А я с клейстером работал... Ну, в тот период наверное и не было современных клеящихся материалов. Обходились клейстером...
Из воспоминаний о 1992 годе:
а дети его держали кисточку и банку с клейстером, который варила для нас его мама. Прямо как моя бабушка - помните, тарелка из папье-маше? Трехлитровка за трехлитровкой.... Брызги клейстера летят и на ветру леденеют, руки покрыты коростой, цыпками... Вперед! Вперед!
Из воспоминаний о 1993 годе:
Сегодня ранним утром он зашел за мной, а я был уже одет и готов к поездке. Мама еще с вечера приготовила мне всю одежду, и даже освоила искусство варки клейстера. Ворчала немного, что "в такую погоду хозяин собаку из дома не выгонит". Ее социалистические симпатии определялись скорее этикой, чем логикой. Мама считала ельцинские реформы в первую очередь антикультурными и антигуманными. Все чаще я слышал от нее: "капитализм - это узаконенный бандитизм", "нынешнее телевидение превратило культуру в помойку", "эти бандиты говорят, что Ленин плохой - а что же натворили они сами?", и так далее и тому подобное. Это не назовешь марксистским анализом, но ельцинские безобразия были очевидны и для обыденного сознания. Тут мы нашли общий язык. Мама приготовила мне банку с клейстером и теплые вещи. <...> Над передним сиденьем дрожит воздух, подымается пар - там стоит обогреватель, но толку от него мало. Меня спасает одежда: "сто одежек, и все без застежек". Для этой поездки пришлось одеть три свитера, а сверху - грубой выделки овчинный тулуп, привезенный отцом из Монголии. Пригодились и отцовские меховые унты... Под полой тулупа бережно спрятана сумка с листовками и банкой клейстера, он не должен заледенеть. Трудно дышать. Струйки пара при каждом выдохе просачиваются сквозь толстый мохеровый шарф, укутавший мое лицо. Щеки под мохнатым шарфом пылают румянцем. Рукой в толстой меховой рукавице я уцепился за поручень. <...> Безликие панельные девиятиэтажки, серый лабиринт. Нет кинотеатров, домов культуры. Спальный район.
На двери, обитой жестью, Шадым рисует кистью прямоугольник. Я прилепляю очередную листовку и разглаживаю ее. Делать это надо голыми руками, без рукавиц. Клейстер схватывается мгновенно. Быстро отдергиваю руку - вслед за листовкой чуть не примерзли пальцы. Вообще-то, в такую стужу можно и без клейстера обойтись, одной водой. Но если пригреет солнышко, листовки не должны отвалиться. Так что клейстером, клейстером...
Район скучный, похождения наши однообразны. Опасностей две: патрули и мороз. <...> Милицейские патрули тут четко инструктированы - расклейщиков хватать. В других районах клеить куда проще. Но кто ж в такую погодку выйдет патрулировать? "Товарищ милиционер, здесь не опасно? - Было бы опасно, я бы здесь не ходил". Улицы пусты. Однако мороз - палка о двух концах. Простужаться в разгар сессии мне никак нельзя! Клеим два часа, обошли широкие улицы, на каждом углу и каждом подъезде наклеили по листовке... Заворачиваем за угол. О, черт! Выплывают еще три квартала, нами не охваченных. Через мои сто одежек мороз уже начинает кусаться. Нестерпимо сводит судорогой плечо. Пальцы правой руки онемели, они покрыты беловатой каймой. Нос начинает хлюпать.
- Зайдем в подъезд, погреемся.
Вошли. Стоим, прижавшись к едва теплому радиатору. Постепенно я начинаю оттаивать. Шадым расстегивает тулупчик, и достает из пиджачного кармана пакет с бутербродами. Подкрепились, согрелись - идем дальше.... Работы еще часа на полтора. <...>
- Ну, в семь вечера точно дома будешь - рассудительно отвечает Шадым.
Свой вопрос я, оказывается, задал вслух. В семь так в семь. Ну вот, наконец готово. Сумки пусты, мы перетаптываемся на остановке. Скорей бы домой, да в горячую ванну! Сегодня я "отдыхал", а завтра надо учить билеты к следующему экзамену... Под ногами хрустит снег. Где же автобус? Вот и он...
Последнюю листовку я решил было стащить. На память. Но уж больно угол на остановке мне понравился - налепил ее туда. А зря! Теперь ведь это ценный исторический документ.
Но суть той прокламации я помню.
mickey, свой тест не проходил - но думаю, что были бы нормальные результаты
