий день. В начале анархо-синдикалисты и синдикалистки в Испании хотели построить революционный массовый профсоюз в нереволюционное время, который в значительной степени сторонился воспроизводительной борьбы. Но пока большинство пролетариата имеет реформистское сознание, классовая борьба не может выйти за воспроизводительные рамки и перейти в революционное самоупразднение пролетариата. Спустя некоторое время CNT под давлением своего пролетарского базиса был вынужден начать организовывать воспроизводительную классовую борьбу за реформистские требования. Так, вопреки анархо-синдикалистской идеологии CNT под давлением объективных закономерных условий стала организацией, ведущей воспроизводительную классовую борьбу за улучшение оплаты и условий труда. Тем самым CNT, как это принято в профсоюзных организациях, стало воспроизводить в своих рядах классовое разделение на буржуазно-бюрократическое руководство и пролетарский базис. В ходе последующих событий это руководство интегрировалось в испанский капитал и тем самым стало открыто контрреволюционным. Развитие CNT протекало в противоречии с анархо-синдикалистскими принципами, но было полностью созвучно с общей тенденцией развития профсоюзного движения. То, что в анархо-синдикалистской идеологии было прогрессивным - анти-политические, анти-парламентарские и антигосударственные тенденции - во время обострения классовой борьбы в конце концов должно было быть поглощено всеобщими социально-реакционными тенденциями развития профсоюзного движения. Это и есть диалектика развития CNT. Ниже мы подробно остановимся на том, как ещё до начала Гражданской войны в Испании CNT колебался между сектантством и оппортунизмом.
Если тогда в Испании имелось бы организованное и сознательное течение последователей коммунизма рабочих советов, то в начале оно было бы непременно малочисленным. Однако с правильной ориентацией на классовую борьбу оно могло бы количественно возрасти, чтобы в правильный момент придать важные импульсы в деле радикализации борьбы пролетариата. В периоды обострения классовой борьбы маленькие течения также могут быстро расти. Восхваление спонтанности и классового инстинкта – одна из специфик коммунизма рабочих советов после второй мировой войны – было в то время ещё чуждо этому течению. Хотя коммунизм рабочих советов распознал важность инстинкта и спонтанности для развития классовой борьбы, он также подчёркнул необходимость ясной социально-революционной теории для революционной практики. Большое значение инстинкта и спонтанности для классовой борьбы основывается на том, что пролетарии и пролетарки на практике не контролируют производственные отношения, а их действия определяются необходимостью слепого приумножения капитала. Спонтанность и инстинкт имеют важное значение, т.к. сознательное действие людей в рамках тоталитарной рыночной диктатуры может играть только относительно незначительную роль. В Испании также необходимость приумножения капитала определялась уровнем и рамками классовой борьбы. В результате мирового экономического кризиса особенно относительно слабый испанский национальный капитал видел выход из сложившейся ситуации в наращивании эксплуатации пролетариата. Ведомый собственными материальными потребностями и интересами испанский пролетариат должен был оказать сопротивление этому ужесточению классовой борьбы сверху. В свою очередь, сопротивление пролетариата побудило у испанской буржуазии потребность жестоко подавить пролетарскую классовую борьбу. Этой ужесточенной классовой борьбе сверху пролетариат мог бы противодействовать только с помощью целенаправленного революционного контрнаступления. Эта революционная целенаправленность невозможна без организованной сознательной социально-революционной силы, которая вместе с обострением классовой борьбы возросла бы количественно и качественно…
События классовой борьбы в Испании однозначно доказали это предположение. Республиканско-социалистическое правительство образца 1931-1933 гг. не хотело и не было в состоянии безвозмездно экспроприировать помещичьи земли, т.к. являлось аппаратом власти буржуазии, а буржуазия, в свою очередь, была тесно связанна с помещиками. «Земельная реформа», которую правительство представило для успокоения мелкого крестьянства и сельского пролетариата, была даже не пряником, а всего лишь крошками от сахарозаменителя. Так, безземельные крестьяне получали право возделывать заброшенные земли, но за это должны были платить косвенную арендную плату. Согласно принятому закону республиканско-социалистического правительства в 1932 г. всего лишь 43 000 крестьян заключили такие договора. До декабря 1934 г. на 529 крупных землевладениях общей площадью в 116 857 гектаров были поселены всего лишь 12 260 крестьян. Также была повышена зарплата сельского пролетариата. Обычный суточный заработок в 2-3 песета был поднят до 5 и до 11 песет во время сборки урожая.
При таких незначительных уступках, на которые пошло правительство, состоящее из республиканцев и социалистов, было ясно, что оно должно было прибегнуть к жёстким репрессиям для подавления недовольства среди мелких крестьян и сельского пролетариата. В январе 1933 г. мелкoe крестьянство и сельский пролетариат Касас-Вьехаса не стали больше ждать раздела земли сверху, а сами начали захват земли и её обработку. В ответ на эти действия министр внутренних дел республиканец Кирога отдал приказ мусорам из Гражданской гвардии «арестовать всех бунтарей». Штурмовики начали открытую охоту на крестьян и пролетариев села Касас-Вьехас, во время которой двадцать человек было убито и около 50 ранено.
Правительство также ввело строгую цензуру по отношению прессы партий и профсоюзов институционализированного рабочего движения, не входящих в республиканское правительство. По оценкам «Коммунистической» партии Испании начиная с июня 1933 г. республиканско-социалистическим правительством было арестовано около 9 000 борющихся рабочих и работниц. Также запрет со стороны правительства на проведение диких стачек выбил легальную почву из-под ног CNT. В конце 1931 г. министр труда социалист Франсиско Кабальеро, который позднее стал председателем правительства антифашистского Народного фронта, принял решение о силовом подавлении забастовок. Многие стачки классово-боевого пролетариата были жестоко подавлены республиканским государством.
Жестокие репрессии республиканско-социалистического правительства по отношению к классово-боевому пролетариату создали благоприятную почву для монархистской клерикальной фашистской реакции, которая жаждала покончить с борьбой пролетариата, институционализированным рабочим движением и самой республикой. Taк, в начале 1933 г. Хосе Мария Хиль-Роблес основал Испанскую конфедерацию независимых правых (CEDA), которая стала местом сборища всех реакционных врагов республики. Одной из этих реакционных сил были Хунты национал-синдикалистского наступления (JONS). Эта партия была основана Хосе Антонио Примо де Ривера — сыном бывшего диктатора Испании Мигеля Примо де Ривера и стала прообразом организации итальянских фашистов. Классово-боевой пролетариат Испании должен был бороться против антиреспубликанской реакции точно так же, как против республиканско-социальной реакции. Для этого ему была необходима ясная социально-революционная ориентация, которая в то время в Испании отсутствовала как у партийного марксизма, так и у анархо-синдикализма отсутствовала.
Осенью 1933 г. после того, как президент и крупный землевладелец Алькала Самора отправил в отставку правительство премьер-министра и писателя Мануэля Асаньи и распустил кортесы (парламент), на 29 ноября были назначены новые выборы. Сначала CNT отказался поддерживать республиканскую социалистическую фракцию испанского национального капитала на этих выборах и призвал к бойкоту выборов. С социально-революционной точки зрения это было абсолютно правильным решением, т.к., как мы уже выше доказали, республиканско-социалистическое правительство однозначно показало себя жестоким классовым врагом пролетариата. Те, кто пытаются только поддержать якобы «наименьшее зло», обезоруживают пролетариат на сознательном и практическом уровне в борьбе против основного капиталистического зла и одновременно в борьбе против самых реакционных фракций капитала. Успешная борьба против большего зла может вестись только на основе последовательной классовой борьбы, а не в рамках поддержки той или другой «умеренной» фракции капитала. Тем не менее эту чёткую революционную позицию сознательное социально-революционное течение должно связать с едиными социальными действиями классово-боевого пролетариата. Социально-революционное течение не должно никогда поддерживать партийных или профсоюзных боссов институционализированного рабочего движения, при этом социально-революционные рабочие и работницы должны вести совместную борьбу с миллионами пролетариев и пролетарок, которые имеют социально- реформистские иллюзии. На тот момент в Испании пролетарские революционеры и революционерки должны были сказать находящимся под влиянием социалистических партий работницам и рабочим: «Мы не поддерживаем социалистических партийных боссов на выборах, т.к. они все являются классовыми врагами пролетариата, но мы будем вместе с вами без какого-то либо организационного эгоизма бороться против правительства и капитала».
Именно здесь и зарыта собака. CNT не был настоящей революционной организацией, а был всего лишь профсоюзом, который колебался между оппортунизмом и сектантством. Так, призыв к бойкоту парламентских выборов привёл к падению республиканско- социалистического правительства, о чем конечно не надо было жалеть, но у CNT отсутствовала ясная ориентация на классовую борьбу против всей капиталистической социальной реакции. Во время ноябрьских выборов при явке избирателей около 60% левые и республиканские партии получили 3,2 миллиона голосов, в то время как клерикально-фашистская CEDA и их союзники получили 5 миллионов, а монархисты 800 000 голосов. Новым премьер-министром становится вождь Радикальной республиканской партии (PRR) Алехандро Леррус, своё развитие эта партия начинала как либеральная, а закончила на крайнем правом фланге буржуазной политики.
Так, настоящая социально-революционная сила могла бы дать импульсы для борьбы против нового режима, как с ясной ориентацией на конечную цель – бесклассовое и безгосударственное общество – так и сиюминутную в рамках единых социальных действий классово-боевого пролетариата. Обе задачи были для CNT как нереволюционной организации неразрешимы. Как мы в наших последующих статьях покажем, представления CNT о бесклассовом и безгосударственном обществе были слишком расплывчатыми и непоследовательными, а как организация, которая являлась частью институционализированного рабочего движения, она была не в состоянии дать импульсы для единых социальных действий классово-боевого пролетариата. Согласно общей тенденции развития профсоюзного движения CNT могла исходя из своих организационно-эгоистических целей только раскалывать пролетариат и/или сотрудничать с другими партиями и профсоюзами во благо капитализма.
Однако сначала мы бы хотели рассмотреть развитие Испанской социалистической рабочей партии (PSOE). У социал-демократов уже стало давней традицией, когда они после участия в правительстве возвращаются в стан оппозиции, то они опять перенимают левую риторику. Так это было и тогда в Испании. К этому добавились также репрессивные меры правительства Лерруса против Социалистической рабочей партии, которые сами социалисты во время своего правления и приняли. Это привело почти к комической «большевизации» партии. С точки зрения революционной критики сам госкапиталистический большевизм является всего лишь радикальной версией социал-демократии, но Социалистическая рабочая партия явно не была той средой обитания в которой могли бы зародится ростки настоящего большевизма. Ей явно не хватало как все большевистских качеств мелкобуржуазного радикализма, так и госкапиталистической последовательности после захвата политической власти. Так, процесс «большевизации» Социалистической партии состоял всего лишь из нескольких радикальных фраз таких, как «революция» и «диктатура пролетариата», в разглагольствовании которых особенно отличался бывший министр труда буржуазии Франсиско Кабальеро.
Естественно, на социалистических политбосов сильное впечатление произвёл государственный переворот большевиков в октябре 1917 г. Но социальную динамику этого государственного переворота они явно не понимали. Захват власти большевиками опирался на массовые иллюзии пролетарских и мелкобуржуазных масс, которые во время революционного процесса всё более усиливались. Большевистский путч в октябре 1917 г. был кульминацией антифеодальной и античастнокапиталистической революции и одновременно переходным моментом в госкапиталистическую контрреволюцию. Кроме того, захват власти большевистской партией скрывался под маской лозунга «Вся власть советам!», которую большевистская партийная диктатура после захвата власти быстро сбросила и показала своё истинное госкапиталистическое лицо. Политбоссы Социалистической рабочей партии надеялись во время подготовки государственного переворота обойтись как без процесса радикализации пролетариата, так и без маскирования под органы пролетарской самоорганизации. Вследствие этого «большевизация» Социалистической рабочей партии стала скорее всего карикатурой оригинала. Сталинисты из «Коммунистической» партии Испании (ЫѻЕ) продолжали дальше находившуюся в процессе радикализации Социалистическую партию называть «социал-фашистской». Но троцкисты, которые к тому времени уже отказались от попыток реформирования «Коммунистического» интернационал и перешли к построению своего IV Интернационала, при всей «критике» социалистов все ещё находились под впечатлением большевистских фраз испанской социал-демократии. Троцкий даже требовал от своих сторонников, от так называемых «левых коммунистов» из POUM вступления в Социалистическую рабочую партию, чтобы сильнее воздействовать на процесс радикализации, но «левые коммунисты» отказались от этого предложения.
Однако одно было настоящим во всей этой комической ситуации с радикализацией Социалистической рабочей партии: она не хотела, как немецкая социал-демократия, без боя капитулировать перед фашизмом. Так, PSOE организовала воспроизводительно-оборонительную классовую борьбу против клерикально-фашистского объединения CEDA. Сознательное социально-революционное течение призвало бы к этой борьбе, не вступая в какие-либо союзы с партийными и профсоюзными боссами институционализированного рабочего движения. Также сознательное социально-революционное течение во время воспроизводительно-оборонительной классовой борьбы против Испанской конфедерации независимых правых (CEDA) критиковала бы антифашистскую идеологию во всех её проявлениях и подчёркивало бы необходимость революционной классовой войны против демократии как одной из форм диктатуры капитала.
В течение 1934 г. клерикально-фашистская CEDA пробовала организовать большие собрания: 22-го апреля в местечке Эскурьяль, 8-го сентября в Мадриде где собрались каталонские крупные землевладельцы протестовать против принятого каталонским правительством либерального закона об аренде земли и 9-го сентября в Ковадоонге, Астурии. Однако благодаря действиям классово-боевого пролетариата собрания клерикал-фашистов провалились. Рабочие и работницы начали забастовку и борьбу против клерикального фашизма в регионах, где CEDA пыталась организовывать свои собрания. Рабочие и работницы вырывали железнодорожные рельсы, останавливали поезда, делали невозможным снабжение продовольствием и размещение активистов и активисток CEDA, блокировали улицы посредством баррикад и принуждали рукоприкладством и оружием клерикал-фашистов убраться. Несколько клерикальных фашистов и фашисток которые с помощью армии и Гражданской гвардии, несмотря на пролетарскую классовую борьбу всё-таки просачивались к местам собраний, представляли из себя жалкую картину и показывали бессилие клерикального фашизма перед социальной классовой борьбой.
Параллельно с борьбой против CEDA стала обострятся и воспроизводительная классовая борьба. Так, в июне 1934 г. двухнедельная генеральная забастовка сельского пролетариата парализовала производство аграрной продукции. Правительство объявило чрезвычайное положение против классово-боевого пролетариата. В промышленности также прошла волна стачек и локаутов. В октябре 1934г., когда три члена партии CEDA получили министерские посты, Социалистическая рабочая партия и находившийся под её влиянием профсоюз UGT призвали к всеобщей забастовке. Революционное течение в тогдашней ситуации, конечно бы, поддержало бы забастовку, но одновременно с этим оно подвергло бы критике антифашистскую ограниченность такой забастовки. Вместо этого CNT в Каталонии бойкотировала генеральную стачку, прикрываясь пвседорадиальными фразами о том, что забастовка не направлена против буржуазии. Этот организационный эгоизм боссов CNT привёл к расколу классово-боевого пролетариата и сыграл на руку капиталистической социальной реакции. Так как железнодорожные рабочие и работницы члены CNT не начали бастовать, правительству удалось перебросить в бастующие районы войска и боевые припасы. Всеобщая забастовка переросла в вооружённую борьбу.
Особенно на примере поведения председателя Левой республиканской партии Каталонии (ERC) - Луиса Компаниса ещё раз отчётливо видно беспомощность демократического антифашизма. Используя повод вступления клерикал-фашистов в центральное правительство, Компанис провозгласил независимость каталонского государства от Испании. В ответ на это режим в Мадриде отменил решение 1934 г., согласно которому Каталония получала статус автономии. Когда центральное правительство отправило войска для наведения порядка, Компанис, разумеется отказался, вооружать пролетариат и капитулировал перед режимом в Мадриде. Ясное дело, мадридское правительство олицетворяло для Компаниса классового брата, с которым у него возникли некоторые разногласия, но пролетариат для него был классовым врагом!
В то время как мадридский режим в остальной Испании жестоко подавлял всеобщую забастовку и отдельные очаги вооружённого сопротивления пролетариата, в Астурии в ночь на 5-ое октября 1934 г. началось большое вооружённое восстание, в авангарде которого стояли шахтёры. Классово-боевой пролетариат принудил партийных и профсоюзных боссов PSOE, P«C»E, UGT und CNT к единым действиям, т.к. иначе они потеряли бы контроль над этим восстанием. Вооружённые ружьями и динамитными шашками рабочие и работницы захватили множество городов и деревень, в том числе и столицу Астурии Овьедо. В Астурии была провозглашена рабоче-крестьянская власть, образовано рабочее ополчение и часть армии перешла на сторону восставших. Против коммуны в Астурии центральная власть Мадрида направила марокканский легион, армию и морские силы. Контрреволюционные войска тогда стояли под командованием известного Франсиско Франко. После двух недель ожесточённых боев и воздушных бомбардировок восстание в Астурии было жестоко подавленно, более 3 000 человек было убито и около 7 000 ранено. Победившая контрреволюция после подавления классовой борьбы в Астурии арестовала и подвергла пыткам около 40 000 людей. Даже после контрреволюционного разбития коммуны в Астурии готовность к борьбе пролетариата не была сломлена. 1 мая 1935 г. пролетарии и пролетарки практически по всей стране начали бастовать. Также под давлением классовой борьбы режим в Мадриде должен был пойти на уступки в вопросе амнистии заключённых участвующих в пролетарском восстании.
Осенью 1935 г. начинается правительственный кризис коалиции, в которую входили Радикальная республиканская партия (PRR) и CEDA. Разразился коррупционный скандал, в котором был замешен премьер-министр Леррус. Партийный босс CEDA Хиль-Роблес, который с апреля 1935 г. был военным министром и который назначил Франко начальником генерального штаба тщетно надеялся стать премьер-министром в новом правительстве. В ноябре 1935 г. президент Алькала Самора распустил парламент и назначил на февраль 1935 г. досрочные парламентские выборы.
После нашего короткого обзора истории становления испанского капитализма мы бы хотели поподробнее остановится на классовых боях между периодом провозглашения Второй республики и путчем генералов. Уже в этой главе мы подвергнем радикальной критике партии и профсоюзы институционализированного рабочего движения. При этом мы также попытаемся представить, как с сегодняшней точки зрения должны были тогда действовать настоящие социально-революционные группы и течения. Это представление отличает нас – пролетарских революционеров и революционерок – от неплохо оплачиваемых профессиональных учёных. Тем не менее такой подход нельзя назвать абсолютно непроблематичным. Не потому, что в то время в Испании никто не выступал с таких позиций, с которых мы выступаем сегодня. Фундамент нашей сегодняшней революционной позиции уже существовал тогда. В то время на революционных позициях уже стояли последователи голландско-германского течения коммунизма рабочих советов, которые отвергали партии и профсоюзы как организационную форму революционной борьбы. А также итальянские левые коммунисты и коммунистки, которые ещё тогда сформулировали радикальную критику демократии и антифашизма. Однако именно в Испании этих течений тогда не было. Отсутствие таких течений было выражением уровня классовой борьбы и классового сознания тогдашнего пролетариата в Испании. Достаточно проблематично с нашей сегодняшней точки зрения попробовать описать поведение несуществующего тогда в Испании сознательного революционного течения. Но мы это делаем именно потому, что мы не какие-то мелкобуржуазные кабинетные учёные, а пролетарские революционеры и революционерки. Таким образом, в 1931г., когда испанский капитализм трансформировал свою политическую форму властвования от монархии к демократической республике в стране не было сознательного социально-революционного течения, которое на основе радикальной и материалистической критики могло бы выступить против иллюзий рабочих и работниц по отношению к политике и демократии. Это социально-революционное течение со своей чёткой ориентацией на самоорганизованную классовую борьбу и на его воинственную форму - диктатуру пролетариата - смогло бы придать важные импульсы классовой борьбе. На тот момент в стране существовало только институционализированное рабочее движение со своими партийными марксистскими и анархо-синдикалистскими организациями, которые беспомощно колебались между реакционным социал-реформизмом и организационно-эгоистическим сектантством. В то время как в 1931 г. социал-реформистская Испанская социалистическая рабочая партия (PSOE) вошла в правительственную коалицию с республиканскими либеральными партиями, т.е. действовала открыто контрреволюционно, «Коммунистическая» партия Испании (ЫѻЕ) как и послушный Москве «Коммунистический» интернационал находился в так называемом третьем периоде. На этом периоде официальный партийный «коммунизм» прикрывал свой социально-реакционный и госкапиталистический характер вербально-радикальными фразами, которые находились на очень низком умственном уровне. Сталинисты были структурно не в состоянии критиковать социал-демократию с революционно-материалистических позиций, поэтому они полностью тупо поносили её как «социал-фашистскую». Они, исходя из организационо-эгоистических причин, отклоняли какое-либо сотрудничество с другими организациями институционализированного рабочего движения тем самым политически раскалывая пролетариат.
Чтобы не быть неправильно понятым: мы, социальные революционерки и революционеры, выступаем не за единый фронт между партиями и профсоюзами институционализированного рабочего движения, а за единство социальных действий классово-боевого пролетариата. Социальные революционерки и революционеры должны принимать участие во всех воспроизводительных классовых боях пролетариата, но они не должны вступать ни в какие официальные союзы с партиями и профсоюзами институционализированного рабочего движения. Они должны использовать радикализацию своих коллег по работе, сестёр и братьев по классу через классовую борьбу, чтобы посредством диалога с ними усилить эту радикализацию. Социальные революционерки и революционеры участвуют в воспроизводительной классовой борьбе для поддержания её революционных тенденций, а не для приспособления к социально-реформистскому сознанию пролетариата и структурам институционализированного рабочего движения. Они ведут бескомпромиссную борьбу против всех партий и профсоюзов и выступают за создание независимых органов самоорганизованной классовой борьбы как независимые забастовочные комитеты, рабочие советы, всеобщие собрания, рабочие ополчения…
Таким образом, единство социальных действий классово-боевого пролетариата не имеет ничего общего с «коммунистической» политикой единого фронта с социал-демократическими партийными аппаратами, против которой в первые годы «Коммунистического» интернационала боролись левые коммунисты и последователи коммунизма рабочих советов. Большевистской бюрократии под командованием Ленина и Троцкого всё-таки удалось одержать победу над революционерами и революционерками. Однако большевистская контрреволюция против рабочих советов в конечном счёте привела к внутрибюрократической реакции, в процессе которой Сталин отстранил от власти всех других старых большевиков, включая самого Троцкого. В следствие этого один из бывших высокопоставленных госкапиталистических бюрократов стал опять мелкобуржуазным радикалом, который беспомощно маялся между капиталистической социальной реакцией и пролетарской классовой борьбой. Это относится ко всему политическому движению, предводителем которого он стал, и которое носило его имя, а именно троцкизма. В Испании в начале 30-ых годов также существовала такая маленькая группа «Коммунистическая» левая Испания, которую возглавлял Андрес Нин. В 30-ых годах прошлого столетия Троцкий выступал за политический единый фронт между сталинистами, троцкистами, социалистами и анархо-синдикалистами. Особенно сильно Троцкий в это время пытался примазаться к сталинистам. В начале 30-ых годов в Испании он призывал к политическому объединению сталинистов и троцкистов в «коммунистическую» партию. Кроме того бывший большевистский властитель выступал в Испании за более радикальную демократию: существующая демократия должна была быть ещё «демократизирована». Таким образом троцкизм также оставался парламентским реформистским течением, которое могло только воспроизводить иллюзии пролетариата по отношению к реально существующей диктатуре капитала - демократии. Хотя в Испании троцкизм также выступал с «долгосрочной» программой установления диктатуры пролетариата, однако как и почти все марксистские течения, он понимал и до сих понимает под этим «рабочее государство», т.е. госкапиталистическую диктатуру над пролетариатом.
Мы, коммунисты и коммунистки, стоящие на позициях постмарксизма и постанархизма под пролетарской диктатурой, понимаем воинственную борьбу против капитала и государства, кульминацией которой является разрушение государства. Возможному разрушению государства последует процесс формирования бесклассового и безгосударственного общества, который, конечно, не может оставаться изолированным в рамках одной страны или континента. Мировая революция может представлять из себя только череду разрушения капиталистических национальных государств. Вместе с государствами необходимо будет также упразднить товарное производство как источника наёмного труда и капитала. В дальнейшем изложении мы покажем, что как большинство марксистских, так и анархистских течений в Испании не имели чёткого представления о социальной революции. Наибольшую ясность в этот вопрос внесло течение коммунизма рабочих советов, которого в Испании не существовало. Таким образом, в Испании отсутствовало важнейшее субъективное условие для победоносной социальной революции: сознательное целенаправленное последовательное социально-революционное течение. То, что в 30-х годах прошлого столетия в Испании не возникло такое социально-революционное течение, между прочим показывает, что уровень классовой борьбы в этой стране не вышел за рамки воспроизводительной классовой борьбы. В 30-х годах прошлого столетия в Испании не было никакой социальной антикапиталистической революции, несмотря на то, что некоторые марксисты и анархисты утверждают обратное.
Наряду со сталинистами и троцкистами в то время в Испании была ещё право-«коммунистическая» организация – Каталано-Балеарская «коммунистическая» федерация, которая позднее переименовала себя в Рабоче-крестьянский блок. Эта организация выступала ещё больше, чем троцкисты за защиту демократии. Так, правые «коммунисты» требовали: «Республика не должна быть завоеванием только для буржуазии, но также и для рабочих» (Л. Троцкий, О платформе каталанского «рабоче-крестьянского блока»). Демократическая республика в Испании также была выражением успешной классовой борьбы сверху. В то время как победа пролетариата могла бы только стать победой над демократией, как и над любой другой буржуазной государственной формой. После этой победы не будет больше существовать ни государства, ни пролетариата, т.е. для того чтобы социально освободить себя, пролетариат должен разрушить государство и упразднить товарное производство.
Анархо-синдикализм в Испании из-за господствующей в её рядах профсоюзной идеологии также объективно не смог стать социально-революционным течением. Пока анархо-синдикализм надеялся, что контролирует профсоюзную организацию, в действительности всеобщие тенденции развития профсоюзной организации контролировали анархо-синдикализм. Профсоюзы являются бюрократически и идеологически отчуждёнными органами воспроизводительной классовой борьбы за высокую зарплату и/или короткий рабочий день. В начале анархо-синдикалисты и синдикалистки в Испании хотели построить революционный массовый профсоюз в нереволюционное время, который в значительной степени сторонился воспроизводительной борьбы. Но пока большинство пролетариата имеет реформистское сознание, классовая борьба не может выйти за воспроизводительные рамки и перейти в революционное самоупразднение пролетариата. Спустя некоторое время CNT под давлением своего пролетарского базиса был вынужден начать организовывать воспроизводительную классовую борьбу за реформистские требования. Так, вопреки анархо-синдикалистской идеологии CNT под давлением объективных закономерных условий стала организацией, ведущей воспроизводительную классовую борьбу за улучшение оплаты и условий труда. Тем самым CNT, как это принято в профсоюзных организациях, стало воспроизводить в своих рядах классовое разделение на буржуазно-бюрократическое руководство и пролетарский базис. В ходе последующих событий это руководство интегрировалось в испанский капитал и тем самым стало открыто контрреволюционным. Развитие CNT протекало в противоречии с анархо-синдикалистскими принципами, но было полностью созвучно с общей тенденцией развития профсоюзного движения. То, что в анархо-синдикалистской идеологии было прогрессивным - анти-политические, анти-парламентарские и антигосударственные тенденции - во время обострения классовой борьбы в конце концов должно было быть поглощено всеобщими социально-реакционными тенденциями развития профсоюзного движения. Это и есть диалектика развития CNT. Ниже мы подробно остановимся на том, как ещё до начала Гражданской войны в Испании CNT колебался между сектантством и оппортунизмом.
Если тогда в Испании имелось бы организованное и сознательное течение последователей коммунизма рабочих советов, то в начале оно было бы непременно малочисленным. Однако с правильной ориентацией на классовую борьбу оно могло бы количественно возрасти, чтобы в правильный момент придать важные импульсы в деле радикализации борьбы пролетариата. В периоды обострения классовой борьбы маленькие течения также могут быстро расти. Восхваление спонтанности и классового инстинкта – одна из специфик коммунизма рабочих советов после второй мировой войны – было в то время ещё чуждо этому течению. Хотя коммунизм рабочих советов распознал важность инстинкта и спонтанности для развития классовой борьбы, он также подчёркнул необходимость ясной социально-революционной теории для революционной практики. Большое значение инстинкта и спонтанности для классовой борьбы основывается на том, что пролетарии и пролетарки на практике не контролируют производственные отношения, а их действия определяются необходимостью слепого приумножения капитала. Спонтанность и инстинкт имеют важное значение, т.к. сознательное действие людей в рамках тоталитарной рыночной диктатуры может играть только относительно незначительную роль. В Испании также необходимость приумножения капитала определялась уровнем и рамками классовой борьбы. В результате мирового экономического кризиса особенно относительно слабый испанский национальный капитал видел выход из сложившейся ситуации в наращивании эксплуатации пролетариата. Ведомый собственными материальными потребностями и интересами испанский пролетариат должен был оказать сопротивление этому ужесточению классовой борьбы сверху. В свою очередь, сопротивление пролетариата побудило у испанской буржуазии потребность жестоко подавить пролетарскую классовую борьбу. Этой ужесточенной классовой борьбе сверху пролетариат мог бы противодействовать только с помощью целенаправленного революционного контрнаступления. Эта революционная целенаправленность невозможна без организованной сознательной социально-революционной силы, которая вместе с обострением классовой борьбы возросла бы количественно и качественно…
События классовой борьбы в Испании однозначно доказали это предположение. Республиканско-социалистическое правительство образца 1931-1933 гг. не хотело и не было в состоянии безвозмездно экспроприировать помещичьи земли, т.к. являлось аппаратом власти буржуазии, а буржуазия, в свою очередь, была тесно связанна с помещиками. «Земельная реформа», которую правительство представило для успокоения мелкого крестьянства и сельского пролетариата, была даже не пряником, а всего лишь крошками от сахарозаменителя. Так, безземельные крестьяне получали право возделывать заброшенные земли, но за это должны были платить косвенную арендную плату. Согласно принятому закону республиканско-социалистического правительства в 1932 г. всего лишь 43 000 крестьян заключили такие договора. До декабря 1934 г. на 529 крупных землевладениях общей площадью в 116 857 гектаров были поселены всего лишь 12 260 крестьян. Также была повышена зарплата сельского пролетариата. Обычный суточный заработок в 2-3 песета был поднят до 5 и до 11 песет во время сборки урожая.
При таких незначительных уступках, на которые пошло правительство, состоящее из республиканцев и социалистов, было ясно, что оно должно было прибегнуть к жёстким репрессиям для подавления недовольства среди мелких крестьян и сельского пролетариата. В январе 1933 г. мелкoe крестьянство и сельский пролетариат Касас-Вьехаса не стали больше ждать раздела земли сверху, а сами начали захват земли и её обработку. В ответ на эти действия министр внутренних дел республиканец Кирога отдал приказ мусорам из Гражданской гвардии «арестовать всех бунтарей». Штурмовики начали открытую охоту на крестьян и пролетариев села Касас-Вьехас, во время которой двадцать человек было убито и около 50 ранено.
Правительство также ввело строгую цензуру по отношению прессы партий и профсоюзов институционализированного рабочего движения, не входящих в республиканское правительство. По оценкам «Коммунистической» партии Испании начиная с июня 1933 г. республиканско-социалистическим правительством было арестовано около 9 000 борющихся рабочих и работниц. Также запрет со стороны правительства на проведение диких стачек выбил легальную почву из-под ног CNT. В конце 1931 г. министр труда социалист Франсиско Кабальеро, который позднее стал председателем правительства антифашистского Народного фронта, принял решение о силовом подавлении забастовок. Многие стачки классово-боевого пролетариата были жестоко подавлены республиканским государством.
Жестокие репрессии республиканско-социалистического правительства по отношению к классово-боевому пролетариату создали благоприятную почву для монархистской клерикальной фашистской реакции, которая жаждала покончить с борьбой пролетариата, институционализированным рабочим движением и самой республикой. Taк, в начале 1933 г. Хосе Мария Хиль-Роблес основал Испанскую конфедерацию независимых правых (CEDA), которая стала местом сборища всех реакционных врагов республики. Одной из этих реакционных сил были Хунты национал-синдикалистского наступления (JONS). Эта партия была основана Хосе Антонио Примо де Ривера — сыном бывшего диктатора Испании Мигеля Примо де Ривера и стала прообразом организации итальянских фашистов. Классово-боевой пролетариат Испании должен был бороться против антиреспубликанской реакции точно так же, как против республиканско-социальной реакции. Для этого ему была необходима ясная социально-революционная ориентация, которая в то время в Испании отсутствовала как у партийного марксизма, так и у анархо-синдикализма отсутствовала.
Осенью 1933 г. после того, как президент и крупный землевладелец Алькала Самора отправил в отставку правительство премьер-министра и писателя Мануэля Асаньи и распустил кортесы (парламент), на 29 ноября были назначены новые выборы. Сначала CNT отказался поддерживать республиканскую социалистическую фракцию испанского национального капитала на этих выборах и призвал к бойкоту выборов. С социально-революционной точки зрения это было абсолютно правильным решением, т.к., как мы уже выше доказали, республиканско-социалистическое правительство однозначно показало себя жестоким классовым врагом пролетариата. Те, кто пытаются только поддержать якобы «наименьшее зло», обезоруживают пролетариат на сознательном и практическом уровне в борьбе против основного капиталистического зла и одновременно в борьбе против самых реакционных фракций капитала. Успешная борьба против большего зла может вестись только на основе последовательной классовой борьбы, а не в рамках поддержки той или другой «умеренной» фракции капитала. Тем не менее эту чёткую революционную позицию сознательное социально-революционное течение должно связать с едиными социальными действиями классово-боевого пролетариата. Социально-революционное течение не должно никогда поддерживать партийных или профсоюзных боссов институционализированного рабочего движения, при этом социально-революционные рабочие и работницы должны вести совместную борьбу с миллионами пролетариев и пролетарок, которые имеют социально- реформистские иллюзии. На тот момент в Испании пролетарские революционеры и революционерки должны были сказать находящимся под влиянием социалистических партий работницам и рабочим: «Мы не поддерживаем социалистических партийных боссов на выборах, т.к. они все являются классовыми врагами пролетариата, но мы будем вместе с вами без какого-то либо организационного эгоизма бороться против правительства и капитала».
Именно здесь и зарыта собака. CNT не был настоящей революционной организацией, а был всего лишь профсоюзом, который колебался между оппортунизмом и сектантством. Так, призыв к бойкоту парламентских выборов привёл к падению республиканско- социалистического правительства, о чем конечно не надо было жалеть, но у CNT отсутствовала ясная ориентация на классовую борьбу против всей капиталистической социальной реакции. Во время ноябрьских выборов при явке избирателей около 60% левые и республиканские партии получили 3,2 миллиона голосов, в то время как клерикально-фашистская CEDA и их союзники получили 5 миллионов, а монархисты 800 000 голосов. Новым премьер-министром становится вождь Радикальной республиканской партии (PRR) Алехандро Леррус, своё развитие эта партия начинала как либеральная, а закончила на крайнем правом фланге буржуазной политики.
Так, настоящая социально-революционная сила могла бы дать импульсы для борьбы против нового режима, как с ясной ориентацией на конечную цель – бесклассовое и безгосударственное общество – так и сиюминутную в рамках единых социальных действий классово-боевого пролетариата. Обе задачи были для CNT как нереволюционной организации неразрешимы. Как мы в наших последующих статьях покажем, представления CNT о бесклассовом и безгосударственном обществе были слишком расплывчатыми и непоследовательными, а как организация, которая являлась частью институционализированного рабочего движения, она была не в состоянии дать импульсы для единых социальных действий классово-боевого пролетариата. Согласно общей тенденции развития профсоюзного движения CNT могла исходя из своих организационно-эгоистических целей только раскалывать пролетариат и/или сотрудничать с другими партиями и профсоюзами во благо капитализма.
Однако сначала мы бы хотели рассмотреть развитие Испанской социалистической рабочей партии (PSOE). У социал-демократов уже стало давней традицией, когда они после участия в правительстве возвращаются в стан оппозиции, то они опять перенимают левую риторику. Так это было и тогда в Испании. К этому добавились также репрессивные меры правительства Лерруса против Социалистической рабочей партии, которые сами социалисты во время своего правления и приняли. Это привело почти к комической «большевизации» партии. С точки зрения революционной критики сам госкапиталистический большевизм является всего лишь радикальной версией социал-демократии, но Социалистическая рабочая партия явно не была той средой обитания в которой могли бы зародится ростки настоящего большевизма. Ей явно не хватало как все большевистских качеств мелкобуржуазного радикализма, так и госкапиталистической последовательности после захвата политической власти. Так, процесс «большевизации» Социалистической партии состоял всего лишь из нескольких радикальных фраз таких, как «революция» и «диктатура пролетариата», в разглагольствовании которых особенно отличался бывший министр труда буржуазии Франсиско Кабальеро.
Естественно, на социалистических политбосов сильное впечатление произвёл государственный переворот большевиков в октябре 1917 г. Но социальную динамику этого государственного переворота они явно не понимали. Захват власти большевиками опирался на массовые иллюзии пролетарских и мелкобуржуазных масс, которые во время революционного процесса всё более усиливались. Большевистский путч в октябре 1917 г. был кульминацией антифеодальной и античастнокапиталистической революции и одновременно переходным моментом в госкапиталистическую контрреволюцию. Кроме того, захват власти большевистской партией скрывался под маской лозунга «Вся власть советам!», которую большевистская партийная диктатура после захвата власти быстро сбросила и показала своё истинное госкапиталистическое лицо. Политбоссы Социалистической рабочей партии надеялись во время подготовки государственного переворота обойтись как без процесса радикализации пролетариата, так и без маскирования под органы пролетарской самоорганизации. Вследствие этого «большевизация» Социалистической рабочей партии стала скорее всего карикатурой оригинала. Сталинисты из «Коммунистической» партии Испании (ЫѻЕ) продолжали дальше находившуюся в процессе радикализации Социалистическую партию называть «социал-фашистской». Но троцкисты, которые к тому времени уже отказались от попыток реформирования «Коммунистического» интернационал и перешли к построению своего IV Интернационала, при всей «критике» социалистов все ещё находились под впечатлением большевистских фраз испанской социал-демократии. Троцкий даже требовал от своих сторонников, от так называемых «левых коммунистов» из POUM вступления в Социалистическую рабочую партию, чтобы сильнее воздействовать на процесс радикализации, но «левые коммунисты» отказались от этого предложения.
Однако одно было настоящим во всей этой комической ситуации с радикализацией Социалистической рабочей партии: она не хотела, как немецкая социал-демократия, без боя капитулировать перед фашизмом. Так, PSOE организовала воспроизводительно-оборонительную классовую борьбу против клерикально-фашистского объединения CEDA. Сознательное социально-революционное течение призвало бы к этой борьбе, не вступая в какие-либо союзы с партийными и профсоюзными боссами институционализированного рабочего движения. Также сознательное социально-революционное течение во время воспроизводительно-оборонительной классовой борьбы против Испанской конфедерации независимых правых (CEDA) критиковала бы антифашистскую идеологию во всех её проявлениях и подчёркивало бы необходимость революционной классовой войны против демократии как одной из форм диктатуры капитала.
В течение 1934 г. клерикально-фашистская CEDA пробовала организовать большие собрания: 22-го апреля в местечке Эскурьяль, 8-го сентября в Мадриде где собрались каталонские крупные землевладельцы протестовать против принятого каталонским правительством либерального закона об аренде земли и 9-го сентября в Ковадоонге, Астурии. Однако благодаря действиям классово-боевого пролетариата собрания клерикал-фашистов провалились. Рабочие и работницы начали забастовку и борьбу против клерикального фашизма в регионах, где CEDA пыталась организовывать свои собрания. Рабочие и работницы вырывали железнодорожные рельсы, останавливали поезда, делали невозможным снабжение продовольствием и размещение активистов и активисток CEDA, блокировали улицы посредством баррикад и принуждали рукоприкладством и оружием клерикал-фашистов убраться. Несколько клерикальных фашистов и фашисток которые с помощью армии и Гражданской гвардии, несмотря на пролетарскую классовую борьбу всё-таки просачивались к местам собраний, представляли из себя жалкую картину и показывали бессилие клерикального фашизма перед социальной классовой борьбой.
Параллельно с борьбой против CEDA стала обострятся и воспроизводительная классовая борьба. Так, в июне 1934 г. двухнедельная генеральная забастовка сельского пролетариата парализовала производство аграрной продукции. Правительство объявило чрезвычайное положение против классово-боевого пролетариата. В промышленности также прошла волна стачек и локаутов. В октябре 1934г., когда три члена партии CEDA получили министерские посты, Социалистическая рабочая партия и находившийся под её влиянием профсоюз UGT призвали к всеобщей забастовке. Революционное течение в тогдашней ситуации, конечно бы, поддержало бы забастовку, но одновременно с этим оно подвергло бы критике антифашистскую ограниченность такой забастовки. Вместо этого CNT в Каталонии бойкотировала генеральную стачку, прикрываясь пвседорадиальными фразами о том, что забастовка не направлена против буржуазии. Этот организационный эгоизм боссов CNT привёл к расколу классово-боевого пролетариата и сыграл на руку капиталистической социальной реакции. Так как железнодорожные рабочие и работницы члены CNT не начали бастовать, правительству удалось перебросить в бастующие районы войска и боевые припасы. Всеобщая забастовка переросла в вооружённую борьбу.
Особенно на примере поведения председателя Левой республиканской партии Каталонии (ERC) - Луиса Компаниса ещё раз отчётливо видно беспомощность демократического антифашизма. Используя повод вступления клерикал-фашистов в центральное правительство, Компанис провозгласил независимость каталонского государства от Испании. В ответ на это режим в Мадриде отменил решение 1934 г., согласно которому Каталония получала статус автономии. Когда центральное правительство отправило войска для наведения порядка, Компанис, разумеется отказался, вооружать пролетариат и капитулировал перед режимом в Мадриде. Ясное дело, мадридское правительство олицетворяло для Компаниса классового брата, с которым у него возникли некоторые разногласия, но пролетариат для него был классовым врагом!
В то время как мадридский режим в остальной Испании жестоко подавлял всеобщую забастовку и отдельные очаги вооружённого сопротивления пролетариата, в Астурии в ночь на 5-ое октября 1934 г. началось большое вооружённое восстание, в авангарде которого стояли шахтёры. Классово-боевой пролетариат принудил партийных и профсоюзных боссов PSOE, P«C»E, UGT und CNT к единым действиям, т.к. иначе они потеряли бы контроль над этим восстанием. Вооружённые ружьями и динамитными шашками рабочие и работницы захватили множество городов и деревень, в том числе и столицу Астурии Овьедо. В Астурии была провозглашена рабоче-крестьянская власть, образовано рабочее ополчение и часть армии перешла на сторону восставших. Против коммуны в Астурии центральная власть Мадрида направила марокканский легион, армию и морские силы. Контрреволюционные войска тогда стояли под командованием известного Франсиско Франко. После двух недель ожесточённых боев и воздушных бомбардировок восстание в Астурии было жестоко подавленно, более 3 000 человек было убито и около 7 000 ранено. Победившая контрреволюция после подавления классовой борьбы в Астурии арестовала и подвергла пыткам около 40 000 людей. Даже после контрреволюционного разбития коммуны в Астурии готовность к борьбе пролетариата не была сломлена. 1 мая 1935 г. пролетарии и пролетарки практически по всей стране начали бастовать. Также под давлением классовой борьбы режим в Мадриде должен был пойти на уступки в вопросе амнистии заключённых участвующих в пролетарском восстании.
Осенью 1935 г. начинается правительственный кризис коалиции, в которую входили Радикальная республиканская партия (PRR) и CEDA. Разразился коррупционный скандал, в котором был замешен премьер-министр Леррус. Партийный босс CEDA Хиль-Роблес, который с апреля 1935 г. был военным министром и который назначил Франко начальником генерального штаба тщетно надеялся стать премьер-министром в новом правительстве. В ноябре 1935 г. президент Алькала Самора распустил парламент и назначил на февраль 1935 г. досрочные парламентские выборы.